Цена колдовства

Елена Паленова, 2022

Отсутствие общих детей с любимым человеком, который и так бросил тебя за два дня до свадьбы – невелика цена за простенькое колдовство, предназначенное для того, чтобы защитить несостоявшегося жениха от его же собственной матери. Юля согласилась, потому что ей нечего было терять. Но девушка не могла знать, что умирающая ведьма её обманула, причём не теперь, а ещё двадцать лет назад, и истинная цена прикосновения к магии на самом деле окажется непомерной.

Глава 2

Когда Юле было восемь, Зинаиде Трофимовне уже перевалило за семьдесят. Глупо было надеяться, что старуха всё ещё жива, но Юля надеялась, потому что у неё имелись вопросы, ответить на которые могла только эта жуткая женщина.

Покосившийся забор, неухоженный двор, прогнившие доски крыльца — ничего не изменилось с тех пор, как восьмилетняя Юлька уезжала из этого дома почти двадцать лет назад. Разве что гнилых и перекошенных деталей стало больше, да дровяной сарай наконец-то рухнул. Дом выглядел совершенно заброшенным, и только узенькая тропинка в густой траве свидетельствовала о том, что сюда кто-то регулярно ходит.

— Есть кто живой? — крикнула Юля в темноту прихожей, осторожно приоткрыв тяжёлую дверь, болтающуюся на одной только верхней петле.

— Да что ж такое-то? Помереть не дадут спокойно… — донеслось из глубины дома, пахнущего плесенью и мышами. — Ну входи, коль пришла. Я сама не встану уже.

Девушка опасливо покосилась на хлипкую дверь и провисшие балки потолка, но всё же осторожно проскользнула внутрь дома. Зинаида Трофимовна лежала на старой широкой лавке, которая когда-то давно служила Юле постелью. Осунувшееся морщинистое лицо, глубоко запавшие глаза, неприятный запах давно немытого тела — старуха, похоже, действительно собиралась наконец-то отойти к праотцам и явно была не слишком довольна тем, что ей помешали.

— А, это ты… — тяжело вздохнула она, отвернулась от гостьи и закрыла глаза.

— Вы меня узнали? — удивилась Юля.

— Колдовство своё узнала, потому и тебя помню, — пробормотала старуха. — Говори, зачем пришла, и уходи, покуда крыша не провалилась.

— Вам, может, в больницу надо? — девушка бросила короткий взгляд на покрытый пятнами плесени потолок и предложила: — Давайте я «скорую» вызову?

— Нет, я здесь помереть хочу, в своём доме, — отозвалась Зинаида Трофимовна, не открывая глаз. — Ну говори уже, не томи.

— Да я, если честно, даже не знаю, с чего начать…

Начала Юля с рассказа о том, как они с Сашей ездили знакомиться с его родителями. Всё-всё вспомнила о событиях последних месяцев — и про забитые магической литературой шкафы в доме несостоявшейся свекрови, и про то, как поведение жениха менялось буквально на глазах, и про пустой взгляд Олеси, которой теперь уже не было в живых. Про пожар рассказала. Про угрозы.

— Кишка у ней тонка моё слово обойти, — спокойно сообщила старуха в ответ на Юлины жалобы. — Перед законом отвечать будешь тогда только, когда в самом деле его нарушишь, а наветов не бойся. Парня твоего жалко. Погубит она его.

— Как это? — нахмурилась Юля.

— А вот так. Если бы он под пятой у ней ходил, то от тебя сразу бы отказался, а вы год вместе прожили. Не маменькин он сынок, другое тут. Поглядеть бы на него, да сам он сюда не явится, а мне встать сил не хватит уже.

— У меня фотография есть, — Юля принялась рыться в сумочке, но Зинаида Трофимовна тихо хмыкнула и сообщила:

— Да не так поглядеть, дурында. Я уж лет пять как ослепла на оба глаза. Почувствовать мне его надо, ясно?

— А-а, — поняла Юля. — Ну тогда ничего не получится, да.

— Вот и я говорю, что не получится, — вздохнула старуха. — А парня всё равно жалко. М-да…

Зинаида Трофимовна не то задумалась, не то уснула. Юля стояла посреди полутёмной комнаты, прислушиваясь к её медленному дыханию, но уйти не решалась.

