Веселая история двух злодеев

Елена Рейн, 2018

Она спортсменка с веселым характером и навыками бойца, готовая в любую секунду прийти на помощь тем, кто в ней нуждается. И тогда… жарко будет всем!Он – самовлюбленный, умный красавчик, привыкший к вниманию прелестных дев. Но, однажды повстречав одну вредную незнакомку, был очарован ею. И препятствия… только распаляют желание парня.Два злодея и их зажигательная история!Серия книг "Девочки ЗА спорт".Содержит нецензурную брань.

Глава 2

17 декабря

Челябинск

Время — 00:10

Приехала в полночь. Уставшая, никакая. Вытащила сумку и, поставив машину на сигнашку, потопала к огромному двухэтажному дому Зелинских. Тут все, как всегда. Стильно, модно и шикарно.

Петр Сергеевич, муж моей мамы — замечательный мужчина. Предприниматель от бога и добрейшей души человек. Даже странно, что Лизка не выросла эгоисткой, а умницей и послушной дочерью.

Дверь открыла мама, и мгновенно прижала меня к груди. Высокая стройная темноволосая женщина, поражающая необычайной красотой. По женской линии корни ей достались корейские. Поэтому кожа у нее смуглая, талия тонкая, угловатые скулы, небольшие, но пухлые губы, аккуратный нос и зауженный разрез глаз. Она выглядит сказочкой принцессой, особенно когда замечтается о своем.

Ну а я… пошла в папу, хотя фигурка у меня тоже ничего и волосы темные, но вот по мне сразу видно, что девка я русская, особенно когда открою рот.

— Моя малышка! Я соскучилась. Очень плохо, что ты там, а я здесь. Как было бы хорошо, если моя малышка жила в Челябинске. Но нет же, все никак не можешь вырваться из своего Новосибирска. И что там хорошего? А я бы была так счастлива, зная, что ты рядом, — выдала она за несколько секунд, продолжая обнимать меня.

И вот так всегда! Мамуличка-красатуличка творческая у меня личность, и когда говорит об одном, моментально переходит на вторую тему, следом на третью, и потом всем и неважно, о чем говорилось вначале.

— Привет, мамуль. Тоже соскучилась! — воскликнула, а потом добавила: — Не обижусь, если покормишь меня, свою голодную дочурку. Один раз в столовку заезжала, чуть не отравилась мантами. Не понимаю, как их можно так погано сготовить?!

— Конечно! Конечно! Иди в свою комнату, а я посмотрю, что там есть, — задумчиво проговорила она, очевидно, вспоминая то, что не знает. Тут же улыбнулась мне и добавила: — А потом мы с тобой поговорим. Кстати, как там бабуля? Ты к ней заезжала? Наверное, здоровье хромает. Кристи, а, знаешь, что я недавно услышала?!

Улыбнулась, радостно отмечая, как я обожаю свою неповторимую, изумительную мамульку. Она у меня самая лучшая, но все же останусь я без еды, если сама не позабочусь. Застыла на лестнице и попросила:

— Мам, ты в кухню иди, а я переоденусь и прибегу. Не волнуйся, я сама в холодильнике все найду. Надеюсь, любимый повар не поменялся?

— Что ты! Конечно, нет! Такого замечательного человека, как Вера Николаевна нигде не сыскать. Божественно готовит! Восхитительно! А как у нее получаются блинчики. Между прочим, вычитала где-то… в одном престижном журнале, что…

— Мамуль, мысль не теряй. Я мигом прибегу, — прокричала и помчалась на второй этаж, зная, что, если буду слушать, усну прямо на лестнице.

Прибежав в спальню, швырнула сумку на пол, и сняла свои вещи, определив их на кресле. Достала из шкафа шорты и футболку, натянув на ходу. Ополоснув по пути в ванной руки и лицо, спустилась на первый этаж, направившись прямиком в кухоньку.

