Лягушачий король

Елена Михалкова, 2021

«Лягушачий принц выбирает себе жену. Она должна быть молчалива. Покорна. Должна уважать старых жаб. Что ее ждет, если она ослушается: гнилая трясина или корона из лилий? Выйди замуж за принца – и узнаешь». В руки детективов Макара Илюшина и Сергея Бабкина попадает странная книга. Реальные истории описаны в ней или это плод больной фантазии? И почему гибнут люди, имеющие к ней отношение? Новое расследование частных сыщиков – в романе Елены Михалковой «Лягушачий король».

Глава 2

Сыщики

За пять дней до описываемых событий

— Мне посоветовала обратиться к вам Анна Сергеевна Бережкова^[1].

Девушка, сидевшая напротив Макара Илюшина, наклонилась и положила на его стол сложенную вчетверо записку. Макар развернул ее, и выражение его лица неуловимо изменилось.

Бабкин прочел через его плечо:

«Дорогой Макар Андреевич! Надеюсь, вы сумеете помочь Кристине. Мы с Яном, к сожалению, здесь бессильны. С уважением и благодарностью, А.С.».

Макар поднял на нее глаза.

— Значит, вы — Кристина.

— Кристина Харламова, — кивнула она. — Никакого отношения к прославленному хоккеисту. Не знаю, почему меня всегда об этом спрашивают.

Она недовольно передернула плечами.

Светлые вьющиеся волосы. Микроскопическая сумочка на золотистой цепочке. Босоножки с черными лентами, обхватывающими тонкую щиколотку. На вид чуть больше двадцати. Лицо полудетское, гладкое как яичко, на первый взгляд милое, на второй уже больше, чем милое: очаровательное. Бабкин к таким девицам относился настороженно, подозревая в лживости и склонности к гибельным авантюрам.

Но записка Бережковой удерживала его от окончательного диагноза. Старуха не стала бы швыряться рекомендациями направо и налево.

— Вы дружны с Анной Сергеевной? — поинтересовался Макар.

— Мы несколько раз встречались. Ее муж когда-то преподавал у моего брата.

— Прудников?

— Ага. Ян Валерьевич. Золотой дядька, правда?

Илюшин кивнул.

— Кристина, расскажите, в чем заключается ваша проблема.

— Вкратце или подробно?

— Подробно, — решил Макар после секундной задержки.

Она сосредоточилась, помолчала. Не держала паузу искусственно, а подбирала слова, прикидывала, с чего начать. Значит, не выдаст им гладкую заготовленную речь. Отчего-то это расположило Бабкина в ее пользу.

— Мою старшую сестру зовут Варвара, — сказала она наконец. — Ей тридцать четыре года. Несколько месяцев назад она познакомилась с мужчиной. Случайно: пробила колесо, когда выезжала с парковки. Он как раз возвращался с тренировки… В общем, удачно оказался поблизости. Помог ей поменять колесо, сам все сделал. Утешил, угостил кофе, и все это ненавязчиво, без липучести — ну, знаете, как это бывает, когда мужчина придержал тебе дверь при входе в «Пятерочку» и считает, что теперь ты обязана с ним переспать… Короче, Варвара влюбилась. Через три месяца они уже говорили о свадьбе. Малость скорострельно, да?

Илюшин признал, что три месяца — небольшой срок.

— Но я был знаком с крепкими парами, которые поженились на третий день знакомства, — добавил он.

— Я тоже, — неожиданно согласилась она. — Нет вообще никакой зависимости, правда же? Можно десять лет встречаться, а потом пожениться и разбежаться через неделю. Дело не в этом.

Девушка снова задумалась.

— Он стал приезжать к нам по выходным, — как будто через силу продолжила она. — Гриша. Григорий Богун. У нас по воскресеньям семейные обеды, это традиция, никто их не пропускает… И Гриша сразу вписался в нашу семью. А это не так-то легко! Маман и папан у меня со специфическими характерами. — Она коротко хохотнула. — Он как будто знал всех нас. Чувствовал наше настроение, схватывал наши привычки на лету. Воспитанный. Вежливый. Сказал, что работал водителем, но решил отдохнуть, подумать, к чему лежит душа. Говорил, что с ранней юности вкалывал, потому что остался сиротой, мог рассчитывать только на себя. В общем, человек из народа.

Бабкин сдержал усмешку.

— Мама с папой ему дико обрадовались, — продолжала Кристина. — Они у меня немножко ископаемые. Старшая дочурка замуж не вышла, значит, вроде как бракованная, пора начинать тревожиться. А тут такой доброкачественный парень! Не принц, зато работяга. Он и папе помогал по хозяйству, и к маме нашел подход. Говорю же, как будто он нас всех знает.

— А вы что о нем думаете? — спросил Макар.

Кристина вскинула на него голубые глаза.

— Не то чтобы он мне нравился, просто я радовалась за Варьку. Ей это нужно. Брак, порядочный муж, детишки, мама с папой под рукой, вечера семейные… — По едва заметной гримасе отвращения Сергей догадался, до какой степени вся эта картина женского счастья не соответствовала ее собственным идеалам. — А неделю назад кое-что случилось…

Она смущенно потеребила золотистую цепочку.