— Любишь его? — неожиданно спросила старуха.

— Люблю, — честно призналась Юля.

— Сильно любишь?

— Сильно.

— А ручка и бумага у тебя с собой есть?

— Да, конечно, — кивнула девушка и снова полезла в сумочку.

— Ну тогда записывай, что я скажу, а потом решишь, готова ты такую цену за его независимость платить или нет. Моих сил на это колдовство не хватит уже, всё тебе самой делать придётся.

Юля вынула из сумки записную книжку и ручку, но всё же уточнила, прежде чем начать записывать:

— А о какой цене идёт речь?

— Детей у вас не будет никогда. У тебя от другого мужика или у него от другой бабы — да. А общих не будет.

— Почему?

— А ты в магазине когда хлеб покупаешь, тоже у продавца спрашиваешь, из чего цена складывается? Колдовство всегда так устроено, что от чего-то отказаться надо, чтобы что-то получить. А уж соглашаться или нет — это дело твоё. Ну? Пишешь? А то устала я.

Юлька записала каждое слово и проговорила записанное вслух, чтобы удостовериться, что ничего не упустила. Предложила Зинаиде Трофимовне какую-нибудь помощь по дому или всё-таки врача вызвать, но старуха её прогнала. А в качестве благодарности за помощь попросила только на похороны прийти, в последний путь проводить, потому что из родных людей у колдуньи никого не осталось.

* * *

Юля долго ломала голову над тем, как ей поступить с инструкцией, полученной от умирающей ведьмы. Трудный выбор, если хорошенько подумать. Предложенное колдовство и на колдовство-то было не очень похоже — травы какие-то над водой сжечь, слова нужные сказать, а потом воду эту в новолуние под порог Сашкиного дома вылить. Больше на шарлатанство какое-то смахивало. И результатом всего этого должна была стать примерно такая же защита для Сашки, какая имелась у Юли и её родителей. Теоретически Светлана Борисовна после всех этих манипуляций утратит магический контроль над сыном, а Саша прозреет, одумается и к брошенной невесте вернётся. Если любит, конечно.

Но Саша всегда хотел детей. Даже если бы у Юли всё получилось, и колдовство сработало, как бы она потом объясняла ему, почему не может от него забеременеть? Оба здоровы, генетически совместимы, а дети не получаются — долго они так протянут? О приёмных даже речи быть не может — Сашка сроду на это не согласится. Зачем мужику чужой ребёнок, если он вполне способен собственного сделать? Только вот «делать» ему на стороне придётся, и Юля подозревала, что не сможет с этим смириться. Да и сама она тоже всегда хотела ребёнка — своего, не чужого.

Защитить любимого от его собственной матери ценой возможного совместного счастья или оставить всё, как есть — вот тебе и выбор. И ответственность за принятое решение целиком и полностью ложилась на Юлины плечи. К тому же, это колдовство. Оно могло не сработать, могло сработать неправильно, и тогда предсказать последствия было бы просто невозможно. Это если верить. А если не верить? Но ведь никто же не заставляет принимать решение немедленно, правда? Всё и так уже настолько плохо, что хуже точно не станет.

* * *

О том, что Зинаида Трофимовна умерла, Юля узнала… во сне. Точнее, в изнуряющей полудрёме, когда ты вроде бы уже и не спишь, но окончательно проснуться не можешь. Девушке привиделось, что старуха склонилась над её кроватью, долго так стояла молча, а потом напомнила: «Ты обещала». Позже, за завтраком, Юля вяло ковырялась в тарелке с кашей и задумчиво хмурилась, пока наконец-то не решилась выговориться.

— Мам, я несколько дней назад в деревню ездила, к Зинаиде Трофимовне.

— Она ещё жива? — удивилась Роза Антоновна.

— Кажется, уже нет. Она просила на похороны к ней приехать, в последний путь проводить. Поедешь со мной?

Больничный у Юли тогда ещё не закончился, а Роза Антоновна без долгих раздумий отпросилась с работы, и они вместе поехали в деревню. Отец Юли Павел Петрович хоть и демонстрировал всегда своё недоверие ко всему сверхъестественному, но за давнее спасение Юльки тоже был старухе благодарен. В этот день у него был выходной, поэтому поехали не автобусом, а в машине.

