Двое в пути. Записки Белого Лиса

Елена Райдос, 2020

Что бы там ни говорили классики, но каждый из нас счастлив по-своему. Кому-то для счастья нужна власть, кому-то – богатство, кто-то находит счастье в любви, а прочим, напротив, требуется душевный покой. Но есть среди нас и те, для кого нет ничего дороже истины, а потому жизнь таких людей превращается в путь. Путь познания. Двум искателям истины повезло встретиться и понять, что судьба сделала им замечательный подарок – возможность разделить этот полный опасностей путь на двоих. Увы, владыкам кармы наплевать на наши планы, у них имеются собственные резоны для того, чтобы превратить нашу жизнь в незабываемое приключение. И двум товарищам пришлось расстаться на долгие годы. Но надолго вовсе не значит навсегда, не правда ли?

7 октября

Вы верите в судьбу? Или предпочитаете видеть в мистических совпадениях просто случайность? С некоторых пор я сделался ярым поклонником кармическо-фаталистического взгляда на жизнь. Моя истовая вера в статистику и спонтанность была грубо попрана вчерашними событиями. Таких случайностей просто не бывает. Как водится, обо всём по порядку.

Вечерние беседы с Макаром, похоже, начали превращаться в традицию, и это не может не радовать. Сегодня я поймал себя на том, что уже с обеда начал предвкушать изысканный десерт в виде шокирующих откровений моего таинственного гуру. После загадочных событий последних дней у меня буквально прорезался зуд на предмет поговорить со знающим человеком, и в то же время захотелось слегка спуститься на землю и обратиться к какой-то более приземлённой теме, нежели пляски вокруг нашей истинной природы. Нет, про сознание мне тоже интересно, но это так далеко от практики, а хотелось чего-то более осязаемого, какой-нибудь голимой эзотерики. Соскучился я по сказкам. Вот поэтому я в качестве затравки принялся выпытывать у Макара, кого он имел ввиду, когда говорил, что махинаторам от экологии кто-то помогает.

За те два года, что я крутился в эзотерической тусовке, чего я только ни наслушался: и про пришельцев, и про заговоры чёрной элиты, и про пришествие Мошиаха, и про победу светлых сил, в общем, любые фантазии за ваш счёт. Эзотерики обожают поговорить на всяческие апокалиптические темы, их упрашивать не нужно, главное, заранее вымыть уши, чтобы лапша ложилась ровными слоями. Я вполне логично предположил, что и мой продвинутый гуру тоже сразу ухватится за такую горячую тему, как скрытые манипуляции тёмных сил. Но я ошибся, Макар отнёсся к моему вопросу довольно прохладно, если не сказать, безразлично. Мол, да, есть в нашем мире много всяких проходимцев, подкручивают помаленьку события в свою пользу.

— Я думал, ты говоришь про какие-то высшие силы, — мне не удалось скрыть своего разочарования.

— Это смотря, что ты подразумеваешь, под термином «высшие», — Макар всё-таки сподобился пуститься в объяснения. — Более могущественные, чем обычные люди — это да, но о какой-то высокой духовности тут речи не идёт. Это только Демиурга волнует судьба нашего мира, вот он бы ни за что не стал потакать разрушителям. А эта шушера только и может, что давить людям на психику через купленные СМИ и продажных политиков, настоящей власти у них нет.

Мне, конечно, не терпелось развить тему про Демиурга, я и раньше слышал кое-что про этот сказочный персонаж, но сейчас меня интересовал несколько более прагматичный вопрос.

— А чего ж Демиург им не вставит, — нагло заявил я, — раз уж он такой радетель за благо человечества?

— Я этого не говорил, — невозмутимо отозвался Макар, — человечество для Демиурга — это всего лишь средство, механизм функционирования нашего мира. Он не воспринимает людей отдельно от среды их обитания. А насчёт вставить — это ты напрасно, не за что их карать. Эти манипуляторы ведь никаких законов не нарушают.

— А как же насчёт «не укради» и «не лжесвидетельствуй»? — я возмутился вполне искренне, ведь это понятно даже на интуитивном уровне, что ложь в любом виде наказуема. Но мой странный гуру только поморщился, словно я ляпну что-то неприличное.

— Лис, это вредно поглощать всё без разбору, — назидательно провозгласил он, — некоторая пища может оказаться неполезной как для желудка, так и для ума. Ну причём тут авраамические заповеди? Какое отношение они имеют к законам мироздания?

— Но ведь именно они регулируют этические нормы в нашем обществе, разве нет? — я уже и сам начал сомневаться, настолько уверенно Макар срезал мои неловкие попытки поспорить.

