По ту сторону

Елена Ликина, 2023

Приняв участие в опасном ритуале с зеркалом, Алька попадает на иную сторону. Там бродят страшные существа, и нет дороги обратно. Узнав о случившемся, на помощь Альке устремляется соседка Маринка. Когда-то она уже бывала в этих местах – искала родню сводной сестры Лизы. Одержимая вертляной, Никаноровна собирается возродить василиска, а Ермолаево накрыло невидимым колпаком! Вернётся ли Алька домой? Справятся ли девчата с новыми напастями? Читайте новые приключения из цикла "Потустороннее Ермолаево". Книга 7.Седьмая книга из цикла "Потустороннее в Ермолаево"

Глава 1

-Успех любого ритуала зависит от отдачи. — черноволосая магиня выразительно взглянула на слушателей через экран смартфона. — Что лично вы готовы предложить в качестве обмена? Чем можете привлечь сущность, которую хотите призвать?

Катька сразу же нажала на «стоп» и повернулась к подругам.

— Что нравится душке-побирушке, как думаете?

— Какой ещё побирушке? — не поняла Вика. — Мы же сошлись на Пиковой даме.

— Да ну её, Вик! — тряхнула длинным хвостом Катька. — Подписчики на старое не купятся. Нам нужен незнакомый дух.

— Но почему именно побирушка? Кто это вообще такая?

— Фиг знает. Я в книжке про неё читала. Давно. Душку-побирушку в лагере дети вызывали. А она их замучила. То ли с собой увела, то ли души украла. Как-то так.

— Вот спасибо! — возмутилась Вика. — Нафик-нафик такую тварь!

— Детей не спасли? — поинтересовалась тихоня Алька.

— Кажется, нет. — честно призналась Катька. — Тебе не всё равно?

— Очнись, Кать! — Вика зашелестела очередной шоколадкой. — В книжках всё вымысел. Неправда. Мы как дурочки станем ритуалить, а побирушка твоя не придёт.

— Ритуаль как умная! — огрызнулась Катька. — Предложи кого-то другого. И хватит лопать сладкое. Это вредно.

— И предложу! В инете можно кучу всяких нарыть. — Вика отправила в рот ломтик молочной плитки. — Вредно не сладкое. Вредно лишать себя радости!

— Зачем ты остановила запись? — перебила Алька пререкавшихся подруг. — Включи, Кать. Послушаем дальше.

— Да что она ещё скажет… — Катька неохотно послушалась и «оживила» магиню.

— Лучше всего сущности чуют кровь, — продолжила рассказывать та. — И охотно откликаются на неё. Кровь — это манок, сигнал о вашей готовности к контакту, залог успешного взаимодействия с призываемым. Нужно лишь понимать, что успешное — не значит ожидаемое. И результат этого взаимодействия вам может совсем не понравиться!

Магиня говорила что-то ещё, только Катька приглушила звук и, скопировав интонацию черноволосой, вопросила:

— Вы поняли, что нам понадобится для ритуала?

— Что? — выдохнула Алька.

— Кровь! Приготовьтесь, будет больно! — деланно хохотнула Катька.

— Может не надо, девочки? — Альке вдруг сделалось неуютно. — Ещё и правда сработает. Что тогда?

— Нам и нужно, чтобы сработало, — Катька подмигнула подруге и скомандовала. — Ну всё, разбежались. Встречаемся в одиннадцать, у тебя.

— Почему у меня? — побледнела Алька.

— Сама же говорила, что мать на дежурстве. Нам нужна спокойная обстановка, чтобы никто не помешал. И зеркало у вас подходящее. Старинное, то, что на ножках.

Зеркало и правда было уникальным — в резной деревянной раме на широком основании-ноге. По прямому назначению его совсем не использовали, стекло со временем сделалось мутноватым, появились царапины и сколы. Зеркало держали «для красоты», как фамильную ценность и только.

— Но почему именно сегодня? — Альке никак не хотелось соглашаться.

— Время подходящее. Разгул нечисти, всё такое…

— Вальпургиева ночь, — продемонстрировала знания и Вика. — Сегодня ожидается великий шабаш ведьм.

— К нему и примажемся. — состроила забавную рожицу Катька. — До вечера, дамы. Я ушла.

***

Маринка помахала рукой вслед машине и побрела к подъезду. Родные отправились на дачу — к природе и шашлыкам, а она отказалась, собиралась позаниматься перед экзаменами. Весенний семестр выдался коротким — сразу за майскими начиналась сессия. И хотя Маринка рассчитывала на автоматы, полной уверенности в том не было — преподы не сообщали о них заранее, тянули нервы до последнего. Поэтому перечитать конспекты было нелишним.

На лавочке у подъезда сгорбилась Алька. Они были соседками — учились на одном потоке и жили на одной площадке, напротив друг друга.

Алька выглядела встревоженной и немного расстроенной.

— Привет, — притормозила Маринка. — У тебя всё нормально?

— Да… всё ок. — покивала Алька, пряча глаза.

Весь её вид говорил о другом, и Маринка не смогла пройти мимо, присела рядом.

— Аль, я же вижу, что-то случилось. Мама в порядке?

— Да, да. — снова пробормотала Алька и вздохнула.

— С девчонками поругалась? — предположила Маринка.

— Вроде того, — Алька поёжилась и нехотя обронила. — Катька организовывает девичник, а настроения совсем нет.

— Так не ходи.

— Если бы. Туса планируется у меня.

— Тогда отмени.

— Не выйдет. Ты же знаешь Катьку.

Катька Маринке совсем не нравилась. Всё в ней было слишком — слишком самоуверенная, слишком упёртая, слишком бесцеремонная. Они почти не общались, лишь здоровались походя и только.

— Вы же дружите. Объясни, что сегодня не лучший день для вечеринки.

— Поздно, — упавшим голосом пробормотала Алька и вдруг с силой сжала Маринкину руку. — Я очень боюсь, Марин! Мне так страшно!!

— Боишься? Чего? — удивилась Маринка.

— Да так… Ничего интересного. Не обращай внимания, — Алька успела пожалеть о своём внезапном порыве, быстро свернула разговор и заскочила в подъезд. Маринка не стала её догонять — навязываться было не в её правилах. Не хочет рассказывать и не надо. Зачем ей чужие секреты.

Взлетев по лестнице, Алька захлопнула дверь, задвинула тугую щеколду.

Может, не открывать им? Прикинуться, что уснула. Или вообще — ушла.

Но разве Катьку обманешь? Да и знает она, что Альке не к кому идти…

Девчонки подтянулись уже в ночи. Настроение у обеих было прекрасное. Вика, как и всегда, притащила разных вкусняшек, с ходу принялась нарезать торт, ссыпала в вазочку шоколадные конфеты.

— Зачем всё это? — вяло поинтересовалась Алька.

— Чтобы с голодухи не распухнуть, — усмехнулась Вика. — У тебя ж только каши да макарошки.

Это была правда. Мамина скромная зарплата давно приучила семью к экономии. Конфеты и тортики они покупали очень редко.

— У нас мини-шабаш, Аля, — сияющая Катька крутилась перед зеркалом. — Кутнём! Отметим удачный вызов.

— А если у нас не получится?.. — с надеждой завела Алька.

— Прекрати! — оборвала её Катька. — Съешь лучше конфетку.

Проболтав с полчаса, девчонки собрались начинать. С трудом втащив зеркало в центр комнаты, расставили вокруг свечи.

Катька повозилась с маленькой камерой, настраивая запись и время.