Зинаида Трофимовна действительно умерла этой ночью. Крыша её ветхого дома всё-таки обвалилась, похоронив под собой хозяйку, и Юлина семья прибыла на место как раз к тому времени, когда спасатели извлекли тело покойницы из-под руин. На дороге стояли карета «скорой помощи», полицейский автомобиль и ещё какие-то машины. Пространство перед рухнувшим домом огородили колышками с сигнальной лентой, и соседи стайками топтались по периметру, болтая о случившемся всякую чушь. Чего только Юля не наслушалась, пока ждала хоть какой-нибудь официальной информации — ей почему-то хотелось верить, что Зинаида Трофимовна перед смертью не страдала.

— Нет, крыша здесь ни при чём. Бабуля к моменту обрушения уже окоченеть успела, — наконец-то различила она голос прибывшего на место происшествия эксперта.

— Результаты вскрытия когда будут готовы? — спросил кто-то из полицейских.

— Завтра, если вскрытие вообще потребуется, — равнодушно отозвался эксперт. — Ей девяносто шесть лет было, тут и так всё понятно. Но если скажут «надо»…

Оказалось, что никому не надо. Тело забрали в районный морг до решения о необходимости вскрытия, но уже через пару часов глава сельсовета сообщила не в меру любопытным жителям деревни, что хоронить Зинаиду Трофимовну будут завтра в десять часов утра. У Юли как раз на это время был назначен визит к врачу, поэтому пришлось звонить в поликлинику и переносить запись на понедельник.

Оставаться в деревне на ночь было незачем, да и негде. К тому же, утром отец и мать Юли должны были пойти на работу, и ехать на похороны предстояло ей самой. Приятного в этом было мало, но куда деваться — обещала же.

— А зачем ты к ней ездила-то? — наконец-то вспомнила Роза Антоновна вопрос, который хотела задать дочери весь день.

— За советом, — пожала плечами Юля.

Не рассказывать же маме о том, в какую историю она вляпалась. Во-первых, Роза Антоновна непременно поделится своими переживаниями с отцом, а тот из врождённого чувства справедливости помчится выяснять, с какой это стати Светлана Борисовна имеет наглость угрожать его дочери. Только хуже сделает. А во-вторых, что может посоветовать мать в ответ на Юлины переживания? «Забудь Сашу, других парней предостаточно». Нетрудно же догадаться. Роза Антоновна всегда выбирала самый простой из возможных путей, если это могло решить её проблемы. А у Юли простого пути нет, и объяснять это матери — только время тратить.

* * *

На похороны Зинаиды Трофимовны Юля опоздала. Рейсовый автобус сломался, а другой на замену дали только через полчаса — вроде бы и небольшая задержка, но местная администрация, кажется, стремилась решить вопрос с погребением как можно скорее. Юля прибежала с автобусной остановки на кладбище в начале одиннадцатого, но застала там только двух мужчин, ровняющих лопатами свежий могильный холмик, и худенькую женщину лет сорока пяти, поправляющую траурную ленту на единственной корзинке с живыми белыми лилиями.

— Что, уже всё? — растерянно поинтересовалась Юля, переводя дух.

— А кого ждать? — грустно усмехнулась женщина. — С одинокими стариками церемониться не принято. Из морга забрали, отпели, закопали и забыли. Вы родственница?

— Нет, — покачала Юля головой. — Зинаида Трофимовна говорила, что у неё нет родни.

— Детей и внуков нет, но у неё брат был старший, и внучатые племянники всё-таки где-то имеются, — сообщила незнакомка и повернулась к рабочим, которые уже собирались уходить. — Спасибо, ребята.

— Не за что, — проворчал один из мужчин. — Соболезную.

Рабочие ушли, и женщины остались у могилы одни. Юля положила на холмик перевязанные чёрной ленточкой гвоздики и вздохнула.

— Не по-человечески как-то. Неужели совсем никто не пришёл?

