Вновь учиться жить

Елена Рейн, 2018

Беда не приходит одна. Латрова Ольга об этом знает, воспитывая дочь, от которой отказались муж и свекровь, считая инвалидом. Измена и предательство, смерть и обман врываются в её жизнь, не давая возможности дышать, погружая в невыносимый кошмар. Но светлая душа и лучик надежды не угасают в груди, и женщина верит в счастье, стремится к нему. Ради дочери Оля готова на многое: быть сильнее и принять условия незнакомого мужчины, вызывающего страх и желание. А что будет дальше, покажет судьба…

Глава 2

В глазах мужчины загорелся красный огонь, и он в мгновение оказался около нее, ударив кулаком в лицо. Не ожидая такого внезапного нападения, Ольга упала на пол, задевая головой боковину холодильника. Не выдержав такой жестокости, громко разревелась, закрывая лицо руками, не желая повторения.

— Еще раз услышу, не так получишь. Поняла? — закричал Латров, задрожав от ярости, швыряя пустую банку в умывалку.

Ольга только кивнула, вжимаясь в угол, не зная, чего ожидать от мужа. Произошедшее до сих пор не укладывалось в голове.

— Дрянь! Кто ты такая, чтобы мне что-то говорить? Жила в роскошной трехкомнатной квартире на всем готовеньком, и еще что-то смеешь мне говорить? Паскуда!

Женщина закрывала рот ладонью, в первый раз слыша такие слова из уст мужа применительно к себе. Раньше Владимир не позволял себе такого, а сейчас…

Осторожно поднявшись, чувствуя огромную тяжесть внизу живота, женщина схватилась за живот. Мужчина, проследив за ее движением, рявкнул:

— Что притворяешься?! Я тебя там не задел! Не строй из себя мученицу.

Ольга уверенно посмотрела ему в глаза и призналась:

— Я беременна.

Этой новости мужчина действительно удивился. Нет, он был в шоке. В считаные секунды сорвался к ней и, грубо схватив за волосы, чуть ли не выдирая их, прокричал:

— Тварь, ты с кем сношалась?

— Ни с кем! Ни с кем! — прохрипела женщина, чувствуя невероятную боль в голове. — Можешь делать что угодно. Тест… и другое… Я даже о таком и не думала! Ведь я считала, что у нас — семья. Хотела просить оставить ребенка. А ты…

Мужчина с ненавистью смотрел в глаза жены, понимая, что Ольга ни за что бы не изменила ему, но сам факт беременности его неимоверно бесил. Как так вышло?! Разозлившись, он со злости толкнул женщину на кухонный гарнитур и проговорил:

— Деньги на аборт ищи сама, я не дам и копейки. А если додумаешься родить, будешь полной дурой. Хватит и того, что одного воспитывать в нищете придется. На алименты не рассчитывай. Дураков нет!

Высказав все, что думал, развернулся и пошел на выход, совсем не реагируя на горький плач женщины. Напротив, его раздражали ее всхлипы. Он хотел скорее убраться из этого места. К той, что его понимает всегда. Ее даже мать одобрила, заявив, что рада его выбору и поможет с разводом.

Вера сейчас в клубе, и он обещал ее забрать, рассчитывая, что они хорошо покувыркаются потом. Любимая девушка всегда готова ему дать в любом месте, главное, чтобы он захотел. А ему необходимо снять стресс после идиотки-жены с ее мерзкими новостями.

У двери задержался и грубо выдал:

— Так как у тебя прописки нет, я сам подам на развод. По поводу квартиры… с мамой решай. Я уже несколько месяцев живу с Верой в ее квартире. Прощай.

Мир замер. Тишину прерывали только непрерывное дыхание и всхлипы женщины. Ольга с лихорадочным страхом смотрела перед собой, не видя ничего, прислонившись к дверце кухонного гарнитура, дрожа всем телом. Ей было так плохо, что хотелось удавиться. Чувствовала в эту секунду себя как никогда ужасно.