Потом насыпала по кругу белый порошок, объяснила, что это — защита. Вытащив из сумочки толстую иглу, похвалилась:

— Цыганская, у бабушки взяла. Аль, дай что-нибудь. Блюдечко или креманку.

Алька нехотя поднялась, потащилась на кухню за пиалой. На сердце было тревожно и тяжело, никогда раньше она не испытывала таких неприятных чувств.

— Не кисни, всё будет чики-пики! — усмехнулась Вика, наблюдая за ней.

Отвечать Алька не стала, молча смотрела, как Катька ткнула в палец иглу и сцедила в плошку несколько красных капель.

При виде крови Альку замутило, и она с силой сглотнула, чтобы не выдать дурноту.

Вот же позорище! Мать работает медсестрой, а дочь готова хлопнуться в обморок от крошечного укола.

Когда подошла её очередь, она протянула палец и отвернулась.

— Всё будет хорошо, всё будет хорошо… — принялась мысленно успокаивать себя.

— Ну что, готовы? — Катька осторожно вылила на зеркало сцеженную кровь. Капли тонкими струйками заскользили сверху, к стоящей внизу огромной чёрной свече. Её Катька принесла вместе с иглой, объяснив, что пламя свеча должно открыть проход.

— Подготовишься к такому… — Вика неожиданно поёжилась.

— Страшна-а-а? — Катька поддразнила подружку. — Так, кажется всё. Как только пробьют часы, начнём. Вы помните, что надо делать?

Девчонки заверили, что помнят всё и, взявшись за руки, принялись ждать.

Чем ближе подступала стрелка к двенадцати, тем сильнее нервничала Алька.

— Еще есть время отказаться! — крутилось и крутилось в голове. — Скажи, что передумала. Протри стекло и погаси свечу!

Но Алька не решалась заикнуться об этом — боялась, что разочарует подруг.

За пять минут до полуночи Катька встрепенулась, потрогала пальцем засохшую красную дорожку на стекле и снова схватилась за иглу.

— Дай руку, Аль. Нужно добавить свежих капель.

Алька не успела и рта раскрыть, а Катька уже собрала её кровь в пиалу.

— Быстрее! — волновалась Вика. — Сейчас начнёт бить!

— Не дёргайся. Всё под контролем! — Катька плеснула кровью на зеркало и, прихватив девчонок за руки, зачастила под равномерные удары. — Душка-побирушка, просыпайся. Кровью на зеркале напитайся… Мена на мену… Обмен на обмен… Прими мою жертву. На всё соглашайся!

С силой хлопнула форточка, сквозняком загасило свечи.

У Альки от страха перехватило горло — она разом позабыла нужные слова и примолкла. Затихла и Вика, лишь шумно сопела рядом, зажав до боли Алькину ладонь.

Одна лишь Катька уверенно повторила текст призыва несколько раз. После этого быстро сожгла над пламенем толстой свечи какую-то скомканную бумажку. Алька и не разобрала толком, что это было.

Потом все просто сидели, не расцепляя рук, напряженно вслушиваясь в тишину.

Минута сменяла минуту, но ничего не происходило.

— Неужели не сработало? — воспряла было Алька, и в этот миг кто-то постучал в стекло.

Стук, поначалу тихий и робкий, повторился сильнее. Следом раздался шлепок — словно по зеркалу ударили чьи-то ладони. Вика выдохнула со всхлипом, Алька же не смогла даже пискнуть, скованная ужасом наблюдала за маленькой расхлябанной фигуркой, чётко проявившейся в зеркале. Дёргаясь как на шарнирах, она упиралась руками в стекло, словно пыталась пробиться в комнату с той стороны. Очерченный красным контур слабо светился в темноте.

Сейчас она вылезет к ним, сейчас нападёт на девчонок!

Алька дёрнулась в сторону, подхватив с кресла плед, кинулась к зеркалу, чтобы набросить на него. Вот только она ничего не успела — под громкий треск по зеркальному полотну зазмеилась широкая трещина. Когтистые пальцы просунулись следом, подцепив плед за уголок, потянули к себе. Не успев притормозить, Алька влетела в стекло, но удара не последовало. Лишь болезненно защекотало кожу — словно крохотные иголочки впились в неё.

— Алька! Алька! — позади отчаянно и громко кричала Вика. — Алька, прости! Прости нас!

Катька сидела молча, изо всех сил стараясь сдержать прорывающуюся улыбку. У неё получилось! Она смогла! Побирушка приняла жертву.

Глава 2

В квартире напротив Маринка только-только уснула. Она долго болтала по телефону с матерью, потом слушала восторги Лизы. Сестре на даче очень нравилось — она любила природу и тишину.

— Приезжай. — уговаривала Лиза. — Нам тебя не хватает.

Смеясь, Маринка отнекивалась:

— После сессии закатимся с тобой «на подольше». Будем есть ягоды и лениться. Обещаю, Лиз.

Лиза отчего-то вздохнула и перед тем, как проститься, неожиданно попросила:

— У меня в рабочей корзинке недоделка. Когда поедешь, прихвати её с собой.

Лиза постоянно мастерила тряпичных кукляшек. Странные существа, выходившие из-под её рук, пользовались большой популярностью и считались надёжными оберегами для владельцев.

Маринка так и не поняла, что имела ввиду сестра. Скорее всего понадеялась, что она передумает и приедет сейчас. Странности Лизы не способствовали новым знакомствам, и она тянулась к Маринке, скучала без неё.

Укладывалась спать Маринка в растрёпанных чувствах.

Откуда в ней это излишнее рвение к учёбе? Правильно девчонки с потока поддразнивали её «заучкой». Она и правда много занималась, но не ради оценок — ради знаний.

Возможно, из-за плохого настроения ей и приснился кошмар…

Стена спальни внезапно сделалась зеркальной. Маринка стояла перед ней, удивляясь этому превращению. В стекле отражались знакомые предметы, всё было на местах — и столик, и шкаф, и кровать. Маринка не видела только себя. Трогая изменившуюся стену, пыталась понять — как такое возможно? И почему стекло не отражает её?

Она задумалась так крепко, что пропустила момент появления Альки! Она была в зеркале! С той стороны! Стучала кулачками по стеклу и что-то отчаянно кричала.

— Помоги! — разобрала Маринка по губам, но сделать ничего не успела — её разбудил звонок.

Пронзительное жужжание ввинчивалось в уши, упорно вытаскивая из сна. Чувствуя себя зомби, Маринка прошлёпала к двери, распахнула её, даже не глянув в глазок.

На площадке стояла Алькина мать.

— Марина! Прости, что так рано! — взволнованная женщина забыла поздороваться. — Аля не у тебя?

— Н-нет. — Маринка с силой потёрла глаза.

— Я только с дежурства. У нас дверь нараспашку. И дочки нет!

— Мы виделись вчера. Вечером. — начала вспоминать Маринка. — Аля поднялась в квартиру. Она, кажется, ждала гостей. Девочек с потока. Катю и Вику. Может, они пошли гулять? А потом заночевали у Вики, например. Вы позвоните…

— Алин телефон дома! — чуть не плакала мать. — Она без него никуда. Даже за столом не расстаётся.

— Тогда наберите Вику…

— Мариночка. Позвони ты, — умоляюще взглянула женщина. — Я и номера её не знаю. Они недавно подружились.

— Я тоже не знаю. Но мы можем посмотреть в контактах у Али.

— И правда! Какая ты умница!

Они так и сделали.

Пока Маринка искала в номер, мать тщательно осмотрела квартиру.

— Ничего не пропало. — ей будто стало полегче от этого. — Значит, не ограбление. Наверное, ты права, и Аля заночевала у подруг. Только почему не заперла квартиру? И оставила телефон?

