Я сновидящая

Елена Паленова, 2021

Потеряв маленькую дочку в автокатастрофе, Вероника продолжала верить, что её Кариша жива, даже тогда, когда девочку официально признали погибшей. Долгих четыре года Ника вопреки всему и всем продолжала искать малышку и использовала для этого все свои возможности, кроме последней – наследственного дара видеть чужие воспоминания через сны. Этот опасный дар она всегда считала уродством, мешающим нормально жить, но теперь надежда осталась только на него и на тех, кто поможет разобраться в странных способностях, чтобы их можно было обернуть на пользу.

Глава 6

Вероника проснулась с неприятным чувством, что ей в спину кто-то смотрит. Такое бывало и раньше, но настолько пугающе — никогда. У неё даже мурашки по коже поползли. Повернуться и посмотреть, кто там? Страшно…

— Не бойся, это я, — раздался сзади спокойный голос деда Егора.

Девушка сразу узнала говорящего, но от неожиданности всё равно вздрогнула, и неприятное ощущение тут же пропало. Он сидел на стуле рядом с кроватью, на которой она спала, и выглядел невероятно уставшим.

— Вы себя нормально чувствуете? — разволновалась Вероника.

— Не хуже, чем обычно. Хотел посмотреть, что там у тебя в голове делается, но это оказалось сложнее, чем я предполагал.

Девушка села и зябко поёжилась.

— Это всегда так неприятно? Ну, когда вы…

— Понятия не имею, — честно признался старик. — У всех по-разному, наверное. Кто-то жалуется, другие нет. Вставай, обедать будем.

Веронику так и подмывало спросить, что же такое он увидел в её голове, но дед Егор определённо не был настроен на откровения, и поэтому она тактично промолчала. Захочет — сам скажет.

Умывшись, девушка без повторного приглашения села за стол, где её уже ждала объёмная тарелка с овощным рагу, пряный запах которого заставил желудок заурчать в предвкушении вкуснятины. Рядом стояли корзиночка с большими ломтями свежего хлеба, холодец, плоское блюдо со свежими огурчиками и зеленью, а в центре стола ждала своей очереди накрытая полотняной салфеткой шарлотка.

— Как-то неловко получается, — смутилась Вероника. — Свалилась вам на голову со своими проблемами, а вы меня ещё и кормите. Давайте я хоть готовить буду что-ли?

— Ну готовь, коль не лень, — отозвался дед Егор. — Овощи в огороде, мясо в морозилке. Магазин в конце улицы, ежели чего ещё понадобится. Только хлеб там не бери, он не очень. Хлеб мне Марья печёт.

— Отлично, — кивнула Вероника, принимаясь за еду. — Спасибо и приятного аппетита!

— Угу, — кивнул хозяин, который уже уплетал свою порцию за обе щеки, обойдясь без традиционных пожеланий.

Из уважения к нему девушка слопала почти всё, что было в её тарелке. И не только из уважения. То ли свежий деревенский воздух так действовал, то ли принятое решение позволило на некоторое время расслабиться и позволить себе наслаждаться маленькими приятностями, но Вероника вдруг с удивлением осознала, что чувствует вкус еды. До этого она как-то не обращала внимания на то, что ест, лишь бы утолить чувство голода, а теперь она поймала себя на мысли о том, что морковки, на её взгляд, в рагу слишком много, а поперчить можно было и посильнее. Придираться к еде? Она уже не помнила, когда вообще в последний раз задумывалась об этом.

— Я слышал, как ты с Муськой разговаривала перед сном, — сообщил дед Егор, не поднимая взгляд на гостью. — Про то, что хочешь научиться дар свой закрывать.

— И что? — Вероника положила ложку в тарелку и вопросительно уставилась на хозяина.

— Вот как всё доешь, тогда и расскажу.

— Это шантаж?

— Нет. Это забота. Мой дар много сил отнимает. И у меня, и у того, с кем работаю. Бывало, некоторые и в обмороки падали тут. Тебя и так ветром шатает, помрёшь ещё мне…

— Не помру. И не лезет в меня больше. Очень вкусно, спасибо, но я сейчас лопну.

— Плохо.

— Плохо будет, если меня разорвёт.

Дед Егор нахмурился и заглянул в почти опустевшую тарелку Вероники.

