В какой стране жить хорошо, или Сафари на «Большую пятерку»

Елена Лебедева

Мы часто думаем, что счастье впереди. Еще немного усилий, и там, за поворотом или, может быть, в далекой стране, наконец-то откроется главное, что-то самое важное в жизни…И мы мчимся, летим, преодолеваем все немыслимые трудности, теряем и находим, плачем и смеемся, и однажды… мы находим его, иногда совсем не там, где предполагали…

Часть 1. В поисках американской мечты. Первая попытка. США, 1996 год

…Елена сидела в самолете, всё еще не веря в удачу. Через десять часов он приземлится в Нью-Йорке. Сорок пять дней в Америке. Бесплатно. И не просто бесплатно, а даже со стипендией! Это была стажировка в США по программе «Бизнес для русских», финансируемая американским правительством. Каким образом и чему они хотели их научить, оставалось для Лены загадкой. Однако если продолжить рассуждать про книгу «Алхимик», то программа была очень даже логичным для неё предложением посмотреть мир.

Об этом конкурсе она узнала совершенно случайно от одного знакомого и сначала даже не рассматривала для себя возможность участия. По условиям, требовалось знание английского языка, а им, как известно, в России почему-то мало кто владеет. Елену всегда удивляло, почему даже в Турции и Египте неграмотные с виду продавцы могли говорить по-русски, хотя и кое-как. В России же, за исключением выпускников языковых школ, институтов и редких вундеркиндов, никто не мог внятно произнести ни одного предложения. Пять, в среднем, лет обучения языку в школе и пять лет в институте в результате давали законный российский стандарт, когда знания ограничиваются вопросом «Хау ду ю ду?» и ответом «О’кей!» Почему так происходит, было непонятно. В теорию вселенского заговора Лена не верила. Еще один вопрос требовал ответа.

По характеру она не была рисковым человеком, и девиз «Главное не победа, а участие» был не про нее. Обычно Лена оценивала все за и против, и даже вероятность успеха в пятьдесят процентов обычно не считала достаточным основанием для участия в какой-нибудь «афере». Но теперь она не могла просто так сказать нет, ведь это был ее шанс! Доходы пока не позволяли ей путешествовать самостоятельно, наследства не предвиделось, спонсоров не наблюдалось…

Конкурс был внушительный — пять человек на место. Но, с другой стороны, победа была вполне реальна, ведь знания других претендентов могли оказаться гораздо хуже. Собеседование должно было проходить на английском языке и длиться всего пять минут. Нужно было ответить на три вопроса, которые были, в общем-то, предсказуемые: о бизнесе, семье, хобби, о том, чего ты ожидаешь от этой стажировки. Жаль, что ответить на эти вопросы Елена, по-видимому, не сможет, потому что не поймет обращенной к ней английской речи, все детали которой, к сожалению, нельзя спрогнозировать точно. Она сделала что могла, выучив наизусть рассказ о своей семье и бизнесе, но была уверена, что этого будет недостаточно, чтобы пройти в финал.

Утром в день собеседования Лена долго не могла решить, что ей надеть. Нужно что-нибудь строгое, но очень дорогое и модное. Они же из Америки. Хотелось выглядеть не менее респектабельно. Мама всегда говорила ей: «Встречают по одежке, провожают по уму». При этом она делала логическое ударение на вторую часть пословицы. Но если ты плохо одета, тебя никто даже не встретит, не говоря о том, чтобы разбираться, умная ты или нет.

Одежде Елена всегда придавала большое значение. Она считала: если ты родился красивым, то можешь одеваться, как тебе нравится, а если твоя внешность далека от совершенства, ты обязан одеваться лучше всех. Красивой девушкой Лена себя не считала, поэтому в этот важный для нее день подошла к выбору наряда с особой тщательностью.

Вопрос, где взять модную одежду, для нее никогда не стоял. К сожалению, ее не всегда можно было купить. Магазины не потрясали изобилием выбора, цены практически вечно были неподходящими. Однако для Лены это ничего не меняло. Одежду можно было сшить, связать, вышить, расшить, разрисовать и даже склеить. Очень удобно было этим заниматься ночью, и, как правило, часам к пяти утра новый наряд был готов. Нельзя было сказать, что она не знала слова «усталость». Слово она, конечно, знала, но чувства, которое оно означает, Елена тогда не испытывала.

Ее гардероб состоял из трех пиджаков, сшитых по последним журналам «Бурда Моден». Один был черный, другой — розовый, третий — синий. Розовый отпал сразу по причине романтичного цвета, черный был слишком строг. Оставался синий. К нему предполагалось сшить белую блузку-топ, но так как последние ночи были заняты зубрежкой английских текстов «Как я люблю свою семью» и «Как я люблю свою работу», времени на шитье так и не хватило.

Синий пиджак был гордостью Лены — необычный фасон, безупречное исполнение. Для такого важного случая это то, что нужно. Была, однако, одна проблема: пиджак без пуговиц, с запáхом, при малейшем движении он распахивался так, что было видно нижнее белье. «Надену его на голое тело, — подумала она. — Ничего страшного, буду сидеть ровно и не двигаться».

…Комиссия состояла из пяти человек: четверо, по-видимому, американцев и одна русская женщина-переводчик. Двое мужчин лет шестидесяти-семидесяти в старомодных, даже, как показалось Елене, засаленных костюмах и две женщины «за сорок», выглядевшие явно старше своего возраста, с какими-то бесцветными лицами и неухоженными волосами, в платьях-мешках. Волнение не давало возможности сделать из этого какие-то выводы, и Лена решила, что всё это ей только показалось.

Ее пригласили в большую комнату, где стоял длинный стол для членов жюри и стул для нее посередине. Она села очень ровно и положила на колени папку с документами. Одна из женщин-американок расплылась в улыбке, как будто всю жизнь ждала этой встречи. Громко и радостно она сказала: «Hi! My name is Lucy. What is your name?»

А Лена еще сомневалась в своем везении! С надеждой, что это был первый из трех вопросов, она назвала свое имя. Жалко, что оно было не Анна-Мария-Екатерина Первая — такое имя можно было бы произносить дольше.

«Спросите про мой бизнес, спросите!» — мысленно умоляла она. Улыбка Люси стала еще шире, и она словно загипнотизированная произнесла: «What is your business?» Ура! Это второй вопрос.

С одной стороны, это еще одна удача, так как ответ на этот вопрос, этот белый стих, Лена выучила наизусть. С другой стороны, ясно было, что третий вопрос точно останется без ответа. Выпалив скороговоркой заготовленный рассказ, в ожидании «неминуемой гибели» она автоматически хотела поправить волосы, но едва подняла руки с колен, папка упала на пол, и всё ее содержимое рассыпалось.

Быстро нагнувшись, Елена начала собирать рассыпанные листки и в тот же момент услышала смех. Подняв голову, она увидела, что оба старичка смотрели под ее распахнувшийся пиджак, а женщины, заметив их взгляды, смеялись. Мужчины, смутившись, попытались что-то сказать в свое оправдание, женщины продолжали шутить по этому поводу… и время, отпущенное на собеседование, истекло! Лена всегда верила, что одежда помогает добиться поставленной цели, и снова оказалась права: она в финале.

…Через час самолет приземлится в Нью-Йорке, и она увидит эту замечательную страну. Лена знала, что Америка ушла далеко вперед и так, как живут в этой стране сейчас, мы будем жить лет эдак через тридцать, а может, и через пятьдесят.

Много раз в ее жизни случалось такое: не сделаешь что-то, а потом жалеешь и думаешь: «Вот бы знать будущее, можно было бы тогда это сделать, это купить, то продать, и сейчас уже можно было бы не работать вообще!» Так вот, эта поездка была для нее поездкой в будущее. Она была готова к трудностям, была готова учиться, узнавать новое, стараться всё это применить потом в своей работе.

Конечно, Елена понимала, что все ее впечатления от увиденного будут только субъективными. Может быть, она не сможет увидеть самое лучшее или посмотрит на какое-нибудь событие не с той стороны и сделает неправильные выводы. Существуют ли критерии, по которым из нескольких частных случаев можно сделать общий вывод? Повезет ли ей оказаться в нужном месте в нужное время, увидеть то, что она хочет увидеть, понять то, что хочет понять? Тем более что она сама не знает, что конкретно ей нужно, кроме абстрактного «секрета счастья». Хотя теорию вероятности никто не отменял. Поэтому шансы Лены увидеть именно то, что ей надо, равнялись гарантированным пятидесяти процентам. Знать бы только, какие пятьдесят процентов нужные, а какие — нет.

