Лавандовый раф, 80% арабики

Елена Михайловна Аксенова, 2023

Молодая девушка начинает вести дневник в надежде на хорошую писательскую карьеру. А пока ее работа – организация мероприятий, которая, в общем-то, ее вполне устраивает. Она живет в большом городе, пьет много кофе и безответно вздыхает по своему лучшему другу. Но вся обычная действительность переворачивается, когда в ее жизни появляется ложь.

Глава 1.

Вересковая пустошь под тёмным небом раскинулась до самого горизонта. Я бегу сквозь туманную перспективу спрятаться от приближающейся грозы. Воздух тяжёлый настолько, что я остро ощущаю свои рёбра под гнетущими лёгкими. Мне нужно укрыться. Это всё, что я могу разобрать в своих мыслях. И я иду, чувствуя ногами трясущиеся растения. Я не знаю, что это, я бывала тут только в романах Бронте или Коллинза. Надвигающаяся буря вызывает у меня приступ ужаса и восхищения. Я трепещу.

Не понимаю, как я оказалась в своей комнате на Мясницкой. Мне всё также не хватает воздуха, перед глазами плывёт. Я знаю, что умираю, но мои страдания не заканчиваются, они накатывают снова и снова ноющими волнами. Говорят, есть вещи, которые намного страшнее смерти. Я в это верю. Слёзы уже не текут по моим щекам, я обессилена, но вокруг так темно и пусто, что я уверена — до утра мне не дотянуть. Сердце разорвётся не через минуту, так через две. Мне нечем дышать. Как бы я хотела, чтобы это закончилось, как бы я хотела ничего не чувствовать. “Это надо пережить. Это просто надо пережить,” — моя любимая мантра доносится из самых глубин подсознания. Я собираюсь в комок, прижимая к себе видавшего виды потрёпанного бегемота, и произношу его имя. Ещё раз. Сквозь рыдания, громче. Он меня услышит, он меня не оставит. “Вернись ко мне… Вернись ко мне!”

Свет бьёт мне в глаза так неожиданно, что я почти сваливаюсь с кровати. Но если у вас когда-то были кошмары, вы поймёте, что лучше уж сломать руку об тумбу, разбив пару дорогих флаконов, чем оставаться в дебрях своих жутких мыслей.

Мой разум всегда действует одинаково: он мешает реальные воспоминания, самые отвратительные, естественно, с моим богатым воображением и рождает то, что заставляет меня мучиться фобией сна. Справедливости ради, это происходит нечасто, но одинаково неприятно.

Я начала делать записи, потому что решила, что моё призвание в литературе. А, как известно, если хочешь сделать что-то стоящее, вытащи своё нутро. Кому-то, наверное, становится легче от ведения дневников, но мне куда приятнее уединяться в мире книг, в другую реальность, не относящуюся ко мне лично.

Однако писать нужно о том, что ты знаешь.

О чём я могу рассказать искушённому читателю? Лучше всего я знаю одиночество и все сопутствующие отрасли, как говорят у меня на работе. Ах да, моя работа.

В общем-то, организация мероприятий — это сплошной кромешный ад, полный веселья и интересных людей. Я обожаю ту суматоху, с которой мы работаем в полях. Поедание мака почти под столом в своём 3-х секундном перерыве, бесплодные попытки сбежать в туалет, разрывающийся телефон — да, такой стресс мне по вкусу. И всё бы складывалось идеально в картине моей деловой жизни, если бы не чёртовы продажи. Вот он! Вот котёл, который сведёт с ума любого грешника! Мне, как человеку по-барски гордому, претит навязывание услуг людям, пусть даже и очень хороших. Я ненавижу надменность, с которой они слушают мои пылкие речи, великодушие, с которым они разрешают отправить ту же самую информацию по почте, и беспечность, с которой относятся к работе даже после подписания контракта. Вы знали, что взрослые люди заставляют с собой нянькаться похлеще детей? Да-да, отрываются по полной.

Если что, именно поэтому я со всей чуткостью отношусь к любому представителю сферы услуг. Уважение — это отличная основа для построения любых отношений, а ведь мы никогда не знаем, с кем нам придётся эти самые отношения строить. Вклад в будущее, так сказать.

Но есть правило любых весов (а я Весы, по зодиакальному знаку): одна чаша всегда перевешивает другую. Так принимаются решения. Это заставило меня ждать повышения с секретаря до менеджера почти 3 года. А сейчас это заставляет меня заниматься самой отвратительной частью — базами. Попробуйте провести за тупой однообразной работой в Exel целый день. А потом ещё один. А теперь это перетекает в неделю. В месяц. Да, самый отвратительный период организатора — продажи.

Но тут есть весомые плюсы.

Во-первых, кофейня прямо по пути к офису с очаровательным бариста. За полгода мы не продвинулись дальше “здравствуйте”, “лавандовый раф, 80% арабики”, “держите”, “спасибо”, “хорошего дня”, но ведь я оптимист.

Во-вторых, мои куклы. Контент-менеджер и специалист по закупкам. Великолепные девочки, разные как облако и лопух, но равно привлекательные личности.