— У родителей дом в товариществе «Солнечное». Наши воскресные обеды именно там и проходят. На веранде стоит огромный стол, мама готовит гору еды, папенька делает шашлыки, все рассаживаются вокруг, общаются, шутят… Все шло как обычно, а потом явился этот бомж. Сначала стучал в калитку, звал какую-то Марусю. Потом стал просить, чтобы ему отрезали арбуза. Песни пел… Ну, больной человек, что с него взять! Папа крикнул ему, чтобы он проваливал. Бомж ушел, но минут через пять вернулся. Тогда Гриша сказал, что сам разберется. А у меня как раз зазвонил телефон, и я вышла в сад, чтобы спокойно поболтать… Стояла у забора и, так получилось, слышала все, что Григорий наговорил этому старику.

Кристина посмотрела прямо на Илюшина.

— Это было очень страшно, — с силой выделяя каждое слово, сказала она.

Сергей Бабкин наконец-то увидел, что ей действительно страшно. Перед ними сидела напуганная девочка, надеявшаяся, что кто-нибудь из взрослых ей поможет. Сергей понял, отчего проницательная Бережкова отправила ее к ним.

— Значит, это было очень страшно, — кивнув, медленно повторил Макар с той же интонацией. — Вы можете воспроизвести то, что услышали?

Ее передернуло.

— Я не могу! Нет! Он крыл его матом… Но это была такая грязная ругань! Я даже не поверила сначала, что это наш Гриша, а потом приподнялась на цыпочки и увидела над забором, что он пинками гонит этого несчастного бомжа… А тот — ну, старичок неопрятный, понимаете? Может, пьяный, может, больной… А его как собаку, нет, хуже, как урода какого-то… — Она перевела дыхание. — Я потом несколько часов не могла прийти в себя. Гриша словно взбесился…

— Может, они с этим стариком встречались раньше? — предположил Макар.

Кристина покачала головой.

— По-моему, он его первый раз в жизни видел. И обращение у него было обезличенное. Как будто он не человека прогонял, а гниду заразную. Кстати, так он его тоже называл. Гнидой. Но я не потому, что старика было жалко, хотя жалко, он так голову руками закрывал, съеживался, будто привык, что его часто бьют… — Кристина сбилась, помолчала, собираясь с мыслями. — Из Григория вылез какой-то другой человек. Не тот, который ухаживал за моей сестрой и резался с нашим отцом в преферанс. Вообще другой. Снял предыдущего, как шкуру, и побыл самим собой, пока думал, что его никто не видит. Я теперь боюсь за Варвару. Она влюблена в него по уши, они уже планируют свадьбу и выбирают имена для детей! Не могу отделаться от чувства, что он просто играет роль счастливого жениха, а на самом деле ему нужно что-то другое… Не знаю!

Она провела рукой по лбу.

— Ваша сестра — выгодная партия? — спросил Макар.

Кристина растерялась.

— М-м-м… Вроде бы нет. Она у нас медсестра. Родители были против ее выбора… Но медсестра она отличная! — В голосе Кристины зазвучала гордость. — Правда, в нашей стране такая работа — это просто, ну, что-то типа хобби. Денег-то совсем мало.

— Если это хобби, на что она живет?

— Бабушка подкидывает и папа с мамой, — удивленно сказала Кристина как о само собой разумеющемся. — В общем, я хочу, чтобы вы пробили этого Богуна по своим базам и сказали, кто он такой на самом деле. Я бы вас сразу попросила, без всей этой драматичной предыстории. Но Бережкова предупредила, что вам нужно все рассказать, без этого вы не согласитесь.

Бабкин вопросительно взглянул на Макара. В общем-то, они и теперь не должны были соглашаться. Проверка фигурантов — не их профиль. Этим может заняться любое рядовое сыскное агентство.

Кристина, словно почувствовав его сомнения, быстро достала из сумочки свернутый лист.

Это оказалась копия разворота паспорта. С фотографии на них смотрел темноволосый скуластый парень. Заурядное лицо. Никакой печати порока, если не считать прилипшей ко лбу реденькой челки, похожей на штрихкод. Сергей считал эти челочки преступлением против душевного здоровья человечества. Но, кроме челочки, предъявить объекту с фотографии было нечего.

— Я хочу, чтобы вы его проверили, — повторила Кристина, обретя прежнюю уверенность. — Он что-то скрывает от нас. Если я просто перескажу сестре случай с бомжом, это ничего не изменит. А вот если он злостный неплательщик алиментов и у него пятеро детей в Воронеже, это кое-что будет значить! Я не могу пойти к первым попавшимся частным детективам, — опередила она возражение Илюшина. — Варька такая дура, знаете! Она поверит только лучшим. — Бабкин мысленно хохотнул. — Вы — лучшие. Анна Сергеевна так сказала, а она никогда не ошибается.

В конце концов они согласились. Вернее, согласился Бабкин.