Мама сидела за столом и рисовала на белой бумаге (в каждой комнате имеется такая нужная вещь). Ухмыльнулась и, достав из холодильника котлеты с макаронами в контейнере (думаю, специально для меня отложили, кухарка — феечка), поставила в микроволновку. Салат тоже сграбастала в большой миске с крышкой. Когда уже принялась уплетать, проговорила:

— Мамочка, рассказывай. Что нового?

Анастасия Александровна отвлеклась от своего творения, и счастливо посмотрев на меня, произнесла:

— Прости, всегда рисую, когда задумываюсь. У нас все как обычно. А ты как? Замуж не собираешься?

Котлета чуть поперек горла не встала. Вот зачем этот вопрос задавать, когда я ужинаю? Причем всем и всегда в самый ненужный момент! Популярная тема?!

Улыбнулась и честно призналась:

— Да кому я нужна такая вредная!

— Нет! Ты у меня добрая и милая девочка, — убежденно воскликнула она.

Вилка застыла на полпути. Маман про кого сейчас рассказывает? Про меня, что ли?! Если так, то… буду знать.

— Да, мамуль, когда зубами к стенке сплю, — согласилась я с ней.

— И еще с хорошим чувством юмора.

«Это да! Зашкаливает конкретно и постоянно!»

— Угу, — промычала и добавила: — Мама, а как Лизка?

— Лизонька, как всегда, умница и красавица. Мы на нее с Петей не нарадуемся. Добрая такая, отзывчивая, ранимая и…

— Вот! С «ранимой», пожалуйста, поподробнее, — проговорила, жестикулируя вилкой, а потом залезла в салатик. Мой любимый — «Цезарь».

— Ой как узнала, что ты не приедешь, расстроилась и даже из комнаты не выходила. Я звала и отец, а она все не выходит… Совсем! На следующий день то же самое, а ведь выходные! Хотели культурно отдохнуть: галерея, парк или музей. Потом бы в ресторан…

«Вот мне… кроме ресторана ничего не понравилось…»

С моей мамочкой туда ходить — нереальная каторга. А если быть честной, лучше воздержаться от столь щедрого предложения. Везде стоим фиг знает сколько и смотрим (то есть я пялюсь и мучаюсь, а мама любуется). Восторгается она очень долго, восхищаясь необыкновенным творением гениев. Столько прилагательных и наречий с детства знаю, что жуть, даже ругалась по-особенному. Но это было давным-давно. Сейчас все как надо, обычная ненормативная лексика.

— И? — поторопила ее.

— Ой, точно! Ну и вот… а потом она вышла и сказала, что ты приедешь. Я была так счастлива! Очень! Ты так обрадовала маму!

Взяла пустую, но грязную тарелку и, поцеловав в щеку любимую женщину, направилась мыть посуду, все же уточнив:

— Так что с Лизкой?

— Не знаю, ничего не говорит. Молчит как рыбка, а глазки такие печальные. Вижу, душа не на месте. Ой, не на месте!

— Угу, — промычала, стараясь закрыть рукой зевок, а потом пробубнила: — Может, в комнату переместимся?

— Ты иди. Завтра поболтаем. А у меня такая интересная идея возникла, что не описать! Вероятно, от эмоций, когда тебя увидела. Поэтому я пойду в мастерскую, а ты отдыхай.

Отпираться не собиралась, устала как лошадь, хоть и не пахала. Обняла маму и поплелась в комнату. Раздевшись, плюхнулась в постель и мгновенно отрубилась.

* * *

— Лизонька, ну не плачь. Расскажи все спокойно. Я ничего не понимаю, — проговорила я своей сводной сестренке, нежной милой девушке, рыдающей навзрыд, но КРАСИВО. У меня так никогда не получается, даже если я буду стараться. Если реву, то страшная и опухшая, как Баба-яга.

В обед, заглянув к ней в гости, после того как она пришла с универа, увидела ее рыдающей. И вот до сих пор мы не продвинулись ни на словечко с ее объяснениями.

— Он… Он… — просипела Лиза и, закрыв лицо тонкими пальцами рук, разревелась.

— Что он? — уже резче произнесла, надеясь, что все же будет продолжение. Очень интересно было бы узнать, какой козлик обидел добрейшую умницу на свете.

