Лебединая песня мамонта

Елена Логунова (2024)

К писательнице Елене прибегает ее знакомая Джульетта и в панике рассказывает: из окна недостроенного дома выпало чье-то тело. Они вместе отправляются осматривать местность, но ничего не находят. Но не померещилось же Джуле! Приходится Елене обратиться к участковому. Тот обследует место происшествия и обнаруживает в недострое рюкзак некоего Олега, живущего в одном подъезде с Еленой. Но сам он куда-то исчез! Зато Лена и ее боевая подруга Ирка встречают в его квартире незнакомца — лысоватого очкарика, который оказался ученым-археологом Бордовским. Оказывается, Олег побывал у него на мастер-классе и стащил редкие камни с доисторическими знаками. С этого момента события начинают развиваться совершенно непредсказуемо! Смешные детективы Елены Логуновой — это увлекательные интриги, веселые приключения и блестящий авторский юмор. Ее героини легко и изящно распутывают хитроумные преступления, всегда оставаясь самыми обаятельными и привлекательными!

Глава 3

Охота на мамонта

Я выставила таймер в смартфоне, чтобы сигналил каждые полчаса, и варила сначала мясо, потом сам борщ, периодически оставляя присматривать за кастрюлей на плите мужа или сына. Сама в это время бегала в подъезд, ой, парадную, поднималась на лифте на восьмой этаж и стучалась в восемьсот тринадцатую квартиру. Но на звонок не нажимала, потому что незнакомый Олег Голованов мне ничего плохого не сделал и пытки иерихонскими трубами не заслужил.

В квартире, похоже, никого не было — на мой все более решительный и громкий стук никто не реагировал.

После третьего забега мне пришло в голову, что тридцать минут — слишком большой промежуток. За это время шустрый молодой человек может и явиться домой, и снова уйти, а я так и буду думать, что он вовсе не появлялся.

Чтобы исключить вероятность такого конфуза, я попросила у сына жвачку, у себя выдрала волосок и прилепила его на дверь квартиры № 813, соорудив простейшую сигналку.

Очень довольная собой, я опять пошла домой и успела до очередного звонка таймера поесть борща и поговорить с Иркой.

Та позвонила, когда я со вкусом дожевывала последнюю чесночную корочку.

— Ты уже дома? — спросила подруга.

— Давно. А ты?

— Мы тоже еще в Мурино. Закончили обход того недостроя, и должна тебе сказать, что следов там полно, но чьи они — сам Феномен Купер не разберет.

— Фенимор, а не феномен, и сам‑то Купер был писателем, — машинально поправила я, — а его персонажа-следопыта звали Натаниэль Бампи.

— Вот только этот Бампер, наверное, и понял бы, кто там шастал, в этом недострое, — сердито сказала подруга. — Там отпечатков, как на дискотеке в деревенском клубе после дождичка в четверг, все полы заляпаны — и ногами, и лапами, и грязью, и глиной, и как бы даже не навозом! Дохлый номер там что‑то искать.

— Погоди, — озадачилась я, — вы что, прошлись по недострою только сейчас?!

— Ну… Когда ты убежала, мы решили немного отдохнуть, — чуть смущенно призналась Ирка. — Мара сказала, ей нужно восстановить энергетической баланс, и мы пошли в торговый центр. Там пообедали, потом прошвырнулись по магазинам, попили кофе с плюшками, это у нас был полдник, потом посмотрели кино, поужинали, а уже потом…

— Все ясно, — перебила я ее. — В итоге вы пропустили все самое интересное!

— Что именно?

— Приезд полиции, спецназа, пожарных и кинолога со служебной ищейкой, народный сход у ленты ограждения, отлов собаки Баскервилей, собрание комитета по встрече инопланетян, — перечислила я.

— Ты шутишь?!

— Нет, только слегка преувеличиваю. Пока вы прохлаждались в торговом центре, у нас тут был на редкость шумный кипеш, а инспирировала его, между прочим, твоя Мара своим жутким криком! Услышав его, народ стал сигналить во все инстанции и свистать всех наверх!

— Упс…

— И вся эта высвистанная толпа специально обученных людей и собак прошлась по недострою, опередив вас!

— И-и-и? Толпа там что‑нибудь нашла? — не стушевалась подруга.

— А как же! — Я рассказала ей про бесхозный рюкзак неуловимого Олега Голованова и сообщила, что неутомимо подстерегаю его вот уже почти два часа.

