Радогощь

Елена Ляпина, 2022

Шорт-лист «НДК – 2022г», XIII сезон. Шорт-лист "Битва жанров", ЛитРес, 2023г. Фолк-хоррор. Присутствовать на старинной свадьбе, не на исторической постановке, а своими глазами увидеть настоящий древний языческий обряд – это же невероятно круто! Так думает студентка второго курса Олеся и тащит за собой близкую подругу Дарину и нескольких друзей. Ведь скоро Олеся выходит замуж, и ей непременно нужно ознакомиться со свадебным ритуалом когалов, чтобы перенять утерянные языческие традиции для своей свадьбы, которая планируется в древнеславянском стиле. Ребят ждет шикарное проживание в отдельном шатре, богатая ярмарка, веселые гуляния и предсвадебные состязания. Они ни о чем не переживают, что страшного может случится на свадьбе? Оказывается, ещё как может, если ты не знаком с обычаями и с древней культурой когалов, и даже не задумываешься, почему такой скрытный народ, вдруг гостеприимно принимает у себя чужаков. Может быть, потому, что уйти от них живьем будет не так-то просто?

Глава 4. Дух земли

Встаем и идем вместе со всеми к холму, а там уже на вершине разложен огромный костровище, яркое пламя алыми язычками взымается к темнеющему небу, багровые отсветы падают на бесчинствующих подле него шаманов. Их голые тела обмазаны глиной, поверх наброшены шкуры с звериными головами. Кто волк, а кто медведь, но почему-то все они увенчаны длинными изогнутыми рогами. Шаманы улюлюкают, рычат по-звериному, кривляются, скачут, извиваясь в дикой пляске под ритм гулких барабанов.

Темнеет быстро, вроде вот только светло было, как вдруг махом солнце за холм спряталось и резко стемнело, повеяло осенним холодом. Ежусь, развязываю с пояса рукава теплого худи и быстрее кутаюсь в него.

Между тем адские пляски достигают своего апогея, внезапно воцаряется тишина: перестают бить барабаны, а шаманы замирают. Что-то движется на вершине холма, мелькает, шевелятся темные тени, но не разглядеть что там происходит. Внезапно огонь вспыхивает ещё ярче, ещё выше, и из него выкатывается гигантское деревянное колесо, охваченное пламенем. Оно поворачивается вокруг своей оси изрыгая огненные всполохи, крутится, ускоряясь всё быстрее и быстрее, и мне кажется, что я вижу в этом огненном круге знакомые символы. Вдруг колесо как будто сходит со спицы, вздрагивает и катится по склону холма в сторону реки. Ветер развевает позади него огненную мантию, колесо подпрыгивает на бугорках, и сотни ярких искр рассыпаются в темноте. Прекрасное и страшное зрелище!

— Огненное колесо — символ уходящего солнца, — не дожидаясь вопросов, объясняет Аверьян Егорыч.

Колесо врезается в воду, ещё немного катится по дну и с мощным плеском падает в реку. Огонь и вода встречаются вместе, всё шипит и затягивает черным дымом. Колесо тонет, но ещё долго горят язычки пламени на поверхности воды.

— Как колесо скатывается, так и солнышко от нас убегает. День на убыль, тепло на холод, жизнь замирает, — продолжает Аверьян Егорыч.

Внезапно барабанный бой вновь оживает, но теперь он слишком громкий и с каждым ударом он всё больше и больше нарастает, от того мерещится, что дрожит земля под ногами. Шаманы опять пускаются в дикую пляску, набрасываются друг на друга, врезаются рогами, будто борются, кто из них сильнее. И вдруг люди вокруг нас тоже начинают прыгать, плясать, дергаться, подражая своим шаманам, и что-то грубо выкрикивают на своем языке. Мне становится не по себе, хочется уйти отсюда.

— БУМ-БАМ-БУМ-БАМ!

Темп ударов усиливается.