— Ладно, собакам скормлю, что осталось. Через неделю сама добавку просить будешь.

— Неделю?

— А ты думала, что за день дар свой раскроешь и управлять им научишься?

— Нет, конечно, — Вероника сникла и тяжело вздохнула. — Просто это время…

— Ты сама для себя реши сначала, чего хочешь. Я неволить тебя не собираюсь. Решишь уехать — поезжай. Захочешь остаться — оставайся. Но ежели дёргаться туда-сюда будешь и переживать постоянно, толку от нашей работы получится ноль. И пойми — этот твой дар для меня чужой, я его не понимаю толком, поэтому не могу сказать, сколько времени мы на него потратим. Неделю, месяц, год — я не знаю. Может такое случиться, что мы совсем разгадать его не сможем.

— М-да… — задумчиво изрекла девушка. — И хочется, и колется… Надеюсь, мне не надо будет заваривать шерсть тринадцати бродячих собак и пить это варево по полстакана в день?

Дед Егор поперхнулся рагу, а когда прокашлялся, сквозь навернувшиеся на глаза слёзы удивлённо уставился на гостью.

— Чего з-заваривать?

— Да так, — махнула рукой Вероника. — Вспомнилось просто. Это мне колдунья одна в городе посоветовала. Но я не заваривала, вы не подумайте. Ещё чего не хватало.

— А-а-а-а… для чего она это п-посоветовала? — старик аж заикаться начал, настолько его поразил странный рецепт.

— Сказала, что бродячие собаки больше видят, чем люди и домашние питомцы, и если я сделаю всё, как она говорит, то глазами этих собак видеть начну, и это меня к дочери приведёт. Там ещё длиннющий заговор прилагался, но я его выкинула сразу, как от тётки этой вышла.

— И сколько она с тебя за этот совет взяла?

— Две тысячи что-ли… Не помню, честно.

— Э-э-э… М-м-м… Да уж.

— Да мне ещё и не такое советовали. Вы кажетесь самым адекватным из всех, у кого я была. Поэтому я пока останусь, а дальше видно будет. Так ведь можно?

— Да я ж тебя на цепь-то не сажаю. Уедешь, когда захочешь, сказал же, — дед Егор собрал со стола посуду и потопал в кухню. — Бродячие собаки… Ха! Это ж надо до такого додуматься…

Вероника помогла ему убрать лишнее со стола и разрезала шарлотку на небольшие кусочки. Сама она не могла больше съесть ни крошки, но рассчитывала, что хозяин не откажется попробовать её стряпню. Угадала — дед Егор налил компот ей и себе, а потом положил для себя на плоскую тарелку два кусочка порумянее.

— Ну как? Вкусно? — поинтересовалась она гордо. — Бабушкин рецепт, семейный.

— Сносно, — поморщился старик. — Соли многовато.

Девушка отщипнула малюсенький кусочек от корочки пирога и сунула в рот, оценивая собственное творение.

— И правда солёная. Странно… А тесто было сладкое…

— Ну, бывает, — успокоил её старик. — Задумалась об чём-нибудь, вот и пересолила. Садись, расскажу, чего в голове твоей делается.

Вероника послушно присела на стул и вся превратилась во внимание. Дед Егор ещё несколько минут в абсолютной тишине жевал солёную шарлотку, потом запил её компотом и только после этого обратил своё внимание на терпеливую гостью.

— Для понимания сначала объясню, чем одна тьма в человеке от другой отличается… — начал он издалека и сделал паузу, ожидая реакции, но Вероника готова была к длинному вступлению, поэтому даже бровью не повела. — Есть тьма от естественной болезни. Она горячая, мягкая и податливая. Чем сильнее болезнь, тем плотнее этот комок, а размягчить его и вытянуть сложнее. И такая тьма всегда там, где причина, находится. Ну вот, например, ежели мигрени от шеи идут, то и тьма сзаду на шее видна будет, а не в голове. От колдовства тьма другая — холодная, твёрдая, колючая. И всегда вот тут, — старик постучал кулаком себя по груди в области солнечного сплетения. — А уже от этой тьмы, ежели на болезнь сделано, идут тонкие ниточки туда, где болеть должно. Можно порвать их, вытянуть болезнь, но она снова прорастёт, ежели не убрать то, что от колдовства взялось. Это тяжелее, чем просто болезни лечить. Намного тяжелее. Был у меня тут парень один, так я с ним почти год провозился. Колдовская тьма прятаться умеет. Проглядишь крупицу незаметную, а она снова вырастает в жуть кошмарную. И опять же, колдовство колдовству рознь. Бывает беда кем-то сделанная, бывает самим же на себя накликанная, а бывает и от рождения даденная. Они разные, но это долго объяснять и рассказывать, да и не нужно тебе. Твоя тьма особенная. Она как… Не знаю даже, с чем сравнить. Гладкая такая, скользкая… Как мыла кусок мокрого, во! Не ухватить её, не уцепить никак. И вот когда ты не спишь, она будто спит, бездействует. А когда спишь, она… Из неё будто щупальца появляются. Длинные, жирные… И не в самой голове они, а наружу выходят и ищут, трогают всё…