— Просто забыла, — попыталась успокоить Маринка. Ожидая ответа от Вики, похвалила старинное зеркало у стены. — Какое красивое!

— Прабабкино. Надо бы выбросить, да жалко.

На вызов Вика не ответила. Катькин телефон оказался вообще «вне доступа».

— Я позвоню в полицию! — решилась мать.

— А я схожу к девчонкам. Я знаю, где они живут. — вызвалась помочь Маринка.

Она не стала говорить про настроение Альки, про то, что та чего-то боялась вчера. Решила сначала разобраться сама и расспросить девчонок — что за девичник они запланировали и состоялся ли он.

Катька её не впустила, бросила сквозь приоткрытую дверь:

— Я не понимаю, о чём ты. Какая Алька? Какой девичник?

— Как — какая? — удивилась Маринка. — Твоя новая подружка, моя соседка.

— Отвали. Я ничего не знаю! — бросила Катька раздражённо и сразу захлопнула дверь.

С Викой повезло больше. Не ожидавшая подобных расспросов, она быстро стушевалась под напором Маринки и нехотя промямлила:

— Ну-у-у… мы вчера собирались, да…

— И что?

— Что — что? — огрызнулась Вика. — Поболтали-разбежались. Алька скучная очень. Из этих, правильных. Вот как ты.

— А дальше? — Маринка не обратила внимания на подколку.

— Что — дальше?

— Вы ушли вместе?

— С чего бы. Алька осталась дома. Собиралась лечь спать.

— То есть, из квартиры она не выходила?

— Нет, конечно.

— Хорошо. Спасибо. Повторишь это всё в полиции.

— Как — в полиции? — побледнела Вика.

— Обычно. Мама Али напишет заявление, и вас опросят как свидетелей.

— Я не хочу в полицию! Я буду всё отрицать!

— Напрасно. — Маринка продемонстрировала Вике сотовый. — Я записала на диктофон. Тебе придётся всё рассказать.

Угроза на Вику подействовала — она призналась, что дома у Альки делали особый ритуал.

— Вчера же ведьмин день был. И мы решили повеселиться.

— Ночь, — поправила её Маринка. — Ведьмина ночь. Вальпургиева. Иначе — Бельтайн. Название мало что значит, здесь главное — скрытый за ним смысл.

— Чего? — непонимающе взглянула Вика.

— Да так, — отмахнулась Маринка. — Что было дальше?

— Ну-у-у… мы позвали, она и пришла.

— Кто — она?

— Эта… поскакушка-побирушка… Ну и…

— Что? — похолодела Маринка. — Что она сделала?

— Забрала Альку, — севшим от страха голосом призналась Вика. — Я не думала, что так будет! Клянусь, не думала! Это всё Катька хотела! Это она виновата!

— Как всё произошло? — Маринка едва сдержалась, чтобы не влепить Вике затрещину.

— Не знаю! Я не видела ничего! Только силуэт в зеркале. А потом Альку в него затянуло.

— В зеркало?

— Да. Оно у Альки давно стоит. Старое, в раме.

— И что вы сделали потом?

— Потом? — почесалась Вика. — Ну… Катька забрала свечи, и мы ушли.

— И как вам спалось? Хорошо? Спокойно?

— Ну… да. Нормально, — Вика вдруг пошла пятнами. — Ты не думай, что я плохая… Мне Альку жалко.

— Жалко у пчёлки. — повторила Маринка подслушанную у Матрёши фразу. — А вы готовьтесь. Ответка прилетит.

–Ты о чём? Какая ответка? — заволновалась Вика, но Маринка поспешила уйти, громыхнув на прощание дверью.

Она не стала пересказывать Алиной матери разговор с Викой. Всё-равно та не поверила бы в историю с зеркалом. Ждать помощи от полиции тоже не следовало — вызволить Алю из зеркального плена могли только знающие люди. Поэтому Маринка даже не раздумывала, сразу начала звонить в Ермолаево.

К сожалению, ей не повезло — по каким-то причинам ни Матрёша, ни остальные девчата не отвечали. Вслушиваясь в бесконечные гудки, Маринка вдруг испугалась — будто почувствовала, что в деревне что-то произошло!

Она набирала снова и снова, чередуя знакомые номера, но девчата так и не вышли на связь.

Забыв про завтрак и предстоящие экзамены, Маринка подбежала к бюро, извлекла из потайного ящичка крошечный мешочек со звёздной пыльцой, что подарила баба Оня.

— Пусть будет, — сказала она, прощаясь. — Мало ли. Вдруг что-то срочное случится. Тогда и используешь.

Маринка знала, как непросто было добыть такую пыльцу. Об этом ей в красках поведал давний знакомец дворовый. В особые дни на улице в ночь выставлялось ведро с водой. Да так, чтобы непременно в ней отражались звезды. Какое-то время вода настаивалась, а после выпаривалась особым образом. Оставшиеся золотистые кристаллики бережно собирали и просушивали в печи. Полученную порцию очень берегли — она выходила совсем небольшая.

И всё же Маринка решилась использовать подарок. Добираться до Ермолаево обычным ходом пришлось бы слишком долго, а ей нельзя было терять ни минуты!

Развязав тесёмочки, она высыпала на ладонь горсточку золотистой пыли. Та вспорхнула светящимся облачком, и Маринка быстро шагнула в него, едва успев подумать — Хочу в Ермолаево!

Неведомая сила подхватила девушку, крутанув, забросила в пустоту. Врезавшись что-то твёрдое, Маринка отрикошетила в сторону да шлёпнулась на траву. Подняться не получилось — потрясение от перелёта оказалось слишком сильным.

— Эй, — позвали откуда-то. — Да ты жива или как? Много всего видала я в жизни, но перелётных девчонок первый раз.

— Ж-жива, — Маринка попыталась открыть глаза, и мир вокруг заходил ходуном.

— Лежи, лежи, — обеспокоился голос. — Я пока проверю, всё ли в порядке.

Жёсткие ладони аккуратно прошлись по телу, прощупали каждую косточку, прогладили спину. Маринка разом почувствовала небывалую лёгкость — будто не было сумасшедшего броска и болезненного удара.

— Ну вот и ладненько, — пробормотал голос. — Теперь давай попробуем сесть.

Маринка послушно приподнялась — её сразу качнуло, да та же ладонь прижалась ко лбу, надавила легонечко и кружение исчезло.

— Спасибо! — поблагодарила Маринка и решилась взглянуть на свою спасительницу.

Рядом с ней на траве сидела худая высокая женщина в сером длинном платье. Пряди седых волос выбивались из-под платка, бледное аскетичное лицо покрывала сетка морщинок.

Вокруг, куда ни глянь, простирались деревья — Маринку занесло в лес.

— Вы кто? — она попыталась встать на ноги. Смутная догадка промелькнула в голове и сразу пропала.

— Сиди, сиди, — удержала незнакомка. — Сейчас вазила подоспеет, на нём поедешь.

— К-куда? — соображала Маринка ещё трудновато.

— Ко мне, куда же ещё-то. — будто удивилась женщина.

— Не хочу к вам. Мне нужно к бабе Оне!

— Вон как. Теперь понятно, откуда у тебя пыльца. А я-то смекаю, не ошиблась ли я? Уж очень знакомое лицо.

— Я вас точно не знаю, — заверила тётку Маринка и назвалась.

— Ой ли, — улыбнулась та. — А я Таисия. Тося.

— Мне очень нужно в Ермолаево! — снова повторила Маринка. — Тётя Тося, проводите меня туда, пожалуйста! Прошу вас!