Но как бы ни чувствовала себя, она знала, что ничего не сделает себе а, наоборот, будет вновь учиться жить. У нее есть ее маленькая девочка, нуждающаяся в ней. Алина — смысл ее жизни.

Боль в животе напомнила о зародившейся жизни в ее теле, и она лишь закусила губу, страшась того, на что судьба ее бросает. Но нет, сейчас она ничего не будет делать. Завтра, когда наступит новый день, она подумает об этом…

Через долгое время слез уже не выло. Лишь красные пятна на лице и припухлость под глазами говорили о ее состоянии. Заставив себя подняться, женщина побрела к дочери. Проверив, что все нормально, Ольга тихо стояла у двери детской, думая о будущем. Отчаянье и страх терзали сознание. Она была в ужасе, прекрасно осознавая, что помощи ждать неоткуда. Оля вытерла выступившие слезы, закрывая ладонью рот, чтобы не разреветься, и вышла из комнаты.

Оказавшись в спальне, женщина без сил рухнула на кровать. Боль так и не проходила, что пугало. Через минуту Ольга отключилась, даже не сняв одежду.

Громкий звонок сотового телефона непрерывно трезвонил, а потом резко стих. Женщина поднялась, чувствуя, как тянет живот, разрываясь на части. Включила свет ночника и замерла на секунду, замечая кровавое пятно на бежевом покрывале.

Воздух вышел из легких, и ее сознание окутал страх. Ладони вспотели, и она только открывала рот, пытаясь здраво мыслить и действовать.

Всхлипнув, Ольга рефлекторно посмотрела на часы, отметив пять утра, и схватила старенький телефон, желая позвонить в скорую. Не успела даже набрать цифры, как вновь раздался звонок, высвечивая абонента — Наталью Андреевну. Сглотнув слюну в пересохшем горле, Латрова приняла вызов.

— Да… — еле слышно прохрипела она.

— Это ты! Ты виновата, что он разбился! Мой сынок… его больше нет! Ты… только ты довела его до смерти, — выла в трубку мать мужа. — Ненавижу тебя! Чтобы ты сдохла, подлая змея!

Шок, неверие отразились в глазах женщины и, чувствуя, что не держится на ногах, схватилась за шкаф, пытаясь удержаться. Сквозь пелену слыша проклятья свекрови, Ольга без сознания рухнула на пол.

***

Иванова Людмила Алексеевна встала очень рано. В шесть утра она всегда была на ногах. Не могла по-другому, привыкла в деревне к своему ритму жизни, а в городе до сих пор не могла перестроиться.

Уже год пожилая женщина жила в однокомнатной квартире, которую приобрели ей сын и дочь. Давно ей предлагали жить поблизости, настаивали на переезде, и наконец-то она согласилась, совсем обессилев в деревеньке. Бросила все: небольшой домик, огромный огород, сад и старика своего, алкаша спившегося.

Всю жизнь Людмила мучилась с ним, тянув двоих детей, не переставая драться с мужиком, когда начинал продавать вещи из дома. Было все в их семейной жизни. Ревела, угрожала, но в деревне свои законы. Терпела. Не жизнь, а каторга. Но как бы тяжело ни было, она вырастила детей, и сейчас гордилась ими. Сын лучший из лучших адвокатов в столице, дочь работает аудитором, разъезжая по стране с проверками. Дети перевезли ее, купив квартирку поблизости с домом Валентины, чтобы рядом была и с внучкой помогала.

Полноватая женщина встала с дивана и, сделав зарядку, направилась в ванную комнату. Через полчаса она сидела в кухне, попивая чай с зефиром в шоколаде, которые очень любила. Даниил ей всегда приносит, зная материнскую слабость. Сама она такие лакомства не покупала, пенсия не позволяла, но дети помогали, не принимая возмущений, забивая ее холодильник полностью продуктами, обеспечивая всем необходимым.