— Фу, мерзость какая… — брезгливо скривилась Вероника и почесала обеими руками голову, представив торчащие из неё щупальца.

— Ну да, не особо приятное зрелище, — согласился дед Егор. — Я понаблюдал тут немного, пока ты спала… Они не бесконечные, не могут дальше определённого расстояния дотянуться.

— Да, я не вижу снов тех, кто спит далеко. Метров пять-шесть. Ну восемь максимум.

— Угу, — кивнул старик. — И вот я сидел рядом, а оно меня не тронуло. Общупало всего и дальше потянулось. А к Муське в голову влезть попыталось, она потому и удрала. Проснулась, зашипела и на улицу убежала. Ты ведь только человечьи сны видишь? От животных нет ничего?

— Нет. Никогда не было такого. Знаете, вот у меня теперь такое чувство, что в голове инопланетянин сидит, который снами чужими питается. Я ж теперь спать не смогу. Можно это как-то вытащить?

— Ишь, шустрая какая! Вытащить… Как же я его вытащу, ежели взять нельзя?

— Схватить за щупальца и выдернуть, — предложила Вероника.

Дед Егор только хмыкнул в ответ и головой покачал. Ощущение после его откровений и правда было отвратительным. Мало ей было знания, что она в чужих снах колупается, так теперь ещё и такие подробности. Голова будто изнутри чесаться начала. Мнительность и буйная фантазия в таких делах — ужасные спутники. Вероника стянула с растрепавшегося хвостика резинку и от души почесала кожу на голове.

— Б-р-р-р-р… Фу!

— Да не нервничай ты так, — попытался успокоить её старик. — Придумаем что-нибудь. Посмотреть бы, что происходит, когда корявки вот эти до другой спящей головы добираются.

— А без этого никак?

— Ну надо ведь понять, как оно работает.

— А что это вообще за пожиратель снов такой? Вы такое когда-нибудь видели раньше?

— Не-а. У тебя в роду-то больше никого со странностями нет?

— Да нет вроде. Но у меня пятно есть, вот… — Вероника сдвинула в сторону ворот футболки, демонстрируя пятнышко у основания шеи. — Юлия сказала, что у её деда такое же было, и что это какая-то метка богов.

— Хм, а формой-то похоже на то, что в голове у тебя, — задумчиво сообщил дед Егор. — С рождения это?

— Да, но оно большое было в детстве. У меня на фотографиях, где я совсем малявка, даже на шее его видно, как синяк здоровенный. Мама говорит, что это монгольское пятно какое-то. Где-то в родословной у нас монголы затесались. Я читала об этом, и везде пишут, что обычно такие пятна на спине и чуть пониже у новорожденных бывают, а я вот такая особенная. Да его уж и не видно почти. И цвет поменялся. То оно синюшное было, а теперь просто как веснушка с фасолину размером.

— Как по мне, так одно с другим связи не имеет, — покачал головой старик. — Пятно это может указывать на присутствие дара, не спорю, но толку от этого нету.

— Ну, значит, одним вопросом меньше, — подытожила Вероника. — И что делать дальше? Я не хочу, чтобы эта кракозябра у меня в голове сидела. От паразитов избавляться надо как-то.

— А ежели это не паразит?

— В смысле?

— Это может быть часть твоей сути. Как атавизьмы всякие. Бывает же, что детки с хвостами рождаются, а ты вот с такой штукой родилась…

— Ага. Прям вижу древнее племя питекантропов, которые по ночам в головы друг другу щупальцами лезут, — съязвила Вероника.