— Слушай, пробить мужика по базе — плевое дело, — говорил он Макару, загружая компьютер. Клиентка ушла, оставив им фотографию с копией паспорта Григория Богуна и миллион благодарностей авансом. — Даже как-то деньги неловко за это брать. Тем более, ее к нам отправила Бережкова…

— Оправдываемся! — насмешливо констатировал Илюшин. — Аргументы подыскиваем! Нет бы честно признался: хорошенькая девица заставила тебя изменить своим принципам. Не ты первый, не ты последний стареющий мужчина, поддавшийся на мольбы юной блондинки.

— От стареющего слышу, — огрызнулся Бабкин.

Макар расхохотался.

— Даже интересно, что ты накопаешь на этого типа с выраженными матримониальными намерениями и наследственной вспыльчивостью.

— Почему наследственной?

Илюшин пожал плечами:

— Темперамент и тип нервной системы передаются по наследству. Мои дети будут холериками с чрезвычайно высокой работоспособностью, быстрой реакцией и великолепными адаптивными качествами.

— Упаси нас господь от твоих детей! — перекрестился Бабкин.

Сведения о биографии Григория Богуна пришли быстрее, чем он ожидал. Сергей поговорил по телефону со своим давним знакомым, таким же бывшим оперативником, как и он сам, и спустился из квартиры Макара, служившей им офисом, вниз, в китайское кафе. Илюшин восседал среди подушек на своем любимом месте у окна. «Странно, что ему еще не разрешили обедать на подоконнике».

— О, ты вовремя, — обрадовался Макар. — У них сегодня великолепный… — Затем последовало нечто, с точки зрения Бабкина, больше всего напоминавшее попытку кота спросить, который час.

— Прекрати мяукать. Тебя подберут и кастрируют. Хотя… Знаешь, мяукай!

— Что-то ты не в духе!

— У нас есть полная информация по Богуну.

— И что? Расчленитель? Педофил? Не томи, Сережа.

Бабкин опустился на длинную скамью, поерзал, устраиваясь поудобнее, и расправил ладонью на столе смятый лист.

— Григорий Павлович Богун, — негромко зачитал он. — Родился в селе Зеленец под Сыктывкаром в тысяча девятьсот восемьдесят шестом. Мать умерла в две тысячи пятом.

— Сирота, значит, — вставил Макар. — Какое облегчение для будущей жены.

— Не остри! Окончил автомеханический техникум в Сыктывкаре, некоторое время работал там же по специальности, автомехаником. В две тысячи шестом, после смерти матери, переехал в Казань. Устроился водителем-экспедитором в небольшую фирму. И с тех пор исправно крутил баранку, колесил по просторам нашей родины и сопредельных государств, пока два года назад не перебрался в Москву. Из фирмы, где трудился, уволился три месяца назад. С тех пор не работает.

Бабкин замолчал.

— Это все? — удивился Макар. — А где внебрачные дети? Где жены?

— Ничего нет. Григорий Богун чист, как слеза младенца. Он действительно честный работяга, каким и представился семейству Харламовых.

— Какая пошлость, — пробормотал Илюшин. — Быть тем, кем кажешься! Никакого воображения у людей. Но для нас это хорошее известие. Поздравляю с выполненным заданием! — Он поймал официантку. — Девушка, принесите мне, пожалуйста, маньтоу.

Бабкин некоторое время задумчиво наблюдал, как напарник расправляется с булочкой.

— Есть такая мысль… — протянул он наконец. — Съездить и посмотреть своими глазами на этого Богуна.

— Одобряю, — согласился Макар.

— Неужели?

— Зная твою добросовестность, я не сомневался, что ты это предложишь. К тому же сейчас нет никаких срочных дел. Если Харламова согласится, благословляю тебя, мой въедливый друг!

— Лучше бы, конечно, со мной поехал твой босс, — сказала Кристина и посигналила таксисту, сунувшемуся наперерез ее красной «Мазде». — Но все равно круто, что ты познакомишься с Богуном! У тебя всякие психологические приемчики есть, да? Как расколоть подозреваемого. НЛП, всякое такое? Отец как-то говорил, что в школах КГБ этому учат. Ты бывший кагэбист? Ну расскажи, не будь злюкой!

Бабкин покосился на девушку. Он вызвался познакомиться с Богуном из одной только профессиональной дотошности. Но пока они ехали к ее родителям, он успел пожалеть о своем решении.

«Двадцать шесть лет, — думал он, — ей всего двадцать шесть. Не такая уж гигантская между нами разница в возрасте. А она даже не понимает, кто такой кагэбист и почему я — не он».

Но что хуже всего, Кристина не замолкала всю дорогу, пытаясь вовлечь его в разговор об Илюшине. Ее интересовало, женат ли он, при каких обстоятельствах они с Сергеем познакомились, сколько ему лет («Ха-ха!» — мысленно отозвался Бабкин), зачем у него кресло — желтое, есть ли у него профиль в Инстаграме, какие бары он любит, куда ездит отдыхать, имеется ли у него девушка…

И Кристина взглянула на Сергея, словно подозревала, будто он — его девушка.

От этих невысказанных инсинуаций Бабкин окончательно помрачнел.

— Извини, мне нужно жене написать, — сказал он и уставился в телефон.