Многое из того, что происходило в ее жизни, нельзя было описать с точки зрения диалектического материализма. В пределах одной религии или философского течения было трудно найти ответы на все интересующие вопросы, поэтому постепенно, шаг за шагом, Елена сформулировала внутреннюю философию, некий микс, в котором мирно уживались различные религиозные догмы, философские соображения, эзотерические эксперименты и физические законы. Критерий отбора был один: чтобы они облегчали ей жизнь, помогали переносить трудности и добиваться желаемого.

Из физики, например, она взяла второй закон термодинамики. Слово «энтропия», которое в годы обучения на физическом факультете университета казалось ей сухим, сугубо физическим термином, как оказалось, правит бал в реальной жизни. В студенческие годы физический закон «Энтропия — это процесс, при котором любая система стремится к саморазрушению» звучал для нее как чисто теоретический догмат. А теперь, будучи переведенным с физического языка на человеческий, именно он смог объяснить Елене все проблемы жизни. Звучал закон сейчас несколько иначе: «Чтобы сохранить то, что имеешь, нужно прикладывать ежедневные усилия».

Все прекрасно знают: чтобы достичь чего-либо, нужно, что называется, упираться. Вроде упирались, но чаще всего почему-то безрезультатно. А вот потому, что были готовы только на первоначальные усилия, после которых всё двигаться уже должно как-то само, а нас ждал бы домик на берегу океана. И тут возникает мисс Энтропия, которая требует вложения времени, усилий, денег и т. д. и т. п. И это только для того, чтобы поддержать всё на достигнутом уровне! Не говоря уже о том, сколько нужно усилий, если хочешь улучшить или приумножить достигнутое.

Этот закон вездесущ, от него нельзя скрыться, он проникает во все области нашей жизни: политику, бизнес, семью, любовь, творчество. Нравится вам или нет — это закон. Такой же, как закон всемирного тяготения. Никому ведь не придет в голову доказывать, что яблоко может упасть вверх. Так что игнорировать королеву мира Энтропию — дело бессмысленное.

Некоторые, конечно, пренебрежительно назвали бы такую философию сборной солянкой. Со стороны, может, это так и выглядело. Но Елена в душе была дизайнером и про себя называла свою жизненную концепцию модным словом fusion. Фьюжн — это не просто эклектичное смешение стилей, в данном случае — мировоззрений, а гармоничное совмещение несовместимого. Его принцип базируется на индивидуальных предпочтениях, а не на правилах. Фьюжн соответствует основной тенденции современной жизни: будни должны обернуться праздником! Это был девиз жизни Лены. Придуманным названием «философия в стиле fusion» она очень гордилась.

Кроме того, она понимала, что мир изменчив и жизненные законы не пишутся раз и навсегда. Так что дверь в ее философию была всегда открыта. Все новые достижения автоматически попадали туда, экспериментально проверялись и в зависимости от результатов оставлялись или отбрасывались. Критерий был один: они должны были помочь ей в жизни. Никакого эгоизма в этом Елена не видела, потому что считала, что именно счастливый человек может принести наибольшую пользу себе, близким людям и обществу в целом.

Итак, машина времени была в ее распоряжении на целых сорок пять дней. Она верила, что обязательно найдет это что-то, какой-то секрет, который поможет ей стать богатой и счастливой…

Америка абсолютно не удивила. Страна оказалась именно такой идеальной для жизни, какой Лена ее и представляла: красивые дома, широкие дороги, большие магазины. Однако, в отличие от представлений, всё было несколько аккуратнее, как будто построено в павильоне для съемок, искусственно-синтетическое, в хорошем смысле этого слова. Она бы с удовольствием здесь жила. К сожалению, в Нью-Йорке Елена видела только аэропорт, потому что конечным пунктом назначения был город Цинциннати, но за полуторачасовой перерыв между рейсами она смогла все рассмотреть.

Аэропорт имени Джона Кеннеди — гигантский, новый, чистый и яркий. Множество кафе и ресторанов, но, что удивительно, некоторые люди сидели прямо на полу и ели что-то из бумажных коробок, запивая кофе из бумажных стаканчиков. «Наверное, это и есть свобода», — подумала Лена, потому что другого объяснения она не могла сразу найти. Зачем еще, в самом деле, сидеть на полу, если кругом сотни прекрасных кафе? Она понимала, что увидит в этой стране много необычного, и была готова позитивно воспринимать абсолютно всё!

Цинциннати оказался настоящим американским городом из фильма. Несколько футуристических небоскребов были объединены по второму этажу застекленными улицами-переходами с магазинами и ресторанами — это был так называемый даунтаун, где можно гулять целый день, не выходя на улицу.

Если бы Елене задали вопрос: «Где находится down town?», она, переведя название как «нижний город», подумала бы, что это на окраине… Нижний, то есть дальний. Ну уж никак не центр города! Нелогично как-то. Однако времени на то, чтобы развивать эту лингвистическую тему, не было. «Приму как есть, — решила она. — Центр так центр».

Одна из высоток стояла обособленно. На вопрос, почему ее не объединили с соседними, Лене ответили, что это городская тюрьма. Да, действительно, есть чему удивляться. Вместо решеток — окна с пуленепробиваемыми стеклами. А для прогулок им, наверное, Диснейленд построили.

Даунтаун был компактным, а остальной город оказался достаточно большим — около миллиона жителей. Состоял он из одно — и двухэтажных домов с зелеными лужайками и красиво подстриженными кустарниками. Здания отличались друг от друга, но вместе они составляли единый ансамбль декораций для фильма с названием «Счастливая жизнь».

Заборов не было, ступеньки вели с улицы прямо к центральному входу дома. Двери были стеклянными, шторок на окнах практически ни у кого не имелось. Вечером, когда в доме горел свет, проезжающие по улице могли бы при желании увидеть, что у семьи сегодня на ужин. «А где же эта задекларированная private life?» — подумала Елена. Такой, «аквариумный», стиль жизни ей совершенно не нравился. В любом подобном домике она бы с удовольствием жила, но нужно было сначала обнести его забором и повесить шторы.

По программе Лена должна была жить в семье американцев, три дня в неделю посещать лекции в университете и дважды — разные американские предприятия. Принимающая семья обязывалась ее кормить, поить, а в выходные дни еще и развлекать. Всё это они должны были делать за свой счет, причем, как стало известно, проходили конкурсный отбор для участия в проекте. Ничего удивительного она в этом не видела: если люди богатые и счастливые, то в ее представлении они и должны поступать именно так.

Елене было очень интересно, как живут американские семьи, что они едят, о чем разговаривают, как воспитывают детей и отмечают праздники. Ведь они так хорошо живут, потому что у них всё правильно организовано, начиная с семьи. И Лена была готова запомнить всё-всё-всё и сразу после приезда применить это к своей семье. Все остальные знания будут ожидать удобного случая: чтобы переделать бизнес, например, нужны деньги, которые еще предстоит найти, а произвести изменения к лучшему в собственной семье она могла прямо с момента возвращения!

У нее была хорошая семья. Ее родители и родители мужа души не чаяли во внучке. Существовала строгая очередность, кто берет ее на выходные дни. С ребенком играли, читали, писали, считали и учили стихи. Дочке еще не исполнилось трех лет, а Елена уже повела ее учить английский язык. На выходные дни бабушкам выдавались задания, которые они с радостью выполняли с внучкой. Уже через несколько месяцев девочка, не выговаривающая букву «г» и заменяющая ее на букву «д», говорила: «Дуд монин, идем дулять». У бабушек наворачивались слезы счастья — ради этого стоило жить! Мама же чувствовала гордость за своего ребенка… и за правильное воспитание.

Но сейчас, когда дочка училась в третьем классе, начались проблемы. Впрочем, это были так называемые проблемы поколения. Все пытались воспитывать своих детей по-новому. Нужно разрешать детям всё, не заставлять, а пытаться заинтересовать их, выявлять, к чему ребенок проявляет бóльшую склонность, и развивать этот талант. И будто бы тогда чадо будет иметь огромное поле для самовыражения и не вырастет каким-нибудь зажатым субъектом с кучей комплексов по вине сыплющихся на него запретов.