Все мельтешит у меня перед глазами, и внезапно раздается ужасный грохот, похожий на треск скалы, как если бы от землетрясения рушилась гора. В ту же секунду барабанный бой обрывается, словно кто-то невидимый разом рвет мембраны на всех ударных, и воцаряется тишина. Шаманы падают на колени, люди испуганно смолкают, не кричат уже, не поют, стоят замерев на одном месте, а кто и вовсе уже сидит на своей пятой точке и держится за траву, словно земля сейчас взбрыкнет, и они боятся упасть. И она вздрагивает — резко, обрывисто, будто бы кто-то толкает пласты грунта изнутри. Я не удерживаюсь на ногах и падаю на колени, хватаюсь за то, что попадается под руку — за толстые стебли цветков, траву, колючий репей, — и меня начинает качать, как пьяную.

— БУМ-БАМ-БУМ-БАМ!

Теперь шум уже идет из-под земли, словно запоздалое приглушенное эхо повторяет все прошлые звуки — барабанный бой и крики людей. Гул нарастает. Земля дрожит, ветер поднимается, свистит в ушах. Хочется зажмуриться, но я продолжаю смотреть, страшно закрывать глаза. И вдруг на востоке поднимается огромная полная багровая луна и заливает всё вокруг ярким призрачным светом. Из-за того, что она висит очень низко, кажется, что она просто гигантская.

И сразу все подземные звуки затихают, люди оживают, поднимаются с травы, улыбаются. Снова возобновляется музыка, но уже гораздо тише и мелодичнее, женщины начинают петь что-то тоскливое на своем когальском.

— Что это такое было? — спрашиваю я, вставая на ноги и отряхивая джинсы.

— Дух земли открыл родники, — отвечает Аверьян Егорыч, — во время Радогощи можно пополнить запасы живой и мертвой воды, а то она уже на исходе.

— Живая и мертвая вода? — переспрашивает Аня. — Прям настоящая как в сказке?

— Ну, что она опять за глупости говорит, наверное, просто целебная вода с каким-то особыми свойствами вот и всё, — шепчет мне Олеся.

И я вспоминаю, что ту кислую воду нам подавали как лечебную. Может быть, про неё и речь?

— Да, настоящая, — вдруг подтверждает Аверьян Егорыч.

— И любой человек может её взять? — не унимается Аня.

— Нет, не любой, — качает головой Аверьян Егорыч. — Страж родников Аргаст любому не даст. Он сам выберет кому можно набрать воды, а кому нет. А кто ему не по душе придется, тому живым не уйти.

— Уууу… страсти какие, — смеется Олеся. — А посмотреть хоть можно?

— Не советую, — на полном серьезе отвечает Аверьян Егорыч.

Переглядываемся с ней. Что-то мне совсем становится не по себе. Хочется сбежать из этого странного места прямо сейчас.

— Время позднее, — вдруг говорит Аверьян Егорыч, — давайте провожу вас до вашего шатра.

Провожает, так бы не нашли в темноте, фонарей же нет и костры у многих потушены, хоть луна и светит, но всё равно можно заплутать в незнакомом месте. Доводит до нашего шатра, а там уже нас Пуления Авсеевна встречает.

— Ну, всё ложитесь и не шастайте ночью. Ночь время для духов и иных существ, напоритесь ещё на кого не надобно, — предостерегает она.

— А умыться и в туалет хоть можно? — вздыхаю я.

— За шатром все удобства, — говорит она и машет в сторону леса. — И я вам свежего чаю заварила, хорошего травяного. Выпейте перед сном.

— Во сколько завтра свадьба будет? — спрашиваю её.

— Завтра только предсвадебные обряды и ярмарка, — отвечает она.

— Так не завтра что ли? — испуганно переспрашиваю я. — А мы хотели уже послезавтра утром уезжать.

— Ну, ничего страшного, — говорит мне Олеся, — останемся ещё на день.

— А как же лекции в понедельник? Ещё и семинар у нас, ты не забыла? — пеняю ей.

— Прогуляем, ничего страшного, — беспечно машет рукой Олеся. — Зря что ли мы тащились в такую даль? Нужно обязательно посмотреть на весь свадебный обряд, такое нельзя упустить.

Вздыхаю, с Олесей бесполезно спорить. По очереди ходим умываться, мы с Олесей идем последними, нас довольно нагло подвинули, хотя я же узнавала на счет туалета, но…, впрочем, со мной так часто бывает.

Уборной оказывается просто место, отгороженное легкой занавеской. К врытому столбу прибит деревянный умывальник. А в туалет видимо нужно на болото ходить. А там ещё кто-нибудь вынырнет и за жопку цапнет. После таких удобств мне ещё сильнее хочется свалить побыстрее домой.