Цыган накануне сожрал на улице какую-то резиновую дрянь, кажется, ошметок детского мяча, и Маша всю ночь возилась с ним, отпаивая касторовым маслом. К утру за псом на полу оставались жирные блестящие лужицы, но мяч держался крепко.

На некоторое время Кристина замолчала.

— Давай выложим нашу общую фотку в инсту, — сказала она наконец. Бабкин озадаченно уставился на нее. — Ну, в Инстаграм. Иначе никто не поверит, что ты мой бойфренд. — Она бросила на него быстрый взгляд и расхохоталась: — Да шучу я, шучу! Никаких фоток. Что я, совсем, что ли, без понимания, по-твоему?

Когда они с Илюшиным рассказали ей, что в биографии Богуна не нашлось ничего порочащего, Кристина покачала головой:

— Нет, здесь что-то не так. Не думайте, я вам верю… Просто не знаю, что теперь делать. Ему нельзя жениться на Варваре. Он законченный псих, который очень хорошо притворяется. Нужно было записать его нападение на старика, а я сглупила!

— Вы можете сами рассказать сестре об этом эпизоде, — заметил Макар. — Вряд ли Варвара потребует видеозапись в доказательство, правда же?

Кристина помедлила. Странная усмешка скользнула по ее губам — усмешка, сразу сделавшая ее взрослой.

— Вряд ли, — согласилась она, отведя взгляд.

У Илюшина блеснули глаза. Откинувшись на спинку кресла, он помолчал и уронил:

— Занятно.

Сергей насторожился. Илюшинское «занятно» обычно означало, что он поймал собеседника на вранье.

— Рассказывайте, — приказал Макар. Вся приветливость враз слетела с него.

Кристина растерялась:

— Что рассказывать?

— То, о чем вы умолчали при первой встрече. Вы явно о чем-то умолчали.

Кристина сделала удивленное лицо, и даже Бабкину стало ясно, что это притворство.

— Нет? Что ж, дело ваше. Мой напарник передаст вам биографию вашего будущего родственника.

Макар поднялся, обозначая конец аудиенции.

У Кристины вытянулось лицо. Бабкин ей слегка посочувствовал. Бедолаги, ощутившие на себе безразличие Илюшина, напоминали ему вышвырнутых из приюта бродяг. Только что ты сидел у камина, жар огня согревал тебя; буря, завывавшая за окнами, не страшила, а лишь придавала остроты наслаждению от уюта, сытости и тепла. Что Макару удавалось гениально, так это создавать иллюзию безопасности. Его невероятное обаяние, помноженное на видимость участия, расслабляло. Позволяло поверить, что все будет хорошо.

И вдруг в одну секунду все заканчивалось. Ледяные струи дождя хлестали продрогшего отщепенца. Дверь захлопывалась, и открыть ее снаружи было не проще, чем разжать челюсти киту.

«А этот хмырь даже не понимает, насколько он с ними жесток», — подумал Сергей.

— Ну пожалуйста… — умоляюще начала Кристина.

Илюшин пожал плечами:

— Ты просишь меня, но ты просишь без уважения. Уважение проявляется в искренности. Я не работаю с теми, кто мне врет.

— Мне просто было стыдно!

Илюшин не спешил садиться. Он на дух не переносил лгущих клиентов. Бабкин за годы совместной работы так и не смог понять, чем была вызвана эта идиосинкразия. Сам он полагал, что они не исповедники, чтобы требовать полной правды, а вранье и стремление обелить себя — в природе человеческой, так что можно отнестись к нему снисходительнее.

— Я дважды отбивала у Варвары женихов! — выпалила девушка.

Сергей едва не присвистнул.

— Отбивали женихов? — повторил Макар, вскинув брови.

— Не нарочно! То есть нет, конечно, нарочно… — Кристина уронила руки на колени. — Я вообще не знаю, как об этом говорить. Вы же мне не психотерапевты!

— О нет. Мы значительно дороже, — заверил Илюшин.

За окном мелькали рекламные щиты и перелески. Кристина, поняв, что ничего не добьется от своего спутника, надулась и замолчала.

«Отбить у неудачливой старшей сестры двух женихов, — думал Бабкин. — Просто так, без всякой цели. Зачем? Что за характер такой?»

— Мне просто хотелось повеселиться, — сказала накануне Кристина, пытаясь им все объяснить. — Варька была напыщенная, как индюк, а ее парни — такие дураки! Слушайте, мне было всего восемнадцать! Ладно, двадцать! Она меня до сих пор не простила, между прочим, хотя уже шесть лет прошло. Какой дебил будет спать с младшей сестрой невесты? Варька должна быть мне благодарна! Я избавила ее от отбросов.

Напрашивался вывод: девочка повзрослела, игры у нее усложнились. Теперь в качестве реквизита ей потребовались частные сыщики.

Но когда Илюшин это предположил, Кристина вцепилась в подлокотники.

— Неправда! Я так и думала, что вы это вообразите. Поэтому ничего не стала говорить. Понимаете вы или нет, что я сама себя загнала в ловушку? Варвара не поверит ни одному моему слову о своем драгоценном Гришеньке. А мне начхать на него! Я о ней забочусь!