— Не могу, — помрачнела та. — Нет мне ходу в деревню.

— Но почему? — не поняла Маринка.

— Так уж вышло, — скупо обронила Тоська.

— Где же вы меня могли видеть?

— А в Грачевниках. Помнишь их иль позабыла?

И Маринка охнула, вспомнив прошлые свои приключения. Ведь точно же! Это же та самая Тося, что обратила ячичну и спасла её сестру!

— Тётя Тося, — завела она виновато, да тётка оборвала, приказала. — А ну не Тоськай! Вставай потихоньку. Вон, вишь, и вазила показался.

Маринка взглянула и сжалась — к ним медленно приближалось нескладное существо. Из мохнатого туловища-стога торчали лошадиные уши да тонкие лапы с копытцами. Морды было не различить, только моргали сквозь густую шерсть красноватые узкие щёлки-глаза.

— Что так долго-то! — укорила существо Тоська. — Опять за древяницами подглядывал? Кнута на тебя нету!

Вазила что-то обиженно заржал в ответ да плюхнувшись на четвереньки, подставил спину.

— Полезай! — велела Маринке тётка. — Давай, давай, что без толку таращиться.

И Маринка решилась — осторожно забралась на широкую мягкую спину, ухватилась за длинный спутанный мех. Пахнуло псиной и неожиданно сеном, и Маринка постепенно успокоилась — запахи были знакомые, вовсе не страшные.

— Но-о-о. Двинулись! — скомандовала Тоська, и они медленно направились в чащу.

Глава 3

Как добирались до Тоськиного дома Маринка не запомнила. Стараясь удержаться на спине вазилы, крепко вцепилась в шерсть да зажмурила глаза, чтобы отгородиться от раскачивающегося вокруг мира.

Когда же тряска прекратилась, она с облегчением скатилась со спины существа и отважилась осмотреться.

На крошечном пятачке, окружённый огромными соснами, притаился бревенчатый дом. Он оказался совсем небольшим — всего одна комнатёнка да сени.

По стенам развешаны были снизки сухих потемневших грибов и пучки незнакомой травы. Посреди комнаты громоздилась коряво сложенная печь, потолок был настолько низкий, что Тоська едва не касалась его головой.

— На пороге не стой, навьи утянут. — Тоська чуть подтолкнула Маринку и вошла следом.

— Куда утянут? — испугалась девушка.

— На погост.

— Это такая шутка?

— Какие шутки. Обычное дело на изнанке.

— Изнанка?..

— Обратка, иной мир — всё одно, зови как хочется. Ты на другой стороне, девчуля. Здесь всё иначе.

Вазила сунулся в двери, заржал вопросительно.

— Сбегай, — разрешила ему хозяйка. — Да всё поле не топчи. Пощипи с краешка, и будет. Полевик ещё после спячки не оправился, злющий шастает, и серп при нём.

Вазила всхрапнул, соглашаясь, да попятившись, исчез. А с печи с шумом сверзилось существо вроде филина, проковыляло к Маринке на толстых когтистых лапах.

— Здравствуйте. — на всякий случай поздоровалась Маринка.

— Уу-ху! Уу-ху! — прогудел в ответ филин и плюхнул к ногам гостьи придушенную крысу.

Не ожидавшая подобной щедрости, Маринка с визгом скакнула прочь. Тоська же рассмеялась да попеняла домовому:

— Не про неё то угощение, голбешка. Ты хлебушек доставай. Поспел небось?

Зарокотав неразборчивое, голбешка уковылял за печь и тут же показался снова, таща доску с румяным коричневым кругляшом.

Маринка только сейчас разглядела, что кончики крыльев оканчиваются у него крохотными тёхпалыми ладонями, а под клювом над перьями пушится борода.

— Что смотришь? У нас по-простому. Подходи да ломай кусок. Есть-то охота?

— Охота, — пробормотала Маринка и бочком подобралась к одному из трёх пеньков, выстроившихся вдоль стены.

Водрузив хлеб на соседний пенёк, голбешка уукнул и пропал.

— Разносолов не держу, — из застиранной тряпицы Тоська достала несколько светлых корешков. — Вот, у лопуха накопала. Пробуй. И вкусно, и польза большая.

Маринка с опаской откусила кусочек и медленно принялась жевать. Корень оказался сочным да хрустким, немного напомнил любимый сельдерей.

— Я его и в суп бросаю, и строгаю в салат. Очень меня выручает.

Разломав тугой каравай, Тоська присыпала шматок солью, протянула Маринке.

Ноздреватый, с чуть липнущим мякишем, хлеб оказался настолько вкусным, что Маринка попросила ещё.

— Нравится? — улыбнулась хозяйка. — Это бездрожжевой, на закваске. Мне с мельницы мучицу передают. Она отсюда недалеко, на болоте.

— От шишиги? — проявила осведомлённость Маринка.

— Всё-то ты знаешь, — усмехнулась Тоська. — От неё закваска. Гераська таскает по надобности.

— Я не понимаю про изнанку, — призналась Маринка. — Вокруг ведь простой лес, и болото, и деревня. Всё знакомое, обычное…

— Обычное? — приподняла тонкие брови Тоська. — Ну-ну.

— Не совсем, конечно, — поправилась Маринка, покосившись на нахохлившегося на печи голбешку. — Он вроде домовика, да?

— Домовик и есть. Их много, разных-то. Как и дворовых, и овинных с сарайными…

— Я по бабы Ониному дворовому соскучилась, — улыбнулась Маринка, вспомнив неугомонного кота.

— Мой вазила тоже из дворовых. Приблудный он. Провинился перед родичами. Те его на изнанку и отправили.

— А кто его родичи?

— Так из дворовых. Лошадей любят, присматривают за ними.

— А почему вазилу отправили именно сюда?

— Изнанка их мир, — пояснила Тоська. — Тут их корни, тут их родня. Шастают через границу, шмыгают туда-сюда, любят отираться среди людей. Нечистикам везде хорошо. А вот люди на изнанке жить не смогут.

— А как же вы?

— Это совсем другая история, — помрачнела Тоська и сразу перевела разговор. — Ты-то зачем в Ермолаево собралась? В гости или по надобности?

— По надобности! — встрепенулась Маринка. — Мне нужно спасти Альку!

— Что за Алька? Подружка?

— Знакомая. Соседка. Её в зеркало утянуло!

— Как так? — нахмурилась Тоська.

— Она с девчонками прошлой ночью призыв делала.

— На что призыв?

— Как — на что? — Маринка непонимающе уставилась на Тоську.

— Для каких целей звали? За каким интересом?

— Не знаю. А это важно?

— Ещё бы! Наверняка на тёмное желание! Для такого подношение нужно. Вроде жертвы.

Маринка тихонько ахнула.

«Это всё Катька хотела, это она виновата» — вспомнила она слова Вики. Неужели это было задумано специально? И Катька заранее знала, чем должен закончиться обряд??

— Мне нужно в Ермолаево! — Маринка вскочила с пенька. — Спасибо вам за всё. Я пойду.

— Сама не пройдёшь, граница закрыта.

— Но сюда же я прошла.

— И это очень странно. Пыльца работает справно. Доставляет прямо по назначению. Ты всё правильно сделала?

— Вроде… Меня обо что-то ударило в конце, потом отбросило.

— Ударило… Отрикошетило, что ли? Нехорошо это. Очень нехорошо.

— Почему? — испугалась Маринка.

— Если такое случилось, значит не попасть в деревню. Вроде как закрыта она. Отрезана от внешнего мира.

— Давайте проверим. — попросила Маринка. — Пожалуйста, проводите меня!

