Движение прозрачной пустоты

Елена Милованова

Женя умеет рыбачить, охотиться и даже водить машину. С детства у нее есть лучший друг Сережка. И он не перестает быть для нее самым близким, родным человеком, когда они вырастают. Но впереди жизнь: Женя едет в краевой центр учиться, а Сережа идет служить.Путь девушки не будет гладким, случится множество поворотов судьбы, сложных и нет, трагичных и странных. Но это история про сильного человека, который, несмотря ни на что, продолжает искать счастье, сохраняя доброту в сердце и помогая ближним.

Корректор Алексей Леснянский

Дизайнер обложки Мария Ведищева

© Елена Милованова, 2020

© Мария Ведищева, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4498-5575-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Листая чистые страницы, кто книгу жизни мне напишет,

Судьбы чернилами испишет в ней каждый сложный поворот?

Открою книгу — посмотрю: направо — точно не пойду,

Налево — ждет меня беда, а прямо, что за ерунда?

Останусь дома — пережду грозу и ливень и беду,

Открою книгу я опять: «Сегодня можно погулять!»

Чтоб эту книгу написать, надо и падать, и вставать,

Узнаешь, как тот поворот, ведь в жизни все наоборот?

Гора, равнина, спуск крутой, все кто-то гонится за мной —

Судьба решила добежать и книгу жизни дописать…

Глава первая

Утренняя прохлада проникала сквозь открытое окно. Легкий ветерок качал занавески. Солнце вставало постепенно, словно рождалось заново. Сначала один луч, потом другой ярким светом заполняли пространство. Солнечные зайчики играли на предметах. Птицы давно проснулись и чирикали на все голоса так, что казалось, за окном поселился духовой оркестр. Пахло цветами.

Женька пошевелилась и натянула на себя одеяло, только ноги оставила открытыми. Вставать явно не хотелось. Она перевернулась на другой бок и укуталась в одеяло с головой. Задремала.

Ей приснился сон, будто она быстро скачет на лошади по широкому лугу. Волосы развеваются по ветру, а у нее прямо дух захватывает. Такой простор, небо синее-синее. Душа ликует от восторга.

— Жень-ка! Женька, вставай! — раздался из окна протяжный голос. — Ну, вставай, хватит дрыхнуть, — не унимался Сережка. — Весь утренний клев пропустим. Обещала же!

— Не ной! — нехотя пошевелилась Женька. — Такой интересный сон не дал досмотреть.

Медленно перевернувшись на спину, она сладко потянулась. Открыла глаза. Посмотрела на торчавшую из окна лохматую голову Сережки.

— Не спиться тебе, — заворчала Женька, поднимаясь с кровати.

Надела большие отцовские тапки, накинула на пижаму халат и пошлепала на кухню.

— Так и будешь торчать в окне как истукан? Иди на лавке подожди, — уже через плечо крикнула она Сергею.

По дому разносился соблазнительный запах. Баба Маша с утра пекла хлеб. Женька так любила бабушкин хлеб. Ей казалось, что нет ничего вкуснее, чем отрезать горячую корочку, насыпать на нее сахар и побрызгать водой. Объеденье.

— Бабуль, хлебушек готов? — спросила Женька.

— Сейчас вынимать буду, — ответила баба Маша.

— А ты кудай-то в такую рань?

— Сережка пришел, на рыбалку собрались.

— Не спится вам? — по привычке ворчала баба Маша.

Женька вышла на улицу. Втянула носом свежий воздух. Умылась из бочки прохладной водой. Взбодрилась. На огороде сорвала с грядки четыре огурца, войдя в дом, быстро оделась. Отрезала горбушку свежего горячего хлеба, завернула его в полотенце, туда же огурцы. Завтрак и обед были готовы.

— Поела бы, — снова заворчала бабушка. — Опять на целый день голодная будешь?

— Нет, ба, я там поем, а то Сережка совсем извелся, — сказала на ходу Женя и выбежала на улицу.

Удочка стояла наготове со вчерашнего дня. Женька выкатила велосипед. Повесила на руль бидон.

— Ну, наконец-то, — выдохнул Сережка. — Вечно ты копаешься. Солнце уже посмотри, как высоко. Весь клев пропустили.

— Не ворчи ты, как старый дед. Нашу рыбу никто не поймает.

— Ага, не поймает, — не переставал ворчать Сережка.

Они сели на велосипеды и, бренча бидонами, поехали к озеру.

— Ты червей-то взял? — спросила Женька.

— Издеваешься? Конечно, взял, — шмыгнул носом Серёжка.

