Помоги мне влюбиться!

Елена Нестерина, 2014

Целый Божий день – с утренней зари до вечерней, с ранней весны и до поздней осени на пересечении двух улиц сидела торговка зеленью… Стоп! А дальше начинается магия. Ведь если купить у неё пучок петрушки или укропа, правильно выполнить условия несложного обряда, то желание исполнится. За помощью к загадочной старушке шли в основном те, кому не везёт в любви. Может, Надюшке тоже пора влюбиться и таким способом усилить свои чары? Или лучше воспользоваться услугами родной бабушки, которая тоже начала оказывать магические услуги?

Глава 3

Внучка колдуньи

Магия была повсюду. Магическая связь явлений казалась очевидной. Даже в школе — месте казённом, светском и, казалось, совершенно лишённом романтики, Надя видела проявления чудесного. Что оно работает — таинственное, не поддающееся логическому объяснению.

На экзаменах Наде помогла заговорённая бабушкой на удачу монета. «Гадать — не гадаю, а помочь могу!» — так заявила народная целительница Стоеросова, после долгих магических манипуляций выдав внучке амулет.

И что? Старинный пятачок — мистического 1961 года изготовления, зажатый в ладони руки, которой Надюшка писала тестовое задание, принёс ей невозможную до этого оценку. Пятёрку! Пятёрка по алгебре — случай в её школьной практике небывалый. Выше четвёрки Надюшка почти никогда не поднималась.

Пятачок не подвёл и на других экзаменах. Там, где можно было получить тройку, Наде досталась четвёрка, диктант учительница оценила тоже в пять баллов…

Вот такие удивительные вещи. Магия же!

И наступила дача. Вернее, конечно же, лето наступило. А вместе с дачей и летом — свобода (от недостатка которой, надо сказать, внучка колдуньи и так не страдала).

Город, в котором жила Надюшка, был небольшой, дачи находились совсем рядом с окраинным районом, где дислоцировались основные действующие лица этой истории. Так что потихоньку все — и Надежда, и её бабушка, и Артём с родителями, и Марьяна со своей семьёй, любовью и планами на будущее переместились на огороды, в мансарды и к поливальным установкам.

–…Где??? Нары-балке?! А почему ты на рыбалке? Мы с тобой во сколько договорились встретиться? Что значит — «не помнишь»? Напоминалку себе поставь!.. А ты поставь такую, что можно издалека услышать…

Марьяна готова была заплакать. А плакала она очень обильно и капельно: кап-кап-кап! — стеклянными шариками выкатывались слёзы из её глаз и именно катились по гладким щекам вниз, оставляя круглые следы на одежде.

Этим вечером Марьяна Хвастович собиралась на свидание. А подлец Матвей… На рыбалке подлец Матвей! С удочкой. С пацанами. На вечернем клёве…

— Как какой-то дед… — наклонившись над тропинкой и яростно вытрясая свои шарики-слёзы из накрашенных глаз, проговорила Марьяна. — На вечернем клёве… Очень клёво… Надя, это нормально?

— А куда вы собирались идти? — Надя тут же попыталась примерить эту ситуацию на себя. На гипотетическую себя — на ту, у которой тоже есть отношения. Вот как бы она на такую ситуацию реагировала?

— До дискотеки. Со всеми нашими там повидаться… — как своему психоаналитику принялась объяснять Марьяна. — А потом меня провожать. А потом по ситуации. В смысле смотря как Светка там со своим Серёгой… Если они с дачи срулили, если бабка домой поехала, а она собиралась, то тогда…

— А если Матвей не на речке? — принялась аналитически рассуждать Надюшка.

— Ха! Конечно, не на речке! — хмыкнула Марьяна. — На Высоковском пруду!

— Не важно. Я имею в виду — если он не с ребятами рыбу ловит, а с кем-то встречается? А?

— Ты злая, Стоеросова.

— Ты недалёкая, Хвастович.

Марьяна полностью расхотела плакать. Теперь нос её азартно трепетал ноздрями, глаза горели (казалось, последние слёзы в них ещё шипели, торопливо испаряясь). Марьяна Хвастович готова была действовать.

— Пойдём посмотрим?

— Пойдём!

И прямо в босоножках на высокой «платформе», от которой ноги у неё то и дело подворачивались на неровной тропинке, Марьяна решительно зашагала вперёд.

Надежда, конечно, не имела ни малейшего понятия о том, где может быть этот самый Матвей, чем заниматься и в какой компании. Но слова «с пацанами» было достаточно для того, чтобы понадеяться, что среди этих самых пацанов может оказаться и Артём.