Чисто Натаниэль Бампи, только без бороды и ружья.

— Так мы сейчас придем и подстережем его вместе! — воодушевилась Ирка. — Жди, мы совсем рядом и будем сей же миг!

На этот раз сестрички и впрямь не задержались, явились через пару минут. Я встретила их у парадной.

Пока ждали лифт, Ирка поинтересовалась:

— А что там с Фабержатами, я не поняла? Твоя тетя сказала, у них проблемы? Уже? Они ж всего полгода в браке.

— Да нет у них никаких проблем, кроме Джулиной глупой обидки. — Я быстро изложила суть претензии капризули к супругу.

— Напрасно вы смеетесь, такие вещи нельзя недооценивать, — заявила Марина. — Когда мы произносим чье‑то имя, включается и активизируется цепочка энергий цели. Коверкая имя, мы нарушаем энергопотоки и препятствуем человеку в его действиях.

— Ну ясное дело, — кивнула я, потому что спорить с Мариной мне не хотелось.

Она же и арттерапевт, и гипнолог, и регрессолог, и кто‑то там еще — куда мне, простому русскому писателю, против такой толпы просветленных личностей.

Но регрессолога-ауропатолога и иже с ними неожиданно поддержала Ирка:

— Не смейся, я знаю такой случай. Помнишь Толика Грошева, он менеджер по продажам в нашей фирме?

Ирка с мужем — владельцы процветающего торгового предприятия формата «Все для сада и огорода».

— Помню Толю, — согласилась я. — И что с ним?

— Прервал перспективное знакомство с потенциальной невестой как раз на стадии оживленной переписки. Прекрасная дама в спешке все время пропускала буквы в словах, включая имя кавалера, и он то и дело получал сообщения типа «Тля, ты где?» и «Доброе утро, Тля!». Не вынесла душа поэта.

Я захохотала.

— Просто они не подходят друг другу по типу душевной энергии, — сказала Марина, даже не усмехнувшись. — Он, похоже, зануда, а она, судя по всему, очень легкая…

Мы с Иркой уныло переглянулись.

Тут, на наше с подругой счастье, приехал лифт, вознес нас на восьмой этаж, и назревавшей лекции душеведа-энергопатолога удалось избежать.

Мы подошли к нужной двери, и я первым делом наклонилась рассмотреть свою сигналку, пристроенную над самым полом.

Волосок был порван!

Вдобавок я отчетливо услышала за дверью близкие шорохи и обрадовала компаньонок сообщением:

— Он там!

— Я тоже слышу! — поддакнула Ирка.

Постучать я не успела, потому что Марина опередила меня, нажав на звонок.

Добротная дверь, надо отдать ей должное, как следует приглушила вой иерихонских труб, но я все равно посмотрела на излишне инициативную сестру подруги с укором.

За дверью сделалось тихо-тихо.

— Все, больше не слышу, — огорчилась Ирка.

— Еще бы, — проворчала я. — Он же в прихожей был, труба ему прямо в ухо взревела! Так и помереть недолго.

Досадуя, я подергала ручку двери и с удивлением обнаружила, что та не заперта.

— О, нам уже открыли! — снова обрадовалась Ирка.

Она большая оптимистка. Сто кило живого веса.

— Здра-а-авствуйте! — Не теряя времени и не тушуясь, оптимистка вдвинулась в чужую квартиру.

На месте ее хозяина, если он, конечно, еще не помер, я бы поспешила убежать и спрятаться. Интонации у Ирки были многообещающе зловещие.

Если бы Баба-Яга, не дождавшись вкусного Иванушку в своей избушке на курьих ножках, явилась к нему сама, она поздоровалась бы именно таким тоном. Под прозвучавшее «Здра-а-авствуйте!» Бабе-Яге идеально было бы заправить за воротник белую крахмальную салфетку и вооружиться столовыми приборами. Даже самый тупой Иванушка, услышав это приветствие, понял бы, что сейчас его с большим аппетитом и удовольствием схарчат.

Каюсь, я приблизила этот момент, подпихнув подругу в спину, чтобы протолкнуть ее в глубь квартиры и тоже втиснуться в тесную прихожую. Немного переусердствовала — затолкала Ирку в кухню.

Малогабаритные квартиры в нашем ЖК! Негде разгуляться Бабе-Яге с подружками.

Из неоснащенного дверью проема в комнату, мимо которого проскочила Ирка, опасливо выглянула лысоватая голова. Вместе блеснули стекла очков и круглая плешь.

