Одна из тридцати пяти

Елена Ромова, 2023

Быть тридцать второй в списке претенденток на руку и сердце принца – не беда. Сезон сватовства, интриги, традиционные наряды – забавно. Но покушение на принца, тюрьма и страсть самого опасного человека в мире – это совсем не то, чего я ждала от путешествия в столицу Хегейского королевства. Оказаться в гуще интриг и стать поводом для кровавой войны за престол – то еще развлечение, скажу я вам.

Глава 1

— Нас третьи сутки везут во дворец, — протяжный стон. — Мы не выспались и устали, а впереди самый нудный месяц в жизни…

— Джина, ну хватит уже! — взмолилась моя компаньонка. — Можно подумать, ты едешь не во дворец, а в монастырь. Представь: королевский бал, принц, изысканная еда, парча и золото. И никаких тебе сборов урожая, засухи, нашествий саранчи и прочей ерунды, которую мы ежедневно видим в Хоупсе.

Карета его величества, любезно высланная за нами, была стара, как сам Хоупс, из которого мы обе — я и Элина Эртон — ехали в высший свет Хегейского королевства. Следует рассказать вам о Хоупсе, ибо не далее, как в двух милях от столицы, никто и слыхом не слыхивал о нашей деревушке. А, между тем, три столетия назад там обосновался знатный род обнищавшей аристократической семьи. Собственно, это и есть эль-Берссо. Да, именно так: с двумя «сс». Для большей солидности. А я — Джина эль-Берссо. Но, что самое ужасное: мое имя заканчивается на пресловутое и совершенно не аристократическое «ина». С такими окончаниями в именах обычно ходили простолюдинки. Мой же отец решил, что меня будут звать «Джина». То ли имя понравилось, то ли он так хотел выпить джина, но слуга принял его слова за наречение, и вскоре меня так и записали в церковных списках.

О моем существовании в королевстве мало кто догадывался, пока принцу Эдмунду Первому не стукнуло двадцать два, и его батюшка специальным королевским указом не соизволил обязать отпрыска найти себе невесту. Заметьте, скорейшим образом. Эдмунд был молод, горяч, красив и безумно не желал жениться. Какие слухи ходили в Хоупсе по поводу этого молодого человека, и рассказать стыдно. Мое имя каким-то чудом всплыло в списке, и в Хоупсе неожиданно появился глашатай.

Итак, меня пригласили в Хегей. Но не одну. К слову, я была тридцать второй кандидаткой в списке из тридцати пяти.

Мы с Элиной высунулись из окна кареты, чтобы рассмотреть приближающийся дворец. Он, как полагалось, утопал в зелени и пронзал шпилями и башенками небо. Наша карета двигалась медленно, скрипя старыми осями, и мы могли разглядеть великолепие королевского пристанища со всех сторон. Естественно, мы обе мысленно сравнивали Хегей с Хоупсом, и очень быстро пришли к выводу, что сравнивать их бесполезно так же, как сравнивать алмаз с гнилой картошиной.

— Джина эль-Бердо! — выкрикнул герольд, когда я соскочила на землю, — эль-Бедро! Эль… — смутился и затих.

Две девочки-близняшки в одинаковых платьицах нехотя выпрямились и вяло побросали в нас лепестки цветов. Тоже изрядно увядших.

Мы не стали никого задерживать и переместились во дворец. Нам приготовили комнаты над кухнями. Прямо скажем, места для неудачников. Но я относилась к этому по-философски. Будь я принцем, мне бы тоже не было дела до тридцать второй кандидатки мне в жены. Кроме того, убранство комнат было неплохим. Да, что уж там: в Хоупсе такая роскошь не снилась даже наместникам короля, поэтому мы с Элиной тоже не очень-то оскорбились.

Следует особо отметить ужин, которым мы питались в первый вечер после нашего прибытия. Он был красив, но когда мы приступили к делу, то пришли в недоумение. Либо нас решили посадить на диету, либо у королей принято по вечерам любоваться едой, а не есть ее. Нам с компаньонкой, ложась по кроватям, следовало уповать лишь на завтрак, который просто обязан быть съедобным.

— Вот ведь зараза, — прошипел в ночи голос Элины, — есть хочу до поросячьего визга.

— Леди Эртон, — заметила я, — воспитанные девушки не позволяют себе таких выражений.

Тихое уханье совы за окном прервало наш диалог, и мы некоторое время глядели на желтый диск луны.

— Я бы сейчас съела тех сдобных булочек, которые готовит наша кухарка, — застонала Элина.

— Уймись, иначе я кину в тебя башмаком, — вздохнула я, чувствуя, как от голода сводит живот. — Что б тебя, Элина! Надо было съесть хотя бы тех моллюсков!

— Которые пахли кислым молоком?

— Их вымачивали в вине, — напомнила я слова лакея и спустила на пол ноги.

— Ты куда? — встрепенулась подруга, сбрасывая одеяло. — Это тебе не Хоупс, Джина. Здесь нельзя разгуливать по ночам в одних только сорочках.

— А что ты скажешь, если я принесу с кухни толстую, сочную баранью ногу? А?

Мы обе видели это угощение через окно, когда проходили под ним сегодня.

— Что это испортит мою прелестную фигуру, — кисло улыбнулась компаньонка.

— Что это не даст нам умереть от голода.

— Ты бьешь по самому больному, — надулась она, набрасывая на плечи одеяло, — я не могу устоять против баранины.

— Тогда сиди тихо и жди, когда я вернусь, — я подошла к окну и, растворив его, глянула вниз. — Кажется, там никого нет. Дай-ка мне край одеяла, я хочу спуститься.