— Ну почему же никто? Я пришла. Вы пришли… — женщина натянуто улыбнулась Юле, вынула из кармана куртки телефон и посмотрела на экран. — Пора мне, извините.

Незнакомка бросила на могилу прощальный взгляд и ушла, не сказав больше ни слова. Оставаться на кладбище смысла не имело — день выдался прохладный, с неба накрапывал мелкий дождик, а подхватить простуду в Юлины планы не входило. Она вернулась в деревню и немного постояла перед руинами домика Зинаиды Трофимовны, вспоминая, как старуха когда-то будила её по ночам и заставляла читать молитвы. А теперь вот так вышло, что на смену прежним страхам и ненависти пришла горечь за человека, которого и похоронить-то оказалось некому.

Судя по табличке с расписанием, следующего автобуса в город ей нужно было ждать сорок пять минут. Зябко ёжась, Юля накинула на голову капюшон куртки и подумала о том, что можно, конечно, вызвать такси, но и этот транспорт тоже приедет нескоро. Спасибо доброму водителю старенького «жигулёнка», который не смог проехать мимо мёрзнущей на остановке девушки.

— Вы в город? Могу подвезти.

«Спасибо, не надо», — чуть было не ляпнула Юля, но сдержалась. Зачем отказываться-то? Приличный на вид мужчина пенсионного возраста. Одет неплохо, выбрит гладко. На маньяка не похож вроде, хотя у преступников обычно на лбу и не написано, чем они живут.

— Ну так что? Поедете или принципиально будете мокнуть? — усмехнулся незнакомец.

— Принципиально поеду, спасибо, — проворчала Юля в ответ и забралась на заднее сиденье автомобиля.

К счастью, мужчина оказался не болтливым и не пытался завязать знакомство. Молча довёз пассажирку до первой автобусной остановки в черте города, как она и просила, и уехал. Случайный человек, который появился в её жизни только для того, чтобы не дать простудиться в ожидании автобуса. «Из таких вот случайностей и состоит жизнь», — думала Юля, садясь в первую же подъехавшую к остановке маршрутку. А больше ни о чём думать не хотелось. Проводить Зинаиду Трофимовну в последний путь она опоздала, но хотя бы попрощалась. Обещание вроде бы выполнила. Старухи, воспоминания о которой с детства вызывали панический ужас, больше нет. Легче от этой мысли почему-то не стало, зато можно было наконец-то вернуться к своей прежней жизни и другим проблемам.

* * *

Проблемы… Проблема у Юли была только одна — Саша. Точнее, не он сам, а влияние Светланы Борисовны на него. Юля закрыла больничный и вышла на работу, пытаясь максимально загрузить себя текущими делами, чтобы поменьше думать о бывшем женихе. Да, любовь. Да, больно и обидно, но это не самое страшное. Девушку мучила мысль о том, что в её руках есть средство, которое, возможно, способно в корне изменить Сашину жизнь. Это всё равно, что сидеть на ящике с лекарствами и размышлять о том, имеет смысл раздавать их больным или нет. А вдруг на всех не хватит? А вдруг не подействует? Кому-то плохо, и ты понимаешь, что можешь попытаться помочь, но не делаешь этого, потому что боишься последствий.

Сначала Юля убеждала себя, что она не верит в силу колдовства. Ну да, была старуха, которая считала себя ведьмой, но где доказательства её силы? Если она была такой всемогущей, что людей практически с того света вытаскивала, то куда подевались все те благодарные за спасение клиенты? Почему на похороны не пришли те, кому она помогала? Она никому не была нужна. Какая уважающая себя ведьма допустит такое? И Светлана Борисовна тоже никакая не ведьма. Она просто стерва. А Саша — маменькин сынок. Ведь он же наверняка рассказывал мамочке о своей невесте. Фотографии показывал, сокровенным делился. Юля год с ним прожила. Год! И за это время его мама ни разу не попыталась выяснить, что невеста сына из себя представляет? А тут вдруг — бац! Знакомство, и сразу же финал отношений. Медленный такой финал, как танец умирающего лебедя. Может, она изначально была против выбора сына, а Сашка молчал. Может, он этими отношениями маму позлить хотел, а знакомством добить. Да что угодно может быть, причём без всякой магии — в чужую душу не заглянешь ведь.