О чувствах к которому Марьяне она сообщать не торопилась. Потому что Хвастович тут же начнёт советовать, как его завоевать, станет интересоваться, что и как. Радоваться, если у Нади ничего не будет получаться. Да-да, радоваться. Не прямо вот злорадствовать, но радоваться, а не печалиться — точно. Надя это хорошо знала. Так что для её же собственного имиджа выгодно было держать подругу в уверенности, что ни она, Надя Стоеросова, ни её, Надю Стоеросову, никто не любит. Это, правда, давало возможность востребованной и реализовавшейся девушке Марьяне Хвастович посмеиваться над никому до сих пор не интересной подружкой. Но Надя знала: подтрунивать на одну и ту же тему скучно, Марьянке надоест (и, кстати, почти уже надоело). Тогда как пытаться выяснить что-то из её личной жизни любопытной Хвастович не расхочется никогда.

Так что и ей, доброй девочке Наденьке, позлить подругу было даже приятно.

Ну вот так у них сложилось — девушки не церемонились и не щадили чувства друг друга, хотя знакомы были ещё с детского сада. Считались подружками. Нельзя сказать, что при этом одна другой делала гадости. Или, наоборот, были они друг за дружку горой. Но без подколок, выяснения отношений и безжалостных комментариев они и дня не проводили. Так и общались. Привыкли. Ходили друг за другом хвостом. Стоеросова и Хвастович потому что! Надя и Марьянка. Марьяна и Надюшка. Злющие, завистливые и ехидные. Но всегда вместе.

–…Так тебе важнее чего: сходить к дискотеке себя показать, — шагая вслед за длинноногой подругой, продолжала Надежда, — или с Матвеем побыть? Ну, вот честно — что важнее?

— Да мне и то важно, и другое! — не замедляя шага, с жаром объясняла Марьяна. — И это нормально! Мы красивая пара, мы должны гулять. Гулять надо обязательно…

— Да наловит он рыбы и придёт, никуда не денется, — пыталась успокоить Марьяну Надя.

— И на фиг он мне нужен с его рыбой? — Вот теперь Хвастович резко остановилась, Надежда налетела на неё и ткнулась своей блондинистой маковкой в её тщательно накрашенный рот. Помада хорошенько отпечаталась на гладких волосах, съехала немного Марьяне на щёку, но девушки даже не заметили этого.

— Не ну-у-у-у-жен?

— Ну а что это за хрень — рыбалка? Я кто ему?.. Вернулся дед с рыбалки ко своей ко старухе! — затрясла головой Марьяна, изображая деда. — Мы чего, супруги с сорокалетним стажем, чтобы мне сваво благовернаво с рыбалки ждать и быть этим довольной? Мы — молодая пара, наши отношения полны романтики! Надо гулять, надо встречаться, надо, надо…

Тут она замолчала — потому что, заметив пристальный взгляд Надюшки, устремлённый в пространство за своей спиной, резко оглянулась.

Так и есть — на берегу пруда, к которому они столь стремительно двигались, стояла группа молодых людей. Медленно-медленно темнело, июньские сумерки длятся долго, так что всех присутствующих было хорошо видно.

Марьяна снова двинулась вперёд — до пруда оставалось метров пятьсот, а то и больше. Надежда старалась успеть за ней — успеть и, главное, разглядеть: кто там, с кем сейчас придётся общаться? Если Артём — то как себя вести, какую линию поведения выстраивать? Под девизом: «А мы мимо шли!»? Или «Ищем-ищем, заскучали»?

Так и есть — Матвея не видно, а Артём есть! Вот он, с удочкой — поднялся снизу, от берега, постоял, сказал что-то пацанам. Разобрать, что именно сказал, издалека было тяжело. И снова спустился к воде. Далёкий противоположный берег пруда был более пологий, без деревьев, удобный такой фон для разворачивающейся картины семейной битвы…

— Ну, и где Матвейка-то? Эй, рыбачок! — думая о своём, писклявым голосом проскрипела Надя.