— Нет мне туда ходу. Да и сама бы не пошла!

— Но почему, почему? Там же баба Оня, девчата! Вдруг, с ними что-то случилось?

— Девчата, — с горечью передразнила Тоська. — Предали они меня, понимаешь? Столько лет дружбы разом отрезали. На Аньку-чужачку променяли!

— Ну, пожалуйста! — взмолилась Маринка. — Вы же хорошая, добрая! Лизу мою спасли!

— Я знакомую спасала, ячичну, — отвела глаза Тоська и грубовато припечатала. — Не проси! Сказано — не поведу!

— Но как же… — Маринка не сдержала слёз. — Может, им плохо сейчас! Может, им помощь нужна!

— Не ной! Я вазилу попрошу. Как вернётся с поля, проводит тебя до границы.

В комнате внезапно потемнело. В крошечное окошко больше не попадал свет.

Резко распахнулась дверь. В дом залетел свежий ветер, пронёс запахи леса и близкого дождя.

— Гроза идёт! — сообщила Тоська, выглянув наружу. — Отменяется твой поход. По грозе не отпущу. Опасно это.

— Но как же!.. — завела было Маринка, да Тоська оборвала, велела замолчать.

— Гроза шутки не любит! Как закончится, так и пойдёшь.

***

Дед Семён прибежал в Ермолаево ранним утром, солнце ещё не успело взойти после длинной колдовской ночи.

Растрёпанный и трясущийся, ввалился он в дом и выпалил сходу:

— В капкане мы, Оня! Деревню колпаком накрыло!

— Доброе утро, Семён, — зевнула хозяйка. — Откуда ты в такую рань?

— Да ты спала что ли? — ужаснулся дед.

— Спала, — снова зевнула бабка. — Да так хорошо! Без маяты, без снов.

— А как же гульба ваша?

— Какая гульба, Семён. — отмахнулась Оня. — Старая я уже, устаю сильно. Без травок, вон, и сон не идёт.

Дед вздохнул и присел на лавку. Из-под печки выкатилась кика, завертелась шустрой юлой, загремела посудой.

— Согрей нам чайку, кикуня, — попросила бабка. — Станем гостя угощать.

— Оня! — опомнился дед. — Слышишь, что говорю-то? Накрыло Ермолаево! Не выйти — не войти! Я как увидал, так сразу к тебе побёг. Решать что-то нужно, спасать деревню.

— А ну-ка рассказывай! — бабка наконец-то справилась со сном. — Да по порядку, ничего не упусти.

— От брательника я. На границе свиделись. Потрещали маленько. — зачастил дед. — Вот ведь жизня наша… Я девятый десяток мотаю, а Мирон огурец огурцом — не берут его годы!

— Не отвлекайся, Семён! По делу говори!

— К тому и веду! — слегка обиделся дед. — Поговорили мы. Я гостинцы вручил, от него получил передачку. И домой засобирался, чтобы половину свою не волноватить. Мирон мне табачку отсыпал, дак я не удержался — притормозил у околицы да козью ножку свернул. Тут-то и шумнуло! Вроде вздоха пронеслось, следом быдто волной плеснуло… Я за тачкой сунулся, а взять и не могу! Мешает что-то, не пущает! Я и так, и эдак — не пробиться! Как стена вокруг выросла, нету ходу и всё тут! Я в обход попытался — всё одно. Накрыло разом всю деревню!

— Так может табачок виноват? — подмигнула бабка. — У Мирона он крепкий, забористый.

— Не до шуток мне! Я к тебе за помощью мотнул, думал, может вы с девчатами что затеяли. А ты спишь… Эх, Оня-Оня!

— Твоя правда, Семён. Постарела я. Сноровку почти растеряла.

— Не говори так! — испугался дед. — Ты у нас главная сила в деревне! Вон, давеча, с колдуном по щелчку расправилась, обезвредила гада!

— Вместе мы его одолели. Спасибо твоей подсказке.

— Что делать-то теперь, Оня? Как деревню вызволять?

— Вот попьём чайку и проводишь меня до места. После девчат позовём, станем держать совет.

— Дался тебе тот чай!

— Укрепляющий он. Хорошая поддержка на день. — бабка разлила по чашкам янтарный душистый напиток. — Попробуй Семён, проверь на себе.

— Пошли хоть кошака с разведкой.

— Нет его. На мельнице загостился. Там к свадьбе готовятся, а он первый советчик.

— От шустрые девки! — дед поскрёб в бороде и отхлебнул чай. — Нет бы, тебе подмогнуть, опыт перенять. А они только хвостами и крутят!

— Не ворчи, Семён. Шиша на невестушек не нарадуется. И работящие, и покладистые.

— То до поры! — хрюкнул в бороду дед. — Вот окольцуют мужиков, тогда и поглядим.

Чуть позже к Оне подтянулись девчата. Пока дед в красках живописал им свои приключения, хозяйка смотрела на воду, пытаясь определить причину произошедшего. Но вода оставалась прозрачной, не показывала ничего.

— Да что ж такое на наши головы! — возмущалась Грапа. — Только с одним закончили, как новые напасти!

— И прочный колпак возвели! — поддакивал Семён. — Как теперь жить станем? Как накрывашку уберём?

— И котей загулял! — сокрушалась Матрёша. — И Клавка с Варваркой не у дел. У обеих от счастья мозги потекли.

— А ты не завидуй. — не сдержался дед. — Хорошие пары из них составились, пусть живут в радости.

— И не думала даже. Что за жизнь такая — на мельнице век вековать, — фыркнула Матрёша. — Я в город уеду. Начну с чистого листа.

— Да подожди ты с городом своим, — в сердцах шикнула Грапа. — Не до того теперь.

Баба Оня в разговоре не участвовала, продолжала работать с водой — сыпала сверху порошочек, водила руками, что-то шепча.

— И Аньки с Тимкой нет, — Матрёша подошла поближе, пристроилась сбоку от бабки.

— К июню собирались вернуться. Как раз к свадьбе.

— Что-то зачастила Анна к своим, — вздохнул Семён. — Совсем про нас забывать стала.

— Боится она за дочку. — пояснила Грапа. — Сила у крохи множится, а ум за ней не поспевает. Вот и увозят Ладушку подальше от греха, чтобы не натворила чего.

— И связь пропала! И сеть не ловит! А с вечера интернет ещё фурычил. — Матрёша потрясла бесполезным телефоном. — Вот же засада! Не так я себе майские представляла, не так их планировала.

— Ну что там, Оня? — шепнула Грапа. — Есть подвижки?

— Нет! — бабка протёрла глаза и отодвинула плошку. — Кто-то сильный сработал. Крепкий заслон создал. Ничего не получается разобрать!

— Растеряли вы умение, девки! — попенял дед Семён. — От раздраю всё, от твоих фортелей! — он покосился на Матрёшу, но продолжил. — Как спуталась с немчурой, так мозги и усохли. Зачипурилась без меры, о новой жизни возмечтала.

— Умолкни, старый, — нахмурилась Матрёша. — А то ведь кузнечиком обращу. Пойдёшь по полям скакать.

— Не обратишь, — отмахнулся дед. — Была сила, да вышла!

— А ведь Семён прав, — Грапа склонилась над водой, задумчиво провела по поверхности пальцем. — Только не в одной Матрёше дело. Как Тоську на изнанку отправили, так потихоньку и пошло. Не нашлось для неё замены. У Аннушки другие заботы, Варя вон замуж собралась…

— Обидели мы Таисию. — покивала и Оня. — А ведь как дружно жили, как хорошо работали!

