Нежелательный контент. Политическая власть в эпоху возникновения новой антропологии

Елена Николаевна Фанайлова, 2021

В этой книге Аркадий Недель продолжает размышлять над самыми актуальными темами политики и культуры. В каком времени мы живем сегодня? Если это не пресловутый «конец истории», то, как считает автор, – Новый фашизм. BLM движение в Америке, которое было поддержано демократами ради устранения президента Трампа, cancel culture, когда под запрет попадают классические произведения литературы и кино, якобы из-за содержащегося в них расизма, запрет на природную идентичность, когда вы не можете открыто заявлять о своем поле, цвете кожи или гендере, не опасаясь наказания со стороны социума. Власти сегодня стирают местоимения «он» и «она», чтобы нейтрализовать различия между людьми, на которых построена наша цивилизация. Все это, однако, делается не ради толерантности и всеобщего блага, а исключительно с одной целью: создать мегатоталитарную систему, или новую антропологию, чтобы сам человек отказался от всего человеческого. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Предисловие #2

Существует расхожее мнение: если ты не интересуешься политикой, то политика заинтересуется тобой. Отчасти это верно. Серьезно я заинтересовался политикой в 2004 году, когда отправил письмо Карлу Роуву, главному политическому советнику бывшего президента США Джорджа Буша-младшего, с некоторыми идеями, которые, как я считал, должны были помочь переизбранию Буша на второй срок. Тогда мне казалось, что Буш — лучший из всех претендентов. Роув был человеком креативным, хотя, как и все политтехнологи, не любил конкуренции и все же отнесся к моему письму с вниманием. Одна из основных идей состояла в следующем: предложить избирателю символический контраст и тем самым сыграть на архаической оппозиции «самопожертвование vs. праздность». В 2004-ом все еще хорошо помнили историю Билла Клинтона и Моники Левински. Президент Клинтон был обвинен в сексуальной связи со стажеркой из Белого дома и лжи — несмотря на вещественные улики, сперму на платье Моники, Клинтон отрицал какую бы то ни было интимную связь между ними. Президенту грозил импичмент, произошел громкий международный скандал, который на долгие месяцы стал центром новостной гравитации.

23 марта 2003 года рядовой первого класса Квартирмейстерского корпуса армии США Джессика Линч была ранена и взята в плен в ходе вторжения сил коалиции в Ирак. Война в Ираке началась за три дня до этого и закончилась 9 апреля того же года, когда американские войска вошли в Багдад. По сообщениям СМИ тех лет, операция по освобождению Джессики заняла неделю и закончилась успешно. Линч происходила из простой семьи с весьма ограниченными финансовыми возможностями, ее старшему брату, Грегори, пришлось прервать обучение в колледже из-за необходимости зарабатывать деньги. Сама Джессика задумалась о службе в армии после знакомства с армейским вербовщиком, который посетил ее школу. Потом случилось 11 сентября, атака на башни-близнецы в Нью-Йорке, и решение было принято.

Освобождение Линч из иракского плена широко освещалось, СМИ писали о героической девушке и ее спасении, заодно восхваляя и доблесть американской армии. В целом нормальная пиар-кампания, в которой не хватало последнего звена — сравнения. В письме Роуву я предложил сравнить две символические пары: Клинтон-Левински и Буш-Линч, сперму на платье у одной и кровь на военной форме у другой. В ноябре 2004 года Буш был переизбран на второй срок.

Эта книга возникла почти из воздуха, как порой возникают некоторые интересные, смелые идеи и проекты в самых различных областях. Журналист Елена Фанайлова как-то пригласила меня выступить у нее в передаче, речь шла о цинизме в нашем обществе и о том, насколько мы готовы его принимать ради той или иной цели, ради защиты себя от неудобных вопросов и собственного социального комфорта. Разговор во многом получился личным, кое-кто из моих собеседников говорил не о цинизме вообще, а о своем отношении к нему и тех жизненных ситуациях, где им приходилось быть циничными — по своему желанию или вопреки ему. Признаюсь, мне тогда не показалась эта тема такой уж важной. Цинизм, как агрессия, ложь, нетерпимость и многое прочее, — часть нашей жизни, и будучи живыми людьми, не лишенными многих недостатков, что само по себе, скорее всего, достоинство живого и несовершенного, мы в каких-то обстоятельствах не можем обойтись без того же цинизма или лжи. Вопрос — в масштабе.

Я не вижу ничего плохого в здоровом цинизме или легкой бытовой лжи, которые иногда могут здорово улучшить ту или иную ситуацию, сохранить добрые отношения с близким человеком или помочь преодолеть неприятную ситуацию. Жизнь без лжи вообще — невозможна, хотим мы того или нет она присутствует в мире, причем необязательно в мире глобальном, где совершаются большие дела, влияющие на судьбы миллионов людей. Цинизм, ложь похожи на ростовщиков, если последние вам одалживают деньги, на которые вы покупаете будущее время — не зря Фома Аквинский осуждал ростовщичество именно за торговлю будущим — то здесь, за счет дистанции с объектом цинического отношения или лжи, вы одалживаете дополнительную власть над ним. Если деньги ростовщика продлевают вашу экономическую свободу, то власть цинизма или лжи увеличивают вашу свободу социальную. Интрига заключается в том, что в обоих случаях необходимы пропорции и чувство меры.