Но то ли русские родители делали что-то не так, то ли нужно было как-то адаптировать заграничный опыт для местного детского менталитета — результат получался совершенно противоположным. Дети не читали книг и не хотели учиться. Они, конечно, учились, но на «два» и «пять», а значит — по настроению: хочу — буду, не хочу — не буду. Но ведь в жизни принцип «нравится — не нравится», «интересно — не интересно» никогда не приводил к хорошим доходам! Это была именно та проблема, решение которой Елена хотела найти в Америке.

Ее принимающая семья относилась к среднему классу. Им принадлежал милый домик в недалеком пригороде, купленный в ипотеку на тридцать лет. Дом был с тремя спальнями, но, что называется, невелик: комнатки маленькие, потолки низкие. Машин было две, но явно не новые. Обе очень большие, словно хозяева планировали использовать их для грузовых перевозок. Семья состояла из четырех человек: мужа, жены и двух очаровательных дочек четырех и семи лет.

Вилли — глава семьи — работал преподавателем бухгалтерского учета в единственном в городе университете. Он читал лекции три раза в неделю, а остальное время проводил в так называемом кабинете на цокольном этаже своего дома. Несколько раз, проходя по коридору мимо его комнаты к огромной стиральной машине, Лена видела, что он либо спал, либо играл в компьютерные игры. Однажды она спросила его жену, что делает ее муж в кабинете, и та с гордостью ответила: «Готовится к лекциям»…

Жену звали Трэйси. Это настоящая американская женщина неопределенного возраста и естественной красоты. Судя по возрасту девочек, Трэйси было около сорока. Здесь вообще было принято рожать детей поздно. Любая идущая с маленьким ребенком женщина, так сказать, средних лет всегда оказывалась его мамой, а не бабушкой.

Естественной красотой обладали, видимо, все дамы Америки, потому что все женщины, которых Елена увидела за время своего пребывания там, придерживались одного неписаного закона: ни в коем случае не выглядеть хорошо. Неплохая фигура, макияж, модная одежда и туфли на каблуках, видимо, относились к категории запретных или презираемых по только им известным причинам. Поскольку закон был неписаным, прочитать, почему нельзя следить за внешностью, Лена не могла, а на все ее вопросы женщины не отвечали, делая вид, что не понимают, о чем она их спрашивает.

Они, конечно, что-то говорили в ответ, и даже, как ни странно, почти одно и то же. Может, где-то существовали инструкции, как отвечать, чтобы скрыть Главную Тайну американских женщин? Все они говорили что-то вроде «неудобно ходить на каблуках», «модная одежда стоит дорого», «макияж вреден для лица» и, мол, не имеет смысла. Что касается хорошей фигуры — это вообще моветон, потому что женщина должна любить себя такой, какая она есть.

Взамен предлагались удобные растоптанные кроссовки, широкие и длинные хлопчатобумажные цветастые юбки с поясом на резинке или широкие штаны — трикотажные, джинсовые — с той же самой резинкой, футболки либо толстовки и неизменные бейсболки. В летнее время эти штаны каждый обрезал на удобную для него длину, превращая их в шорты или бриджи. Удобство, удобство и еще раз удобство — жизненный девиз американских женщин, да и мужчин. Последние придерживались того же набора одежды, за исключением цветастых юбок. Всё это «удобство» было необходимо ежедневно стирать. Юбки, штаны, бейсболки и кроссовки после совместной прокрутки в стиральной машине приобретали специфический белёсо-линялый цвет, а после сушки в сушильной камере — полужатую структуру. Гладить всё это никто не утруждался.

«Так, видимо, и родился стиль сasual», — подумала Лена. Это было ее первое «открытие» в Америке.

Но были в этой стране и другие женщины. Однажды вечером Елена увидела, как на дорогой машине с открытым верхом ехала прекрасная блондинка с роскошными волосами, которые развевались на ветру. Стояла абсолютная тишина, потому что звук телевизора был выключен. Прибавив громкость, Лена услышала окончание рекламного ролика лака для волос… Эти красотки жили в телевизоре, а в реальной жизни «правили бал» женщины совершенно другого типа. Две параллельные жизни, которые никогда не пересекались…

Трэйси не работала. Она воспитывала двоих детей: Мэг было четыре года, а Дэзи — почти восемь, она заканчивала первый класс. У девочек была отдельная спальня на втором этаже, как раз напротив комнаты Лены. Так как из-за разницы во времени она просыпалась гораздо раньше остальных в доме, дети утром оказывались под ее присмотром. Ее, конечно, никто об этом не просил, но она сама была матерью и поэтому добровольно взяла на себя моральную ответственность за маленьких девочек.

Родители спали до девяти часов. Когда дети просыпались — обычно в семь утра, — они спускались в чем есть на первый этаж, надевали на босые ножки маленькие растоптанные кроссовки, накидывали, не застегивая, линялые курточки прямо на ночные рубашки и выходили гулять на улицу. Был конец марта. Во дворе дома кое-где лежал снег. Температура воздуха утром — около нуля. Сначала Елена думала, что девочки делают это без разрешения. Потом решила, что родители всё знают, но, видимо, таким путем закаляют детей. Но когда она услышала, как ужасно кашляет старшая, и увидела сопли, что называется, рекой у младшей, то всё же попыталась обсудить эту тему с их матерью. Она ненавязчиво напомнила Трэйси, что дети должны быть тепло одеты и гулять под присмотром взрослых, а они гуляют в ночнушках, даже без трусов, по снегу. В ответ она услышала: «Да пусть делают что хотят, лишь бы спать не мешали»…

Вечером Трэйси купала детей, и девочки с мокрыми волосами обычно сидели на полу в зале, смотрели мультики. Дверь на веранду открыта, на улице — около нуля. Мама сидела рядом и обсуждала по телефону со своей сестрой вопрос о воспитании детей. Насморк одной девочки и кашель другой совершенно не отвлекали ее от этого увлекательного разговора.

Первое утро Елены в доме Вилли и Трэйси было полно «открытий».

Вся семья, и она как полноправный ее член, сели за стол завтракать. Детям налили в большие миски молока и насыпали хлопьев. Старшая из сестер взяла большую ложку в левую руку и, держа ее как вилку, начала есть. Младшая рукой вылавливала хлопья из молока и отправляла их в рот. По реакции родителей, а ее не было никакой, Лена поняла, что ничего необычного не происходит.

Дальше было веселее. Младшая поставила один локоть в молоко, потом вынула его и поставила на стол. От локтя на столе остался молочный отпечаток в виде звездочки, что привело Мэг в восторг, и она продолжила это занятие. Чтобы звезд стало больше, она решила это делать обоими локтями одновременно. Родители продолжали завтракать как ни в чем не бывало.

Через некоторое время Трэйси, посмотрев строго на дочку, произнесла: «Так делать нехорошо, дорогая». «Вот это воспитание», — подумала Елена, ожидая, что сразу после этих слов Мэг вынет локти из миски, возьмет ложку и начнет есть как полагается взрослой четырехлетней девочке. Но в Америке ее предположения никогда не оправдывались: эта страна уже далеко опередила Россию во всём и в уровне культуры в частности.

Мэг продолжала создавать звезды до тех пор, пока миска не перевернулась, а все молоко с остатками хлопьев не вылилось на нее. Мама таким же ровным голосом произнесла: «Выйди из-за стола и стань в угол за дверью», что, видимо, предполагало добровольное перемещение девочки в указанное место. Вместо этого Мэг начала бегать вокруг стола и кричать: «Не хочу, не хочу, не хочу!» Глава семейства взял расшалившуюся дочь за руку, перетащил ее в угол и закрыл дверь в столовую со словами: «Успокойся, извинись, тогда мы тебе разрешим вернуться за стол». Следующие десять минут завтрак продолжался под дикий рев Мэг и стук ногами в дверь. Время показалось вечностью, у Лены промелькнули мысли о собственной дочери, когда та была в таком же возрасте, вспомнились тихие домашние завтраки в ее семье.

