Нечаянная мелодия ночи

Елена Сазанович

Повесть.

5

Я настеж распахнула двери клуба. И вновь здесь было все по-прежнему. По-прежнему пел мой брат, и даже Герман сидел на том же месте, и так же прижимая к себе эту новоявленную секс-куклу. Я решительным шагом направилась к их столику. Пожалуй, видок у меня был не из самых лучших. Плотно стиснутые губы, прищуренные глаза. На губах — застывшая угроза. В глазах — застывшие гневные слезы. Герман скользнул по мне взглядом. Герман меня не узнал. Как не узнал меня, к счастью, и мой брат.

— Герман, — процедила я.

Он вздрогнул, нахмурил свой большой, открытый лоб. И глубоко вздохнул.

— А, это ты… Как дела? — равнодушно спросил он, не выпуская из рук девицу.

— Я ждала твоего звонка, — уже более мягко сказала я. — Ты мне не позвонил. Ты обещал…

— Разве? — легкая досада скользнула в его голосе. Я ему явно мешала. — Наверно, забыл. А что такое? Ты что-то хотела у меня спросить?

— Герман, — я замямлила, захныкала, по моим щекам потекли слезы, размазывая по лицу тушь. — Герман, уйдем отсюда, ну, пожалуйста, уйдем.

— Ничего не понимаю, — пробормотал он. — Ты чем-то встревожена? Может быть, позвать брата?

— Ой, Герман, — подала голос девица, по-прежнему восседающая у него на коленях, — Герман, она вырядилась точно как я. Я же говорила, что мои поклонницы мне подражают. Пожалуй, скоро придется открыть салон одежды «а-ля Аля». Боже, как гениально, ты не находишь — а-ля Аля, — упоенно повторила эта дура, которую к тому же звали и Аля. — Завтра же об этом сообщу прессе.

Это было слишком. К тому же мне пришлось признать, что я невольно вырядилась, как она. Что я невольно подражаю этой дешевой девке. Что я практически ничем не отличаюсь от нее. Что мои мечты, мои идеалы сегодня я сама смешала с мусором, втоптала в грязь, уничтожила. Они сидели передо мной в обнимку, развязно развалившись в кресле и обнимая друг друга. Я стояла перед ними, с размазанными от туши глазами. Растрепанная. В этом нелепом узком платье, на каблуках. Я плакала и не могла остановиться. Они, казалось, ничего не понимали. И в их глазах промелькнула подобие испуга перемешанного с жалостью.

— На, выпей, — снисходительно предложила мне Аля.

И я не задумываясь выпила залпом рюмку, потом вторую, третью, четвертую. Я пила впервые. Я была в полубреду. Мои зубы стучали, мои ноги становились ватными.

— Герман, я же тебя любила, — бессвязно шептала я пересохшими губами. И сама чувствовала что произношу слова из дешевого романа. И сама чувствовала себя до ужаса смешной, жалкой.

— Какая чушь, — словно издалека услышала я твердые слова Германа. На нас оглядывались с соседних столиков и кое-где уже раздавались смешки. Я не шептала. Это мне так казалась. Я кричала. И как в тумане видела лицо Германа. Самодовольный ликующий Герман гордился этим спектаклем, гордился моим унижением, набирал очки перед этой девицей, перед пошленько хмыкающими соседями по столику, перед со собой.

— Какая чушь, — небрежно повторил он. — Я и думать про тебя забыл.

Это было выше моих сил. Я довела ситуацию до полнейшего абсурда, до точки. Музыка вдруг резко прервалась на какой-то истеричной, фальшивой ноте, которую неудачно сочинил мой брат. И я позади себя услышала.

— Это ты, что ли, Светка!

Это голос моего брата. Меньше всего я теперь нуждалась в защите. И меньше всего мне хотелось, чтобы все узнали, какая у Игната сумасшедшая сестра. Игната всегда уважали. И я не хотела ставить его в нелепое положение и стремглав выскочила из клуба. По пути мой каблук сломался, и я даже обрадовалась, — это последний штрих моего поражения. Мне так плохо, что жизнь не имела уже никакого смысла. И я уже ненавидела жизнь. И больше всего мне хотелось с ней рассчитаться.

Я бежала в одних колготках, зареванная, униженная, полупьяная, не замечая удивленные взгляды прохожих. В этот вечер все было против меня. Если бы дома была мама, я бы наверняка сумела остановиться и найти выход. Дома никого не было. И я, закрывшись на все замки, наглотавшись успокоительных, стала погружаться в пропасть, плавно, легко, словно летя, все ниже, ниже и ниже… Мне давно не было так хорошо. И я услышала сладкий запах сирени… И я увидела перед собой Вольтера, сидящего в большом кресле и иронично склонившего голову чуть набок. Он улыбался мне и ласково шептал.

Конец ознакомительного фрагмента.