— Вы кто? — испуганно спросил их обладатель.

— А вы кто? — Я прищурилась.

Этот Иванушка определенно не был Олегом, с которым хотел побеседовать наш участковый. Того Валерий Петрович называл парнишкой, а этот таковым быть перестал лет тридцать назад.

Я с моментально возникшим чувством вины подумала, что мы бесцеремонно вломились не к безответственному юноше, а к его уважаемому батюшке, если не дедушке, и уже даже открыла рот, чтобы принести извинения.

И тут то ли батюшка, то ли дедушка вдруг зажмурился и лысой головой вперед, как бычок на корриде, ринулся к выходу, вынудив меня отпрыгнуть назад и в сторону!

Ойкнула Марина — это я случайно наступила ей на ногу, ахнула Ирка на кухне чужой квартиры.

А лысый очкарик, оказавшись в коридоре, со скрежетом развернулся на каблуках и побежал от нас прочь.

— Врешь, не уйдешь! — донеслось из кухни.

Я снова отпрыгнула (и опять Марине на ногу!), пропуская теперь уже Ирку. Та помчалась по коридору вслед за убегающим очкариком, азартно вопя: «Ату его!» и «Все за мной!»

Марина страдальчески поморщилась и, припадая на обе оттоптанные ноги, послушно заковыляла вслед за сестрой и очкариком.

Я выхватила из кармана телефон, тремя тычками в дисплей послала вызов мужу и тоном полководца, приказы которого не обсуждаются и не оспариваются, повелела:

— Коля, ахтунг! Сейчас с десятого этажа на лифте спустится лысый мужик, делай что хочешь, но задержи его!

И только после этого направилась за Мариной, которая поспешила за Иркой, которая помчалась за лысым, который вообще непонятно зачем побежал, как психованный заяц.

Или это Иркино многообещающее «Здра-а-авствуйте!» его так напугало?

Удивляясь, какими нервными бывают представители так называемого сильного пола, я быстро прошла к лифтам.

Там уже никого не было. В левой шахте затихало гудение удаляющейся кабины, в правой, наоборот, нарастал шум приближающейся. С лестницы доносились звуки, свидетельствующие о том, что кто‑то (предположительно — Марина), кряхтя и охая, торопливо спускается по ступенькам, но я не стала следовать ее примеру. Правый лифт как раз подъехал и за считаные секунды доставил меня на первый этаж.

Там я наконец ускорилась, выскочила на крыльцо — и сразу увидела, что можно уже не спешить. Лысый лежал на тротуаре, свернувшись червячком. Над ним стояла Ирка.

Можно было подумать всякое, но я сразу поняла, что подруга не виновата. Лысого уложила не она.

С выражением, которое я бы определила как немой восторг, подруга взирала на распахнутое окно квартиры на втором этаже.

В открытом проеме горделиво высился мой муж. Его рука в высоком замахе позволяла беспрепятственно любоваться прекрасной мускулатурой плечевого пояса. В руке была зажата поллитровая пластиковая бутылочка с водой.

Да, спортивное прошлое приучило Коляна соблюдать питьевой режим, у него на подоконнике всегда пара-тройка таких бутылочек охлаждается.

Я с трудом оторвала взгляд от своего героя, поискала глазами и увидела вторую такую же бутылочку на асфальте.

— М-да, — ожила Ирка. — А я‑то хотела подарить вам дуб-бонсай в горшке, чтобы стоял на подоконнике…

Очевидно, она тоже не затруднилась провести логическую связь между Коляном, стоящим с одной бутылочкой, и лысым, лежащим с другой.

Я представила, чем мог закончиться полет дуба в горшке, с содроганием молвила:

— Не надо нам бонсая! — и снова посмотрела на мужа.

— Что? — чуточку нервно спросил он. — Ты сказала — делай что хочешь, но останови его! Я остановил!

Я покосилась на лысого:

— Он там живой?

— Ой, да что ему сделается, не бонсай же в него прилетел! — Ирка уже вернула себе обычный оптимизм.

— Тогда вы дальше сами, ладно? — Мой герой понял, что может удалиться со сцены.

Я послала в закрывающееся окно признательный воздушный поцелуй и повернулась к лысому, но сказать ничего не успела.

— Что вы с ним сделали? — растерянно хлопая глазами и тяжко дыша, подоспела Марина.