В это время приоткрылась дверь, и оттуда тихо послышалось: «Sorry», после чего девочка вернулась. Трэйси взяла новую миску, налила молока, насыпала хлопьев и посадила Мэг на стул. Девочка улыбнулась, зачерпнула ладошкой молоко с хлопьями из миски и отправила в рот. Напряжение за столом исчезло, родители улыбались, конфликт был исчерпан.

Первой закончила завтрак старшая сестра. В школу она не пошла, потому что утром у нее обнаружилась температура. «Странно, — сказала мама-Трэйси, — с чего бы это вдруг?»

Дэзи, в отличие от сестры, была тихой, послушной и очень старательной девочкой. Она легла на диван в гостиной и, разложив перед собой тетрадки, видимо, решила делать домашнее задание. Первым заданием было написать три строчки палочек. Взяв ручку в кулак, девочка старательно выводила палку за палкой. Получалось плохо, и было видно, что Дэзи расстроена.

«Нужно подойти и показать ей, как правильно держать ручку в руке, — сначала решила Елена, но потом вдруг поняла: — Уже апрель. Через месяц кончается учебный год, а девочку до сих пор не научили правильно держать ручку. И что это за палочки в апреле? Обычно первоклассники занимаются этим первые недели сентября».…А может, — как она не догадалась сразу? — Дэзи посещает не обычную школу, а школу для недоразвитых детей? Ну да, она же замечала, что девочка плохо выговаривает слова и предпочитает тихо сидеть и смотреть мультики… Бедняжка!

Решив посочувствовать, Лена как бы между делом спросила Трэйси:

— Наверное, школа Дэзи далеко? — имея в виду, что в обычном городе такая школа только одна.

— Нет, прямо за углом, — ответила Трэйси. — Нам так повезло, что Вилли работает в университете, который спонсирует именно эту очень престижную и дорогую школу, поэтому в нее может ходить наша дочь!

«Как же ей тяжело там учиться», — успела подумать Лена. Но Трэйси продолжила:

— Хотя в школе очень сложная программа, Дэзи прекрасно справляется, и на новогоднем празднике учительница выразила нам благодарность за хорошее воспитание дочери!!!

«Опять ничего непонятно», — уже не удивляясь ничему, Елена вернулась к Дэзи, которая перешла ко второму заданию. На картинке были изображены три зайчика, а под ними морковка, яблоко, сено и мороженое. В задаче «Накорми зайчика» нужно было стрелками соединить еду с животными. Дэзи задумалась.

— Мам, а зайчики любят мороженое?

— Конечно, дорогая, — ответила мама-Трэйси.

Соединив кривыми стрелками всех зайцев с мороженым, Дэзи закрыла тетрадь. Домашнее задание было сделано.

Через неделю Дэзи пришла из школы со слезами. На вопрос, что случилось, показала тетрадь, где рукой учительницы было написано: «Неверно».

— Почему неверно? Почему? — плакала Дэзи.

Лена уже было решила раскрыть расстроенному ребенку секрет, чем на самом деле питаются кролики, но не успела — мама-Трэйси всё объяснила своей дочери:

— Не плачь, просто учительница не любит мороженое…

Ленина мысленная книга секретов счастливой жизни, открытая на новой странице с заголовком «Воспитание детей», так и осталась чистой. Что ж, отрицательный результат — тоже результат. Это единственное, что пришло ей в голову по этому поводу.

Следующим пунктом, требующим исследования, были семейные отношения. Заранее понимая, что ответ на такой сложный вопрос никто не принесет на блюдечке с голубой каемочкой, Лена тем не менее верила, что сможет разгадать секрет счастливой американской семьи.

За последние несколько дней она старалась уловить эти внутренние семейные ценности. Вообще, что позволяет двум людям прожить всю жизнь друг с другом? Она не поддерживала теорию компромиссов, на которых, по мнению многих, только и возможно построить счастливую семейную жизнь. Эту теорию все трактовали совершенно по-разному. Одни говорили, что это когда один делает половину вещей, которые ему не нравятся, но нравятся партнеру, а тот в свою очередь взамен обязан делать то, что не нравится ему, а нравится другому.

Выходило, что твоя вторая половина обязана за тобой ходить по магазинам одежды за то, что ты смотрела с ним футбол накануне. Весьма спорно, что при этом ты будешь счастлива, хотя бы и половину времени. Можно представить, какими вздохами, унылыми взглядами, поисками холодной воды и туалета будет озвучено это мероприятие от начала до конца. Удовольствие от решения увлекательной задачи — покупки розовой кофточки к розовой сумке, купленной по случаю неделю назад, — будет безнадежно испорчено. Если учесть вчерашний испорченный футболом вечер, получается, что два дня из жизни выброшены на ветер.

Или другой пример. Она хочет пойти к своей маме, а он — к своей. И если это устраивает обоих, то это не компромисс, и всё пройдет хорошо. А вот если она категорически не хочет идти к его маме, а он — к ее? Можно представить, как хорошо они проведут выходной день, посетив обоих родителей.

Другие убеждали, что если один из партнеров любит одно, а другой — другое, то нужно сделать что-то третье. Что называется, ни нашим ни вашим. Например, ты любишь классическую музыку, а супруг — джаз. И куда вам пойти в субботний вечер — на концерт балалаечников? Или, может быть, в церковь — послушать орган?

По мнению Лены, теория компромиссов в таком понимании абсолютно не подходила для семейных отношений. Гораздо правильнее позволить партнеру делать то, что ему нравится, и самой делать то, что по душе. Но для того чтобы был смысл совместного проживания, нужно иметь что-то общее, что нравится делать вместе. И только такие семьи, у которых это общее есть, счастливы по-настоящему. Другого рецепта долгой семейной жизни она не знала.

Трэйси и Вилли не особенно часто разговаривали друг с другом. Каждый был занят своим делом: Вилли постоянно «готовился к лекциям», Трэйси возила девочек в школу и детский сад. Готовить еду в семье было не принято; питались они в основном полуфабрикатами, да пару раз в неделю ходили с детьми в соседнюю пиццерию.

Очень удивило Лену отсутствие уборки дома. На полу лежало светло-бежевое ковровое покрытие, ворс местами вытерся, но сохранил первозданные цвет и чистоту. Входя в дом, обувь не снимали, не мыли ее и не вытирали от пыли. Потому что пыли не было! Объяснить этот феномен она не могла, хотя очень хотела. Однажды на улице Елена подошла к дереву, оглянулась, чтобы убедиться, что никого вокруг нет, взяла щепотку земли и высыпала ее на ладонь. Она долго смотрела на нее и даже понюхала. Земля была обычной. Почему за полтора месяца ее туфли даже не запылились? Это была вторая вещь, после стиля сasual, которая ее удивила в Америке.

Однажды в выходной день Лена проснулась от жуткого грохота. Спросонья ей показалось, что где-то что-то взорвалось, потом она услышала странные звуки, похожие на громкий плач, смех или хохот… Быстро сбежав по лестнице вниз, она увидела хозяина и хозяйку, которые валялись на полу и безудержно хохотали. При этом Вилли держал в руке молоток, а Трэйси — большой гвоздь. В центре комнаты стоял стеклянный столик — вернее, то, что от него осталось. Деревянные ножки опирались друг на друга, а куски вдребезги разбитой столешницы были повсюду.

Увидев «немой вопрос» Лены, продолжая хохотать, они наперебой начали рассказывать, что произошло: Трэйси давно просила мужа починить журнальный столик, который расшатался, и сегодня они решили сделать это вместе. Трэйси держала гвоздь, а Вилли должен был стукнуть по нему молотком, но промахнулся и ударил по столешнице, она и разбилась.

«Как это было смешно!» — закончили они, и новая порция хохота потрясла дом. Налицо было доказательство, что Елена правильно трактовала теорию компромиссов. Видимо, этих мужчину и женщину объединяло одинаковое чувство юмора. А ей-то раньше казалось, что такие истории показывают только в американском кино.

Шанс обнаружить-таки чашу Грааля в семье Вилли и Трэйси представился Лене еще раз. Какая удача — завтра день рождения Трэйси! Как она поняла, приедут ее мама, брат и сестра мужа с семьей. Надо одеться наряднее, подумала Елена, все-таки такое событие — юбилей. Трэйси исполнялось сорок лет.