— Слаженная была команда. — согласился с ней дед. — Справная да крепкая.

Грапа всё водила и водила пальцем по воде, выписывая немыслимые узоры. В какой-то момент та взялась чернотой, а из-под пальца словно из-под карандаша проступило светлым контуром лицо.

— Никанориха! — громко взвизгнул Семён и разом спугнул видение.

— Неужели, её проделки?? — не поверила Матрёша глазам.

— Может и её, — пробормотала баба Оня. Мыслями она была далеко, прикидывала, как отправить весточку Тоське.

Глава 4

Алька не сразу сообразила, где оказалась.

Придя в себя на пыльном полу, долго сидела, оглушённая, среди сумрачной туманной мути, не в силах даже шевельнуться.

Я в зеркале. Внутри! — неожиданная мысль полоснула шоком.

Алька вспомнила всё.

Подскочив, она попыталась прорваться обратно — в отчаянной надежде, что получится выбраться, пролезть через узкую щель к себе.

Мутная тугая стена спружинила под руками и не пустила назад, не позволила даже увидеть, что там.

Заскулив, Алька закрутилась вокруг, не зная, что делать, что предпринять.

— Катя! Вика! — прошептала она, уже понимая, что девчонок здесь нет.

Та тварь… Побирушка… она тоже здесь? Прячется среди тумана, наблюдает… а, может, готовится схватить!

Липкий холодный ужас опутал Альку. Нужно было что-то решать. Двигаться! Пытаться спастись!

Вот только куда идти, как не пропасть в этом густом тумане?

На пыльном полу под ногами чернела цепочка крохотных следов — птичьих, а может мышиных. Алька углядела их только теперь и немного воспряла. Мысль о том, что знакомые, пусть и бессловесные существа, находятся где-то рядом, немного подбодрила её. Следы терялись в тумане, но Алька рискнула — зажмурившись, шагнула вперёд.

Она вынырнула на круглом пятачке. Похожие пыльные тропки пересекали его, исчезая в мутной пелене. Здесь было что-то вроде перекрёстка.

— Направо пойдёшь, себя потеряешь. Налево… — вспомнила Алька и невольно всхлипнула.

Направо… налево… Какая теперь разница. Куда бы она не повернула, всё равно промахнётся — тропинки вряд ли выведут её домой.

— Наверное, лучше подождать. Попробовать ещё раз поискать зеркало. — Алька вознамерилась было отступить обратно, но где-то позади прострекотало, прочирикало неприятным звуком — словно провели острым ножом по тарелке. За стрёкотом последовал шорох — какое-то существо шоркало по полу, почти не таясь, подползало всё ближе и ближе.

Вскрикнув, Алька метнулась влево. В ту же сторону, что и следы.

Внезапно она очутилась на лестнице — каменная и крутая, та поднималась куда-то вверх. Не ожидавшая подобного, Алька попятилась, ткнулась спиной в только что выпустившую её серую мглу.

Мысль о том, что где-то позади крадётся стрекочущее нечто остановила девушку. Возвращаться было нельзя.

Сжав зубы, Алька принялась карабкаться по ступеням. Их стоптанные основания и грязные стены по бокам она видела сейчас совершенно отчётливо. Так же ясно ощущала и запах — сладковатый и гнилостный, как у застоявшейся в вазе с цветами воды.

Сбиваясь и стараясь не упасть, Алька упрямо поднималась кверху, пока не увидела под ногами… черноту. Так же внезапно, как появились, ступени оборвались в никуда!

— Проклятая Катька! — не в силах больше сдерживаться, Алька разрыдалась. — Зачем, ну зачем я послушала её!

Подвывая и всхлипывая, девушка повернулась назад и едва удержалась, чтобы не ступить в такую же черноту.

Ступени исчезли! Под ногами оставалась лишь одна, последняя. Но и она потихоньку размывалась, становилась всё прозрачнее и тоньше.

Сейчас ступенька растает совсем, и она полетит вниз, в чёрную бездонную дыру, в чудовищную невообразимую бездну!

Спасло Альку пение. Точнее странное немузыкальное подвывание, доносящее откуда-то со стороны.

Потянувшись за звуком, Алька качнулась к стене, и старая каменная кладка неожиданно раскрылась перед ней, позволяя пройти…

Алька попала на поляну! Круглый пятачок утопал в голубых цветах. Где-то высоко в небе деревья качали могучими кронами. Спиной к ней на траве сгорбился упитанный кот. Терзая деревяшку со струнами, надсадно заходился песней без слов.

— Оооуууыыы… эээййёёёооойййй… оуыуааааааа, — наяривал на одной ноте, раскачиваясь по сторонам.

Совершенно одуревшая Алька медленно двинулась в обход неудалого певца.

— Кто здеси! — встопорщился мехом кот. — Ты откуда взяласи, девка?

— От-т-туда… — Алька показала рукой в сторону стены.

— С переходу? — вытаращился кот. — Да ну! Ври да не завирайси.

— Я через стену попала. Вы пели, и меня потянуло.

— Потянуло, говоришь? — кот моргнул и взлохматил хилую бородёнку. — Тебя?

Он отодвинул странный инструмент и поднялся, тяжело отдуваясь.

–Желудку скрутило, — доверительно сообщил Альке. — Всё от сырых грибов.

— Вы грибы любите? — пролепетала та.

— Какое там, — отмахнулся кот. — У меня от их изжога да заикание!

— Зачем же тогда ели?

— От помрачении! С ума свихнулси, вот и ухватил! Сунулси домой, а деревни и нет!

— Ох! — Алька присела на траву и сжала виски.

Потрясения нынешней ночи полностью лишили её сил.

— Ты тольки в обморок не валиси! — заметался возле неё котяра. — Не для того тебя призывал.

— Призвали? Меня? — поразилась Алька.

— Ну, а кого ещё? — огляделся кот. — Сама ж сказала, что на песню пришла.

— На песню. — подтвердила Алька. — Ваша песня меня спасла!

— Чегой-то? — кот сунулся к ней и зачем-то принюхался. После схватился за уши и запричитал. — Это что же! Это как же! Сплоховал я! На призыв понадеялси! Зазвал, да не ту! Не ту!!

— А вы кого звали? Не… побирушку?

— Да кому эта пакостя сдаласи, — кот сплюнул и отёр провисшие усы. — Надёжу звал-то! А явиласи очередная проблема.

— Я не проблема! Я Аля!

— И то ладно! — кот сунул ей лапу и церемонно произнёс. — Дворовый. Потомственный. Из баб Ониного домохозяйству!

— Это должность у вас такая? — догадалась Алька. — Вроде дворника?

— Призвания это! Жизненная стезя!

Дворовый вздохнул и, чуть подтолкнув Альку, уселся рядом.

От него пахло свежим сеном и едва уловимо — табаком.

Подперев кудлатую голову, он примолк и задумался.

Алька же просто смотрела перед собой да тихо радовалась, что песня кота притянула сюда именно её, а не какую-то непонятную надёжу.

Встречу с говорящим котом она восприняла на удивление спокойно. После всех случившихся потрясений, дворовый показался ей безобидным и даже симпатичным. Альке и вправду очень повезло, ведь в перевёрнутой зеркальной реальности можно было нарваться совсем на других, опасных и безжалостных существ.

На ближайшую травинку скакнул огромный серый кузнец. Дворовый ловко прихватил его лапой и смачно захрустел.

— Вроде чипсы оно, тольки натуральное, — смачно сглотнув, доверительно сообщил Альке. — Попробуешь? Хочешь, и тебе поймаю?

— Нет! Спасибо! — поспешно отказалась девушка. Чуть поколебавшись, решилась на вопрос. — А вы где чипсы пробовали?