«Если она говорит правду, ей и впрямь не позавидуешь», — подумал Сергей.

— Да, я паршиво обошлась с собственной сестрой, — ожесточенно продолжала Кристина. — Но я ее люблю, хоть она и дура!

— А те двое и впрямь были отбросами? — не удержался Бабкин.

И заслужил снисходительный взгляд.

— Без понятия, — небрежно сказала Кристина. — Мне, если честно, по барабану. Я просто развлекалась.

— Синдром младшего ребенка в большой семье, — сказал после Илюшин. — Капризное дитя. В меру безмозглое, в меру черствое.

— Если это мера, что ж тогда перебор? — фыркнул Бабкин.

— Как бы там ни было, когда она увидела реальную опасность, обратилась за помощью.

— Реальную? Ой ли!

— Вот на месте и разберешься.

Бабкин не ждал радушного приема. Кристина высказалась без обиняков, что лучше бы поехал Макар: он и по возрасту больше подходит, и вообще… Сергей это замечание проигнорировал. Он делал свою работу, а как клиентка разберется со своими родными, его не касалось.

Когда они подъехали к дому, пискнул телефон. «Ура, мячик вышел!» — написала Маша. Бабкин мысленно вознес хвалу небесам. Прожорливый пес занимал его мысли не меньше предстоящего внедрения в семейство Харламовых.

— Надеюсь, родители меня не убьют, когда увидят тебя, — сказала Кристина. — Пожалуйста, сделай влюбленное лицо!

Она толкнула калитку и побежала к дому, где на веранде толпились люди.

— Мама, папа! Познакомьтесь: это мой Сережа!

«Мама, моя Надя приехала», — передразнил про себя Бабкин. Он постарался изобразить влюбленную улыбку, но пятеро на веранде отчего-то не спешили улыбнуться в ответ.

Богуна Сергей заметил первым. Тот в стороне, под деревьями, чистил мангал. Бабкин сразу отвел взгляд: его внимание, согласно роли, должно быть поглощено родителями подружки.

Кто тут у нас? Ну, монументальная дама в пестром платье-халатике, лопающемся на груди, как дырявый пакет на арбузе, — Ульяна Степановна. Плешивый мужик с опухшими глазками и пузом, похожим на мешок с песком, — Виктор Петрович, ее супруг. Щеки надул. Сейчас начнет играть в главтигра. Широкоплечий лохматый парень — Илья, средний отпрыск Харламовых. Сходство с сестрой бросается в глаза: светлые волосы, прямые брови, голубая радужка, яркая, как у галки.

С веранды, облокотившись на перила, за ними наблюдала высокая женщина в джинсах и серой футболке. Густая рваная челка, черная, блестящая, с левой стороны заканчивающаяся над бровью, справа опускающаяся на глаз, выглядывающий из-за прядей, как речная птица из высокой травы. Бледные губы; длинные музыкальные пальцы. На правой руке рядом с обручальным кольцом — перстень с непрозрачным темно-зеленым камнем. Про нее Кристина не упоминала. Сергей решил, что это случайная гостья. Фрагмент пазла, попавший сюда из другой коробки.

Богун подошел сам. Обстоятельно представился. Нанизывал каждое слово, точно ребенок — цветные колечки на пирамидку, и увенчал его основательным: «водитель-экспедитор». Он выглядел моложе и симпатичнее, чем на паспортном снимке. Своего налобного штрихкода, Григорий, по счастью, где-то лишился. Он был в резиновых перчатках и стащил правую, прежде чем протянуть ему руку. На тыльной стороне пальцев Бабкин заметил мелкие частые шрамы.

Варвару Сергей успел представить косолапой тетехой с мышиным пучком на затылке и был удивлен, когда на него накинулась довольно вульгарная долговязая девица с тонкими губами и розовыми волосами. Была она вся острая, длинная, ломкая, а обряжена в какие-то оборочки и рюши.

Спустя некоторое время оказалось, что он пропустил еще одного участника воскресного обеда. Сверху к нему обратилась хрупкая старушка с седой косой, скульптурно уложенной вокруг головы. Старушка куталась в павловопосадский платок, расписанный цветами, и выглядела в нем как пожилая итальянская синьора, с удовольствием играющая в русски народны сувениры: матрешка уже лежит в чемодане, водка будет куплена в дьюти-фри.

— Это тетушка наша, — объяснила позже Кристина. — Вернее, папина. Сестра его мамы.

Тетя Люся скрасила Бабкину унылый обед. Он отвык от подобных сборищ и вообще не очень понимал, зачем они требуются. Сам он лучше повалялся бы на диване и посмотрел последний «Форсаж». Умных или просто интересных разговоров здесь не велось. Если кто и шутил, так только глава семьи, и юмор этот, по мнению Бабкина, отдавал казармой. Он не мог отделаться от ощущения, что в воздухе разлито напряжение. Может быть, источником его была молчаливая женщина с бледными губами? Сергей подумал об этом вскользь. Ему не было никакого дела до сложных взаимоотношений членов семейства Харламовых.