С утра в субботу Трэйси попросила ее помочь подготовиться к празднику. Конечно же, она поможет, ведь нужно приготовить кучу салатов, два-три горячих блюда, различные закуски и бутербродики, а еще испечь торт! Торт, конечно, можно было купить, но ведь всегда больше ценилось, если хозяйка имела фирменный рецепт и пекла сама. Лене в этом году предстояло отпраздновать тридцатилетний юбилей, уже пора было готовиться к этому событию: подумать, кого пригласить, что приготовить, а купить нарядное платье можно было уже сейчас, например.

Тем временем Трэйси взяла маленькую розовую бумажку с липучкой на обратной стороне и, быстро записав три слова, была готова ехать за покупками.

«А что если мне приготовить что-нибудь из русской кухни для праздничного стола? Вот гости удивятся», — вдруг решила Елена. Что же это может быть? Пельмени — долго, пироги — могут не получиться, торт обычно должен пропитаться кремом за ночь, а гости придут уже к обеду. Ну почему ей не пришла эта мысль вчера… Хорошо, что хотя бы успела купить цветы, и ей удалось пронести их в свою комнату так, что никто не видел. Букет стоил тридцать долларов и был простоват для юбилея, но она решила, что цветов будет предостаточно и в общей куче ее скромный букет затеряется. Подарок для Трэйси у нее тоже был — Лена привезла из России несколько сувениров, как говорится, на всякий пожарный. И вот пригодилось. Это был набор из шести мельхиоровых чайных ложечек с финифтью, в подарочной коробке. Как ей казалось, подарок был именно таким, как надо: и нужным, и памятным, и «с русским духом».

Наверное, нужно приготовить салат оливье. И быстро, и всегда вкусно получается. Ни один праздник в России не обходился без этого салата. Решено: это будет оливье, нужно только купить всё, что для него нужно. Но Елена была уверена, что раз они направляются в супермаркет, проблем с покупкой обычного горошка, колбасы, майонеза, моркови, лука и соленых огурцов не будет, а яйца она видела дома в холодильнике.

Трэйси действительно остановила машину на парковке возле большого супермаркета, но они направились не в него, а в маленький магазинчик рядом. Продавец очень обрадовался, когда увидел их, словно они были его единственными за год покупателями или ближайшими родственниками.

«Да-да-да, — суетился он, — всё готово, всё, что вы просили». Он вынул из холодильника тарелку с нарезанной колбасой, другую тарелку с запеченным в духовке мясом. На третьей тарелке стоял невысокий простенький пирог, который, как Лена потом узнала, и был знаменитый чизкейк.

Заплатив за эти блюда, Трэйси предложила отнести их в машину и потом зайти в супермаркет. Услышав о желании приготовить салат, она сначала несколько удивилась, но потом удивление сменилось обычной широкой улыбкой, и они вошли в супермаркет. Трэйси предложила:

— Давай сначала я куплю то, что мне нужно по списку, а потом помогу тебе найти всё, что нужно для салата.

Найдя в сумке розовую бумажку с несколькими словами, Трэйси поставила в корзинку сначала одну бутылку красного вина, потом упаковку мороженой морковки и большой батон.

— Вот и всё, — радостно вздохнула именинница.

Объяснив себе, что Трэйси, видимо, заранее приобрела все продукты, а сегодня только докупила забытые в спешке, Лена было решила, что ей тоже не понадобится много времени на покупку составляющих салата. Да, не забыть бы крупную соль, подумала она, потому что соль в доме Трэйси была только мелкая йодированная, которая, казалось, придавала блюду посторонний привкус. Кроме того, мелкой солью посолить правильно было сложнее.

Но всё опять оказалось не так, как Лена себе представляла. Относительно легко она смогла найти только лук. Со всем остальным было не просто сложно, а очень сложно. Привычная русская крупная соль (из озера Баскунчак) почему-то отсутствовала, так что пришлось покупать морскую. Морковь предлагалась особая — для глазирования. Картофель на полках делился на три категории: для жарки, запекания и пюре. Колбаса продавалась почему-то только нарезанная на ломтики миллиметровой толщины. Десять видов маринованных огурцов, содержащие все виды специй и добавок, как ей казалось, не подходили по вкусу. Обычный майонез тоже отсутствовал, а какой вкус у перепелиного, лимонного, томатного, анчоусного и остальных ста видов, она не знала. Но самая большая проблема возникла с консервированным горошком. Лена пыталась объяснить Трэйси, что ей нужен болгарский горошек в консервных банках, но та упорно утверждала, что горошек бывает только свежемороженым.

Отступить от задуманного плана она не могла, поэтому были куплены тонкие ломтики колбасы, лимонный майонез, картофель для пюре, свежемороженый горошек, огурцы, маринованные с патиссонами, морковь для глазирования и лук обыкновенный.

Вернувшись домой, Лена поставила варить морковь, яйца и картошку, потом решила сварить горошек тоже, хотя Трэйси предлагала добавить его в салат сырым: «Так будет полезнее», — советовала она.

Сложив в миску длинные тонкие полоски колбасы, огурцы, пахнущие индийскими специями, рассыпающиеся кубики вареной картошки, твердый ярко-зеленый горошек, приторно-сладкую морковь и — слава Богу — обычный с виду лук, она заправила всё это лимонным майонезом и посыпала крупными кристаллами морской соли. Затем Лена попыталась предугадать вкус такого знакомого и родного салата. Спасительная мысль пришла сразу: они же никогда не пробовали настоящий оливье! Да и на столе будет столько еды, что, может быть, до ее салата дело вообще не дойдет.

Закончив приготовление своего кулинарного шедевра, она обернулась и увидела, что, оказывается, вся семья, включая приехавшую бабушку, сестру мужа, троих ее детей и брата именинницы, стояли на кухне и с каким-то удивленным восхищением наблюдали за ней. Во время готовки Елена слышала шепот за спиной: «О, повар, повар, смотрите — она варит, она режет!» Но, будучи очень расстроенной и неуверенной в удачном результате, она даже не подумала, что это относилось к ней.

Тем временем стол был накрыт, все ждали только ее. Извинившись, Лена быстро побежала наверх, переоделась в красивое черное платье, на котором были нашиты розовые атласные лепестки, дополнила наряд розовыми босоножками с черными бантами, распустила волосы. Макияж она сделала уже с утра, оставалось только взять цветы и подарок. Окинув свое отражение в зеркале оценивающим взглядом, Елена осталась очень довольна: скромно и со вкусом.

Спустившись в столовую, она застала всех уже сидящими вокруг стола. Шестеро взрослых и пятеро детей ожидали начала праздника. Скатерти на столе не было. Кроме тарелок с приборами и стаканов у каждого гостя, стояли только тарелка с колбасой с одной стороны и чизкейк с другой. А посередине, рядом с единственной бутылкой красного вина, красовалось ее произведение в большом блюде — Russian salad. К такому повороту событий Лена была абсолютно не готова, мелькнула мысль подбежать, схватить этот злополучный салат и выкинуть в мусорное ведро. В этом случае позор будет меньшим, чем если она позволит всем его есть. Другая мысль была еще спасительнее: просто взять да испариться бы в эту же секунду. Всё это было, к сожалению, невозможно.

Она стояла посреди комнаты с букетом цветов и подарком, завернутым в яркую бумагу, словно забыв, зачем сюда пришла. «Да ладно, всё равно мне скоро уезжать», — подумала она и с улыбкой подошла к имениннице, чтобы вручить ей цветы и подарок.

— Спасибо большое, — смутилась Трэйси, — не нужно было так тратиться! Ведь это же не свадьба.

Оглянувшись, Елена поняла, что ее цветы были единственными в доме. Тем временем, разорвав упаковку и увидев ложечки, Трэйси даже как-то испугалась.

— Поздравляю с днем рождения! — продолжила Лена, но по взгляду Трэйси поняла, что опять сделала что-то не так: видимо, подарок был слишком ценным для сорокалетия. И продолжила: — Я дарю эти ложечки вашей семье в знак благодарности за гостеприимство и на память о России.

Вот теперь все захлопали в ладоши, и она поняла, что удачно вышла из щекотливой ситуации.

Веселье продолжилось. Гости разлили на семь человек бутылку вина, и слово взял Вилли.