— Он сказал… Он сказал…

«Добавилось слово… это хорошо, — подумала, посматривая на золотые часики на своей руке. — Отлично, через час узнаю все точно и в подробностях!»

— Что он сказал? — спокойно уточнила, рассматривая ее золотистые волосы, белоснежное личико, пухленькие губки и красивые голубые глаза. Красавица!

— Что с прилежными навязчивыми овечками не танцует, а я… а я… пригласила его на белый танец. Он говорил, что будет ждать! Ухаживал! — воскликнула она, прикладывая ладони к алым щечкам.

— И что? Ну, сказал и сказал. Пошел к лешему и из сердца вон, — буркнула в ответ, не понимая, в чем трагедия.

— Он это сделал при всех! На спор! И они это… засняли! Какой позор!

— Что-о?! — протяжно рявкнула, уже желая конкретики, раз этот говнотоп решился на подлость. — Еще раз, а то в отличие от тебя я немного туповата, и мне нужно понятно и четко выдавать информацию.

— Он ухаживал… так красиво! А потом я пригласила его на белый танец… Все стали смеяться. И эта ужасная… омерзительная статья, что все овечки ждут крутых парней, хотя притворяются, делая безразличный вид. Боже мой! Почему это произошло именно со мной?!

Резкий выдох, и Лизонька горько расплакалась, вытираясь об мою белую футболку. Любимую, стоит заметить. М-м-м да-а-а… но что не вытерпишь ради такого наивного доброго человечка, которого я люблю как родную сестру? Взяла несколько салфеток со стола и дала ей. Дождалась, пока она перестанет всхлипывать, и попросила:

— Лизи, посиди тут, а я через пять минут приду. Окей?

Девушка кивнула, а я быстро вылетела в коридор, через секунду оказавшись в своей комнате напротив, где обычно живу, когда приезжаю в гости. Если быть честной, жить навсегда здесь — не хотела, чем бы меня сюда не приманивали.

Даже замечательно, что я учусь в институте в Новосибирске. В родном городе, где прожила с мамулькой 18 лет, а после ее переезда, так и осталась там.

Мама встретила мужчину своей мечты и переехала сюда. Ну а я… оказалась предоставлена сама себе. Что поделать, если такая милейшая особа — спортсменка, не комсомолка, да и в общем-то не красавица, но вполне симпатичная девушка. А если кому не нравится, всегда могу продемонстрировать уроки карате, айкидо, кикбоксинга… и много чего другого, в чем я действительно умница.

Да, и, между прочим, этот факт значительно улучшает мое общение с парнями. Прямо-таки заставляет их учитывать мои желания и воспринимать категоричные ответы с пониманием и улыбкой на лице. У меня их было два, а с Саней сейчас почти даже серьезно.

Пока рассуждала, надела черную майку с надписью: «Милейшая стерва» и мгновенно направилась к сестре, продолжающей непрерывно плакать. Села рядом и заявила:

— Так, давай мне данные, где он там его выложил, и я посмотрю. Подумаю, что и как можно сделать.

— А-а-а… я там как влюбленная дура, — прохныкала она, сгрызая зубками идеальный маникюр.

— А ты не такая? — спросила и громко рявкнула: — Пальцы со рта вытащи!

Сестра мгновенно вздрогнула и определила их на голубое платье, идеально подчеркивающее ее фигуру.

— Спасибо, Кристи. Нет, я не люблю Артура. Просто я подумала, что он красивый и на Новый год, когда будет маскарад, мы будем идеальной парой, ведь Пашенька такой стеснительный. Я надеялась, он будет ревновать. А теперь, когда в этих проклятых группах универа в контакте и ватсапе гоняют ролик с моим позором, мой любимый… даже не здоровается со мной.

— Значит, этот сморчок тебе не подходит, — категорично выдала, ставя себе галочку поговорить с мальчиком.