Он наблюдал за Богуном. Делал то, что предписано. Выполнял свою работу — вернее, пытался выполнять.

И чем упорнее пытался, тем явственнее понимал, что застрял здесь надолго.

Сергей открыл дверь своим ключом, зажег свет. Прибежавшего Цыгана ласково потрепал по голове.

Пес не поскуливал приветственно, а только пытался сунуть седую морду ему под мышку.

— Спит хозяйка, да? — спросил Бабкин. — Ты поэтому такой молчаливый, пожиратель подметок и мячиков?

Пожиратель завилял хвостом.

Маша и в самом деле спала, укрывшись лоскутным одеялом. «Опять в ночное пойдет», — подумал Бабкин. На жену обрушился огромный проект, и теперь по ночам она бодрствовала, утверждая, что это самое плодотворное время для работы.

— Машка, — виновато позвал Сергей, сев на край постели. — Я твоих панду и лягушонка подарил детям.

Маша посопела под одеялом.

— Что за дети? — сонно пробормотала она.

— Девчонка и пацан. Одному шесть, другой, кажется, девять. Брат с сестрой. Пацаненок до смешного обстоятельный. Рассказал мне, что уши и ноздри у крокодилов закрываются клапанами.

— А у меня вот не закрываются. — Маша повернулась, протирая глаза. — А жаль! Зачем ты меня разбудил…

— Девять часов, между прочим.

— Да-а? Ой, черт! Тогда хорошо, что разбудил.

Пока она умывалась, Бабкин сидел в кухне, задумчиво глядя в телефон. По пути домой он трижды звонил Илюшину, однако тот не отвечал. Как не вовремя пропал Макар…

Маша обняла его сзади. Пушистые волосы щекотали ему шею.

— Как твой день прошел?

— Илюшину не могу дозвониться, — сказал Бабкин, думая о своем.

— Что-то срочное?

— Не могу понять, срочное или нет… Нет, все-таки нет. Просто странное.

Маша села напротив, вгляделась в него.

— Ты голодный?

— Нет, кормили как на убой.

— Может, мне расскажешь, что случилось?

— Формально ничего… — начал Сергей.

И тут зазвонил телефон.

— Макар! — с плохо скрываемым облегчением сказал Бабкин в трубку. — Где тебя носит?

— Ты там, часом, не раздет? — осведомился Илюшин. — Я у вашего подъезда, собираюсь подняться к вам.

— Заходи!

Макар возник на пороге минуту спустя. Обнялся с Машей, вручил ей букет ромашек, легкомысленно сообщив, что нарвал на школьной клумбе, — врун! — и потрепал по холке Цыгана.

— Утвердился ты в этой квартире, да, деревенщина?

«От деревенщины слышу», — молча оскорбился Цыган и ушел к Маше в ноги, тяжело вздыхать и страдальчески сопеть, как умеет делать только очень довольная жизнью собака, живущая в тепле и неге.

— Честно говоря, не думал, что он привыкнет к городской жизни. — Илюшин кивнул на пса. — А как же свобода? Леса, поля, дикие пастбища?

— Продал за гарантированную миску похлебки, — буркнул Сергей.

— Неправда, — вступилась Маша за Цыгана. — Просто ему в старости захотелось покоя.

— Мне тоже в старости хотелось покоя! — вскинулся Бабкин. — А что вместо этого? Собачья побудка в шесть утра.

— В девять!

Цыган лениво зевнул. Сергей усмехнулся: пес ему нравился, а главное, нравилось, что жена довольна. Они с Цыганом часами исхаживали окрестные улицы и парки, осваивали новые маршруты.

— Серега, расскажи о твоей поездке, — попросил Илюшин, устроившись с ногами на табуретке.

— С чего бы начать… Ладно, перейду сразу к выводу. Наш фигурант — сиделец.

Макар поднял брови. Маша удивленно посмотрела сначала на него, затем на мужа:

— Сиделец — то есть отбывал срок в тюрьме?

— Ага. И, я бы сказал, немаленький.

— Невозможно, — покачал головой Макар.

— Сам знаю, — огрызнулся Бабкин. — Но вот как-то оно так.

— Ты лично им занимался!

— Занимался. И ошибка исключена. Но пойми, я четыре часа наблюдал за этим типом! Он бывший зэк.

— Ты лично им занимался, — повторил Илюшин.

— Подождите-подождите, — запротестовала Маша. — Объясните мне, о чем речь! Почему невозможно, чтобы человек сидел в тюрьме?

Бабкин встал, налил себе воды и вернулся за стол.

— Я поехал к Харламовым для проформы. Старшая дочь выходит замуж, ее младшую сестру жених кое-чем насторожил.

— Она заподозрила, что он не тот, кем представляется, — вставил Илюшин.

— Биография у него прямая, как палка. Родился, учился, работал, переехал в Москву, снова работал. Ни бывших жен, ни приводов!

— В этом, кажется, нет ничего удивительного, — осторожно сказала Маша.

— Абсолютно. Поэтому я и сказал, что поехал для проформы. Жених — обычный парень из-под Сыктывкара, всю жизнь крутил баранку, перевозил грузы. Наверное, со своими тараканами. Вспыльчивый. Бомжей недолюбливает. Я же не врач, чтобы понаблюдать и составить психологический профиль!