Марьяна шумно дышала и отвечать на эти слова не стала. Сморщив лоб, она тщательно вглядывалась в компанию этих самых рыбачков. Выискивала. Надеялась. Злилась, но надеялась. Что Матвей всё-таки рыбачок, а не предатель…

Надя посмотрела на подругу — и ей стало вдруг дико неудобно за то, что она заставила Хвастович так мучиться. Потому что было видно — Марьяна очень переживает. Очень. Её ведь кинул этот чёртов Матвейка — какой сценарий происходящего ни выбрать, каким боком ситуацию ни повернуть. Кинул. Пообещал и не выполнил обещанное. А Марьяна так или иначе в пролёте — потому что или ей предпочли рыбалку, или другую девушку (это в том, понятно, случае, если Матвея на пруду всё-таки нет). Выбирай не выбирай — неприятно…

Эти мысли отвлекли Надюшку от придумывания того, какую линию собственного поведения ей нужно будет избрать при встрече с Артёмом. Ведь в основном она, коварная интриганка, отправляла взбудораженную Хвастович на пруд разыскивать драгоценного Матвейчика именно для того, чтобы под эту лавочку увидеться с Артёмом.

Своим любимым молодым человеком, понятное дело.

Но и погрузиться в пучину стыда Надюшка не успела — во-первых, Артём собственной персоной пробежал по берегу, увидел девчонок, махнул рукой и, крикнув «Привет!», снова спустился к воде и скрылся из виду. А во-вторых, в эту же секунду один из парней крикнул: «Матвей!» — и, не очень разборчиво ещё что-то добавил. Кто-то, не видный из-за бугра (наверняка тот самый Матвей, Бормотов один на даче был Матвей), ответил ему.

Услышав всё это, Хвастович опять остановилась, встала на цыпочки — всматриваясь и вслушиваясь. Её, девушку высокую и фигуристую, было видно издалека. И компании у пруда видно в первую очередь.

Марьяна тоже поняла это, снова быстро зашагала к пруду.

А потом вдруг резко развернулась — и со всех ног побежала обратно.

Ничего не понимающая Надя помчалась за ней.

Марьяна бежала и бежала, два раза упала, обзеленив и ободрав коленку о придорожную траву и мусор. От босоножки оторвалась застёжка, ноги Марьяны опасно вихлялись.

— Марьяна, куда бежим? — кричала ей Надя. — Бежим куда? Да стой же!

Хвастович не реагировала на призывы Нади. Бежала и бежала.

Наде пришлось приложить много усилий. И всё-таки она догнала подругу, схватила за талию, повисла на ней, заставив остановиться.

Они уже давно покинули хорошо просматриваемое пространство луговины, по которой шла тропа к пруду.

И у забора одной из ближайших дач девушки уселись на сложенные в штабель доски.

— Как же я заколебалась! — подняв к небу перекошенное страданием лицо, воскликнула взаимно влюблённая девушка.

Шарики её удивительных слёз покатились в уши. Один за другим, один за другим.

— Я стараюсь, выстраиваю отношения… — продолжала Марьяна, не глядя на Надежду. — И ему всё нравится. Если бы не нравилось — сказал бы, да? Не говорит. Нравится ведь, значит, нравится! Я столько придумываю, чтобы была романтика… Но вот так бегать унижаться я не могу… Пропади оно всё пропадом.

Надя посмотрела на Марьянку с уважением. «А я бы так смогла?» — пронеслась у неё насторожённая мысль.

— Я не собачонка, — Марьяна встала с доски, отряхнулась, разулась, осмотрела босоножку, которая могла теперь крепиться к ноге только тремя тонкими перепонками у самых пальцев. Размахнулась — и запустила свою парадную обувку на пятнадцатисантиметровой «платформе» в пышные кроны чьего-то сада.

Снова отряхнула руки о подол — хотя ни пыли, ни грязи на них заметно не было. Махнула головой в значении «Пойдём!» — и зашагала по дороге. Даже не удосужившись посмотреть, следует за ней подруга или нет.

— Правильно, правильно… — Подруга, конечно же, заторопилась за Марьяной. — Захочет прощения у тебя попросить, захочет, чтобы всё наладилось, — сам прибежит! Прибежит ведь. А ты как? Ты простишь?

— Прощу, конечно! — убеждённо фыркнула Марьяна. — Главное, чтобы извинялся.

Девушки шагали теперь рядом. Марьяна размахивала невредимой босоножкой, раскручивая её за длинный узкий ремешок — надеясь, наверное, что он тоже сейчас оторвётся. Не так будет обидно тогда и эту босоножку выбрасывать.

— Ну да, правильно. Он придёт, только если захочет извиниться…

— Вот как придёт — послушаю!

— Да, да, правильно!

Марьяна замедлила шаги, остановилась, замерла. Закрыла глаза, развела руки. Надя с удивлением смотрела на неё и ждала, что будет дальше.

— Да. Пришла пора магически на него воздействовать, Надюшка! — схватив подругу за плечи и встряхнув, воскликнула Марьяна.

