Свобода как повод влюбиться

Елена Ромова, 2023

Наконец сбылась мечта лучшей выпускницы юридического университета: я получила работу в столичной конторе и стоящее дело. Правда, вскоре выяснилось, что придется стать защитником опального аристократа, лорда древней крови, которого обвиняют в убийстве и предательстве короны. Прошлое моего подзащитного окутано тайной, его дом наводняет нечисть, да и он сам, кажется, умеет колдовать!

ГЛАВА 4

Прежде чем я столкнусь лицом к лицу с его сиятельством, лордом Робертом Греем Фрэнсисом четвертым, графом де Вером, я немного поведаю о нем. Кроме дурацкого длинного имени, у него был еще один недостаток. Впрочем, возможно, это и не недостаток вовсе. Граф де Вер был выходцем из древнего рода основателей Вергилии, в его жилах текла кровь великих существ, которых называли мортами.

Благородная магическая раса, к слову.

Когда-то давно мортов восхваляли и почитали их, словно богов, сошедших на землю. Их сила была безгранична и безжалостна: ни добра, ни зла — равнодушна и неумолима, как стихия. Морты принесли с собой магические предметы, напитанные древней магией — источники их силы. Алчные люди пытались похитить эти артефакты, а, если получалось, магия предметов завладевала их сердцами, выжигая в них все хорошее — так появились темные маги, обладающие силой артефакта.

Морты со временем стали заключать браки с людьми, но дети от таких браков рождались со слабыми всполохами магической силы. Они были красивы, как и все морты: белокожи, светловолосы — но ограниченны в силе. И поколение за поколением морты практически утратили магию. А вместе с тем и свое влияние и могущество в мире людей.

А теперь магия, неподвластная королю, и вовсе вне закона.

После того как камердинер его сиятельства доложил о моем появлении, двери кабинета распахнулись, и я вошла в комнату.

Кабинет оказался огромным. В окна, которые не были зашторены, бил яркий солнечный свет. На полу лежал мягкий ковер со странным ромбовидным узором. В камине, невзирая на то, что было лето, трепыхался огонек.

В кабинете помимо самого лорда были посторонние, которых я сразу вычислила: лакей в форме, подливающий его сиятельству чай, и управляющий, пытающийся что-то подписать, подкладывая графу документы. Когда я вошла, лорд де Вер поднялся и поклонился.

— Добро пожаловать, госпожа Хоткинс, — сказал он.

И вот полукровка-морт передо мной: высокий, широкоплечий мужчина с белоснежными волосами, бледной кожей и серыми глазами. Красавец, каких поискать.

— Лорд де Вер, очень приятно с вами познакомиться, — бодро заговорила я, — можете называть меня госпожа Хоткинс или Джейн. Я — ваш защитник, — с этими словами я подошла и протянула ему руку.

В этот момент у него было такое лицо, будто небо обрушилось на землю. Кроме того, на меня растерянно и смущенно глядели управляющий и лакей, которые оторвались от своих дел, дабы улицезреть восьмое чудо света — рукопожатие между мужчиной и женщиной.

— Ваше сиятельство, — я потрясла его руку и, не дожидаясь приглашения, села на стул напротив и потянулась за листком и пером, — позволите?

Лорд де Вер кивнул, не спуская с меня глаз.

Судя по всему, вела я себе непозволительно. Но мне было откровенно плевать на манеры, раз уж я вынуждена защищать де Вера, рискуя не только карьерой, но и жизнью.

Запасшись бумагой и чернилами, я приготовилась записывать.

— У меня будет несколько вопросов, но начну я с требований.

Его сиятельство опустился на стул и сказал управляющему:

— Вы свободны, Себастьян. Я приглашу вас позже, — затем обратился к лакею: — Принесите чай для госпожи Хоткинс и разожгите камин.

Де Вер положил локоть на стол, коснулся губ кончиками пальцев и взглянул на меня. Я ощутила, что меня изучают, тщательно и с интересом.

— Я понимаю, о чем вы говорите, госпожа Хоткинс, — раздался его приятный голос, — мне очень жаль, что мы не успели приготовиться к вашему приезду как следует. Мне доложили, что вам не понравилась комната. Хочу заверить, что в доме еще двенадцать гостевых покоев, и вы вольны выбрать любые. Их украсят так, как вы захотите.

Я усмехнулась.

