Синдром отличницы

Елена Ромова, 2018

Я и подумать не могла, что любовная интрижка с красавчиком из университета принесет одни лишь проблемы и станет отправной точкой для череды событий, изменивших мою жизнь. Мне пришлось не только переехать – и куда?! – на другую планету, смирить гордость и стать стажером настоящего изверга – самого изощренного изверга! – но и избавиться от вечного комплекса – синдрома отличницы.

Глава 6

Питт каким-то чудом успевает схватить бутылку. Будто она — самое важное сейчас.

У меня сердце колотится от резкого всплеска адреналина, а еще оттого, что я толком не успела натянуть верх от платья.

И мы оба почему-то ржем, как придурки.

Лучи фонарей врезались в наши спины, пересекали путь, выхватывая из мрака отгиб в сетке, к которому мы неслись со всех ног.

Я слышала хриплое дыхание догонявших так близко, что моя душа уходила в пятки. Но, черт возьми, я никогда так не веселилась!

Правда, смеяться мне расхотелось сразу же, как только чья-то рука дотянулась до моих волос, рванула назад, заставляя меня упасть с резким вскриком боли. Питт сразу остановился.

— Проклятье! — свет фонаря замигал, затем поскакал по камням.

Два мужских силуэта несколько секунд боролись, а затем один из них схватил меня за руку.

И мы снова побежали.

Я слегка оцарапала плечо о сетку, когда мы выбирались. И плевать! Это было просто крышесносно!

— В машину! — закричал Сайверс.

Однако ни он, ни я так и не успели в нее заскочить и унестись прочь.

Питта повалили двое, а я замерла сама, стоило лишь услышать команду: «На землю! Живо!»

И каково же было наше удивление, когда милое приключение закончилось в полицейском участке. Конечно, мы не предполагали, что все может зайти так далеко. Проникновение на охраняемую территорию — это же сущий пустяк, думали мы. Ох, как мы ошибались.

— Я позвоню матери, она заплатит штраф, — убежденно сказал мне Питт, прежде чем его увели в кабинет со стеклянной дверью, через которую я могла наблюдать, как его допрашивают.

Времени тогда было около одиннадцати вечера, и я прекрасно знала, что Дейна сходит с ума от волнения.

Я сидела в коридоре под пристальным наблюдением одного из полицейских, который не спускал с меня глаз и похабной улыбочки со своего лица. На противоположной стене красноречиво тикали круглые часы с белым циферблатом. А в участке текла размеренная рутинная жизнь.

Питт все еще сидел за стеклянной дверью, когда в коридоре раздались торопливые шаги. Женщина, которой, казалось, не было еще и сорока, ухоженная, строгая и холодная, будто изображение на картинке, стремительно приближалась. У нее были светлые блестящие волосы и идеальный макияж. Строгий деловой костюм и маленькая сумочка с золотым ремешком, которую она держала в одной руке, добавляли ей солидности. За ней шагал мужчина в сером костюме с папкой, который не переставая бубнил, что «это всего лишь досадное недоразумение, и вскоре все прояснится».

Проходя мимо меня, незнакомка чуть напряглась, скосила глаза, и наши взгляды столкнулись. При этом я не испытала ничего приятного — меня будто окатили помоями.

Женщина и ее сопровождающий вошли в кабинет, и мне пришлось ждать еще полчаса.

Я наблюдала за происходящим, видела, как Питт устало ерошит волосы, затем трет переносицу, пока женщина, которая, судя по всему, была его матерью, ведет спокойную беседу с сидящим за отполированным столом мужчиной. Наконец, они договариваются о чем-то, и все вместе поднимаются. Щелкает дверной замок.

–…Я бы не хотела, чтобы этот инцидент стал достоянием общественности, — выдержанно говорит женщина, — все-таки наша семья весьма известна в Каптике, и мне бы не хотелось, чтобы о личной жизни моего сына трепались на каждом углу.

— Это не попадет в прессу, я вас уверяю, — доносится голос мужчины.

Питт, который идет рядом с матерью, находит меня взглядом — уставшим, несколько смущенным взглядом.