— Нет, нет, нет! Бабушка ещё раз тебе гадать не будет, — с уверенностью замотала головой Надя.

Она помнила, как недавно ругались мама и бабушка — за то, что ясновидящая Мария одурманивает несовершеннолетних. Бабушка отстаивала свою уникальность и непорочность, но мама всё равно взяла со своей свекрови обещание не обрабатывать малолетних клиенток.

— Совершенно понятно, мама, что вы формируете будущий рынок, вербуете потенциальных клиентов, — Надины мама и бабушка говорили тогда на повышенных тонах, и это была реплика мамы. — Мы вам запрещаем это делать. Иначе придётся и запретить Надежде видеться с вами.

Вот такая история случилась в благородном семействе Стоеросовых. Поэтому-то Надюшка и кричала сейчас: «Нет, нет, нет!»

— Хе, да при чём тут твоя бабка-то? — удивилась Марьяна. — Сами нагадаем. И сама я буду воздействовать. То есть не я, а силы природы. Праздник Ивана Купалы скоро, слышала о таком?

— Слышала…

— Так вот, мы на этом празднике будем усиливать свою женскую привлекательность, Надюха! — воскликнула Марьяна. — Вот, я всё прочитала, всё знаю! Википедия, подруга!

С этими словами Марьяна вытащила из кармана телефон и потрясла им в воздухе.

— И Светка моя будет отмечать Ивана Купалу!

— Это через костры прыгать, как Снегурочка?

— Да! Взявшись за руки со своим любимым человеком. Если руки не расцепить, когда будешь прыгать, — то поженитесь! — Глаза Марьяны, круглые, серо-бурого цвета, точного названия которому не подобрать, сейчас сияли и только что искрами не сыпали. — Но и не только! Чего ты кривишься?

— Ничего я не кривлюсь…

— Кривишься, я же вижу… Думаешь, фигня.

— Да не думаю!

— Думаешь, думаешь… Что типа непрофессионально, самопал…

— Да при чём здесь… — Надюшка никак не могла понять, чего от неё хочет воодушевившаяся подруга, в чём обвиняет. А Надя знала, что Марьянка — огонь-человек! Если загорится чем-то, выжигает своим напором всё вокруг.

— Но не думай, не только твоя бабка гадает и ворожит, — Марьяна комично дёрнула головой, задрав нос. — Это всё правда, это традиции тысячелетней старины! Молитвы-гадания — это всё хорошо, но тут сама природа за нас! Понимаешь?

Надежда кивнула, соглашаясь.

Марьяна обрадовалась.

— На Ивана Купалу не только клады искать можно, не только какой-нибудь там цветок папоротника! — воскликнула она со всей своей страстью. — Это праздник жизни и любви в первую очередь! Семейный. Мы со Светкой всё про него прочитали. Она и в прошлом году, кстати, ходила. Тут, на даче… Знаешь, как круто было! Я как-то прощёлкала… Дома, кажется, была. Но в этом году не упущу! Мы с тобой вместе пойдём! Чтоб было и тебе счастье. И всё будет, Надька!

С этими словами Марьяна размахнулась и запулила вторую босоножку куда глаза глядели. Глядели они сейчас у Марьяны явно в светлое будущее, далёкое, хоть счастливое, но пока ещё туманное и расплывчатое, а потому и обувь полетела непонятно куда. Бомммм! — раздалось из-за забора. Видимо, босоножка угодила в жестяное корыто или таз.

БАМ! Дзынь! Бара-бам, БАМ, БАМ! — тут же что-то начало валиться и сыпаться.

— Ах, чтоб вас, кто ж это там кидается?! — немедленно последовал вслед за этим крик. И добавление о человеческих качествах кидавшего, уже матом. — Трамтарарам-тарарам-там-там!

— Бежим! — Марьянка дёрнула Надю за рукав и помчалась по дороге, шлёпая босыми ногами по пыли.

Надя бежала и думала. Она помнила, что и в прошлом году кто-то тут, в дачном посёлке, ходил ночью жечь костры — кстати, на это самое поле, по которому они только что бежали от пруда. По этому полю, точнее, пастбищу, когда-то бродили коровы, а теперь оно зарастало потихоньку бурьянами и тоненькими деревьями. В прошлом году на этот праздник Надежду мама, разумеется, не пустила. Да она сама особо и не рвалась.

Это ведь на самом деле то, что надо!

Отбежав на безопасное расстояние и завернув за угол, девушки остановились.