Сначала расскажу о Лиде. Она наполняет наши будни грамотным текстом и перестала ворчать по поводу парковки в центре только, когда я предоставила ей собственный двор для этих целей. Её стихия — high fashion, у неё модный бьюти-блог в социальных сетях и подработка моделью. Когда она переступила порог нашего кабинета в своём красном пиджаке и со жгучим шлейфом уверенности в себе, я подумала: “Вот уж с кем я точно не подружусь”. Та-дам!

А вот Марина — это человек “я знаю всё, а если нет, то узнаю”. Она была секретарём до меня и поверьте, приходить на место человека, которого все обожают очень сложно. Тогда мне не доверяли проекты, я занималась достаточно поверхностной работой. Но всегда была оговорка “а вот Марина…”. Мда… Планку она задала мне, не дай Бог каждому. Но она и помогала мне с этим барьером. За руку, как ребёнка, она провела меня по офису, презентовала всем структурам и, честно говоря, я не видела, чтобы кого-то после принимали с таким участием.

Было, конечно, в нашей истории 4 колесо. Несостоявшийся художник, продавший великое искусство тленному дизайну, Климент. Своим именем он обязан научной диссертации отца, историка, и матери с тончайшей душевной организацией. Женщина в 20 лет, порхающая как бабочка на цветке, выглядит очаровательно, но вот в 50 быть настолько далёкой от реальности странно, на мой взгляд. Я видела её много раз, часто в театральных, до жути искусственных па, за которые наш друг краснел и бледнел, но увы, родителей не выбирают.

В общем-то, он зашёл к нам в компании через Лиду, с которой в тот момент мы уже были дружны, хотя и посмеивались над её попытками говорить о высоком, выкладывая фото в белье. Он подписался на неё, она на него. Честно говоря, меня всегда смущала эта современная привычка, потому что есть крайне мало людей, чья жизнь представляет для меня интерес. Не хочу я видеть, чем позавтракала начальница соседнего отдела и какой паук залез к ней в номер во время отпуска. Для этого у неё есть друзья.

Но это всё неважно, потому что в один день Клим набрался храбрости и написал ей с предложением пообедать. Мы с Мариной были уверены, что это свидание, но Лида и слышать не хотела. Это был наш первый из многих совместных обедов.

Пропуская все хитросплетения судьбы, наши подозрения, Лидино увлечение и всеобщие разговоры, подведу краткий итог. Мы с согласия девушки почти создали идеальную медиа пару, но вот только Клим оказался другого поля ягода, о чём страшно боялся нам признаться. Тут сразу оправдались многие моменты нашего общения и мы, как настоящие тётки, благословили его на переезд к курортной любви в тропическую страну. Теперь мы общаемся редко и практически безучастно.

В принципе, моя работа меня почти уже устроила, но желание быть кем-то большим, чем рядовой житель планеты, двинуло на серьёзный анализ собственных навыков. Книги я любила с детства, отчего всегда выбивалась из пейзажа стандартной провинциальной жизни 00-х, пропитанного Ягуаром и тонкими сигаретами со вкусом клубники. Нет, я не была изгоем, моё поступление в столичный ВУЗ отмечали с размахом. Я гуляла до утра в компании 6 подруг (сейчас из них осталось со мной 0), ходила в первый и пока последний местный клуб, танцевала и веселилась. У меня даже были пародии любовных отношений. Но все эти попытки вписаться в реальность маленького города не привели к хорошим результатам. Я сбежала в большой город от “как у людей” и была счастлива своим решением.

Мне было 16, когда я вышвырнулась из гнезда с полным незнанием самостоятельности и мегаполиса. И хоть прошло много лет прежде, чем я поняла, кто я есть, тяжёлых и иногда безрадостных дней, я всегда знала, что переезд был не просто правильным решением, он был моим выбором, единственным.

Так… Куда я ушла? Ах да, творчество! Мой первый стих канул в лету (и Слава Богу!). Это было произведение про разбитое доверие (естественно), ведь подростки смотрят на мир через максимализм. Промолчу про рифмы, которые я встречала и в последующих своих произведениях. О, из старой тетради в забытие была отправлена как минимум половина стихов. Вторую половину пришлось нещадно редактировать и в хвост, и в гриву. Годные стихи я начала слагать только когда мне перевалило за 20.

С прозой всё было иначе. Мой первый рассказ, который я до сих пор считаю чудом, был написал осознанно и выдержанно.

Да, стоит упомянуть, что в студенческие годы у меня была подруга Лиза. Рыжая и несносная, много курящая и слишком странная, долговязая и угрюмая. Она писала объемные истории для женского чтива, где однотипные мужчины силой заполучали однотипных женщин, а потом совершенно однотипно в них влюблялись. Я честно прочитала первую историю и тут же призналась, что такое не для меня. К моему удивлению, Лиза тоже была не в восторге от собственных произведений, но у неё была аудитория, наработанная годами, которая не хотела думать о вечном, она жаждала мускулистого Жана и робкую Екатерину в углу московского клуба. Так появлялись на свет “рабыня желаний”, “дикий охотник” и т.д. и т.п.