— Задержали, — успокаивающе сказала я.

А Ирка, гордясь чужим подвигом, развернула и расцветила мой ответ:

— Настигли и завалили, как мамонта!

— Как ма… ой! Как мамонта! — неожиданно затрясся лысый.

Я не сразу поняла, что он содрогается от сдавленного смеха.

— Кажись, все‑таки повредился, — расстроилась Ирка.

— Да с чего бы, ему не в голову, а в плечо прилетело, — донеслось из неплотно прикрытого окна.

Я бросила туда комплимент:

— Коля, ты молодец!

Это древний закон: мужчина, заваливший мамонта, заслуживает похвалы.

— А, так вы симулируете? — Ирка бесцеремонно потрясла и. о. мамонта. — Вставайте, прикинуться мертвым не выйдет, мы не отстанем.

— Я понял. — Лысый закряхтел и сел.

Добрая Ирка протянула ему руку и помогла встать на ноги.

Я оглядела двор, увидела, что за нами уже наблюдают мамашки с детской площадки и какой‑то мужик в авто, и предложила:

— Давайте поговорим в другом месте.

— Туда, — тоже быстро оглядевшись, решила Ирка и потянула лысого к пекарне в соседнем доме.

Это заведение не пользуется особой популярностью, наплыв посетителей случается только за полчаса до закрытия, когда всю не распроданную за день выпечку отдают с тридцатипроцентной скидкой. До этого счастливого момента было еще далеко, и мы без труда нашли местечко, удобное для проведения допроса с пристрастием, замаскированного под дружеские посиделки.

Ирка, продолжая держать лысого за руку, как ребенка, усадила его в угол и плюхнулась рядом, отрезая путь к отступлению.

Пленник выглядел покорившимся судьбе, но исключать новую попытку побега не стоило. Было понятно: если он вырвется на бульвар, повторно изловить его будет непросто — там многолюдно и полно мест, где можно спрятаться, а позиций дружественных нам гранатометчиков — стрелков по мамонтам вовсе не имеется.

— Кому чай, кому кофе? — спросила я, охлопывая карманы.

Бумажника при себе, конечно, не было.

Ирка, правильно истолковав мое замешательство, перебросила мне свой кошелек и сказала:

— Нам с товарищем мятный чай, он хорошо успокаивает.

— А я буду свой травяной напиток, у меня с собой. — Марина достала из сумки термос и села рядом с нашим пленником с другой стороны.

Я не отказала себе в удовольствии пару секунд полюбоваться этой картиной: неказистый лысый очкарик в богатом обрамлении кустодиевских красавиц-близняшек Ирины и Марины неожиданно похорошел. Даже приосанился, видимо осознав, что должен постараться соответствовать окружению.

Я сбегала к стойке за напитками и пирожными (лично меня они успокаивают лучше, чем всякий чай), вернулась, села напротив пленника и задушевно спросила:

— Так кто же вы такой?

— Можно? — Лысый потянулся к курящемуся паром стакану. — Спасибо. Позвольте представиться: меня зовут Геннадий Леонидович Бордовский…

— Так и знала, что не Олег! — Ирка пристукнула по столу кулачком.

— А вы родня Олега? — живо повернувшись к ней, спросил Геннадий Леонидович.

— Да боже сохрани! — открестилась от родства с сомнительным Олегом подруга. — Мы думали, это вы его родня!

— Я?! Да мы даже не знакомы! — прозвучало очень искренне.

Мы с Иркой переглянулись, дружно посмотрели на лысого. Он моргнул, но честный взгляд не отвел.

— Все незнакомы с Олегом — и вдруг сошлись в его квартире? — озвучила я мысль, посетившую, кажется, не только меня.

Это был риторический вопрос, но он неожиданно получил ответ.

— Как регрессолог, скажу, что за якобы случайными встречами нередко стоит отработка кармических задач, — хлюпнув своим травяным чаем, изрекла Марина. — Из прошлой жизни, где мы все вместе не закончили общее важное дело.

— Какое? Не спасли гугенотов в Варфоломеевскую ночь? — съязвила я.

— Или не загнали мамонта в каменном веке? — Ирка заглянула еще дальше в прошлое.

А господин Бордовский снова истерически захихикал и чуть не поперхнулся чаем.

— Вы как‑то странно реагируете на упоминание мамонтов, — уличила я его. — С чего бы это?

— Сейчас я расскажу все по порядку, — пообещал он.