— Ты почитай, почитай про Купалу-то! — переводя дыхание и снова повертев телефоном под носом у подруги, порекомендовала Марьяна. — Интернет для кого придуман? Для нас, Надька, чтобы мы наши славянские традиции в жизнь воплощали! Чтобы поближе к природе-то жили, а? Понимаешь? Бог-то, он когда появился? А с ним и молитвы, и церкви, и свечки-лампадки! Всего какие-то две тысячи лет назад появился, вот! Считай, недавно. А наше славянское всё — может, сто тысяч лет, как до него, до Бога, уже было! Да! Наши предки ещё в дуплах жили, а праздник Купалы уже отмечали. С природой предки соединялись, а она им объясняла, что делать, помогала, подсказывала. В общем, и мы должны от природы помощи набраться. Денег у нас нет, вряд ли особо будут, мы не дети олигархов, и даже не какого-нибудь там среднего класса. Так что пусть природа нам помогает.

Надя до этого ни разу не слышала, чтобы Марьянка говорила такие длинные речи. Она, как, впрочем, и подруга, не блистала в школе ни по одному предмету, умной девочкой не считалась. В институт поступать не стремилась, так что её родители даже не планировали напрягаться поиском денег на её будущее образование. Марьяна планировала просто жить. Работать где-нибудь, замуж выйти, семьёй заниматься, жизнью своей. Жить, в общем, и радоваться.

И тут вдруг — опа! Речь! Наболело, значит, у Марьянки…

Не став больше спорить, Надюшка пообещала подумать о возможности своего участия в проекте «Праздник Ивана Купалы». Изучить информацию о нём, чтобы быть в теме. Заинтриговала подруга.

И, оставив Марьяну возле калитки у её дома, Надя направилась к себе.

Показывать, что всерьёз заинтересовалась Марьяниным предложением получить магическую помощь у природы-матушки, Надежда, конечно же, не стала. Пусть Хвастович её поупрашивает. Попереживает.

На самом же деле все её мысли теперь были о помощи сил природы, которые не зависят от манипуляций третьих лиц.

Придя домой, Надежда забилась в свою крошечную комнатку под самой крышей дачи, вытащила телефон и открыла поисковую программу…

А на дачу приехала бабушка. Заслуженный трудами праведными отдых она планировала организовать себе именно здесь.

Бабушка тут же освоила всё пространство, вольготно устроилась в самой большой комнате и мигом обжилась. По всему пространству маленького домишка расставила своих богов — так что теперь из каждого угла смотрели иконки, на каждой полочке или тумбочке стояли свечи, статуэтки и открытки с изображениями святых и фотографиями особенно намоленных мест — как мирового уровня, так и местного значения.

Маму, взявшую несколько отгулов, чтобы провести их с дочерью на даче, тут же сдуло домой. Папа наведывался только по выходным, обычно с пятницы на субботу. Отдыхал с друзьями до глубокой ночи, потом спал весь день. Мама будила его очередью звонков мобильного телефона. Папа прочухивался и отправлялся к ней.

А Надя и бабушка оставались вдвоём. Надя пообещала маме полоть сорняки, вечером поливать грядки и в теплице, не прозевать созревание клубники, появление колорадских жуков на картошке. И выполняла обещанное.

А бабушка никому ничего не обещала. Бабушка наслаждалась. Она допивала свои наливочки, приготовленные ещё прошлым летом, мыла тару для новой партии, которую планировала ставить именно на даче. Подолгу лежала в гамаке под сливами, обмахивалась веером и учила Надюшку жизни. Надюшка училась хорошо, особенно в телефоне, наушники от которого надёжно скрывала под распущенными волосами. Бабушкина прозорливость на это, к счастью, не распространялась, тем более что Надежда согласно кивала в нужных местах. Так что Мария Ксенофонтовна не догадывалась, что внучка слушает не её, а музыку. И была довольна. Поучив Надюшку и устав от этого, она принимала очередную рюмку, закусывала зефирчиком или шоколадкой. И сладко засыпала. Когда внучки не оказывалось поблизости, она не менее сладко спала под верещание телевизора, который выносила себе на улицу и ставила на табуретку у крыльца (дальше удлинитель не дотягивался). Антенна ловила всего одну программу, но Мария Ксенофонтовна привыкла довольствоваться малым и не роптала.

Но постепенно отдыхать ей становилось всё скучнее и скучнее, общество со всем согласной внучки не радовало.

Пришлось аккуратно рассказать о своём скромном бизнесе — сначала возле магазина, потом на автобусной остановке.

Конец ознакомительного фрагмента.