— Милорд, все в полном порядке. Но требования у меня есть. Мне нужен кабинет, где я могла бы чувствовать себя… более свободно. Без лент, украшений и прочей женской ерунды. Во-вторых, доступ к вашей библиотеке. Не сочтите за наглость, но я привыкла много работать с документацией. В-третьих, в моем распоряжении всегда должна быть лошадь, чтобы я имела возможность выезжать в город. В-четвертых, прошу освободить меня от чудовищного распорядка, которому подчинены все обитатели этого дома.

— Чудовищного? — в голосе мужчины проскользнули насмешливые нотки.

Надо ж, за что зацепился! Теперь придется объяснять, что я имела в виду.

— Я не живу по распорядку. Я и распорядок — вещи несовместимые. Обещаю, что не буду расхолаживать прислугу. Все, что мне нужно — каждое утро крепкий кофе и ломтик сыра с булочкой. Я всегда завтракаю, не вылезая из кровати.

— Что-то еще? — сквозь легкую улыбку осведомился собеседник.

— Люблю нормальную еду, а не аристократические блюда.

Де Вер склонил голову и сощурил глаза, пытаясь понять, что представляет собой Джейн Хоткинс.

— Ваши требования удовлетворены. Но у меня есть одна просьба.

— Чтобы я поскорее вернулась в Стоунвилль? — пошутила я. — Не угадала?

Его сиятельство одарил меня одной из своих премилых улыбок.

— Я попрошу вас ежедневно со мной ужинать, если вы не против.

— Договорились.

В этот момент вошел лакей с подносом, прошагал и поставил его на стол. Затем этот ненормальный принялся раздувать пламя в камине. Я вздохнула, поддела пальцами ворот платья.

— Вам жарко? — обеспокоенно осведомился лорд. — Эдуард, потушите огонь!

Морты даже в жуткий зной мерзли, поэтому де Вер был закутан в изысканное черное пальто.

— Не стоило беспокоиться, — отозвалась я, хоть и облегченно перевела дыхание. — Ну что ж, приступим к делу? — не дожидаясь ответа, спросила. — Расскажите, ваше сиятельство, чем вам так не угодила леди Амелия?

Его губы вновь тронула насмешливая улыбка. Странно, что мои вопросы и манера изъясняться не вызывали у него неприязнь и недоумение, как у любого разумного человека.

— Дело не в леди Амелии.

— Вы повздорили с королем?

— Я похож на глупца?

Провокационный вопрос.

— Лорд де Вер, — начала я, как можно мягче, — в Стоунвилле, откуда я родом, принято говорить прямо. У нас есть поговорка про человека, который плюет против ветра.

Он нахмурился и, наконец, изменил позу, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки.

— Считаете, что не справитесь с ветром, госпожа Хоткинс?

— Эм… Я верю в суд, хотя в вашем случае он не получится беспристрастным.

— В этом вы правы, — улыбнулся граф.

Улыбнулся так непринужденно, что я не выдержала:

— Вас смешит мысль, что вас неминуемо подвергнут наказанию?

— Нет, — вымолвил он. — Буду откровенен с вами, мне непривычно видеть перед собой женщину-защитника.

А вот это интересно.

— Вы шовинист? — вскинула я бровь.

— Нет, но я из разряда тех мужчин, которых коробит, когда на их защиту встает женщина.

Коробит его.

Я удержалась от желания сказать какую-нибудь гадость. Впрочем, я должна понять его светлость. В его окружении все дамы — сплошь трепетные лани.

— На чем мы остановились?

— Я хотел бы спросить вас кое о чем, госпожа Хоткинс, — произнес де Вер, — почему вы взялись за это дело?

— Взялась? То есть по доброй воле? О, нет, милорд. Мне озвучили дело после подписания договора.

Де Вер вдруг нахмурился, и его лицо разом лишилось мягкости. Он поддался вперед, положил сцепленные замком руки на стол. Я успела насчитать три массивных перстня на его крепких длинных пальцах прежде, чем он сказал:

— Лорд Клейтон указал в договоре неустойку?

— Естественно.

— Я выплачу за вас эту сумму. Вы вольны сами решать, чего вы хотите.

С ума сойти!

— То есть могу отказаться, и ничего мне за это не будет?

— Верно.

Нелепейшая ситуация, скажу я вам.

— Так Клейтон действовал не по вашему указанию?

