Исчезнувшее время

Елена Сазоновна Конева, 2021

Сотрудники института времени никогда не берут на практику школьников. Ну а если все-таки пришлось взять? Не приведет ли это к каким-то непредсказуемым событиям?

Служба времени

Станислав Борисович вел по коридору института Егора, с интересом заглядывавшего во все открытые двери. Он не торопил юношу, но слегка недоумевал:

— Никогда такого раньше не было, чтобы к нам на практику отправляли школьников.

Егор улыбнулся:

— Мы же будущие студенты. Нас стимулируют к поступлению в высшие учебные заведения.

— Так институт времени обучением не занимается.

— А вдруг кто-нибудь из старшеклассников заинтересуется вашей тематикой и определит свой жизненный путь.

Егор внезапно остановился около одной из дверей.

— Ого, какая махина! Неужели сейчас делают такие огромные приборы?

— Это почитаемая реликвия — самый первый генератор колебаний. Он, конечно, не мал, но сейчас его аналог умещается на ладони.

— А что за колебания он генерировал? — полюбопытствовал юноша. — Как они связаны со временем?

Станислав Борисович взглянул на него с некоторым удивлением.

— А у тебе есть какое-то представление о способах измерения времени? — спросил он.

— Надо сказать — очень смутное.

— Тогда давай сначала поговорим о тумане твоих представлений, а потом я отвечу на вопрос.

— Давайте. Туман в голове надо рассеивать. Насколько я понимаю, измерение времени — это задача астрономическая.

— Допустим. И как же астрономы его измеряют?

— Они основываются на вращении нашей планеты вокруг собственной оси. Земля вращается, а нам кажется, что вокруг нас движется небесный свод. Астрономы выбирают на нем какую-нибудь звезду с известными характеристиками и наблюдают за ее полным оборотом.

— И что они получают в результате?

— Длительность секунды.

— Почему именно секунды?

— Через нее же все остальные единицы времени определяются. Минута — это 60 секунд, час — 3600 секунд, сутки — 86400 секунд.

— Хорошо, пусть будет так. А тебе известно, что Земля вращается вокруг своей оси неравномерно?

— Неужели? Вы хотите сказать, что она то ускоряется, то замедляется?

— Да — из-за разных процессов, которые происходят в ее раскаленных глубинах.

— Но тогда получается, что и реальная секунда становится то длиннее, то короче?

— Именно. И ты дал весьма удачное определение — «реальная секунда».

— Значит, есть еще секунда идеальная?

— Есть. И генератор колебаний имеет к ней непосредственное отношение.

— Можно, я выскажу некоторые дилетантские соображения? — спросил Егор.

Станислав Борисович кивнул.

— Возьмем, к примеру, обычные электронные часы. В них есть маленький кристалл кварца, который пульсирует, как сердце. Я, конечно, знаю, что этот кристалл сжимается и разжимается под воздействием электрического тока, но мне проще представить себе его таким образом.

— Отличный образ. Продолжай развивать свою мысль.

— Кристаллическое сердце бьется, и нам точно известно, сколько его ударов происходит за одну секунду.

— За одну идеальную секунду, заметь. Ты ведь уже пришел к выводу, что реальная секунда непостоянна.

— Действительно. Но ведь эта идеальная секунда каким-то образом соответствует реальной?

— Конечно.

— Кажется, я догадываюсь. Реальные секунды можно усреднить. Тогда мы получим одно-единственное значение.

— Направление мысли верное. Реальные секунды действительно усреднили и получили длительность идеальной секунды. А потом встал вопрос: «Как эту идеальную секунду технически осуществить наиболее точно?»

— Но ведь мы с вами об этом только что говорили! — тут же отреагировал Егор. — Разве кристаллические часы не осуществляют идеальную секунду? Отстучало сердце кристалла нужное количество раз — и секундная стрелка механизмом часов сдвигается на одно деление. Отстучало оно еще столько же раз — и сдвиг происходит на следующее деление.

— Но обрати внимание на акцент в моих словах. Я сказал: «Осуществить идеальную секунду наиболее точно».

Подумав мгновение, Егор предположил:

— Наверное, вы хотите сказать, что кристалл может постареть и его сердце начнет сбоить. А в результате наши часы начнут убегать или отставать.

— Если убегут твои или мои часы, это не страшно. Но очевидно, что должен быть какой-то непогрешимый эталон, который не может позволить себе такое поведение.

— Это мне понятно. Сердце идеальных часов должно работать безукоризненно, чтобы мы всегда могли с ним свериться.

— И таким идеальным сердцем обладает атом. Он пульсирует равномерно миллионами лет, не сбиваясь ни на мгновение. Мне понравился предложенный тобой образ сердца, хотя, конечно, физические процессы, которые происходят в атомных часах, много сложнее.

— Об атомных часах я слышал. И теперь мне понятно, к чему вы меня хотите подвести. В атомных часах, прежде чем перевести секундную стрелку на одно деление, отсчитывают определенное количество ударов сердца атома. А атом стареет не так быстро, как кристалл кварца, и его сердце работает более стабильно.

— Вот ты и ответил на вопрос, какие колебания производит наш генератор — атомные. И мы действительно, как и в случае кристалла кварца, знаем, сколько атом должен отстучать, чтобы это соответствовало длительности идеальной секунды.

Конец ознакомительного фрагмента.