А потом Юля поняла, что просто боится прикасаться к колдовству. Боится, что оно окажется настоящим. Она ведь до сих пор не видела ни одного подтверждения тому, что магия действительно существует. От мамы слышала, от Зинаиды Трофимовны, от других людей, но собственными глазами ни разу ничего не видела и на себе не испытывала. Найти реальное объяснение событиям намного проще, чем поверить в сверхъестественное. Для любого поступка можно придумать логичную причину. Саша нашёл себе другую девушку, чокнутая Олеся подожгла собственный дом… Если не думать о существовании магии, всё случившееся начинает выглядеть очень даже банально.

Но Юля о магии думала. Не потому, что ей хотелось, чтобы всё услышанное от других людей оказалось правдой, а по совершенно противоположной причине — она не хотела верить. В жизни и так слишком много потенциально опасного, чтобы бояться ещё и необъяснимого. А как проверить, существует оно или нет? Только пробовать. Вдруг это и правда может Саше помочь?

С тех пор, как они виделись в последний раз, прошло уже почти два месяца. Саша не делал попыток что-либо исправить, а Юля изводила себя ожиданием — вдруг позвонит? Или хотя бы сообщение напишет и спросит, как у неё дела. Сердцем она всё ещё на что-то надеялась, хотя умом понимала, что это бессмысленно. А потом они встретились — случайно, в торговом центре, куда Юля забежала после работы за подарком для мамы. Саша посмотрел сквозь неё так, словно она для него вообще не существовала. Это стало последней каплей.

* * *

Всю оставшуюся до новолуния неделю Юля тщательно готовилась к тому, что ей посоветовала сделать Зинаида Трофимовна. Детей у них с Сашей не будет? Да и чёрт с ними! Их появление в данных обстоятельствах и так из области фантастики, так какой смысл бояться лишиться того, чего всё равно нет и быть не может? Ей даже не ради возможности вернуть любовь это было нужно — Юля просто хотела окончательно избавиться от этой призрачной надежды на вероятное счастье. Хотела поставить точку и забыть навсегда.

Нужные травы почти все нашлись в аптеке, а недостающие — у бабушек на Центральном рынке. За родниковой водой после работы смоталась за город. Зинаида Трофимовна сказала, что вода нужна из неосвящённого родника, а такой родник был на берегу реки неподалёку от дачного массива, куда они с Сашей несколько раз ездили к его друзьям на пикник. Его друзья… Забавно, но Юля даже не заметила, что за прошедший год умудрилась растерять свои собственные связи, а теперь ей было обидно, что так много утрачено из-за человека, который этого не стоил.

«Если эта ерунда сработает, и он ко мне прибежит… Пошлю его к чёрту. Всё равно его мамаша нам спокойно жить не даст», — уговаривала себя девушка, поджигая в обозначенный вечер свёрток с травами. Дома. В ванной. Над тазом с родниковой водой. Старуха не сказала ведь, где именно и когда травы надо жечь. Готовую заговорённую воду нужно в новолуние Сашке под крыльцо вылить — это основное требование, а детали значения вроде как не имеют.

— Юль, ты что там делаешь? Почему дымом пахнет? — послышался за дверью ванной комнаты взволнованный голос матери.

— Мосты сжигаю. У меня всё под контролем, мам, не волнуйся.

— Точно?

— Точнее некуда.

Пепел сожжённых трав нужно было смешать с водой и сказать слова заговора. Это оказалось сложнее всего, потому что Роза Антоновна никуда от двери не ушла — Юля слышала шорохи и понимала, что мать подслушивает, а слова требовалось произнести громко и отчётливо. Пришлось слить воду обратно в пластиковую бутылку, а пепел завернуть в бумажное полотенце, чтобы позже сделать всё необходимое без посторонних глаз и ушей.

— У тебя всё нормально? — взволнованно осведомилась Роза Антоновна, когда дочь вышла из ванной. — Что это за запах?

— Я хранила засушенные цветы, которые мне Сашка дарил, а теперь их сожгла, — соврала Юля. — Мам, иди свой сериал смотреть, начался уже. Всё в порядке, правда. Просто избавляюсь от воспоминаний.