— Дорогая Трэйси! — начал он. — В этот праздничный день я хочу пожелать тебе счастья и сказать, как сильно я тебя люблю.

Все встали и начали громко петь:

— Happy birthday to you, Happy birthday to you, Happy birthday, dear Tracy, Happy birthday to you!!!

В конце под громкие аплодисменты Вилли вручил Трэйси поздравительную открытку и поцеловал. Всё это вызвало бурю эмоций у присутствующих. Смущенная Трэйси кинулась на кухню и вынула разогретый в микроволновке запеченный еще в магазине кусок мяса. Положив вокруг него отваренные в несоленой воде свежезамороженные морковку и капусту брокколи, она принесла и поставила на стол главное блюдо. Все шумно начали накладывать себе в тарелки еду. Каждый поблагодарил Трэйси и Елену. Она была последней, кто попробовал салат. Салат, который, надо сказать, абсолютно не имел ничего общего с оливье, действительно был неплох.

Больше переживать было не о чем, и Лена расслабилась, разглядывая сидящих за столом. Все выглядели очень обычно, даже именинница не сочла нужным сменить бриджи и футболку на платье. Причем платьев у нее было очень много! Проходя как-то раз мимо хозяйской спальни, Лена заглянула в гардеробную комнату, которая была размерами с ее спальню в России. Гардеробная была битком набита вещами, причем часть из них — абсолютно новые, висели в пакетах с этикетками. Почему она никогда не видела на Трэйси эту одежду, Лена не понимала. Как, впрочем, и многое другое…

Через некоторое время Вилли спросил у гостей:

— А может, нам еще выпить? — и, подмигнув, заговорщицким голосом продолжил: — Я могу найти еще бутылочку вина.

Но все в один голос ответили:

— Нет-нет-нет, достаточно.

Гости доели торт, запили его пепси-колой, дети пошли играть на веранду, и за столом стало тихо.

Елена решила их развлечь.

— А хотите, я научу вас пить водку?

Вопрос был неожиданным и застал семью врасплох. Самым смелым оказался брат именинницы Джон.

— Было бы интересно попробовать.

Судя по взгляду, Вилли поддерживал эту идею. Муж его сестры тоже был за, но боялся сказать, поскольку жена сидела рядом. Женщины отказались и ушли в гостиную обсуждать будущую свадьбу троюродной племянницы. Они не заметили никакого подвоха.

Бутылка водки — это последний сувенир из «всяких пожарных». Но для такого случая было не жалко. Сама Лена водку не пила, но как настоящий русский человек знала всю церемонию и результат правильного ее употребления.

В холодильнике еще оставались консервированные огурцы и патиссоны, и она решила, что это закуска что надо. Налив четыре рюмки водки, Лена произнесла тост: «На здоровье» — и показала, как надо чокаться, объяснив, что пить надо залпом и потом закусывать огурцом. Три ее «собутыльника», видимо, невнимательно слушали, а может быть, ее английский язык был недостаточно хорош, но они стали нюхать водку, как бы ища аромат, потом начали пить маленькими глотками, пытаясь ощутить вкус.

— Повторяю еще раз, — строго сказала она. — Водку пьют залпом.

— А в чем же удовольствие? — тихо спросил педантичный брат Трэйси, который, видимо, привык делать всё правильно.

— Удовольствие будет позже, — раскрыла секрет Лена. — Потом будет релакс, и не забудьте поговорить по душам.

Было девять вечера. К разнице во времени она никак не могла привыкнуть, поэтому в прямом смысле валилась с ног. Сославшись на усталость, Елена поднялась наверх и легла спать, оставив их втроем с начатой бутылкой водки и огурцами на тарелке. Уже засыпая, она старалась сделать какие-то выводы о сегодняшнем вечере, но абсолютно не могла сконцентрироваться… «Подумаю об этом завтра», — решила она, как Скарлетт О’Хара.

Утром Лена, как обычно, спустилась вниз и сразу поняла: что-то случилось. Дом как будто вымер, только из хозяйской спальни доносились приглушенные голоса. Открыв дверь, она увидела троих мужчин, лежащих рядом на супружеской кровати, с полотенцами на головах. В комнате сидели Трэйси и Сара — сестра Вилли. Бабушки не было, детей тоже. Видимо, старых и малых каким-то образом изолировали на время, чтобы не ослабить авторитет главы семейства. Увидев Лену, женщины сообщили, что с мужчинами произошло что-то неладное, потому что им было плохо всю ночь и сейчас они чувствуют себя ужасно. Женщины решали, вызывать врача или нет.

Причина была известна только ей. Она пошла на кухню, открыла холодильник. На полке стояла пустая банка из-под консервированных огурцов. Патиссонов тоже не было. В мусорном ведре валялась пустая бутылка из-под водки. Да, слабыми оказались американцы, улыбнулась Лена про себя. Вернувшись в спальню, она успокоила женщин: к обеду всё пройдет.

Они удивились ее познаниям в области медицины и спросили, как называется эта болезнь. «Я не доктор, но знаю, — ответила Елена. — Болезнь называется „похмелье“». Перевести это слово с русского она не могла. А они потом не смогли его повторить в разговоре с доктором. Насчет быстрого выздоровления ей сначала никто не поверил. Однако вызванный врач, как выяснилось, мог прийти только послезавтра, оставалось только ждать. Как и следовало ожидать, к обеду мужчины почувствовали себя лучше, а вечером Вилли подошел к ней и попросил не говорить жене настоящую причину их болезни. И потом добавил, что вчерашний вечер был самым душевным в его жизни…

Разница во времени с Россией составляла десять часов. И это для Елены оказалось самым большим испытанием. Она просыпалась в два часа ночи, а в три часа дня сознание просто выключалось. Она продолжала ходить и говорить, но это была не она. Учитывая ее скромные познания в английском, такое постоянное состояние зомби могло сорвать весь план раскрытия секретов, ради которого она сюда приехала.

…Первой в плане посещений фирм стояла швейная фабрика. Настоящая американская фабрика, основанная прадедушкой сегодняшнего владельца. На этой фабрике шили формы для девочек частных школ. Из года в год ни фасон, ни расцветка не менялись. Юбки в складку и жилетки для девочек из ткани «шотландская клетка». Только на этой фабрике гарантировали качество: полоски по боковому шву юбки и плечу жилетки всегда совпадали!

Такова была первая информация, которую с гордостью преподнес ей нынешний потомственный владелец фабрики Джон Дик. В его внешности не было ничего особенного: невысокий рост, одет в обычные синие джинсы, какую-то зеленую линялую толстовку и ярко-красную бейсболку, которая завершала образ богатого наследника. «Не буду судить по одежде. Вдруг у этого человека ума палата», — решила Лена.

Перед посещением фабрики предполагался ланч, и Джон пригласил ее, как он сказал, в ресторан «с видом на великую реку». Они сели в его машину и через полчаса остановились на набережной маленькой речушки с водой желто-коричневого цвета. Он спустился по деревянным ступенькам к воде, зачерпнул ее рукой и, преклонив колено, с пафосом произнес:

— Это моя река Огайо, я люблю ее и горжусь, что живу на ее берегу!

Решив ничему не удивляться, Лена постаралась приглядеться, но зрение ее не обманывало: это была обычная речушка с грязной водой, шириной метров двести. Она оглянулась, как бы ища в окружающем пространстве что-то, что придает значимость этому месту. Рядом было только небольшое здание ресторана.

…Елена жила на берегу Волги. Стихи «О Волга!.. колыбель моя! Любил ли кто тебя, как я?» она знала с детства. В школе она учила, что Волга — самая длинная и самая широкая река в Европе, но это были чистые знания, которые существовали отдельно и не влияли на ее жизнь. В ее городе в самом узком месте ширина реки составляла три километра. Лена не знала, любила ли она и испытывала ли чувство гордости за «свою» реку. Волга всегда была в ее жизни. А когда что-то существует всегда, этого не замечаешь. Если она приезжала в город, где не было реки, то мысленно жалела людей, которые там живут. О том, как им не повезло, она никогда им не говорила; они же не виноваты.