— На меня-то чего огрызаешься? — удивился дед Егор. — Я просто предположение высказал. Не нравится, так вообще больше не скажу ничего.

— Простите, пожалуйста. Просто… Ну…

— Трудно, да, я понимаю. Но надо как-то в руках себя держать. Как ты научишься управлять этим, если с эмоциями своими сладить не можешь?

— Ох…

— Ладно, хватит с тебя пока. Вижу, что время тебе нужно осознать и принять всё, как есть. Мне по делам отлучиться надо ненадолго. Щенков покормишь?

— Угу, — кивнула Вероника. — А можно ещё вопрос?

— Валяй.

— Вы когда ночью домой пришли, а я спала… Вы тоже тогда вот это всё видели? — она вытянула вперёд руки и пошевелила скрюченными пальцами, изображая щупальца.

— Ну да.

— А почему раньше мне об этом не сказали?

— Побольше увидеть хотел, прежде чем выводы какие-то делать. А ты как сама-то отреагировала бы, если б я тебе вот так в лоб сразу всё сказал? Небось вторым ботинком бы в меня запульнула и удрала подальше. Для каждого слова и дела своё время есть, Ника. А за пирог спасибо. Вкусно, хоть и солоно.

— Не за что.

Вероника проводила его взглядом до двери и снова почесала голову. После этого диалога фраза «тараканы в голове» обрела для неё вполне реальный смысл. Лучше бы тараканы, чем такое…

От мерзкого ощущения она не могла избавиться до самого вечера. Накормила щенков, сварила компот, навела чистоту в доме, даже пару грядок в огороде прополола, лишь бы как-то отвлечься, но бесполезно — мысль о том, что у неё в голове сидит какая-то тварь, преследовала её повсюду. В конце концов Вероника набрала полную ванну горячей воды, залезла в неё, расслабилась и начала петь. Всё подряд, что приходило на ум.

— А у вас красивый голос, — сообщил симпатичный незнакомец, разглядывая хрупкую, обёрнутую полотенцем фигуру раскрасневшейся после ванны девушки.

— Вы ещё кто? — нахмурилась Вероника, придерживая на груди полотенце.

— Глеб, — представился мужчина. — Мне Егор Акимович нужен. Простите, что вошёл без приглашения, но у вас тут дверь нараспашку…

Вероника бросила короткий взгляд на входную дверь, которую оставила открытой, чтобы проветрить дом.

— Могли бы и на улице подождать, а не лезть в чужое жилище, хоть оно и открыто, — упрекнула она мужчину, проскочила мимо него к кровати, схватила свою сумку и скрылась в маленькой спаленке.

— А долго ждать? — уточнил незваный гость, проигнорировав упрёк.

— Понятия не имею.

— Ну вот. А там жарко. Неужели вы и холодной воды гостю не предложите?

— Наглость — второе счастье, — громко констатировала девушка, влезая в короткие бриджи.

— А первое?

Вопрос поставил её в тупик. И правда — в чём первое счастье? Откуда вообще пошла эта поговорка? Ведь тот, кто её придумал, наверняка что-то имел в виду… Надев свежую футболку, Вероника с надменным видом выплыла из спаленки, налила в большую кружку холодной воды из крана и вручила посудину Глебу.

— Совесть, я полагаю.

— Вряд ли, — мужчина залпом опрокинул в себя чуть не пол литра ледяной воды и вытер рот рукой. — Наглость и совесть несовместимы, между ними не может быть логической связи.

— Вы философ что-ли? — Вероника вздёрнула бровь и одарила гостя скептическим взглядом.

— Нет.

— Ну и славно. Егор Акимович куда-то отправился по делам и скоро должен вернуться. Угощайтесь, — она сняла салфетку с шарлотки и подвинула блюдо поближе к Глебу. — Не стесняйтесь, всё равно собакам отдавать.

Мужчина уже было протянул руку к пирогу, но после этих слов поставил локоть на стол, подпёр кулаком щёку и с интересом посмотрел на девушку.

— Вы всегда такая колючая?

Она могла ничего не отвечать на этот вопрос, но на волне переживаний из-за недавнего разговора с дедом Егором ответ вырвался сам собой:

— Нет. Обычно я гладкая и скользкая. Как мыло.