— По моему, разумеется, — ответил де Вер. — Я приказал ему привезти вас, госпожа Хоткинс. Но мы, к сожалению, не обговаривали методы. Он перестарался. Я не люблю играть нечестно, вот в чем дело.

— Вы понимаете, что, если я откажусь, вам не найти защитника? — спросила прямо. — Ни один здравомыслящий человек не станет защищать вас против короля Вергилии. Это самоубийство и конец карьере. С одной стороны я даже понимаю лорда Клейтона.

— Разве мои проблемы должны повлиять на ваше решение?

— Черт побери! — фыркнула я. — Если я откажусь, вам придется снова искать защитника, а промедление или заминка может дорого вам обойтись.

— Да.

— Только не говорите, что от моего решения зависит ваша жизнь.

— Не собираюсь.

Я долго упрямо смотрела в глаза де Вера, чувствуя, что доводы разума проигрывают зову сердца. Он не отводил взгляд.

— Вы должны понять, чего хотите, госпожа Хоткинс. Тогда мы поймем, стоит ли продолжать беседу.

Я снова подергала ворот платья, чувствуя, что до меня добралось пламя преисподней.

— Что будет, если я проиграю?

— Разумеется, вы проиграете. Этот суд не для того, чтобы выиграть.

— Замечательно, — усмехнулась я, — чаша весов склоняется в пользу возвращения в Стоунвилль.

— Чтобы наш разговор был обстоятельным, я должен упомянуть о размере вашего вознаграждения. Сто тысяч фунтов. Вы получите эти деньги за участие в деле, если останетесь в моем доме. При любом исходе.

Я не привыкла к долгим решениям, но сейчас задумалась. У меня была возможность вернуться в Стоунвилль и избежать неустойки. Но если вернусь, кем я буду? Защитником, отказавшимся защищать своего клиента? Трусихой? С другой стороны, начинать карьеру со столь большого фиаско? Быть защитником человека, который обречен умереть? Какая глупость!

— Что ж, — вздохнула я. — По рукам.

Были у этого решения и другие причины, и главная заключалась в том, что я для де Вера — последняя надежда.

— Все-таки мы отвлеклись, — откашлявшись, я склонилась над бумагой. — Вы должны ответить на некоторые вопросы. Предупреждаю сразу, юлить нельзя. Готовы?

— Разумеется. Спрашивайте.

— Я многое читала о вас. Пресса, знаете ли, любит искажать факты. Я знаю, вы были отлучены от двора, и у вас была отозвана часть патентов на торговлю.

— Да, но я до сих пор могу торговать специями, — ответил лорд. — Это моя исключительная привилегия, как представителя древнего рода.

— И вы сохранили земли…

— Эта земля закреплена за мной и моими будущими наследниками пожизненно.

— В случае вашей смерти кому отойдут эти земли?

— Короне. Но все не так однозначно. Я планирую наследовать их и, смею надеяться, король одобрит это решение.

— Полагаете, после всей этой истории он будет столь милостив к вам?

— Мы договоримся.

— Вы собираетесь наследовать родственнику… кхм, своему ребенку?

Де Вер вскинул бровь.

— У меня нет детей, госпожа Хоткинс. Незаконнорожденных, в том числе. Родственников у меня тоже нет. Но я планирую завещать все своему управляющему.

— Гм… — нахмурилась я, вглядываясь в лицо лорда.

Как правдоподобно он умеет шутить с серьезным лицом. Шутит же?

— Что ж, ладно. Но почему, позвольте уточнить, вы не выполнили приказ короля?

— Я всегда был верен короне. Я готов к любому приказу, но только не к этому. Жениться на женщине против ее воли и вопреки моим желаниям я не стану.

— Поясните милорд, я все еще не понимаю вашего субъективного «не стану». Брать в жены женщину, которую одобрит король — это древнейший обычай, накладывающий на потомков мортов определенные обязательства.

— Я волен сам принимать решения — вот закон. Разум и свободная воля присущи человеку по праву рождения, госпожа Хоткинс. И я буду защищать это право, даже если придется умереть.

Я на несколько секунд выпала из реальности. Аристократ, толкующий о свободе — что-то новенькое.

— Хотите сказать, — начала я, — что вы заупрямились из-за этого? Из-за собственных убеждений?

— Да.

— Готовы лишиться головы ради того, чтобы признали вашу свободу.