Лето в ее городе было настоящим и достаточно длинным — с мая по сентябрь. Было жарко, но комфортно жарко, как и должно быть летом. Обычно одна неделя выдавалась особенно жаркой, и все говорили: «Ну что это за лето такое? Жаркое ужасно, вот бы дождь прошел!» Дожди были — теплые, летние, иногда даже проливные, но это случалось один или два раза за лето. Тогда говорили: «Ну что это за лето? Дождь целый день, хоть бы солнышко выглянуло!»

Такой климат позволял поспевать не только яблокам и грушам, но и клубнике, малине, винограду, абрикосам, дыням и арбузам. Обычно в понедельник все обменивались друг с другом сведениями о том, как провели выходные. Все отдыхали по-разному: на даче, на пляже, на рыбалке, на турбазе, на катере, на яхте, в кафе на набережной. Но неизменно получалось, что все были на Волге.

Выходные Елены проходили на даче подруги. Дача построена на высоком берегу Волги, что называется, на первой линии. Пляж был внизу, но вид с высоты холма — семь километров воды с островами — великолепен. Волга каждый день была разного цвета. В зависимости от настроения солнце изменяло оттенок воды от ярко-синего до серо-стального. Ветер и облака вносили в картину движение, птицы отвечали за звук, а деревья и цветы добавляли к запаху реки пряные ноты. И хотя Лена не считала себя романтиком, этот фильм формата 3D можно было смотреть часами. Летом вода в Волге прогревалась до двадцати пяти градусов. Но даже во время цветения в июле она не была такого грязно-желтого цвета, как великая река Огайо. Только сейчас к Лене вдруг пришло чувство гордости и какого-то превосходства. Она подумала снисходительно: «Джон же не виноват, что здесь родился…»

За обедом не произошло ничего примечательного. Еда была без затей, даже, можно сказать, никакая. Необычным был размер порций — в два раза больше обычного. «Много невкусной еды — это гораздо хуже, чем мало невкусной еды», — пришла к неожиданному выводу Елена. Потом, правда, решила: так как ресторан не может быть плохим, то проблема в ней — просто она не понимает вкус еды из-за разницы во времени. Сейчас по ее биологическим часам было два часа ночи.

На фабрике работали сто пятьдесят человек. При ближайшем рассмотрении все они оказались китайцами. «Да, — подумала Лена, — а на этикетках, наверное, пишут „Made in USA“». А мы еще с гордостью спрашиваем друг у друга: «Твоя кофта китайского производства? Мммм, а моя — из США!»

Как только они зашли в кабинет, раздался телефонный звонок. Джон взял трубку и, быстро что-то ответив, радостно улыбаясь, посмотрел на нее.

— Произошло ЧП. Тебе повезло: ты сможешь увидеть, как мы действуем в критических ситуациях, — он взял с полки толстую книгу, и они вышли из кабинета.

Для кроя ткань обычно складывают в пятьдесят слоев. Получается общая толщина около десяти сантиметров. Поверх накладывают выкройку, и закройщица электрическим ножом вручную вырезает пятьдесят деталей одновременно. Для того чтобы клеточки на ткани при шитье совпадали, каждый слой вначале фиксируют на специальных гвоздиках. Сегодня по какой-то причине деталь кроя сместилась, и одно плечо выкроилось длиннее на один сантиметр. И произошло страшное: когда детали раздали швеям на конвейер, одна из них увидела, что клеточки на левом плече не сходятся!

Они с Джоном подошли в тот момент, когда несколько человек стояли вокруг стола, и каждый говорил, что это его вина. «Это моя вина, — говорил менеджер, — я не проверил». «Нет, это я виновата, — говорила закройщица, — это я сдвинула выкройку». «Нет, это моя вина, — тянул на себя одеяло другой менеджер, — я раздавал детали швеям». Увидев их, все смолкли.

Джон молча открыл книгу и нашел в оглавлении нужную страницу. Она называлась: «Брак №158 — несовпадение клеток на левом плече жилета». Технология гласила, что каждую выкроенную деталь нужно наколоть на гвоздики, совмещая клетки. На это отводилось три часа. Потом предполагалось за одну секунду электрическим ножом срезать лишний сантиметр на плече жилета. «Приступайте!» — скомандовал управляющий. Две китаянки стали накалывать детали на гвоздики, а третья ждала, когда она сможет срезать слой материала ножом. Джон был очень доволен: всё работает как часы.

— Но это же очень долго делать, — попробовала высказать свою точку зрения Лена.

— Что Вы имеете в виду? — удивился Джон. — Моя фабрика работает по стандартам, разработанным прадедушкой, все возможные проблемы и способы их решения прописаны в нашей книге проблем и их решений.

— Но ведь можно было каждой работнице дать обычные ножницы, и они втроем за десять минут срезали бы этот лишний сантиметр. Это и легче, и быстрее…

— Это невозможно. У меня трудятся две накольщицы и одна закройщица, которая может работать только электрическим ножом. На нашей фабрике нет специалистов, которые режут обычными ножницами, — с улыбкой объяснил Джон.

— Это не технологично, поняла? — закончил он и рассмеялся.

В качестве подарка Джон собирался преподнести Елене белую толстовку с логотипом его фабрики, причем сделать это он решил собственноручно. Логотип должен был быть нанесен методом шелкографии. Она знала, что это такое, потому что заказывала визитки для своей фирмы и видела, как это делается.

На мелкоячеистую сетку в рамке специальным образом наносится рисунок, и всё, что должно быть белым цветом, заливается клеем. Потом эта рамка с сеткой накладывается на ткань, и жестким валиком накатывается краска. Она просачивается через мелкую сетку, и эти места на ткани равномерно закрашиваются, а части сетки, на которых был клей, не пропускают краску, и ткань под ней остается белой. Потом рамка с сеткой убирается, а на ткани остается картинка. После этого рамку моют в растворителе, чтобы смыть остатки краски и использовать вторично.

Джон решил проделать всё самостоятельно. С обычной широкой улыбкой он начал «производить впечатление». Но когда он, проделав всё, что нужно, снял сетку, в центре логотипа, который должен быть красного цвета, обнаружилась белая клякса. Толстовка была испорчена. Его неизменная широкая улыбка как бы перевернулась, и на лице теперь читалось глубокое разочарование.

Он воспроизвел всю операцию с другой толстовкой — всё повторилось. Рабочий день подходил к концу, и перспектива сидеть и ждать, когда же наконец его устроит результат, не радовала… Нужно и здесь во всём разбираться самой, вздохнула Елена. Подойдя к столу, она сразу поняла, в чем причина брака. Видимо, последний раз после использования сетки ее промыли недостаточно тщательно, и засохшая краска забила ячейки. Поэтому новая краска не может протечь на ткань, в результате чего получается белое пустое место.

Она объяснила Джону причину брака и высказала сожаление, что не станет обладательницей этой чудесной толстовки с логотипом фабрики, но тем не менее обещает навсегда сохранить воспоминание о нем. Казалось, можно ехать домой. Но Джон был неумолим. Как фокусник, у которого не получился эффектный трюк, он был настроен повторять его до полной победы. Может быть, он думал, что этой толстовке предстояло стать главным и единственным предметом ее гардероба?

Джон быстро сбегал за книгой проблем и решений, порылся в ней и провозгласил, что решение этой проблемы существует.

— Всего через два часа технолог изготовит новую сетку-шаблон, третья попытка будет гарантированно удачной!

«Ну уж нет», — подумала Лена. Оглянувшись, она взяла со стола иголку, подошла к сетке-трафарету, которая еще лежала на специальном столе на второй толстовке, и в нескольких местах проткнула засохшую краску на сетке. Потом обмакнула тонкую кисточку в краску и провела по проблемному месту. Краска затекла на ткань через образовавшиеся отверстия и равномерно растеклась. Белое пятно в середине логотипа исчезло. Впервые за день на ее лице появилась радостная улыбка: «Слава богу, всё закончилось».

Джон расценил эту улыбку как проявление чувства глубокой признательности и бодро произнес, что не стоит благодарности, он, мол, всегда готов поделиться опытом с народами развивающихся стран.

Лена на минуту задумалась: помещать ли ей опыт этого дня в отдел «Очень важно» своей мысленной книги секретов? Несмотря на решение не подходить ко всему со своими мерками неразвитого русского бизнеса и не вешать сразу ярлык «глупость» на всё непонятное, а присматриваться более внимательно, она сочла, что сегодняшний день — это очевидный бред, который надо постараться скорее забыть… «Может, завтра мне повезет больше», — подумала она.