Добравшись до озера, ребята заняли свои привычные позиции и начали рыбачить. Клев был хороший, и Женька только успевала кидать карасей в бидон. Как бы ни ворчала бабушка на то, что Женька ходит на рыбалку, а карасей она очень любила. Жарила их как-то по-особенному в сметане и с хрустящей корочкой. Ели их, посыпав зеленым лучком и укропом. К обеду у Женьки был уже полный бидон карасей. Она поставила его в тень и пошла посмотреть, как там дела у Сережки.

— Есть будешь? — спросила Женька.

— Не хочу, — буркнул Сережка.

— Чего бурчишь? — Женька заглянула в бидон. Там плескались пять карасиков. — Понятно! Клев же хороший? — вопросительно посмотрела на друга.

— Кому хороший, а кому и нет, — плаксивым голосом пропищал Сережка.

Ему никак не удавалось понять, как эта рыжая девчонка может так рыбачить. Как бы он ни старался, у него никогда не получалось наловить рыбы больше, чем Женька. Вроде и черви одни, и удочки одинаковые. А было ощущение, что вся рыба как специально попадается только Женьке на крючок.

Женька протянула Сережке кусок хлеба и два огурца, а сама пошла и легла на траву. Она смотрела в синее небо, на котором не было ни облачка. Только птицы белыми точками кружили высоко-высоко.

«Голуби», — подумала Женя и сама не заметила, как задремала.

— Вставай! — толкнул слегка ногой ее Сережка. — Домой пойдем, а то все равно не клюет. Мне еще огород полоть. Мать ругаться будет.

За то время, что Женька спала, ему удалось поймать всего лишь одного карася.

— Брат больше велосипед не даст. Скажет, что толку от меня нет, — ныл Сережка.

Женька вытащила из кустов бидон, полный рыбы, и повесила на руль велосипеда.

Сережка смотрел на нее с завистью. Они ехали домой под скрип педалей велосипеда и молчали.

«Как мальчишки не любят проигрывать», — думала Женька.

Подъезжая к деревне, она остановилась.

— Давай свой бидон, — сказала она Сережке.

— Зачем? — он с удивлением смотрел на неё.

Женька подошла и сняла его бидон. Поставила его на землю и отсыпала в него карасей.

— Так нечестно, — сказал недовольно Сережка.

— Мы не на соревнованиях, а есть всем хочется. Да и куда нам с бабушкой целый бидон. Карасей не солят, а жареные они вкусные, только когда свежие.

— Спасибо, Женя! — благодарно посмотрел на нее Сережка.

Семья у Сережки была большая. Только он пятый ребенок, а за ним еще трое. Мать опять ходила беременная. Жили очень скромно. Своих вещей у него никогда не было. Донашивал одежду за старшими братьями. Штопанную-перештопанную.

Сережка на год старше Жени, но был какой-то маленький, щупленький. В детстве много болел и пошел в школу в восемь лет. Мальчишки всегда над ним издевались, обзывали его, даже били. Он был физически слабенький, но никогда не плакал.

С Женькой они стали дружить после одного случая. Просто неразлейвода.

Однажды весной Женя возвращалась из школы домой. Пройдя через огороды, вышла на улицу. Рядом с ее домом был старый заброшенный дом. Проходя мимо, она услышала возню во дворе.

Заглянув за угол, она увидела неприятную картину. Сережка стоял на коленях весь в пыли и грязи, из носа текла кровь, губа разбита. Воротник рубахи оторван. Вокруг него четверо пацанов.

— Говори, что ты оборванец, а мать твоя — сука брюхатая, — сказал Генка и толкнул Сережку ногой.

— Не буду, — вытирая рукавом кровь, хрипел Сережка.

— Не будет он, тогда будем бить, пока не скажешь. Давайте, ребята, пинайте его.

— Стойте! — Женька бросила портфель. — Четверо на одного. Не многовато ли? — она подошла к ним поближе.

— Ой, Сиротка! — повернул голову Генка. — Шла бы ты мимо и не вмешивалась в наши дела.

— А то что? — спросила Женька.

— А то и тебе достанется. Да, ребята? — заржал Генка.

— Ну, конечно. Вас же четверо. Вы смелые, когда стаей. А если по одному?

— С тобой, что ли? — демонстративно сплюнул Генка.

— Да хоть и со мной, — не отступала Женька.

— Женя, не вмешивайся, пожалуйста, — почти прошептал Сережка.

— Вот видишь, тебя просят, — издевался Генка.