— Лимма Лессон, я полагаю, — его мать останавливается напротив меня, — я уладила твою проблему, — в голосе никаких эмоций, кроме легкого пренебрежения, — надеюсь, ты доберешься до дома самостоятельно?

— Мама, я… — вклинивается Питт, но та не слушает.

— Может, позвонить твоей матери? — спрашивает у меня, а сыну бросает: — Ты не сядешь за руль! Я тебе не позволю, ясно, Питт? — затем снова ко мне: — Так что? Мне позвонить?

— Моя мама прикована к инвалидному креслу, бабушка не умеет водить, а отца у меня нет.

— Весьма сожалею. Кто может тебя забрать?

— Боюсь, никто, я вызову такси…

Ее глаза неприязненно сощуриваются.

— Нет, так не пойдет. У тебя разве нет друзей?

— Я бы не хотела…

— Ты ведь учишься вместе с моим сыном? — перебивает женщина.

— Я стажер у доктора Баргера.

— Отлично. Я его знаю. Сейчас позвоню ему, и он приедет.

У меня внутри все похолодело. Я, пожалуй, перестала дышать и побледнела так, что Питт проговорил раздраженно:

— Мама, мы можем ее довезти.

Его мать, медленно перевела взгляд на сына и молча достала телефон, явно демонстрируя и ему и мне, что этого никогда не будет. Она приложила телефон к уху, а я взглянула на часы, с ужасом отмечая, что уже за полночь.

— Доктор Баргер, простите, что побеспокоила вас так поздно, — елейно произнесла женщина в трубку, — ах, вы еще не спите. Отлично… Нет, все в порядке. Дело касается, одной вашей стажерки. Ее зовут Лимма Лессон. О, вы знаете, о ком идет речь. Замечательно. Так вот, она попала в участок и ее никто не может отвезти домой. Мне бы не хотелось сажать девушку на такси. Я хочу быть уверена, что она доберется до дома. Так вы приедете? Это просто восхитительно. Всего вам доброго, доктор Баргер. И еще кое-что… — она вдруг развернулась и пошла по коридору прочь, — мой муж обязательно продолжит финансирование ваших экспериментов, но мне бы хотелось, чтобы в вашей лаборатории трудились ответственные специалисты. Вы понимаете, о чем я? Вот и хорошо. А теперь доброй ночи, доктор.

Я откинулась на спинку стула, полностью обессилев. Вся моя жизнь рухнула в одну секунду.

— Все обойдется, — Питт присел напротив меня на корточки, положив ладони поверх моих рук, — я что-нибудь придумаю, вот увидишь. Не вешай нос, договорились?

Мне хватило уверенности лишь на краткий кивок.

— До завтра, Лимма, — Сайверс чмокнул меня в висок и направился вслед за матерью, а мне оставалось считать секунды до апокалипсиса.

Не думаю, что Баргер не спал этой ночью. Вид у него был помятый: волосы растрепаны, под глазами тени от усталости, ворот его ветровки смешно завернулся внутрь.

Когда мы сели в машину, после холодной молчаливой встречи и слов: «За мной, Лимма», я не выдержала первой:

— Простите, этого никогда не повторится больше…

— Ты пила?

— Что?

Он повернул голову, повторив медленнее:

— Пила что-нибудь?

— Нет.

— Может, под кайфом?

Я энергично замотала головой.

— Тогда не пойму, что у тебя вместо мозгов, Лимма?

Я залилась румянцем, чувствуя себя самой последней идиоткой. Баргер умел возвращать рассудительность даже Лимме-влюбленной-дурочке.

— Я просто…

— Ты влюбилась в него, что ли?

Господи Всевышний! Я прикрыла веки, желая, чтобы этого момента просто не было, чтобы я просто умерла, сейчас же в этот гребаный миг!

— Мне не хочется говорить с вами об этом, — тихо, почти беззвучно произнесла я.

— Да ну? Вас застали голыми на пляже, а ты не хочешь говорить мне об этом. Какая досада. Ты хоть понимаешь, кто такой Питт Сайверс?

— Игрок местной команды, — мой голос похож на писк.