Через несколько часов Валя должна завести ей внучку, так как Дашеньке только в сентябре идти в сад, поэтому бабушка с радостью сидела с ней, гуляя до вечера, пока не забирали.

У сына пока не было детей, он недавно женился, и Людмила Алексеевна надеялась, что скоро и они порадуют ее внучками.

Решив приготовить пирог с курицей и картошкой, достала слоеное тело их холодильника, чтобы отошло. Обработав специями курицу, разрезала тонкими слоями, и направилась в тамбур за овощами. Только положила несколько картофелин в миску, как услышала детский плач, скорее истерику.

Замерев, Людмила стала прислушиваться и, не выдержав, подошла ближе к соседской квартире, собираясь постучать. Только прислонила кулак к железной двери, как сразу заметила, что она и не закрыта. Раскрыла и только хотела подать голос, как услышала:

— Мама! Мамочка! Мамочка! Открой глазки!

Паника в крике ребенка заставила пожилую женщину войти в дом. Быстренько скинув сланцы, торопливо пошла на голос Алины. То, что она увидела, заставило ее похолодеть от страха. Оля, добрая и отзывчивая соседка, лежала на полу, а ее дочка тормошила женщину, пытаясь разбудить.

Латрова была без чувств, бедра и низ халата замараны кровью.

Ничего не понимая, Иванова прислонила ладонь ко рту и выдохнула:

— Ох, ты ж миленькая! Что творится, то?!

Наблюдая, что у девочки истерика, а руки в крови, она потянула ее в сторону и как можно спокойнее сказала:

— Алиночка, милая, пойдем ко мне? А я твоей маме помогу, и она придет в себя.

Малышка отрицательно закивала головой и упрямо направилась к маме, желая разбудить ее. Старая женщина, не мешкая, взяла ее на руки и быстрыми шагами пошла к себе, по дороге приговаривая:

— Ну-ну, моя хорошая. Ты пока мультики посмотри, а я хороших тетушек по телефону вызову, и они ей помогут.

Алина с надеждой посмотрела ей в глаза и спросила:

— Мама будет здорова? Заберет меня? Правда?

— Конечно, а пока посиди у меня. Я сейчас вызову скорую. А там, может, и твой папа придет… — проговорила Людмила Алексеевна, надеясь, что муж Ольги скоро уже придет. Заметив, что девочка нахмурилась, только пожала плечами.

Усадив малышку на диван и включив телевизор, где как раз транслировали детскую передачу, подошла к стационарному телефону и вызвала бригаду скорой помощи, рассказав все, что видела. Наблюдая, что Алина спокойно сидит и смотрит мультик, вновь пошла в дом Латровых.

Оказавшись рядом с лежащей на полу Ольгой, проверила пульс. Почти не прощупывался, но все же. Посмотрела на лицо и, замечая приличного размера синеву на щеке, нахмурилась. На голове ран не было, а вниз она даже боялась смотреть. Темно-коричневые пятна на бедрах ничего хорошего не предвещали.

Поднимать она ее не стала, да и сил не было. Прошлась по дому и, вспомнив, что без документов не примут, тяжело охнула. Случайно обратив внимание на черную сумку на вешалке, которую Оля постоянно брала с собой на улицу, она с облегчением выдохнула. Сняв с крючка, открыла. Обнаружив паспорт во внутреннем кармашке, старая женщина улыбнулась. В обложке был вложен сложенный листок белой бумаги. Развернула и с радостью убедилась, что это копия страхового полиса, а значит, все нормально. Закрыв отдел, повесила сумку на вешалку, и тут же услышала домофон.

Дальше все проходило очень быстро и волнительно. Через несколько минут в комнату вошли две женщины. Высокая женщина в очках и с огромной сумкой в виде чемодана спросила:

— Вы вызывали скорую?

— Да. Она… Ольга без сознания. Не знаю сколько лежит. Услышала, что ребенок плачет, и прошла в дом. Дверь открыта была, — запинаясь, протараторила Иванова.