— Ты видела какой он страшный? — говорит мне Олеся, умываясь над самодельной деревянной раковиной, напоминающей корыто.

— Кто?

— Жених, — объясняет Олеся.

— Ааа… — вспоминаю я и согласно киваю. — Бедная невеста, за такого страшного, да ещё и третьей женой. Бррр…

Беру в руки кусок необычного мыла и принюхиваюсь. Похоже, что оно самодельное, сами сварили, да ещё туда цветов и трав добавили. Вкусно пахнет и мылится хорошо.

Снова обращаю внимание, что Олеся на меня как-то странно смотрит.

— Что? — спрашиваю я.

— Да, нет, ничего, — отмахивается она.

— Я бы сбежала от такого, — говорю я, ополаскивая руки.

— А вдруг девушка не может сбежать, — предполагает Олеся.

— Почему? — удивляюсь я. — Думаешь, её караулят? Она там сидит в шатре, а вокруг сторожат, чтобы не сбежала?

— А, может быть, в этом нет ничего плохого? Ведь главное не внешность, а внутреннее состояние, — говорит Олеся.

— Ага, конечно, — смеюсь я. — Ты бы пошла за такого? Да ещё третьей женой, да ещё с чужими детьми?

Олеся вдруг судорожно сглатывает.

— Ты, правда, считаешь, что он такой страшный? — тихо произносит она.

— Ужасно страшный, к тому же старый, — отвечаю я.

— Ты просто не разбираешься в мужчинах, — неожиданно заявляет она. — У тебя никогда не было парня, и ты ничего в этом не смыслишь, и рассуждаешь как ребенок.

Удивленно на неё смотрю, хочется обидеться на такие слова.

— Ладно, извини, — смягчается она, — я так, ляпнула, не подумав. Он, и правда, очень некрасивый.

Мы возвращаемся в шатер. Ребята уже разложили одеяло полукругом, ногами к центральному столбу и спят. Кирилл посерединке, Аня его с одной стороны обнимает, а по другую уж Лера пристроилась. Игорь и Даня поодаль.

Вот откуда эта Лерка вообще взялась? Если бы не она, то вполне возможно получилось и мне рядышком где-то лечь. Совсем рядом с ним… Смущаюсь от этой мысли и ещё больше начинаю ненавидеть эту Леру.

На низком столике стоит приготовленный для нас горячий чайник. Олеся наливает себе чай в единственную оставшуюся чистую кружку. Хотя кружек столько же, сколько и нас, но кто-то умудрился замарать сразу две.

— Будешь? — спрашивает она, ещё держа в руках чайник. — Только все кружки грязные, нужно сходить сполоснуть.

— Неа, — мотаю головой, — не хочу.

На самом деле я бы не против попить чайку перед сном, но мне лень идти мыть кружку, да и страшно одной, Олеся точно не пойдет со мной, она уже разделась. И ещё обидно, что они впятером замарали шесть кружек, даже о нас не подумали.

— Ну ладно, — говорит Олеся, ставя чайник. Берет чашку и делает несколько глотков, — чай вкусный, терпкий немного, а так ничего.

Вздыхаю, достаю из рюкзака минералку и делаю несколько глотков.

Снимаю джинсы и худи, и укладываюсь рядом с Олесей у самого края. Одеяла толстые удобные, видать много пуха внутрь набито. И лежать на них мягко и под ними тепло. Вытягиваюсь под своим одеялком.

Олеся вырубается почти сразу, после пары фраз, а мне как назло сон не идет. Вроде и устала, плечи болят от гребли, но уснуть не могу. Всё мне мерещится, что кто-то ходит вокруг нас, топчет траву большими ступнями, неуклюже продирается сквозь ряды шатров, задевая тонкие стенки.

Достаю телефон, чтобы пошариться в Интернете, но тут не только Интернет, тут и обычная связь не ловит. Вздыхаю, прячу телефон под подушку, ложусь и бессмысленно таращусь по сторонам.