У ростовщика нельзя занимать слишком много денег на долгий срок, потому что проценты будут слишком велики, и сама процедура займа потеряет смысл. Цинизмом и ложью нельзя пользоваться слишком много и часто, они не должны превратиться в modus vivendi, поскольку в этом случае разрушат цель, ради которой были использованы.

Сегодня, однако, мы наблюдаем разрушение этих пропорций во многих сферах, и прежде всего в политической. Не то что бы раньше политики говорили правду — они ее не говорили почти никогда, придерживаясь того мнения, что она не нужна народу, народу нужна мифология — но в наши дни политический цинизм из средства превратился в цель. В эпоху социальных сетей, цифры и дистанта политическое ростовщичество достигло глобальных масштабов. Такими ростовщиками стали не только политики, но и обычные (или по найму) люди, пользователи или те, которых называют лидерами мнений. Кто угодно может высказать в сети «правдивую информацию», некий факт, запустить фейк, который будет воспринят как относящийся к реальности. Хотя точнее было бы уже говорить не о высказывании, так или иначе относящемся к реальности, а о реальности, относящейся тем или иным образом к некоторому высказыванию. Иными словами, в медиа и сетевой среде реальность приобретает смысл, когда она начинает соотноситься с тем или иным высказыванием, «правдивой информацией», заявлением и т. п. Возьмем, к примеру, историю о «дворце Путина», о котором мы узнали из условного расследования Ал. Навального. О существовании этого строения в Геленджике было известно примерно с 2007 года, и оно мало кого интересовало за исключением разве что местных энтузиастов. В фокус же всеобщего внимания дворец попал только тогда, когда оппозиционер объявил его путинским, соотнеся реальный объект со своим «правдивым высказыванием» о нем. Дворец стал реальностью, будучи закавычен словом «Путин». Или по-другому: фильм о дворце сделал реальностью высказывание оппозиционера о богатстве российского президента, используя для этого в том числе эстетические фейки.

Надо все же быть эстетическим слепцом и полностью не ощущать стиль Путина, чтобы поверить в наличие «золотых ершиков», но это было необходимо для полноты создаваемой реальности. Золото не просто означает роскошь и богатство, оно имплицитно указывает на греховность своего владельца. Внутри иудео-христианского мировоззрения, где находятся и владелец дворца, и зрители фильма, золото отсылает к библейскому золотому тельцу, которым плохие евреи Ветхого Завета решили заменить Бога.

Золото может быть на храмах или во дворцах, принадлежащих всем, как Эрмитаж или Исакиевский собор, страна может иметь золотой запас, тоже народное достояние, но греховно его иметь в личном пользовании. «Золотой ершик», придуманный авторами фильма и выданный как факт президентского быта, в плане хюбриса — от греческого ὕβρις — «гордыня, самолюбие» — хуже тельца, потому что является не предметом поклонения, а средством для очистки человеческих экскрементов. На символическом уровне, нам показывают богатого человека, который спускает золото в унитаз — акт абсолютной, бессмысленной траты.

Фильм «Дворец для Путина» (2021) — пример того, как работает политическое ростовщичество: в долг даются самые радикальные символы богатства, вдобавок они помещаются в греховном регистре безудержного растрачивания этого богатства. Низведение золота до отходов создает «хюбрисную» эстетику, чтобы вызывать у зрителя предчувствие скорой перипетийи (греч. περιπέτεια) — смены существующего хода вещей и неотвратимой расплаты — νέμεσις. Ростовщик, в данном случае авторы фильма, в качестве немедленной прибыли получают ожидание зрительского немесиса, освобождая для себя пространство социальной свободы.

Сказанное выше относится к фильму Ал. Навального и не означает моего хоть сколько-нибудь позитивного отношения к его нынешней ситуации. Тот факт, что Навальный сейчас находится в лагере и не может заниматься своей деятельностью, как бы критически я к ней ни относился, является большой ошибкой. Для политического климата в стране, да и с точки зрения высшей справедливости, было бы гораздо лучше, чтобы Навальный находился на свободе.

В этой книге будет затронуто много разных тем: от принципов, на которых строится современный язык власти, до порнографии и ее освобождающей — или, напротив, порабощающей — силе в обществе. В наших беседах с Еленой Фанайловой мы старались преодолевать табу и «правила приличия», которые бы нам мешали обсуждать те или иные вопросы. Не всегда наши точки зрения совпадают, редко они совпадают с другими собеседниками, участниками дискуссий, но в разговоре каждый мог высказать, что он считал нужным, и чувствовать себя свободным.

Вторая часть книги состоит из моих статей и выступлений на самые актуальные темы наших дней, чаще всего политические. Мало у кого вызывает сомнения, что сегодня политика стала не только глобальной, но и тотальной. Она во многом заменила культуру, которая давно превратилась в скучное примечание к политическому тексту, религию — теряющую собственный язык и поэтому десакрализовавшую самою себя, и гуманитарную науку, стратегии которой более не существуют без жесткой привязки к конкретным политическим контекстам. Все это заставляет думать и искать решения: не для того, чтобы сделать лучше самое политическое, а в первую очередь, чтобы не превратиться в антропоидного раба.

Ну и чтобы начать с приятной ноты — моя искренняя благодарность всем нашим собеседникам, разговор и спор с которыми превратился в настоящее интеллектуальное удовольствие.

Аркадий Недель