— Может, ему такой же бомж под колеса бросился в темноте? — предположил Макар. — Нанес тяжелую травму его душе!

— Но ты все-таки поехал, — сказала Маша.

— Для проформы, — в третий раз упрямо повторил Бабкин.

— Хорошо, я поняла. И что ты увидел? Ты сказал — «странное»…

Сергей сосредоточился. Маша с Макаром молча ждали.

— Первое, — начал он. — У этого парня повадки человека, который много лет провел в тюрьме. Маша, поверь, это невозможно спрятать! Он, конечно, прикидывается, и у него получается. Но непроизвольные реакции его выдают.

— Например? — быстро спросил Илюшин.

— У соседей что-то хлопнуло, и Богун втянул голову в плечи. Причем он не дурак и быстро исправляется. Но этот первый секундный испуг — он заметен. Резкие звуки, громкий оклик — он прячется, как черепаха.

— Ты не допускаешь, что он трусоват? — спросила Маша.

— Это еще не все! У Богуна характерный взгляд, который проявляется, когда он думает, что его никто не видит. Он все время держит лицо, но иногда расслабляется. У меня глаз наметанный. Я после часа общения был уверен, что он отбывал срок, а через три знал это наверняка. На пальцах у него мелкие шрамы, которые он объяснил давней аварией, но наверняка это сведенные татуировки.

Макар побарабанил по столу, и Цыган недовольно взглянул на него снизу вверх.

— Давай проверим его отпечатки по базе, — решил он.

— Я не смог снять у него отпечатки.

— В смысле? — изумился Илюшин.

— Я. Не смог. Снять. У него. Отпечатки, — раздельно повторил Сергей. — Это второй пункт в разделе «странности». Богун — первый человек в моей практике, с которым ничего не получилось. Он не оставляет отпечатков.

— Людей, у которых на подушечках пальцев нет папиллярного рисунка, два десятка на все человечество, — назидательно сообщил Макар. — Вероятность, что тебе встретился именно один из этих двадцати, исчезающе мала!

— А я и не говорил, что их у него нет.

— Ты сказал, он не оставляет отпечатков!

— Он их смазывает.

«Чем смазывает — маслом?» — чуть было не спросила Маша. Но, взглянув на Илюшина, осеклась.

Макар был озадачен. Он явно понял, что имел в виду Сергей, и это не укладывалось у него в голове.

— Вообще все смазывает?

Бабкин пожал плечами:

— Я не смог найти ни одного пригодного. Бокалы, тарелка, книга, бутылка из-под минералки, край стола, телефон… Дальше перечислять? Я изворачивался как мог. Отпечатки размазаны! Стерты. Я понаблюдал и убедился: у Богуна это отработанное движение. Он делает вот так… — Сергей несколько раз с усилием провел пальцами по столешнице, словно пытался почесать об нее подушечки.

Илюшин помолчал.

— М-да, — сказал он. — Впечатляет.

— Именно это я тебе и твержу всю дорогу. А ты мне: рисунок, рисунок! Есть у Богуна рисунок. Но попробуй его определи!

Бабкин был чрезвычайно мрачен. Маша чувствовала, что от нее что-то ускользает, и сделала еще одну попытку:

— Сережа, хорошо, пусть ты прав и этот ваш Богун сидел. Но разве ты не сталкивался прежде с тем, что человек, вышедший из тюрьмы, пытается это скрыть? Это вполне естественное желание. Тем более, он собирается жениться…

Макар сочувственно похлопал Машу по руке. Сергей покачал головой:

— Ты не понимаешь. Богуна тщательно проверили. Поверь, мы хорошо сделали свою работу. Так вот: невозможно отсидеть в тюрьме и не попасть в базу. Этого не бывает.

— Но исключения…

— Никаких исключений. Как только человек столкнулся с нашей пенитенциарной системой, информация о нем остается в ней навечно. Разнообразные фантастические варианты типа «подкупили суперхакера, чтобы он стер личность из базы» годятся только для фильмов. Вот в чем загвоздка с нашим объектом! Мы по паспорту видим несудимого Богуна, а своими глазами — не просто судимого, но еще и подтирающего отпечатки. Он знает, что делает, уж поверь.

— Может, он догадался, кто ты такой? — вслух подумал Илюшин. — У него тоже глаз может быть наметан.

— Может. Но что это меняет?

Макар согласился, что ничего.

— Итак, мы не понимаем, с чем имеем дело, — подытожил он. — Либо Богун не Богун, и тогда непонятно, кто он в действительности. Либо Богун — Богун, и тогда непонятно, что он проделал с системой. Я бы, в отличие от тебя, не сбрасывал со счетов какие-нибудь неоднозначные варианты.

— Например? — поинтересовался Бабкин.

Илюшин признал, что не может прямо сейчас привести подходящего примера. Он пощелкал пальцами:

— Серега, а кто у нас отец счастливой невесты?