— Нет, зачем мне свобода без головы? Я хочу, чтобы признали право каждого на свободный выбор и свободную жизнь.

Я не знала: плакать мне или смеяться. В качестве подзащитного мне достался богатый до чертиков, чокнутый и опальный аристократ.

Я долго молчала, сжимая в пальцах перьевую ручку.

— Считаете меня странным? — без обиняков спросил де Вер.

— До жути, — призналась честно, — и как этим апеллировать в суде?

— Предоставьте это мне.

О, поглядите-ка!

— Боюсь, в вашем случае нельзя опираться на закон, хотя стоит попробовать поискать в кодексах Луи четвертого. Некоторые нормы еще применяются.

— Моя библиотека в вашем распоряжении.

— Как так получилось, милорд, что вы, богатый аристократ, выросший в определенных кругах, с определенным мировоззрением, увлеклись концепцией свободы?

— Случилось так, госпожа Хоткинс, что когда мне было десять, мой отец в пылу ярости убил человека за то, что тот украл две серебряные ложки. Этот человек, в свое время, был продан отцу. Он был рабом, вещью. Как вы знаете, иметь подневольных — это норма для высшей аристократии.

Пришло понимание того, что человек, сидящий напротив, интересней и глубже, чем я могла представить. И он, определенно, располагает к себе. С ним хочется говорить.

— И вы считаете, что каждый человек обладает свободой?

— Да. Свободой мыслить, поступать и распоряжаться собой, как ему хочется.

— И даже крестьяне, вспахивающие вашу землю?

— Они в первую очередь.

— Безграничная свобода, как медаль, имеет две стороны. Когда человек имеет право поступать так, как ему заблагорассудится, это может закончиться печально.

— Свободу может ограничить только закон. Справедливый закон. А сейчас эта привилегия отдана людям. Ни один человек не может распоряжаться другим.

— Не могу с этим спорить.

Он улыбнулся, и мое сердце судорожно забилось. А ведь этот мужчина довольно… привлекателен, особенно тогда, когда улыбается. Впрочем, сейчас мне стоит думать вовсе не об этом.

— Госпожа Хоткинс, вы позволите тоже задать вам несколько вопросов?

— Конечно, позволю.

— Что заставило вас стать защитником?

— О, ваше сиятельство, это очень просто: мои прадед, дед и отец занимались правом. Я выросла с твердым убеждением пойти по их стопам.

— Это было в детстве. Сейчас вам двадцать пять, и вы до сих пор мечтаете об этом?

— Еще сильнее, чем раньше.

— И все-таки вы остаетесь, зная, что ваша мечта из-за этого может не осуществится.

— Хороший защитник не отказывается от своего клиента и не бежит от трудностей.

— Вы умеете держать удар, я вижу. Расскажите о себе еще что-нибудь, — под его взглядом мне вдруг сделалось неуютно.

— Даже и не знаю. Я, допустим, не люблю магию. Она меня пугает, как и все потустороннее. Я знаю, что морты когда-то обладали магией, но сейчас утратили этот дар. А еще я — чудачка по больше вашего. Меня в университете звали бумажной королевой, потому что я постоянно рылась в архиве и таскала с собой книги. Да я до сих пор так делаю.

— Это очень мило… — отозвался мужчина, не спуская с меня взгляда.

И между нами вдруг повисло молчание, такое неловкое и странное, что я почувствовала себя уязвимой.

Де Вер взглянул на часы.

— Мне пора идти, госпожа Хоткинс. Надеюсь, вечером за ужином вы составите мне компанию?

Я тоже посмотрела на часы и поразилась, что мы проговорили целый час.

— Боюсь, сегодня я оставлю вас в одиночестве. Я должна заглянуть в библиотеку.

— Хорошо, но прошу на завтра ничего не планировать.

— На целый день?

— На целый день.

— Договорились. Что ж, была рада познакомиться, — я поднялась и снова протянула ему руку.

Де Вер тоже поднялся, ответил рукопожатием. Нас разделял стол, но я все равно почувствовала изысканный тонкий запах его парфюма, который мне определенно понравился.

Пока я шла к двери, спиной чувствовала взгляд де Вера и боялась наступить на подол юбки. Выйдя, перевела дыхание и встретила понимающий взгляд дворецкого.

— Госпожа Хоткинс, вас проводить? — поинтересовался он.

— Да, пожалуйста… Как пройти в библиотеку?