Генка Журов был сыном председателя колхоза. Семья жила в достатке. В его четырнадцать лет он ездил на собственном мотоцикле, а по вечерам на лавочке собирались подростки и слушали магнитофон. Дома был цветной телевизор, единственный на всю деревню. Мальчишки к нему тянулись, завидовали и боялись. Вообще он был царь и бог. Вожак стаи. Никто не смел ему перечить. Любой мог быстро лишиться его расположения и стать изгоем.

Вот только Женька была не из робкого десятка. И Генка об этом знал. С такими ребятами, как он, она не водилась. Она вообще ни с кем не водилась. Жила сама по себе.

В свои тринадцать лет Женька многое умела. Ходила на охоту, рыбалку и могла ездить на настоящей машине. К ней с уважением относились даже взрослые мужчины. Она была физически крепкая и выносливая не по годам. Очень смышленая. Отец всегда ей гордился.

Отец вообще ее многому научил: колоть дрова, косить сено, стрелять, себя защищать. Казалось, зачем все это маленькой девочке нужно? Было ощущение, что он чего-то не успеет. И не успел.

Свое прозвище Сиротка она получила после гибели своих родителей. Отец и мать повезли старшую сестру в районную больницу. По дороге в них врезался грузовик. Все насмерть сразу. Водитель заснул за рулем.

После смерти родителей Женька замкнулась в себе и почти год ни с кем не разговаривала. Как-то сразу сильно повзрослела. Ее даже хотели определить в детский дом. Сказали, что бабушка уже старенькая и ей не положено оформлять опекунство над девочкой. Приехала целая бригада социальных работников. Женька твердо сказала, что в детский дом не поедет, и ушла в лес. Вернулась только через три дня.

За нее вступилась вся деревня. Троюродная тетя оформила опекунство на себя, а Женя осталась жить с бабушкой.

Зная крутой Женькин нрав, мальчишки с ней никогда не связывались. Она, как только посмотрит, — как-то по-своему. Зеленые глаза загорятся ярким светом. Любой враг сразу отступал. Ее даже ведьмой называли. Да и рука тяжелая была.

— Тебе неясно сказано — иди отсюда, — Генка настаивал на своем. Он демонстративно сильно толкнул ногой Сережку, что тот упал лицом в грязь.

Женька за секунду скинула с себя куртку.

— Ну, давай, что девчонки испугался? — сделала несколько шагов вперед Женька.

— Я? — ткнул в себя пальцем Генка.

— Ты, — не отступала Женька.

— Отойдите-ка, ребята, подальше. Сейчас я эту сиротку проучу, чтобы не вмешивалась.

Мальчишки отошли. Они внимательно наблюдали. Всем было интересно посмотреть, что из всего этого получится. Конечно, они не сомневались, что их вожак победит.

— Иди сюда, — поманил пальцем Генка.

Никто не успел ничего понять. Женька мгновенно кинулась на Генку. Она высоко подпрыгнула, схватила его шею рукой, сделала рывок, и они вместе упали на землю. Она сжала его шею так сильно, что он захрипел. Друзья бросились к нему на помощь.

Женька еще сильнее сдавила Генке шею.

— Быстро отошли на безопасное для себя расстояние! — крикнула Женька. — А то я его задавлю.

Мальчишки отступили, не зная, что предпринять. У Генки побагровело лицо, и Женька слегка ослабила руку.

— Божись, что больше никогда не тронешь Сережку. Никогда, слышишь? Обидеть слабого проще всего. И еще личная просьба — не называй меня Сироткой. Давно хотела попросить, да случай не представлялся.

Генка судорожно дернул ногой. Женька отпустила его голову. Он бессильно упал на землю.

— Вставай, — протянула она руку ошалевшему Сережке.

Тот даже забыл, что у него нос разбит. Он никогда не видел, чтобы девчонки так дрались.

— Пойдем ко мне, отмоешься, а то мать тебя домой не пустит, — предложила Женя.

Сережка безоговорочно поплелся за ней.

— Ба, зашей, пожалуйста, Сережке рубашку, — входя в дом, попросила Женя.

— Кто это тебя так, деточка? — запричитала бабушка.

— Упал, — ответил Сережка.

— Ага, восемь раз, — с иронией посмотрела на него Женька и пошла доставать из тумбочки зеленку.

«Как она может быть такой сильной и хладнокровной? — думал Сережка. — Я никогда не видел, чтобы она плакала».

— Пока не научишься давать сдачи, так и будут тебя долбить, — ворчала Женька. — Тебе нужно стараться преодолеть страх перед собой, тогда никто тебя не посмеет тронуть, даже физически намного сильнее тебя, — говорила она Сережке.

Так когда-то учил ее отец.

С тех пор Сережка с Женькой почти не разлучались.