— Бывший таможенник, ныне пенсионер. Совершенно заурядный болван. Шпиону среди Харламовых не разбежаться, уж поверь! На людей, у которых есть допуск к гостайне, они похожи не больше, чем свинья на фламинго.

Илюшин взъерошил волосы.

— Семейство богатое? Может, казачок у нас засланный?

— Я тоже сначала предположил, что он собирается выведать код от сейфа и улизнуть с бриллиантами мамаши, — кивнул Сергей. — На первый взгляд у них нет ни сейфа, ни бриллиантов: ничего, ради чего стоило бы затевать операцию длиной в полгода и втираться в доверие. Харламовы определенно не бедствуют. Квартира в Москве, машина, хороший дом… Но дом не украдешь. Черт! Мы не только не понимаем, кто такой Богун, но даже не знаем, чистосердечно он подъезжает к Варваре или это часть какого-то плана!

Маша, наконец, в полной мере оценила ловушку, в которой оказался ее муж.

Для Бабкина немыслимо было бросить расследование на половине пути. Кристина обратилась к ним, предполагая, что дело уложится в один этап. В этом были уверены и сами сыщики. Вместо этого они оказались перед новой загадкой, куда более сложной, чем первоначальная.

— Расследование вам оплатят? — неуверенно спросила Маша.

Макар усмехнулся.

— Ох, сомневаюсь!

— А я не сомневаюсь ни секунды, — мрачно возразил Бабкин. — Нет у девчонки таких денег.

За окном сгустились сумерки. Макар встал, включил свет.

— Все это, конечно, чрезвычайно занимательно, — начал он, — но нас наняли для одной-единственной цели: проверить Григория Богуна по базе. Причем, хочу заметить, что мы взялись за это тривиальное задание лишь из уважения к Бережковой. Выполнили мы то, что от нас требовалось? Выполнили. Всем спасибо, все свободны!

Макар слегка поклонился, словно ожидал аплодисментов.

Бабкин угрюмо засопел.

— Вообще-то нас просили выяснить, кто такой Богун…

— Нас просили сделать то, что под силу любому частному детективу с мало-мальски приличными связями, — возразил Илюшин. — И от любого частного детектива Кристина Харламова вышла бы именно с той информацией, которую мы ей дали двое суток назад. «Не был, не замешан, не привлекался».

— Но мы-то пошли дальше! А ты предлагаешь отмахнуться от моих выводов, словно ничего не было.

— Я предлагаю отмахнуться от твоих выводов, словно нам за их подтверждение не платят, — вкрадчиво поправил Макар. — Или ты хочешь вести расследование без заказчика? За собственный счет?

Сергей помялся.

— Ну… у нас ведь все равно сейчас затишье.

Илюшин откинулся на спинку стула и насмешливо скрестил руки на груди.

— И в чем же причина такого рвения? — осведомился он. — Ты попал в сюжетный архетип Damsel in Distress? Или пионеры нашли тайник в голове бронзовой птицы и не могут остановиться, пока не отыщут клад?

— Ты бредишь? Маша, он бредит!

— Работа подразумевает оплату, — отрезал Макар. — Ты собираешься ввязаться в расследование с непредсказуемым ходом только потому, что тебя поманила загадка Богуна. Сколько времени оно займет? Как много ресурсов потребует? Ты начнешь вести это дело, а завтра у нас появится клиент — и что тогда?

— Тогда я все брошу, — мгновенно отреагировал Бабкин. — Слушай, ты прав! Но я могу для очистки совести доехать до фирмы, в которой работал Богун, и расспросить тех, кто его знал! От силы пара часов и ни рубля казенных денег. Согласен?

Макар размышлял, взвешивая «за» и «против». Последнее слово всегда оставалось за ним. Если бы не чувство вины перед Бережковой, он отправил бы девицу Харламову восвояси, едва она изложила, с чем пришла. Однако он всегда отдавал должное напористости Сергея и той дотошности, которая делала из него хорошего детектива.

–…и коллеги Богуна сдадут тебя ему с потрохами. Экспедитор экспедитору глаз не выклюет. Как ты будешь объяснять свой интерес?

Бабкин обрадовался, поняв, что Илюшин уже согласился.

— Навожу справки о женихе по просьбе родственников. Люди слегка обеспокоены скоропалительной свадьбой. Согласись, имеют право!

Макар подавил ухмылку, но Маша успела заметить ее и от души расхохоталась. Когда-то она предложила Сергею жениться меньше чем через месяц после знакомства. А свадьбу сыграли еще тридцать дней спустя — веселую, неформальную, в узкой компании друзей. По сравнению с ними Богун и Варвара — образец выдержки.

— Макар только что кинул камень в наш с тобой огород, — сообщила она мужу, смеясь.

— Пусти козла, он и камней накидает!

— Я твою фату нес на свадьбе, между прочим! — возмутился Илюшин, ткнув пальцем в Бабкина.

— Ну, погнал ахинею, — беззлобно фыркнул тот. — Нужно написать Харламовой, согласовать с ней дальнейшие действия. Может, она откажется, и тогда вообще не придется никуда ехать.

Примечания

1

Анна Бережкова — главная героиня книги «Самая хитрая рыба».