— Да ладно? Прям глаза мне открыла. А я всего лишь считал, что он сын Эттона Сайверса, от которого Каптийский университет и моя лаборатория получают неплохие инвестиции. Хейвуд молится на него днями и ночами, и будет делать все, что тот попросит, даже если его сыночек начнет мочиться Хейвуду в кофе.

— При чем здесь я?

— Ты начинаешь задавать правильные вопросы, и меня это радует, несмотря на то, что я примчался сюда в час ночи. У тебя голова начинает работать слишком поздно, Лимма. Но, если ты хочешь знать, при чем здесь ты, послушай, пожалуйста, внимательно. В моей лаборатории не будет места подружке Питта Сайверса, у которой при виде этого сопляка мокнут трусы. Ты понимаешь?

Баргер никогда не позволял себе таких фраз. Он вообще был предельно тактичен, но, видимо, не этой ночью. И вместо того, чтобы молча проглотить сказанное, я вдруг возмутилась:

— Вам должно быть плевать на мои трусы…

Мужчина изогнул бровь, несколько секунд молча рассматривая мое негодующее лицо, а затем усмехнулся:

— Я, кажется, очень плохо тебя знаю. Если бы ты с таким пылом работала в лаборатории…

— Я всю себя посвятила лаборатории, — злость вдруг вытеснила последние крохи стыда, — я с тринадцати занимаюсь наукой двадцать четыре часа в сутки. Но я ведь живой человек! Притом мне уже давно есть восемнадцать! Почему я должна отчитываться перед вами? Какое вы имеете право…

— Тише-тише, Лимма, — вдруг совсем мягко произнес мужчина, — чего завелась с полоборота? Мне, знаешь ли, плевать с кем ты спишь. Я просто не хочу, чтобы это затрагивало меня и мою работу, в которую я вкладываю столько сил. В тебе же должна быть хоть капля совести, чтобы уважать чужой труд? Так? Тогда ты должна понимать, что мне проще попрощаться с тобой, чем терять инвестора, вроде Эттона Сайверса. На кону стоят исследования, которым я посвятил немало времени. И я не буду рисковать всем из-за ситайки, у которой бушуют гормоны.

Я молчала, вновь осознавая, насколько прав Баргер.

— Что я должна сделать? — прошептала подавленно.

— О, Лессон, с этим не ко мне. Ты же сама можешь определиться, верно? Я в таких делах плохой советчик.

— У меня есть шанс остаться в вашей команде?

— При условии…

— Что я больше не стану встречаться с Питтом?

— Какая умница. Эти встречи не приносят удовольствия его родителям.

Я долго молчала, силясь не разреветься.

— А если я его люблю?

Баргер вздохнул, откинулся на сиденье, глядя на залитый светом фонарей асфальт стоянки.

— А ты в этом уверена?

— Наверно.

— Но раз наверно, то, конечно, дерзай. Жени его на себе, роди детишек и будь счастлива. Что мы обсуждаем здесь вообще?

— Не знаю.

— Ты действительно веришь, что у тебя с ним есть будущее? Ты талантлива, Лимма. Намного талантливее всех, кого я знаю. И ты хочешь похоронить все это ради парня, который не пропускает ни одной юбки? Серьезно?

— Я не знаю… нет… я…

— Не знаю… я… — передразнил мужчина, — у тебя полно времени, Лимма, чтобы принять решение. До твоего дома больше получаса, и ты скажешь мне, что решила, когда мы доедем.

— Хорошо, — просипела я, чувствуя себя полностью раздавленной.

— А завтра я даю тебе выходной, потому что ты мне уже осточертела. И потому что мне пришлось двадцать минут объяснять жене, почему мне среди ночи звонят женщины.

— Что?

— Помимо Сайверс, мне оборвала трубку твоя бабуля. Кто только дал ей мой номер?

Я прижала ладони к лицу, тихо чертыхаясь.

— Ну все, успокойся уже. Я сказал ей, что найду тебя даже в преисподней и привезу домой.

— Спасибо…

Баргер хмыкнул и повернул ключ в замке зажигания.