Элина раскрыла рот, взирая на меня, как на ненормальную. Что ж, я привыкла к этому взгляду.

— Джина, ты хочешь вылезти в окно, спуститься по одеялу, чтобы украсть с королевской кухни баранью ногу?!

Я вскарабкалась на подоконник, почувствовав, как прохладный ночной ветер зарылся в волосы.

Намечалось очередное приключение.

— Держи крепко, — приказала подруге, а сама юркнула вниз и повисла, запоздало понимая, что идея по похищению ноги была сыровата. Подумать бы об этом прежде, чем упасть в колючий куст шиповника!

— Йе-е-ей! — мой писк потонул в тишине, и уханье совы возобновилось с новой силой, будто она только и ждала моей отмашки.

— Ты жива? — вверху возникла голова Элины. — Терпи, Джина, и думай о бараньей ноге! — подбодрила меня.

Напрасно. Сейчас я думала только о своей ноге и других частях тела, которые особенно сильно пострадали от шипов. Даже есть как-то расхотелось.

Я проковыляла к окнам кухни, заметив, что одно из них не закрыто, и я при своей небольшой комплекции чудесно туда пролезу. Вторая плохая идея за вечер.

«Думай о бараньей ноге, думай о ноге, думай о баране и его ноге… о, черт!»

Я ввалилась в кухню, распластавшись на полу. Передо мной покачивался котелок, а за ним простирались столы с яствами. Это был рай. Я едва не взвизгнула, но вовремя опомнилась, заметив, что у приоткрытой двери зажегся огонек. Вот и попалась. Если меня здесь заметят, то завтра на королевском столе появится новое блюдо: Джина из рода эль-Берссо с яблоком во рту. И поделом.

— Говори, — приказным тоном прогремел голос.

Клянусь, я бы выложила всю подноготную своей жизни, повинуясь той невероятной властности и самоуверенности, которая крылась в этом голосе, но меня опередили.

— Я могу ошибаться…

— У меня нет времени. Говори.

— Приказ, ваше сиятельство. Приказ об убийстве наследного принца.

— Это все? — ни капли удивления.

— Все.

— Учти, если сведения покинут эти стены, я найду тебя, отрежу язык и заставлю его сожрать. Ясно?

Мне совершенно перехотелось есть. Скажу больше, все, что меня волновало — как выбраться с кухни. Окно, из которого я имела честь выпасть, было довольно высоко. Уйти я могла только самым обычным способом — воспользовавшись дверью. Но за дверью обладатель ужасного голоса, который запросто заставит меня съесть собственные уши за то, что я ими только что услышала.

Я решила дождаться, пока двое мужчин (а судя по голосу, это были мужчины), наконец, уйдут. Притаившись за дверью, я не могла отказать себе в удовольствии послушать, о чем еще они могут говорить.

— Передай записку королеве, — распорядился властный голос.

— Да, ваше сиятельство.

— Можешь идти.

Раздались шаги, свидетельствующие о том, что говорившие разошлись в разные стороны. Собственно, этого я и ждала. Аккуратно приоткрыв дверь, огляделась и засеменила по коридору. Когда преодолевала поворот, ведущий к лестнице и выходу, за спиной раздалось грозное: «Стой!», и я со всего деру помчалась вперед, выскочила за дверь и захлопнула ее, оставив преследователя надолго возиться с замком.

Одеяло все еще свисало из окна, и я дернула за него, едва не скинув прикорнувшую с другой стороны Элину.

— Где нога? — прошипела она.

— К черту ногу! Поднимай! — и я уцепилась обеими руками за одеяло и повисла в надежде, что Элина обретет невероятную силу и втащит меня в окно, как пушинку.

— Сдурела? — удивленно раскрыла рот компаньонка.

Я скривилась, но услышав, что мой преследователь перешел от стука в дверь, к мощным ударам, стала быстро карабкаться вверх. Меня постигла неудача, когда я почти дотянулась до протянутой руки Элины, сорочка (у скромных девиц сорочка была не короче щиколоток) зацепилась за несносный куст шиповника.

— Ну чего ты возишься? — недоумевала подруга, слыша треск расползающейся ткани и глухие удары плеча о дверь.

Когда я все-таки влетела внутрь, расставшись с куском сорочки и повалив компаньонку, поняла, что так просто это приключение не сойдет мне с рук. И как потом объяснить все это страже? Сказать, что мы обе страдаем от приступов ночного обжорства?

Мы втянули одеяло в комнату, затворили окно и рухнули на койки, слыша, что дверь внизу, наконец, поддалась. До нас донеслись тревожные шаги под окнами, грозное сопение и приглушенная ругань.

Я понимала, что даже самый глупый стражник догадается, в чем тут дело. Кроме того, мужчина меня видел. Со спины и с распущенными волосами, но видел же. А как быть с куском сорочки, болтающемся на ветке шиповника?

Через четверть часа мы с Элиной поняли, что врываться к нам никто не собирается. Я немного успокоилась и смогла трезво оценить ситуацию. Представьте себе, заговор во дворце! Покушение на принца Эдмунда Первого. В самый разгар его «предсвадебной кампании». Кому-то это очень выгодно. Король еще жив, но болен, а, следовательно, совсем скоро Эдмунд станет новым королем. А что касается меня, то, если мой преследователь окажется расторопным, уже завтра я буду в кабинете начальника тайной канцелярии, а потом в тюрьме. А там даже моллюски, вымоченные в кислом вине, покажутся мне редким деликатесом.

Элине лучше ничего не знать. Тем более, она уже беззаботно посапывает, думая, что меня едва не застали повара, когда я раздирала зубами баранину.