— Понятно. Показывайте, — проговорила брюнетка в синей рабочей спецодежде, и прошла за пожилой женщиной, а за ней и вторая.

Через пять минут Иванова стучалась в каждую дверь соседей, чтобы попросить мужчин помочь перенести больную до машины. Отозвались сразу, чему Людмила Алексеевна была искренне благодарна.

Когда Ольгу увезли, оповестив, куда именно положат, соседка сидела на стуле, и задумчиво смотрела на стену. Казалось все таким нереальным и страшным, отчего в груди было до невозможности холодно.

Женщина вспоминала, как врачи недовольно хмурились, задавая вопросы. Потом сразу же позвонили в больницу, предупреждая, что привезут женщину в тяжелом состоянии.

Все это время она только выполняла то, что ей говорили, а теперь вот отошла… И стало так страшно за жизнь доброй девочки, всегда готовой помочь всем, таскающей ей пироги да блины.

Когда Иванова могла, ведь она в основном с внучкой сидела, то присматривала за Алиной, ведь молодая мама все делала одна, а муж… только кричал. Вечная ругань мужчины — считалась нормальным климатом в их семье, после того как в квартире появился новорожденный ребенок.

Посидев немного, пожилая женщина пошла в ванную и, найдя тряпку и набрав в ведро немного воды, смыла кровь. Покрывало стянула и простирнула в холодной воде, повесив на вешалку. Она не была брезгливой, поэтому ей было нетрудно, а оставлять такое — не могла.

Потом со спокойной совестью направилась к себе. Не успела войти, как Алина кинулась к ней со словами:

— А мама? А мама где? Тети вылечили маму?

Бабушка погладила по голове милую девочку и сказала:

— Обязательно. Только позже, а пока побудешь у меня. Как папа придет, он сразу же тебя заберет.

Маленькая малышка с огромными карими глазами посмотрела на бабушку и пролепетала, запинаясь в словах:

— Папа будет играть со мной, когда я немножко подросту. Потом… Он… сильно устает на работе и не может ко мне подойти, чтобы играть.

Старая женщина только кивнула, примерно понимая, что к чему. Ольга никогда ничего не говорила, наоборот, всегда выгораживала мужа, оправдывая, но уста младенца не лгут. Отцу наплевать на своего ребенка, и малышка к этому привыкла.

Улыбнувшись девочке, Людмила воодушевленно предложила:

— Тогда посмотри мультик, а я испеку пирог. Скоро придет Даша, и вы вместе поиграете.

Алина кивнула, но ничего не сказала, молча пошла в зал и села на диван. Людмила Алексеевна еще долго стояла на входе, наблюдая за малышкой, и вздохнув, побрела в кухню.

Думы ее были о том, что любимая внучка и Алинка одного возраста, но дочь Ольги совсем другая… старше смотрится… серьезнее. И то, что сделало ее такой, совсем не радовало бабушку.

Через три часа женщина вытирала пыль, пока девочки строили башню из кубиков. Услышав, как громко хлопнула дверь в тамбуре, она положила тряпку на комод, и молча, не предупреждая малышек, вышла из квартиры, оставляя приоткрытой дверь.

В тамбуре уже никого не было, и она уверенно направилась к соседям. Ожидая увидеть Владимира, Людмила Алексеевна была не готова к встрече со свекровью Ольги.

Властная, зажиточная женщина, всю жизнь проработавшая главным бухгалтером в разных крупных организациях, насколько знала Иванова, имела склочный характер и отличалась жадностью, бесчувственностью и безграничной наглостью. Латрова в этот момент швыряла вещи во все стороны, выкрикивая проклятья. Как только она заметила гостью, рявкнула:

— Где эта тварь?

— Не знаю о ком вы. Ольгу увезли с кровотечением в больницу.

— Надеюсь, она сдохнет, — ядовито прохрипела Наталья Андреевна, в глазах которой бушевало безумство. — А также та мерзость, которую она нагуляла. Проклинаю их! И эту… калеку! Проклятущие!