— А закон Ома, к примеру, тоже советует тебе не совать руки в розетку? — ехидно поинтересовался Макар. — Или всё-таки он недвусмысленно даёт понять, что будет, если ты это сделаешь? Законы мироздания рассказывают о том, как оно устроено и по каким алгоритмам функционирует, а не раздают бесплатные советы. Вредные, кстати, советы.

— А что в них вредного? — совсем он меня смутил, я даже возмущаться не стал его новому, совсем неочевидному заявлению.

— А наше мироздание не воспринимает отрицания, — спокойно пояснил мой мудрый гуру. — Все наши ментальные окраски для него несущественны, главное — это сам объект. Так что твоё «не укради» для мироздания звучит как призыв к воровству. Обычная ловушка для неспособных мыслить самостоятельно адептов. Но к законам мироздания заповеди Моисея не имеют никакого отношения.

— Тогда о каких законах ты говоришь? — мне стало по-настоящему интересно. — Можешь привести в пример хотя бы один?

— Например, тот закон, который не позволяет Демиургу покарать манипуляторов, — Макар хитро мне подмигнул, — закон свободы воли. По этому закону все проявленные формы сознания свободны в своём выборе, и нарушение карается кармически.

— Понятно, — самоуверенно заявил я, — видимо, поэтому нынешние элиты внедрили в своих странах демократические выборы. Стрёмно им нарушать законы мироздания.

— Эх, молодость, — Макар осуждающе покачал головой, — совсем думать разучились. Свобода выбора вовсе не означает, что ты обязан поставить галочку под одним из навязанных тебе вариантов. Ты этот вариант должен сам сформировать, понимаешь? А так получается, что ты добровольно соглашаешься на то, чтобы твоей жизнью управлял какой-то незнакомый дядя. Или тётя, — добавил он.

— Значит, по-твоему выходит, что выбирать можно только знакомых, — съязвил я. — Это только в каком-нибудь Микропопинске возможно, а в масштабах государства такое нереально.

— Ты словно меня не слышишь, — посетовал Макар. — Дело не в том, что дядя тебе незнаком, а в том, что ты на деле отказываешься от собственного выбора и, следовательно, нарушаешь закон свободы воли.

— Чем же я его нарушаю? — возмутился защитник демократии.

— А этот закон действует в обе стороны, — пояснил Макар. — Нарушением считается не только покушение на чужую свободу, но и отказ от своей собственной. Приняв навязанный выбор, люди сами себя лишают прав и становятся для мироздания и Демиурга просто вещью. Выбор есть выбор. Если ты не желаешь быть свободным, то кто ж тебе доктор?

— Так что же теперь, не участвовать в выборах? — я распалился уже не на шутку. — Это тоже, знаешь ли, не выход. Свою позицию нужно отстаивать.

— Вот так они и ловят вас, дурачков, — усмехнулся Макар, — ставят перед выбором, который выбором вовсе не является. На самом деле этим махинаторам просто нужно легитимировать собственное право вами управлять, плевать им, в каком квадратике ты поставишь галочку, главное, что поставишь. А это, как ни крути, добровольное согласие на то, чтобы кто-то диктовал тебе законы, по которым ты должен жить. Под лозунгом демократии махинаторы заставляют вас отказаться от собственной свободы, по сути, превращают из людей в стадо овец.

— Но кто-то же должен руководить страной? — я недоверчиво покосился на этого диссидента с острова Спас.

— Да, оперативное управление необходимо, — как ни в чём ни бывало согласился диссидент, — защищать, следить за выполнением правил общежития, помогать немощным. Для такой работы полномочия управленца должны быть строго ограничены. А зачем свободному человеку целый рой законотворцев, не скажешь? С какого перепугу они пишут для людей свои законы и определяют, как им жить? Права человека даны ему от рождения, и никому не позволено эти права ограничивать.

— И как же быть? — я уже совсем запутался.

— Не позволяй собой манипулировать, — Макар наставительно поднял палец. — Руководствуйся только собственным выбором, а не кем-то придуманными вариантами. Никто не может тебя заставить сделать выбор, который тебе не по нутру, это будет нарушением закона свободы воли. А вот если ты соглашаешься играть по их правилам, потому что тебе лень разобраться и подумать хорошенько, то это будет только твоя вина. У махинаторов ведь тоже есть права, например, право врать. Никто же тебя не принуждает им верить.