— А, ну если так… — недоверчиво нахмурилась Роза Антоновна, но всё же оставила дочь в покое.

Если верить лунному календарю, новолуние должно было начаться после десяти часов вечера — у девушки оставалось ещё целых два часа на то, чтобы заговорить воду и добраться до дома Сашкиных родителей. Проблема заключалась в том, что по пути найти уединённое местечко было практически невозможно — город, вечер, везде люди. Саша хоть и жил в частном секторе, но там тоже не станешь на всю улицу колдовские слова орать. Ну, не орать, конечно, а громко говорить, но всё равно как-то страшновато. Оставался только один вариант — вызвать такси, доехать до лесопарка, где в это время только редкие собачники со своими питомцами выгуливаются, сделать всё там, а потом поехать на нужную улицу. Юля так и сделала. Сообщив родителям, что хочет подышать свежим воздухом, она вышла из подъезда во двор, оттуда через арку на проспект, и только тогда позвонила в такси.

К желанию пассажирки сделать крюк по городу с десятиминутным ожиданием в лесопарковой зоне водитель отнёсся равнодушно — ему какая разница? Подходящие густые заросли кустарника нашлись быстро. На улице уже стемнело, и ссыпать пепел в пластиковую бутылку оказалось той ещё задачкой, но Юля справилась. Взболтала содержимое бутылки, громко проговорила заговор, обозвала себя дурой за то, что решилась на это безумство, и вернулась обратно в машину.

— Теперь на Садовую, — сообщила водителю конечный пункт маршрута.

— А номер дома? — уточнил таксист.

— Без номера. Меня на перекрёстке надо высадить, я покажу.

Через полчаса она уже стояла почти в самом начале нужной улицы, издалека наблюдая за тем, что происходит на дороге и тротуарах. Время приближалось к десяти, и в частном секторе уже было довольно-таки тихо. В этой части города ночь всегда начиналась раньше, потому что здесь не было больших торговых центров, клубов, кинотеатров и прочих мест, куда по вечерам стекается много народа. Большая деревня в городской черте — иначе и не скажешь. Лишь изредка мимо девушки, спрятавшейся за старой ивой, проходили припозднившиеся с работы прохожие. Один раз проехала машина и высветила фарами влюблённую парочку на противоположной стороне улицы. Тихое и очень удобное местечко для сумасбродств вроде того, которое задумала Юля.

Она дождалась, когда часы на экране телефона покажут 23:00 — чтобы наверняка. К тому времени свет в большинстве домов уже давно погас, и только в самом большом двухэтажном коттедже ярко сияли все окна и громко играла музыка. Сердце гулко колотилось о рёбра, а ноги отказывались повиноваться, но Юля заставила себя пойти в сторону Сашиного дома. «Все преступники — адреналинщики. Никогда больше не буду так делать. Хорошо ещё, что у них во дворе собаки нет», — думала она, медленно, но верно приближаясь к сгоревшим развалинам, где не так давно погибла предыдущая невеста её бывшего жениха. Саша жил почти напротив, и оставалось только перейти дорогу по тёмному пятну, где не горел один из фонарей.

Калитка оказалась запертой, чего и следовало ожидать. Забор — частый штакетник высотой в полтора метра, но перед самым домом имелся палисадник, где ограждение было немного ниже. Лезть в чужой двор прямо под окнами? Но если уж на колдовство решилась, то вторжение в чужие владения — это вообще ерунда. Стараясь держаться поближе к углу дома, Юля осторожно перелезла через забор там, где он был пониже, пригнулась, прокралась через палисадник во двор, потом к крыльцу. Отвинтила крышку на бутылке с заговорённой водой и вылила содержимое на коврик возле нижней ступеньки.

В доме что-то разбилось. Послышались взволнованные голоса — женский и мужской. Кажется, Светлана Борисовна звала Сашу и о чём-то просила мужа, который говорил в ответ что-то неразборчивое. Самым правильным было уйти, но Юле стало интересно, почему все вдруг переполошились — сработало что ли её колдовство криворукое? Или просто совпадение? Она ведь за тем сюда и шла, чтобы убедиться, что ничего из этой затеи не выйдет. По другую сторону дома был разбит небольшой сад, на который выходили окна спален — туда девушка и направилась. Притаилась в темноте, прислушалась… Кажется, голоса стихли. Тогда Юля осторожно заглянула в окно и сразу же отшатнулась, встретившись лицом к лицу со своей несостоявшейся свекровью.