Когда я сейчас оборачиваюсь на те дни, то понимаю, что Лизе самой нравились те истории, но она не могла в этом признаться хотя бы себе. Такое не подходит любительнице Iron Maiden и Slipknot. Она же серьёзная девушка, читающая Толстого от корки до корки. Она филолог. Она первая кидает помидор в тех, кто называет подобные чтива литературой. Она точно знает, как быть “крутой”. Правда я всегда считала, что важнее быть счастливой.

Лиза нашла тетрадку со стихами в моей комнате в общаге. Да, она любила без спроса трогать людей и вещи, чем доводила меня до немого гнева. В общем, она нашла эти недотворения и рассыпалась в комплиментах, как только я вошла в дверь с ковшом острой корейской лапши (наследие моей соседки с Сахалина). Я не знаю, каким чудом я не убила её тем же ковшом, но ей потребовалось пару лет, чтобы уговорить меня не писать в стол. Не так-то просто вытащить наизнанку себя настоящего, особенно когда сверху такой тяжёлых костюм разнообразных комплексов. А мой был потяжелее доспехов средневекового рыцаря.

Первые попытки получить призвание начались на сайте для домохозяек, где писала сама Лиза. Первый лайк, первый комментарий. Я была уверена, что проснусь писателем в собственном загородном доме с колоннами и кучей собак. Я жаждала признания, как голодный хлеба, но увы и ах, чуда не произошло.

Многие люди говорят, что ничего нет страшнее первого разочарования. Но я уверяю вас, что самое настоящее — третье. Вот вы опубликовали свой первый рассказ. Ничего. Обидно, но ведь это просто случайность, думаете вы. Второй рассказ остаётся в тех же низинах графоманства. Обидно, но ведь это совпадение, думаете вы. На третьей попытки дойдёт даже до тупого. Человека накроет разочарование, он уверится в своей бесталантности и бросит к чёрту заниматься детскими глупостями. Я нет.

Конечно, случившееся оставило во мне чёткое убеждение, что мне никогда ничего не будет даваться по удаче, я всё буду получать трудом. И я ушла в подполье, забросила эту платформу, писала то, что мне нравилось и закидывала издательства своими рукописями.

Это моя шестая книга и не последняя. Опуская бесконечные истории о моих тщетных попытках бросить, подтвержу лишь, что литература — это болезнь, от которой вылечится невозможно. И Слава Богу.

Но постоянный игнор со стороны издательств (с учётом того, что они печатают иногда) сильно подрывают самооценку. Есть творцы, в которых безоговорочно верят близкие, есть те, у кого воздыхатели. Хотя бы кто-то повторяющий “ты талантлив”. У меня всегда была только я.

Про Лизу закрою тему, потому что перед выпускным она, совершенно неожиданно для меня, вышла замуж за кого-то парня из Новосибирска и уехала туда, только волосы развивались. Я даже не знала, что у неё появился интернет-друг, с которым они виделись два раза. Два раза! Самая рациональная в мире женщина вышла замуж за фактически незнакомого человека. Напоследок она сказала, что не говорила мне о нём, потому что знала, что я стану завидовать её счастливой личной жизни. Тут-то я и присела. Мы не общались три года, однако прямо после первой годовщины окончания мною магистратуры, Лиза объявилась в вк, постучалась в друзья и как ни в чём ни бывало предложила встретиться. Честно говоря, любопытство заставило меня согласится, и вот в студенческом кафе я пыталась сбежать от ужасающих подробностях чужой личной жизни. Вообще-то, я не собиралась злорадствовать. Но два раза, упаси, Боже! После 3-х часовой сводки невыносимых привычек Геннадия мне удалось смыться под предлогом свидания. Чувство такта, никогда ей не свойственное, приобрело межгалактические масштабы. Лиза сыпала меня вопросами по дороге к метро о том, кто этот человек, сколько зарабатывает, сколько ест, как носит носки. Её тётское отношение к жизни напоминало мне куриц, которых я так недолюбливала в детстве. С такими же бездушными глазами она ступала грязными лапами по чужому личному и не понимала, что есть места, куда её вовсе не приглашали. А сколько времени потребовалось, чтобы она перестала преследовать меня. Я человек скромный, всегда сначала выступаю с намёками. Но такую непроходимую наглость пришлось обрубать блокировкой, чего я никогда не делала раньше. На что Лиза завела другой аккаунт и спросила, зачем я так поступаю с подругой, чтобы я не думала, что раз она разведена, она в худшем положении, что она всё ещё худее меня и т.д. и т.п. Теперь доступ к сообщениям у не друзей закрыт.

Только что мне пришло сообщение от издательства. Моя рукопись на рассмотрении. Давайте, давайте, я уже пишу новенькое. Можете отказывать мне до бесконечности, но как говорит моя подруга, упорные гораздо сильнее одарённых, потому что они точно знают, зачем делают это. Всё, что я могу сделать для себя — не позволять другим решать, кто я и чего я стою. Аминь.