Некоторое время я молчал, переваривая откровения этого странного человека. Что-то в них несомненно было, но полностью согласиться с рассуждениями Макара я всё-таки не мог. Как-то всё это было слишком наивно. Современный социум просто не сможет функционировать, если все его члены начнут жить в соответствии с собственным выбором. В конце концов, развитая цивилизация вынуждена ограничивать права людей, иначе структура, на которой она построена, рассыплется как карточный домик. И тут мне в голову пришла одна крамольная мысль. А так ли уж нужна эта сложная конструкция для жизни простого человека? Что мы без толпы бюрократов не сможем прожить? Кстати, а какая общественная структура нужна лично мне для полноценной жизни? Над этим стоит поразмыслить.

— Странно, мне казалось, что современное общество сильно продвинулось по пути равноправия, — я даже не заметил, что уже начал рассуждать вслух. — По сравнению, например, с рабовладельческим строем, мы всё-таки ушли довольно далеко.

— Святая наивность, — хмыкнул Макар. — А знаешь, что лежит в основе практически всех конституций так называемых развитых стран? — вопрос прозвучал неожиданно и, как мне сначала показалось, не к месту. — Римское право. Да-да, то самое, которое когда-то регулировало отношения свободных людей и рабов.

— С чего ты это взял? — возмутился я. — В нашей конституции ни о каких рабах нет ни слова.

— Ага, теперь их переименовали в граждан, — Макар снисходительно усмехнулся, — наверное, чтобы рабам было не так обидно. Признайся, ты ведь даже не читал текст, лень разбираться. Вот отсюда все беды.

— Граждане — это вовсе не рабы, — вскинулся я, — не передёргивай.

— Неужели? — Макар притворно удивился. — А знаешь, что в семнадцатой статье, пункт первый чёрным по-русски утверждается наличие двух видов субъектов: человека и гражданина. А в пункте два говорится, что по праву рождения все свободы имеет только человек, про гражданина там ни слова. Гражданин имеет право работать и получать за свой труд миску похлёбки, а вот результаты его труда ему не принадлежат, они принадлежат только человеку.

— Что за бред, — мне стало даже смешно, — какая миска похлёбки?

— Ах да, нынче даже миски похлёбки рабам уже не положено, — усмехнулся Макар, — теперь вознаграждением за труд являются просто циферки на компьютере его хозяина.

— Нет у нас никаких хозяев, — мне стало как-то не по себе, поэтому моё утверждение прозвучало уже не столь уверенно.

— Правда? — насмешник скептически поднял бровь. — А как же гражданство? Вот ты можешь совсем отказаться от гражданства? Нет, не сменить, а просто перестать быть гражданином? Не можешь, на то специальные законы имеются. У каждого раба должен быть хозяин. Это только человек свободен по праву рождения.

— Можно подумать, что ты у нас весь из себя свободный, — хмыкнул я. — Ты ведь тоже, наверное, гражданин РФ.

— Не угадал, — Макар весело рассмеялся, — я и есть человек.

— Но паспорт-то у тебя имеется? — я попытался вывести вруна на чистую воду, но сразу обломался.

— А зачем человеку эта книжица? — фыркнул мой удивительный собеседник. — Я что, имени своего не знаю или возраста? Прописка мне тоже без надобности, свободный человек может жить, где захочет.

— Так ты поэтому на остров забурился, — догадался я. — Скрываешься от ментов?

— Ни от кого я не скрываюсь, — Макар недовольно поморщился, — просто мне тут нравится. А менты, как ты выразился, обо мне отлично знают.

— Неужели тебя никогда не арестовывали? — я искренне подивился наплевательскому отношению правоохранителей к своим непосредственным обязанностям.

— А как же, бывало, — Макар утвердительно кивнул, — вот только пару лет назад объявился тут один недалёкий мент. Кажется, его Виктором звали. Приехал развлекаться с компанией и по пьяни решил отправить меня в тюрьму.

— И что ты сделал? — от любопытства я заёрзал на стуле.

— Ничего, поехал с ним в посёлок, — пожал плечами Макар. — У меня как раз тогда мотор сдох, нужно было новый доставать, так что любезное предложение переправить меня через озеро оказалось очень кстати.

— Так ты сидел за бродяжничество? — сделал я скоропалительный вывод.

— Видишь ли, Лис, — хозяин Спаса снисходительно улыбнулся, — это только такие, как ты, ленивые не интересуются законами нашего мира. А юристам, тем более, судьям о них всё доподлинно известно. Не могут они покушаться на права свободного человека, им за это сделают очень больно.

— Кто сделает? — ошарашенно пробормотал я.

