Принцессой быть непросто

Елена Матеуш, 2023

Сборник рассказов о приключениях юной принцессы, которая не очень любит учиться, но любит проказить. За это отец-король отправляет девочку в Школу при Обители Добрых Сестёр. Ей предстоит найти новых друзей, разгадать тайны и загадки, научиться дружить и принимать решения. Дизайн обложки Олеси Брежняк.

Философский диспут

Хуже математики только философия, — считала принцесса Анна-Мария. От математики пухла голова, но там девочка хотя бы признавала, что не зря мучится. Уметь считать — дело нужное. Маменька вон как всегда тщательно считает сколько надо заплатить портнихам, чтобы папенька не ругался, не говорил, что они со своими нарядами королевство «по миру пустят». И Кристи-Сюзанна, которой уже выделяли каждый месяц из казны «на булавки», без знаний математики не сумела бы тайком откладывать на покупку книжек, которые миль Клара запрещала ей даже в руки брать. Так что без особой охоты, но Анна-Мария пыталась учить математику.

Философия же совершенно бесполезна! Учителя этой мути пригласили ко двору ради старшей принцессы. Но Кристи-Сюзанна не хотела страдать одна и убедила отца, что младшая принцесса тоже «должна приобщиться к мудрости».

— Папа, ты же знаешь, как Анне-Марии трудно даются науки. Она же тупенькая.

— Не смей так говорить о сестре!

— Хорошо, не буду. Но чтобы она что-то усвоила, ей лучше начать изучать раньше. Может тогда за три года она запомнит то, что другие учат за год.

Подслушавшая это за дверью младшая принцесса чуть не закричала от возмущения. Вот какая вредина эта старшая сестра! И отец, король Эд, согласился с противной Кристи-Сюзанной, приказал Анне-Марии учить самую бесполезную из наук.

Самым трудным на этих уроках для принцессы было не засыпать. Под рассуждения доктора Бэкона о том, что появилось раньше — курица или яйцо, — Анна-Мария засыпала так крепко, что даже осторожные тычки в бок от Жана-Луи не помогали проснуться. В особо тяжёлых случаях приходилось старой няньке, что присматривала за принцессой во время уроков, трубить в медный рожок. Только этот хорошо известный с младенчества звук пробуждал Анну-Марию.

Вот и сегодня она ловила себя на том, что сознание уплывает и голова падает, когда доктор Бэкон рассказывает о двух спорящих между собой философских школах — «зеркалистов» и «реалистов». Единственное, что не давало девочке окончательно провалиться в беспамятство, это удивление: «Неужели столько взрослых людей спорят о вещах, понятных даже ребёнку».

— Это же любому дураку ясно, что мир существует! — не выдержав, высказалась принцесса.

— Точно, — поддержал её Жан-Луи. — я же вижу солнце за окном, и чувствую стул, на котором сижу. Он жёсткий.

— Дети мои! Дураку всегда всё ясно, а умному человеку свойственно испытывать сомнения, — нравоучительно произнёс доктор Бэкон.

Анна-Мария никогда не понимала, почему он доктор, если никого не лечит. Но он велел себя так называть, и спорить принцесса не стала. Спрашивать тоже не рискнула, потому что на любой вопрос Бэкон давал такой длинный и путанный ответ, что яснее не становилось, а время отнимало.

— «Зеркалисты» считают, что то, что вы называете «реальным миром» — лишь зеркало, отражение их внутренней сущности. Именно сознание первично и оно порождает наше представление о внешнем.

— Это как? — удивлённо открыла ротик маркиза Бьянка.

— Это что, всё вокруг я сам и выдумал? — переспросил отличник Жан-Луи.

— Если говорить грубо, то да, — довольно подтвердил учитель.

— Ерунда! Я бы никогда не выдумала мир с философией и Кристи-Сюзанной, — возразила принцесса.

— Да! И с тесными туфлями тоже, — поддержала её Бьянка.

— Это вам так кажется. Разве вам не снятся кошмары?

— Снятся.

— А ведь если бы вы могли выбирать, то вам бы снились только приятные вещи. Но ваше сознание вместо этого подсовывает что-то страшное и неприятное. И вы никак, даже если хотите, не можете изменить то, что вам снится. Часто во сне вы даже не понимаете, что это сон. Так бывает?

— Да, — недружным хором признали знатные ученики.

— Вот видите! Так вот, я утверждаю, что всё, что вокруг меня, лишь порождение моего разума. Такой особенно яркий сон. Попробуйте опровергнуть это, найдите аргументы!

— Это что же, меня не существует? Я — лишь порождение вашего разума? Вроде как снюсь вам? — переспросила Анна-Мария.

— Да. Попробуйте, принцесса, убедить меня в обратном, — доктор Бэкон снисходительно посмотрел на Анну-Марию.

В его взгляде читалась уверенность в том, что девочке это не удастся.

****

Король Эд сидел, и Анна-Мария поняла, что на этот раз ругать её будут долго. — Почему ты напала на учителя философии?

Отец не кричал, говорил спокойно и холодно. Это пугало принцессу больше привычной ругани.

— Я не нападала. Он сам…

— Анна-Мария-Елизавета! Не вздумай лгать! Два свидетеля показали, что именно ты ударила доктора Бэкона книгой по голове, из-за чего целителям пришлось накладывать швы на раны.

— В швах я не виновата. А твои свидетели, ябеды Жан-Луи и Бьянка, не сказали, что он сам задёргался, замахал руками и свалил с этажерки бюст какого-то философа себе на голову? Папа, ты не знаешь случайно, тот философ был «реалист» или «зеркалист»?

— Какая разница!

— Просто интересно — за меня он был или против?

— Анна-Мария, ты совершила дурной поступок. Почему я не вижу раскаяния?

— Потому что я не виновата! Учитель сказал, что все мы ему только снимся. И весь мир существует только у него в голове.

— Поэтому ты решила бить его по голове, борясь с несовершенством мира в его лице? — хмыкнул король. — Да ты, оказывается, бунтовщик.

— Нет, не бунтовщик. До такого я не додумалась, — Анна-Мария с сожалением вздохнула. Хорошо бы было, если бы удар по голове доктора Бэкона и вправду изменил мир, убрав из него эту дурацкую философию. — Он сам сказал мне опровергнуть его.

— И как же удар по голове опровергает теорию о первичности сознания.

— Может, и не опровергает, а даже, наоборот, поддерживает, — согласилась принцесса. — Просто если он прав, и я не существую в реальности, то, значит, и ударить его не могла. Это его сознание само придумало. Наказывать меня не за что.

Анна-Мария пошире открыла голубые глазки, постаравшись придать себе как можно более невинный вид.

— А если он требует наказания, значит признаёт моё существование и свободную волю. Я победила! Пусть ставит мне пятёрку!

Король от неожиданности не сдержался и захохотал, но быстро взял себя в руки.

— Хорошо, я понял, что доктор Бэкон стал жертвой производственной травмы, а не твоего хулиганства. Только зачем ты взяла такой толстый фолиант? Там что, не нашлось чего-нибудь потоньше?

— Он сам сказал, что аргумент должен быть весомым.