— Много где, — туманно ответствовал кот и, покосившись на Альку, выразительно вздохнул. — Сейчас бы сальца с чёрным хлебом. Да борща со щавелем. Баба Оня как раз собираласи наготовить.

— Это ваша бабушка? — предположила Алька.

— Хозяйка моя, при её дворе обитаю. — кот снова вздохнул. — Значит, не надёжа ты. Не сможешь мне пособить.

— Не надёжа. — машинально повторила Алька.

— Чего ж тогда шастаешьси здеси? Чего под ногами мешаешьси? — неожиданно рассердился дворовый.

— Да я… — возмутилась было Алька и запнулась от подступивших слёз. Обида на внезапную грубость, пережитые злоключения — всё всколыхнулось разом, и она расплакалась.

— Меня-а в зеркало утащило-о… — невнятно пожаловалась следом.

— В зеркало?! — изумился кот. — А ну, рассказывай, как да что!

Выслушав нескладное повествование, пробормотал, прихватив клочки бородёнки:

— Ну, девка, ты и смастрячила! Через проход на изнанку пробраласи. Вот ведь, выверт-то какой обозначилси. Н-да. Выходит, тебе и самой надёжа нужна. Потому и притянуло на призыв.

— Да кто такая эта ваша надёжа? — всхлипнула Алька.

— Кабы знать, — развёл лапами кот.

— Как можно звать того, кого не знаешь? — шмыгнула Алька носом.

— Я просто знаю, что есть такая надёжа. Для каждого своя! Тольки трудно её дозватьси.

— Но кто она? Чем занимается?

— Помогает она. Силы даёт. Веру. Смекай сама — скольки раз планировала что-то, рассчитывала да загадывала хорошее. Хотела, чтобы сбылоси, чтобы воплотилиси мечты. Было такое аль нет?

— Так вы про надежду? — догадалась Алька. — Но это же просто понятие. Ну, вроде обычного слова со значением.

— Сама ты понятие! — обозлился кот. — Вот из-за таких она и шифруетси, не хочет себя обозначить!

— Не сердитесь, — попросила Алька разошедшегося кота. — Я просто не могу понять, как эта надёжа могла прийти?

— Ножками, — отмахнулся кот и шумно поскрёб в боку. — Ну ладно, двину тогда до Мирону. Бывай, девка.

— Погодите! — испугалась Алька и придержала кота за лапу. — Не бросайте меня здесь одну. Можно мне с вами? Пожалуйста!

— Ну, пойдём… — кот с сомнением оглядел её с ног до головы. — Ты тощая да блёклая, супружница Мирона не станет ревноватить.

— Ревновать? — поразилась Алька и поспешно заверила. — Не нужен мне ваш Мирон!

— Это правильно, — одобрил кот и, припрятав в траве свой странный инструмент, двинулся к деревьям.

— Что это за место? — стараясь не отстать, Алька поспешила за ним.

— Изнанка жи. Другая сторона.

— Как это?

— Ты голову-то включи! Покрути внутри винтик!

— Вам что, трудно объяснить? — снова расстроилась Алька и с размаху влетела в тёплую пушистую спину.

— Ты как сюда попала? — через плечо переспросил кот.

— Через стену… на ваше пение.

— Не на полянку, — отмахнулся дворовый. — А вообще. С чего началоси? С зеркала?

— Ну да.

— Вот! Ты в переход вошла. А оттудава — на изнанку.

— А обратно? Обратно как выйти?

— Того не скажу. — честно признался мохнатый. — Сам здеси застрял. Отрекошетило меня от Ермолаево! И разом сюда! И главное, не выпускает наружу! Держит здеси, как на поводке.

Кот отчаянно зачесался и пожаловался в пространство:

— Нервенный зуд подкралси! Почеши на спине, мне самому несподручно.

Алька послушно заскребла по густому перепутанному меху.

— Левее… правее… бодрее… — командовал кот и довольно покряхтывал.

Когда же у Альки устала рука, проворчал что-то про ленивых девчонок и встряхнулся.

— Ну что, двинулиси? Тольки молча иди. Никому не отвечай! От меня не отставай! Всё поняла?

Алька заверила, что всё понятно, и дворовый шагнул под деревья.

Там было сумрачно и сыро. Унылые звуки, смахивающие на вой ветра, нарушали тишину. Словно кто-то окликал друг друга и не мог дозваться. Сбоку среди деревьев мелькнула фигура. Она двигалась параллельно и словно пыталась укрыться от них с котом. Алька успела разглядеть лишь нескладное тело да длинные руки. И что-то вроде редких распущенных волос… Чуть впереди мелькнуло нечто похожее… Потом и справа! И даже позади!

Фигуры были повсюду. Они то ли играли меж собой, то ли пытались преследовать их.

— Там!.. — начала было Алька.

— Молчи! — прошипел кот и яростно замяукал. — Мммрааау… Муррррмау…

Вытащив откуда-то из глубины шубейки кулёчек, махом сыпанул из него за Альку чем-то колючим и белым.

Та едва успела присесть, чтобы не задело.

— Сольца, прикрой нас! — пробормотал чуть слышно и, ухватив Альку за руку, резво припустил по тропочке вперёд.

С высоты за парочкой следили другие существа. Смахивающие на старух лохматые птицы скакали по веткам, цедили недовольно:

— Чужачка! Чужака! Чужачка! Вон! Вон! Вон!

Из широкой расщелины в стволе высунулась тощая рука, щёлкнув костяными ногтями, схватила воздух возле Альки. С дерева просыпалась частой трухой рыбья чешуя.

— Молчи-не смотри, молчи-не смотри… — скороговоркой бормотал кот, увлекая девушку всё глубже в чащу.

Позади них размеренно топотало. Кто-то трусил следом, всхрапывал грубо и тяжело.

Только бы не схватил! Только бы не схватил! — твердила про себя Алька, отчаянно пытаясь вспомнить хотя бы несколько слов молитвы.

— Не оборачивайси! — шепнул кот и ускорился. Уставшая Алька едва поспевала за ним.

Небольшой домик появился внезапно. Он словно вынырнул из-под широких еловых лап — бревенчатый, крепкий да прочный.

— Вот и прибыли! — дворовый с силой забарабанил в двери. — Хозяева! Отворяйтя! Есть кто дома?

— Иду я. Иду, — мужик лет сорока высунулся в узкую щель. Вглядевшись, охнул удивлённо. — Вот так гости у нас! Ты что ли, котей?

— И не один. За неё боюси!

— Гляди-ка, — удивился мужик, отступая в сторонку. — Девчонка! Никак с нашей стороны?

–Проходи, Алька, — кот подтолкнул спутницу вперёд и шустро просочился следом.

В комнате было чисто и тепло. От печи на вошедших хмурилась грузная женщина. Мужик переминался с ноги на ногу и несмело улыбался.

— Я… это… Мирон! — щупловатый и вёрткий, он протянул руку для пожатия.

— Аля. — как можно вежливее назвалась девушка.

— А это, — Мирон кивнул в сторону. — Супружница. Моя половина.

Супружница была весьма дородна и грубовата. Длинная коса опускалась ниже спины. Густые широкие брови срослись на полном лице, под носом и на подбородке чернели редкие волоски. Длинный сарафан полностью скрывал ноги, из-под белой рубашки виднелись большие натруженные кисти рук. На каждом пальце красовалось по дешёвенькому перстеньку. С шеи водопадом свисали разнокалиберные бусы — разноцветные и совершенно безвкусные.