— Другие свободные люди, — Макар пожал плечами, словно это было и так очевидно. — Жаль, Виктор плохо учился в своей академии, пропускал, наверное, лекции. Вот и пострадал. Если бы он поступил таким образом с рабом, простите, гражданином, ничего бы ему не было, даже напротив, наградили бы за поимку беглого раба, а вот насилие над свободным человеком недопустимо.

— Его наказали?! — представить себе такое я просто не мог.

— Его выгнали из органов и посадили, — беспечно пояснил Макар. — Разумеется, всё обставили так, что я оказался ни при чём. Устроили ему какую-то подставу, видимо, он был честным ментом, за реальные преступления его прищучить не получалось. Жена его бросила, забрала детей и уехала куда-то, его дом сгорел, разумеется, случайно. Так что, когда парень выйдет на свободу, придётся ему начинать жизнь заново. А ведь я его предупреждал. Не послушался, шалопай.

Вот тут-то всё и случилось. Судьба, спрятав ехидную усмешку, сделала свой ход. Если бы это произошло на следующий день или, наоборот, днём раньше, я бы ещё смог поверить в совпадение, но вот так подгадать можно было только специально. После слова «шалопай» дверь распахнулась, и на пороге появился здоровенный дядька в камуфляже и болотных сапогах. За его спиной маячили ещё два амбала в таком же прикиде. Все трое ввалились в комнату, и в ней сразу сделалось тесно.

— Здравствуй, Виктор, — радушно поприветствовал незваного гостя Макар. — Поздновато для пикников, не находишь? Надеюсь, вы добрались без приключений.

Первый дядька, который, видимо, и был тем самым ментом-неудачником, грубо выругался и сплюнул прямо на пол.

— Думаешь, всё так просто? — сквозь зубы процедил он. — Натравил на меня своих братков и залез обратно в свою нору. Решил, что я не просеку, кто за всем этим дерьмом стоит.

— Успокойся, Виктор, — миролюбиво улыбнулся Макар, — ты сам виноват, что меня не послушал. И никаких братков у меня нет, не возводи напраслину.

— А мне пофиг, кто за тобой стоит, — скривился Виктор. — Я тебя урою, тварь, ты мне всю жизнь поломал, — с этими словами разъярённый мститель решительно двинулся к нам.

Его дружки, заведённые праведным гневом пострадавшего мента, а также изрядной дозой алкоголя с энтузиазмом присоединились к своему предводителю. Мне совершенно не улыбалось оказаться между двумя враждующими сторонами, но ноги сами подняли моё тело и поставили его на пути отряда мстителей. Чудеса, да и только. От удивления Виктор слегка опешил и затормозил, видимо, в своём воинственном угаре он меня сначала даже не заметил.

— Тоже желаешь огрести? — сквозь зубы процедил он. — Это можно устроить.

Я смотрел на трёх здоровых мужиков, настроившихся подраться, и понимал, что да, огребу, причём неслабо. На моей стороне, правда, было несколько лет занятий дзюдо, к тому же парни были в изрядном подпитии, но, к сожалению, не настолько сильном, чтобы лишить их координации. Скорее, принятая доза всего лишь сняла тормоза с инстинкта самосохранения, что сделало их ещё более опасными.

— Чего ты с этим фраером церемонишься, Витёк? — подбодрил главаря стоящий справа парень, доставая из-за пояса охотничий нож.

Ситуация складывалась всё более отчаянная. Если в ход пойдёт оружие, то последствия могут быть самые непредсказуемые, разбитыми физиономиями дело может не ограничиться. И главное, никто ничего не узнает. Ну исчез куда-то Макар, так ведь он свободный человек, живёт, где хочет. А про какого-то заезжего пижона никто вообще не спросит. Предупреждали же его, чтобы на байдарке не совался в озеро. Не послушался, кого ж теперь винить, видать, утоп, болезный. Аким с благодарностью судьбе продаст мой лексус и купит себе новый катер. На этом всё и закончится.

Пока эти безрадостные мысли вихрем проносились в моей голове, парень с ножом вынырнул из-за спины Виктора и двинулся на меня. Между нами было не больше трёх шагов. Я обречённо принял защитную стойку, понимая, что против ножа шансов у меня немного, а ещё меньше против трёх ножей. Однако парень успел сделать всего один шаг и вдруг замер, словно наткнулся на стену. Его лицо исказила судорога боли, в глазах появилось какое-то затравленное выражение. Внезапно он сложился пополам и вылетел из комнаты с такой скоростью, как будто за ним черти гнались. Двое его дружков в точности повторили тот же манёвр, и мы с Макаром остались одни.