Не желая слушать проклятья, особенно когда они касались детей, женщина проговорила:

— Ольга — хорошая мать и верная жена. А вот ваш сын…

— Она убила его! — закричала Латрова, приближая к ней. — Убила моего мальчика. Вова сел в машину после того, когда эта тварь заявила, что забеременела от другого. Он сам мне сказал! Мы с ним разговаривали. Эта гулящая мразь довела его до смерти! Только она! Ненавижу ее!

— Ольга ни с кем не… — возмутилась Иванова, не представляя такой подлости от соседки. Да и когда ей, когда молодая мать и не спала толком.

— Пошла вон! — закричала Наталья Андреевна. — Убирайся!

Сглотнув, пожилая женщина уверенно посмотрела ей в глаза и ледяным тоном произнесла:

— Мой сын — лучший из лучших адвокат. Прошу выбирать выражения! А Ольга… не виновата и ни с кем не гуляла. Даже не сомневаюсь в этом! А пришла я сюда не для того, чтобы не выслушивать ваши угрозы в адрес невиновной женщины и ее ребенка. Понимаю, что вам тяжело. Соболезную. Но желать смерти другим… это гнусно и мерзко.

— Она убила моего сына! — выкрикнула Латрова, даже в таком состоянии понимая, что не стоит грубить этой оборванке. Удивительно, но как только Иванова переехала сюда, Наталья тотчас дала ей характеристику нищенки, и даже игнорировала приветствия, когда приходила к Владимиру. Но оказывается… у старухи влиятельный сынок.

Разговор отрезвил, возвращая скорбящую мать в действительность. Она еще до конца не осознавала случившееся горе. Выла, гневаясь на злую судьбу, несправедливо забравшую у нее мальчика, когда на свете много никому не нужных тварей, отравляющих жизнь достойным людям, таких как сноха и ее выродок.

— Как я понимаю, внучку забирать не будете? — спросила Иванова, совсем не чувствуя желания успокоить женщину или сказать добрые слова.

— Мне плевать на это отродье. Пусть хоть на улице живет, — скривившись, заявила Латрова.

Старая женщина развернулась, желая уйти, как услышала:

— Через час сюда явится слесарь и поменяет замки, заранее договаривалась. Если желаете, можете забрать их пожитки.

Иванова, не ожидая такой наглости, тут же сказала:

— Я не знаю вещей, и это должна делать сама Ольга.

— Мне плевать. Все сожгу. Это мой дом! Она и ее дочь прописаны в каком-то захолустье, документы на дом только на меня. В обед я разрешила заезжать квартирантам, потому что имею полное право! — процедила она.

Пожилая женщина не выдержала и гневно выдала:

— Бог все видит, и твоя расплата за злой язык и поступки только началась. Все вернется, будь уверена.

— Не нужно меня пугать! Я сама знаю, что и как! Особенно кто чего заслуживает. Не хотите — не надо. Мне же проще, квартиранты сами ненужное барахло выкинут, — процедила она и пошла в зал.

Женщина стояла несколько секунд, а потом повернулась к вешалке и взяла сумку Ольги. Перед выходом она почувствовала взгляд и повернулась. Увидев наблюдающую Латрову, Людмила буркнула:

— Я приду с внучкой и Алиной, чтобы дочь Ольги показала свои вещи и матери. Надеюсь, вас не будет?

Наталья Андреевна вновь скривила лицо, а потом хмыкнула, громко рявкнув:

— Я не в том состоянии, чтобы смотреть на отродье этой мрази. Даю час, нет, полтора. Надеюсь, все заберете… и ничего лишнего не захватите.

Иванова недовольно насупилась и, буркнув: «Постараемся», открыла дверь и вышла в тамбур, вспоминая, сколько у нее свободных пакетов. Решив, что недостаточно, Людмила Алексеевна позвонила дочери и попросила купить несколько спортивных сумок, объяснив всю ситуацию.