— Ты?! — взвизгнула Светлана Борисовна и ринулась к двери, ведущей из спальни в гостиную.

Юля тоже побежала — в глубину сада в надежде, что там, как и у всех нормальных людей, разбит огород, огороженный сеткой-рабицей, через которую удрать проще.

— Дрянь! А ну стой! — раздалось за спиной совсем близко, и в затылок больно ударило что-то тяжёлое.

Девушка упала лицом вниз на траву, но рывок невероятной силы сразу же перевернул её на спину, а на горле сомкнулись руки разъярённой женщины. Светлана Борисовна выкрикивала проклятия и всё сильнее сжимала пальцы, а Юля пыталась оттолкнуть её от себя и сделать хотя бы один вдох. В глазах потемнело. В ушах начал медленно нарастать неприятный шум, и девушка поняла, что вырваться не успеет.

— И на том свете тебе тоже покоя не будет, попомни моё слово… — это были последние слова, которые она смогла различить, а потом наступило ничто.

* * *

«…Виноват…»

«…Не знал…»

«…Не мог…»

Слова бессмысленными обрывками плавали где-то на границе сознания, а голос, произносивший их, казался до боли знакомым. Юля попыталась прислушаться, но от этого сразу же разболелась голова. Открыть глаза тоже не получалось — веки налились свинцовой тяжестью и наотрез отказывались размыкаться. Но если больно — это уже хорошо. Жива, значит.

«…Юля…»

«…Люблю…»

Сашка! Юля снова попробовала сосредоточиться на его словах, но от этого стало только хуже — одновременно навалились дурнота и головокружение, от которых внутренности буквально выворачивало наизнанку. Она снова потеряла сознание, а когда очнулась, Сашки рядом уже не было.

— Мама? — просипела еле слышно, различив в мутной пелене родное лицо.

— Не разговаривай, тебе нельзя, — откуда-то издалека донёсся голос матери. — Я сейчас доктора позову.

Юля поймала её руку и прошептала:

— Саша…

Роза Антоновна осторожно освободила запястье от пальцев дочери и отвела взгляд.

— Саша в СИЗО.

— Почему?

— Он ждёт суда за убийство своей матери.

— Но…

— Юля, тебе нельзя разговаривать. У тебя трещина в черепе и чёрт знает что в мозгах. Ты почти неделю в сознание не приходила, а это не шутки. Лежи и молчи, а я схожу за доктором.

Роза Антоновна вышла из палаты, оставив дочь наедине с разбегающимися мыслями. Саша в тюрьме. Он убил свою мать. Его будут судить… Да уж, при таком раскладе им точно не видать общих детей, как своих ушей. «А ты в магазине когда хлеб покупаешь, тоже у продавца спрашиваешь, из чего цена складывается? Колдовство всегда так устроено, что от чего-то отказаться надо, чтобы что-то получить…» — неожиданно всплыли в памяти слова Зинаиды Трофимовны, и Юля почувствовала, как по щекам заструились слёзы.

Цена… Кто же мог знать, что эта цена будет из стольких потерь сложена? Какие общие дети, если теперь даже о совместном будущем речи быть не может? Сашка не простит ей гибель Светланы Борисовны, а несколько лет колонии вряд ли улучшат его отношение к бывшей невесте. Да, защита от влияния матери ему теперь точно гарантирована, но… Почему именно так? Ведь это не магия никакая, а дурацкое стечение обстоятельств. Можно было и без заговорённой воды обойтись с тем же результатом — просто залезть во двор и заглянуть в окно.

«Нет никакого колдовства. Есть глупость, непредусмотрительность и безрассудство», — пришла к окончательному выводу Юля. И сразу же подумала: «Но если колдовства нет, то как я могла слышать голос Саши, который сейчас в СИЗО? Слуховые галлюцинации? Или всё-таки что-то магическое в этом мире существует?»