Смотрю на сонного Кирилла в окружении девчонок и у меня снова щемит сердце от неразделенной любви. Снова вспоминаю тот момент, когда он в кафе галантно подал мне пальто. Это был такой счастливый момент. Ах, если бы я была посмелее, и не было бы этой Ани…

Они познакомились где-то за неделю до того, как я впервые увидела его. В том же кафе Кирилл и рассказал красивую историю их знакомства. Однажды он перепутал корпуса и приехал не туда, зашел в аудиторию под нужным номером, а там сидела красивая девушка и со слезами на глазах пыталась решить контрольную по высшей математике. Преподша забрала у неё смартфон, тетрадь с лекциями и ушла, заперев её одну в пустой аудитории, дверь закрыла на ключ. Кирилл ворвался в кабинет, не заметив, что выдернул язычок хлипкого замка, потому, как опаздывал на практику по химии. Увидев, что никого нет, кроме заплаканной девушки, и что аудитория и в отдалении не похожа на химическую лабораторию, он сначала опешил, а потом понял, что приехал не в тот корпус. Ехать в нужное здание уже не имело смысла, он всё равно бы не успел даже к концу практики, а тут была очень красивая девушка. Он помог ей решить все задания, а затем вышел из аудитории, с силой хлопнув дверями и язычок замка встал на место. Он дождался её в вестибюле и остаток того дня они провели вместе, Аня осталась у него на ночь.

Вздыхаю. Ах, почему меня никто так не спасает?

Через окошечки в дверях проникает яркий лунный свет и ложится ровным квадратом на противоположную стенку шатра. Сквозь щели тянет ночной прохладой, натягиваю одеяло до самого носа и смотрю на небо, слушаю лесные звуки. Откуда-то издалека доносится приглушенный гул — то ли бой барабанов, то ли что-то ворочается в глубинных слоях земли.

Вдруг чья-то огромная тень заслоняет свет, на миг мне даже кажется, что я вижу яркий большой глаз в прорези. Вздрагиваю и мигом ныряю под одеяло вместе с головой. Мое воображение рисует огромного великана, заглядывающего к нам, недаром Пуления Авсеевна как-то странно говорила про ночных существ.

Сердце бешено стучит, я боюсь пошевелиться, вдруг он заметит меня и ворвется сюда. Ребята спят, а мне до ужаса страшно и хочется кричать. Я слышу его сиплое дыхание и топот переминающихся больших ног. Неужели я всё это придумала или на самом деле там стоит великан?

Чуть-чуть отгибаю край одеяла и подглядываю через щель, но не в сторону, где двери, туда слишком страшно смотреть, а в бок. На тонкой стене шатра яркий квадрат от лунного света и на нем отчетливо выделяется темная тень в форме большой головы. Через мгновение тень исчезает, словно её смахивает ветром, снова ровный яркий квадрат и тут же до меня доносится громкий всплеск, потом шлепанье по воде гигантских ног, будто бы великан отправился в лес через то болото. Шаги удаляются и наконец всё стихает.

Лежу некоторое время, прислушиваюсь, но потом всё же осмеливаюсь и высовываю нос из-под одеяла. За дверями никого, оглядываю ребят — все спокойно спят, по ходу никто ничего такого не услышал и не почувствовал. Спят как убитые или опоенные снотворным. А вдруг этим самым чаем? Я же единственная, кто не пила его.

Да, нет, не может такого быть, с чего когалам опаивать нас? Отмахиваюсь от этой мысли и откидываюсь обратно на подушку. От страха голова плохо соображает. Видела ли я кого-то на самом деле или, может быть, просто на несколько минут отключилась и это всё мне приснилось?

Сердце всё ещё стучит. Пытаюсь успокоиться, но вздрагиваю от каждого ночного шороха, но всё же я незаметно погружаюсь в сон.

Сновидения приходят ко мне какие-то нервные, дерганные. Чудится мне, что я всё падаю и падаю в глубокую темную пропасть и всё никак не могу достичь дна. Вдруг от длительного полета перехватывает дыхание, словно там, в этой пропасти, уже закончился воздух и от недостатка кислорода сжимаются легкие. Я никак не могу вздохнуть, только хватаю ртом бесполезную пустоту и вдруг краешком мозга понимаю, что это всё, что это конец…

Внезапно меня ослепляет яркий свет, вздрагиваю и подскакиваю на постели, с трудом разлепляю глаза. Кто-то распахнул настежь двери, впустив утренние лучи восходящего солнца. Зеваю.