— Что это было? — ошарашенно пробормотал я. — Что ты с ними сделал?

— Ничего страшного, — Макар небрежно махнул рукой. Во время этой сцены он даже не подумал подняться из-за стола, в его правой руке по-прежнему была кружка, из которой он продолжал прихлёбывать чай. — Небольшая чистка кишечника ещё никому не повредила.

— Ты вызвал у них диарею? — я невольно прыснул, хотя только что буквально прощался с жизнью. — А как же закон свободы воли? По-моему, это было насилие в чистом виде.

— Свободный человек имеет право защищаться, — назидательно произнёс мудрый гуру. — Все эти басни про «подставь вторую щёку» придумали манипуляторы от авраамических религий. Вернее, придумали не они, но они извратили эту мудрую поговорку, обрезали конец, и она изменила свой смысл.

— А какой у неё конец? — поинтересовался я.

— Подставь левую щёку, если позволил ударить себя по правой, — процитировал Макар.

— Да, действительно смысл совсем иной, — я наконец расслабился после непредвиденного визита отряда мстителей. — А твои фанаты снова не полезут, когда оклемаются?

— А ты бы полез? — вопросом на вопрос ответил Макар.

Должен признать, урок для любителей гандикапа вышел весьма впечатляющим. Наверное, будь я на их месте, то сильно задумался бы, прежде чем сделать ещё одну попытку нападения. Макар даже не сподобился запереть дверь, настолько он был уверен в своих силах. Судя по всему, моё заступничество было ему совершенно без надобности, но он тактично не стал комментировать мой благородный порыв, и я был ему за это благодарен.

Мы ещё немного пообсуждали визит Виктора, а потом завалились спать, вернее, спать завалился Макар, а я никак не мог расслабиться. Нет, не потому, что совсем недавно собирался драться насмерть с тремя вооружёнными бугаями, как можно было бы предположить, просто в руках у этих бугаёв был мой билет в прежнюю жизнь. Они ведь не вплавь сюда добрались, значит, у них есть моторка, и в этой моторке вполне может оказаться место для одного городского неудачника.

Я только представил себе, как устраиваюсь со всеми удобствами на своём диване: правая рука ласкает компьютерную мышь, в левой — банка пива, рядом — миска с чипсами, а на коленях — ноут, и у меня комок подступил к горлу. Мне казалось, что я уже смирился с неизбежной зимовкой на острове в компании сумасшедшего мага, но внезапно вспыхнувшая надежда развеяла моё смирение, как пепел от костра. Я жаждал вернуться назад, и ещё одна встреча с бывшим ментом меня не пугала, у меня имелось достаточно средств, чтобы оплатить его лояльность.

Но что подумает Макар о моём дезертирстве? Бросить его одного, когда враг вышел на свободу и жаждет мести? И это после того, как он спас мне жизнь? Нет, такой поступок вряд ли можно счесть порядочным. Ведь в следующий раз этот бывший мент может притащить с собой компанию побольше, да и вооружиться чем-то поопаснее охотничьего ножа. Наверняка, у него где-нибудь припрятан ствол. Не знаю, чем я смогу помочь в такой ситуации, но сбежать сейчас, да ещё с помощью Виктора… Смогу ли я себе простить, если для Макара эта история закончится смертью? Но я же не собираюсь навсегда поселиться на Спасе, рано или поздно я должен буду вернуться домой. Так какая тогда разница, случится это сейчас или летом, когда появятся туристы?

— Лис, хватит рефлексировать, — внезапно раздался в темноте голос Макара, — ты мне ничего не должен, запомни это раз и навсегда. Я тебя не держу, уходи, если тебе так уж невмоготу без привычных игрушек. Только дождись утра, боюсь, до середины ночи эти бедолаги будут недоговороспособны. Сами виноваты, жрут всякую дрянь, а ещё эта водка палёная. У них не организм, а помойка. Не трать время на глупости, выспись нормально.

Не знаю, обрадовало ли меня разрешение хозяина Спаса, скорее, ещё сильнее раззадорило. В любом случае, облегчения я не почувствовал. А потому никак не смог последовать его рекомендации и выбросить из головы свои фрустрации. И, вместо того, чтобы заснуть, принялся записывать свои впечатления от прошедшего дня. Макар только снисходительно хмыкнул, типа, дуракам закон не писан, и отвернулся к стенке. А дурак так и не смог улечься в постель, пока ни закончил описывать этот день, видимо, мой последний день на острове Спас.