— Нет! Я его люблю с первого класса, а он…

— Тряпка? — предположила, но заметив поток слез, мгновенно исправилась: — То есть стеснительный, да, примерно так…

«Стеснительный он, гляди-ка! Страус… Голову в песок… и задницу кверху…»

— Пашенька… он такой! Такой! А Львов опозорил меня…

Встала с розового диванчика (в этой комнате все в таком поганеньком цвете, но на вкус и цвет товарищей нет) и, сделав несколько шагов взад-вперед, проговорила:

— Добавь меня в одну из групп…

— Я удалилась везде, чтобы не смотреть. А принимает туда только Львов Артур, в ватсапе он под ником — Принц.

«Принц… да-а-а, обязательно запомню… и сожру… так, что волки удивятся и позавидуют…»

— М-м-м… слушай, а, может, мне ему морду набить? — с улыбкой предложила, видя в этом выход. Но, слыша, как Елизавета громко ухнула, испугавшись за меня (надеюсь), продолжила: — Еще и двух спортсменов приглашу для подстраховки. Всякое ж бывает…

— Нет! Меня будут звать не только папенькой дочкой, а еще…

«Ну-у-у… про это я знаю. Не стоит развивать тему…»

— Ладно… Ладно… Поняла. И что, говоришь, этот выпендрежник написал? — уточнила для конкретики.

— Мы… овечки…

«Хорошо начала! Сразу смысл определяется…»

— Это я поняла, а почему именно ты?! Что отличниц примерных не нашлось больше? Первокурсницы больше не в почете?!

— Не знаю, — прохрипела Зелинская, тяжело вздыхая. — Хотя знаю: учусь с его девушкой, и мы не сошлись с ней взглядами. Понимаешь, я не согласилась ей помогать с курсовой, намекая, что нужно учиться самой, а не… и вот…

«Оо-о-о… уже более понятно…»

— М-м-м… хорошо. А что переживаешь? Ну, подумаешь? Что там группки его.

— Там весь универ. Весь! И теперь… все смеются надо мной. Все! И я даже на карнавал из-за этого не пойду. Хотя уже купила костюм!

Повернулась к ней и, подняв бровь, уточнила:

— И какой?

— Золушки конечно! — восторженно воскликнула Лиза и вновь принялась шмыгать носом.

Округлила глаза и рявкнула:

— Э-э-э не надо вот опять. Пойдешь ты в своем платье! Не плачь только!

— Нет. Я туда ни ногой… Ни за что! — слезно прохрипела сестра.

Закусила щеку, что обычно делаю в момент глубокого мыслительного процесса в соображении какой-нибудь гадости, и усмехнулась. Предвкушающе потерла руки и радостно заявила:

— В общем, не переживай. Увидишь, на карнавале этот гад получит свое. Я гарантирую.

Лиза насупилась и произнесла:

— Нет. Я не хочу, чтобы ты…

— Ой, да ладно. А то вдруг я перед Новым годом совсем заскучаю?! Еще две недели до него и мне совсем нечем заняться. А тут справедливость и все такое… Ведь нужно защитить честь младшей сестры, пусть и инкогнито.

— Мне 20, — напомнила она, очаровательно улыбнувшись.

— А мне 22, так что успокойся и не рычи. Сегодня же вечером познакомлюсь с этим хлюпиком.

— Ты что, он-то ого-го! Так же, как и ты, занимается восточными единоборствами и к тому же настоящий красавчик. Все девчонки восторженно вздыхают, стоит ему оказаться рядом.

— Нда-а-а… жаль, — буркнула, обдумывая, как быть, и тут же добавила: — Не волнуйся. Все будет хорошо.

Сестренка настороженно уставилась на меня и пробубнила:

— Эх… чует мое сердечко, что это «хорошо» боком кое-кому вылезет.

— Ага, одному хмырю, — усмехнулась и кинула ей свой телефон, приговаривая: — Номерок забей, а я его в ватсапе найду и познакомлюсь.

— Бесполезно. Артур даже в группу не всех добавляет, а чтобы знакомиться… Львов же весь такой классный. Тебе с твоим характером не светит, тем более, если он тебя не знает.

— Не волнуйся. Я поражу его в самое сердце своим чувством юмора.

Сестренка зависла и просипела:

— Уже страшно… за него.