— Супружница. — снова повторил Мирон. И Алька отчего-то не решилась спросить её имя.

Глава 5

Пока дворовый в красках расписывал свои мытарства, Алька отмалчивалась да исподволь наблюдала за хозяевами.

Как же они здесь живут — в глуши, без удобств и связи?

И, главное, среди чудиков и страшил!

Как выдерживают всё? Почему остаются на этой изнанке?

Существованию диковинных существ Алька поразилась, но не слишком.

С самого раннего детства она считала, что рядом с людьми есть кто-то ещё — невидимый и осторожный, отчего-то прячется ото всех, не хочет показываться на глаза. Невидимка гремел по ночам столом на кухне. Протяжно вздыхал под кроватью. Подворовывал конфеты и печенье из вазочки на столе. И иногда, словно разозлившись, разливал молоко и прятал нужные вещи…

Возможно, именно поэтому она не закатывала сейчас истерик, лишь старалась успокоить себя да разобраться в происходящем.

А ещё она была благодарна дворовому, который так удачно и, главное, вовремя, повстречался ей на пути.

— Говорю жи, не добратьси да Ермолаево! Накрыло деревню! — в который раз выкрикнул кот, картинно всплеснув лапами.

— Дела-а-а, — растерянно протянул Мирон. — Это ж и брательник мой теперь в изоляции? Только свидеться успели! Попал он домой иль нет?

— И Семён твой! И девчата нашенские! Все, все в застенке томятси!

— Да погоди волну-то гнать! Может, в порядке всё у них, живут себе и не знают, что да как.

— Какое в порядке, когда накрыло деревню! — всё не мог успокоиться кот.

— Вроде не колдовал никто, всё тихо было, — переглянулись меж собой хозяева. — Хотя ведьмино время началось. Мало ли… Надо кутиху покликать. Может новости какие принесёт.

Супружница направилась к печи. Отодвинув заслонку, прокричала громко три раза:

— Кутя! Кутя! Кутя!

В ответ что-то зашебуршало в трубе, да на пол выкатился махонький уголёк.

— Обиду держит. — объяснил Мирон. — Вон, угольком кинула. Всё потому, что ты гоняла её давеча.

— Ещё не так погоняю! Неча было мои бусы хватать!

–А тебе жалко. Она только глянуть хотела.

–А ты защищай, защищай, защитничек!

Поругаться паре помешал дворовый. Рванув бородёнку, вдруг вскрикнул фальцетом:

— Я своих девчат вызволю! Спасу от напасти! До Тоськи пойду! В ноги кинуси, помощи попросить стану.

— Погодь орать-то! — супружница Мирона потянула с печи чугунок, водрузила его по центру стола. — Поешь немного. И ты тоже, — она скользнула взглядом по притихшей Альке. — Давай к столу, похлёбочки налью.

— Да не стесняйся! — поддержал её Мирон. — Моя половина вкусно готовит.

— Спасибо, — поблагодарила Алька и присела на краешек лавки. Есть и правда хотелось, вот только от исходящего паром варева тянуло чем-то кисловатым и острым, совсем не аппетитным.

Заметив, как поскучнел кот, не побрезговавший даже кузнечиком, девушка вздохнула. Похлёбочка выходила так себе.

Пока хозяйка разливала по мискам мутноватую зелёную жижу, Мирон всё допытывал дворового — как тот обнаружил заслон, где гостевал до этого, правда ли, что на мельнице готовятся к свадьбам или то досужие сплетни.

Дворовый охотно отвечал на вопросы, с опаской поглядывая в сторону непривлекательной стряпни.

— Хватит языками молоть. — перебила болтовню хозяйка. — Ешьте!

Она пододвинула к Альке плошку и бахнула рядом грубо выструганную из дерева ложку.

— Пробуй. Ну!

Алька послушно нацедила немножко, старательно обходя хлопья переваренной травы и здоровые куски чего-то белого. Подув, осторожно прихлебнула.

Язык ожгло острым и терпким. Резкая кислота разлилась во рту, и Алька не смогла сдержаться — поморщилась.

— Чего губы кривишь. Не нравится? — хозяйка нависла над девушкой грозовой тучей.

— Нра… нравится. Только горячо и слишком остро, вы много перца положили.

— Это от травы. Молодая зелень забориста, но полезна. Ешь!

Алька с тоской посмотрела на плошку. Попробовать ещё раз несъедобную похлёбку было сложно, а уж доесть до конца — невозможно вообще.

Ей неожиданно повезло — Мирон отвлёк супружницу, позвал в сторонку пошептаться.

— Ешь не кривиси! — шепнул на ухо кот. — Со святочницей по-доброму надо.

— С кем? — удивилась Алька.

— Да с ней жи. С хозяйкой нашей. — шевельнул длинным усом дворовый.

— Почему она свя…

— Тш-ш-ш, — кот втянул полную ложку варева и смачно причмокнул. — Ой и хороша похлёбушка, ой и навариста!

— Провожатый вам нужен, — заявила вдруг святочница.

— Чегой-то! — возмутился кот. — Я сам себе провожатый. Бывал здеси не раз. Угостимси и пойдём да Тоськиного дому.

— Долго идти будешь, а то и вовсе не дойдёшь! Май нынче! Всё теперь на перекосяк да на подвыверт.

— Луканька сейчас в самой силе! — поддакнул Мирон. — Чащобные хороводы скоро.

— И то правда! — разом поник дворовый. — Про хороводы энти я и позабыл со склерозу.

— Сейчас и в обычном лесу опасно. А уж у нас…

— Кто это — луканька? — живо поинтересовалась Алька. Уж очень забавно прозвучало странное имя.

— Нечистый. Самый хитрый чёрт. Он теперь над ведьмами верховодит. Да за людьми охотится.

— За женщинами, — поправила Мирона супружница. — За бабами охоту ведет!

— Зачем?

— Ты что же, совсем ничего не знаешь?

— Про луканьку ничего. — призналась Алька.

— Мироня, объясни нашей гостье. А я покамись помощника покличу. — накинув на плечи пёстрый платок, святочница выкатилась из избёнки.

Мирон вздохнул и послушно завел объяснение.

— В мае-то ведьмы лютуют. Игрища свои водят. Росы собирают. Да придумывают как посильнее на людей маяту да мороку наслать. Встретят в лесу — в миг закружат да запеленают в полотна!

— Здесь водятся ведьмы? — у Альки неприятно заскребло в желудке.

— А то! Их здеси что тараканья! — энергично закивал дворовый.

— Изнанка… она большая, — туманно пояснил Мирон.

— А зачем они… пеленают?

— Чтобы силы лишить! Но то мужиков. А с бабами у них другой разговор выходит. Приглядят бездетных да заманят в лес. А уж после…

— Что?

— Подкид сделают!

— Что? — Алька непонимающе взглянула на Мирона.

— Ну, вроде как подброс… — тот отчего-то разом покраснел.

— В утробу младенчика подкидывают! — разъяснил за него дворовый. — Р-раз и в дамках! — он звонко хлопнул в ладоши, и Алька подскочила на лавке. — И поделом! Не суйси в лес в эту пору!

— Как подкидывают? Для чего? — Альку слегка зазнобило.

— Чтобы ведьмак родилси, непонятливая! От такого подкида самые знаткие да лютые рождаютси!

Неизвестно, что бы ещё наговорили Альке собеседники, да в комнату вернулась хозяйка. Заявила сразу от порога:

— Договорилась я. Собирайтесь. Кошкалачень вас отведёт.

Кошкалачень оказался худым и узким. Он походил скорее на крупного хорька, чем на кота.

Конец ознакомительного фрагмента.