Лекции в университете были ей, в общем-то, не нужны. Курс маркетинга, который Лена должна была посещать, уже давно усвоен. Еще с тех пор, как организовала свой бизнес, она проштудировала всех классиков маркетинга во главе с Котлером, книги по стратегии и тактике ведения бизнеса и всё, что могла найти, что хоть в какой-то степени касалось предпринимательства.

Естественно, Елена пыталась применить всё на практике, но, если быть честной, у нее ничего не получалось. Ей даже в голову не могло прийти, что их выводы неправильны. Она искренне считала, что это она делает что-то не так. Может быть, эта наука должна быть как-то адаптирована для России, хотя если это настоящая наука, опирающаяся на настоящие законы, как физика, например, она должна действовать везде, невзирая на страны и национальности.

Самое простое, что могло прийти в голову, — это то, что Россия настолько отсталая страна, что люди не понимают, как они должны реагировать на все ее мероприятия по увеличению лояльности потребителя, организованные в полном соответствии с зарубежной литературой. Но ничего, думала Лена, придет время, и вы будете как миленькие на всё правильно реагировать! Сколько надо этого ждать, она не знала, а так как в силу характера особой терпеливостью не отличалась, повторяла разные рекламные кампании снова и снова. Реакции никакой по-прежнему не наблюдалось.

А вот законы Мерфи в разных интерпретациях оказались интернациональны, они работали и в России. «Если должно случиться что-нибудь плохое, оно случится обязательно». Было здесь какое-то противоречие, и лекции в Цинциннатском университете были для Елены возможностью понять, что не так она делала с этим маркетингом, что жители ее города никак не хотели увеличивать прибыль ее фирмы.

Английский Лены не был настолько хорош, чтобы понять всё, что говорит лектор, но, к счастью, она увидела, что напечатанные лекции раздавались перед «парой». Сначала она думала, что это делается только для нее, но потом, осмотревшись по сторонам, увидела, что на столе каждого студента лежит такая же копия. «Здорово как, не нужно ничего записывать», — подумала она.

Лекции по маркетингу читал пожилой дядечка — по-нашему, доктор экономических наук. Он зачитывал всё, что написано в листках, и потом приводил примеры, которые подтверждали рассмотренный тезис. Лекции проходили очень весело, потому что примеры были взяты из его жизни и рассказывались очень живо и выразительно. Иногда ей очень сложно было сдержать смех, но, оглядываясь на других студентов, она с удивлением замечала, что им это не кажется смешным. Зато когда смеялся весь класс, ей казалось, что это не смешно.

Одна лекция особенно ей запомнилась — на тему принципов выкладки товара и важности поддержания ассортиментных групп, так называемых неходовых товаров.

«Несмотря на то, что покупатели очень редко приобретают какой-то товар, он всё равно должен присутствовать в ассортименте постоянно, что приведет к увеличению его продаж». Для доказательства этой мысли профессор, как обычно, начал рассказывать историю из своей жизни.

Это случилось летом, когда было очень жарко. Температура воздуха на улице была около сорока градусов. В его кабинете не было кондиционера, и он был вынужден готовиться к докладу на конференции в ужасной жаре. Конференция начиналась на следующий день, и доклад необходимо было закончить. Он очень устал и уже собирался поехать домой, но тут раздался телефонный звонок. Звонила его жена Сара, которая спросила, что он делает, и посочувствовала тому, что у него в кабинете очень жарко и он очень устал. И, видимо, чтобы его как-то порадовать, спросила, не хочет ли он, чтобы она приготовила ему салат с анчоусами, который ему так нравится. Он, конечно, с радостью согласился, и тогда выяснилось, что в таком случае он должен купить анчоусы в супермаркете. Дело в том, что анчоусы продавались только в одном супермаркете, который по обыкновению был далеко за городом.

В этом месте Лене уже стало смешно, потому что она знала расстояние от университета до того пригорода, где жил профессор. Супермаркет находился абсолютно в другой стороне. От университета до супермаркета — минут тридцать по скоростному шоссе. И до дома еще минут сорок.

«Конечно, дорогая, только я думаю, что в супермаркете может не быть анчоусов, ведь мы так редко их покупаем, да и другие люди тоже. — Но моя милейшая супруга настаивала, что в конце третьего ряда на второй полке снизу я обязательно увижу эти анчоусы. Иначе и быть не может. И я поехал в тот супермаркет.

К сожалению, там, где нужно было сворачивать с обычного шоссе на скоростное, ремонтировали дорогу, и мне пришлось ехать в объезд. А кондиционер в моей машине сломался еще месяц назад. Но когда я, окончательно вымотанный, зашел в супермаркет и прошел в конец третьего ряда, то на второй полке снизу увидел нужную баночку анчоусов. Через два часа я был уже дома. — Дорогая, ты была права. — Вот что значит правильный маркетинг», — закончил профессор и рассмеялся. Вся группа смеялась вместе с ним…

Ее мысли были о другом. Возникли смутные пока подозрения, что это законы именно их маркетинга, которые действуют только для них. Потому что в России никакой муж не поехал бы в жару в супермаркет за восемьдесят километров, чтобы через два часа съесть салат. И, что самое главное, никакой жене и в голову не пришло бы посылать мужа за ингредиентами для этого салата. А если бы пришло, можно представить ответ! Как говорил Маяковский: «Я такого не хочу даже вставить в книжку!»

Решив, что она на правильном пути и необходимо будет «додумать» эту мысль, Лена тоже начала смеяться, чтобы не выделяться из группы профессора «Смешного маркетинга».

Прошло две недели с момента ее приезда в Америку. Сегодня ей предстоял переезд в другую семью. И учитывая, что время проживания в семье Вилли и Трэйси прошло, как говорится, даром, Елена очень ждала, что следующие «приемные родители» окажутся более полезными для понимания причин счастливой жизни в Америке.

Ее следующей хозяйкой стала бизнесвумен Лилиан, которая никогда не была замужем и жила одна в доме, расположенном в престижном пригороде. Это была большая удача, потому что уж от этой женщины, в отличие от домохозяйки Трэйси, точно можно будет узнать много интересного.

Дом хотя и находился в престижном районе, снаружи и внутри оказался практически таким же, как и предыдущий: невысокие потолки, небольшие комнаты с кипенно-белым ковровым покрытием, обставленные разнокалиберной старой мебелью. В данном случае, учитывая статус хозяйки, мебель скорее была старинной. Предназначенная Лене гостевая комната оказалась такой же милой, как и предыдущая: с многочисленными рюшечками, оборочками и милыми картинками на стенах.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она заметила фотографии, запечатлевшие Лилиан, когда ей было лет двадцать пять. В основном это были групповые фото, видимо, с ее работы. На центральной фотографии Лилиан сидела рядом с мужчиной средних лет, лицо которого показалось Лене знакомым. «С чего бы это?» — подумала она. Наверное, это фото хозяйки со своим отцом. Разглядывая фотографию, она сняла ее со стены и перевернула. На обратной стороне была надпись: «Дорогой Лилиан от Рональда Рейгана». Вот это да! Удивлению Елены не было предела. Позже она узнала, что в течение двух лет Лилиан была личным помощником президента США. К сожалению, на вопрос «Только помощником?» Лилиан ответила несколько уклончиво, что не позволяло сделать однозначный вывод.

У Лилиан был семейный бизнес — что-то связанное с производством одноразовой посуды. Это было, кстати, именно то, что особенно поразило Елену в Америке. В России все стирали целлофановые мешочки, одноразовые стаканчики использовались несколько раз, салфетки перед приходом гостей делились на несколько слоев.

А здесь всюду стояли салфетки: влажные и сухие, разнообразных расцветок, в коробках и без. Одноразовые носовые ароматные и гипоаллергенные платочки попадались ей во всех мыслимых и немыслимых местах: в гостиной, туалете, машине, даже в гараже. В ванной комнате стояли ватные палочки, ватные тампоны и одноразовые стаканчики для полоскания рта после чистки зубов. И, конечно же, нельзя не упомянуть про туалетную бумагу с разноцветными рисунками и ароматами. На каждом этаже она была разная.

Если бы Лене нужно было возвращаться домой уже завтра, то на вопрос друзей о том, что ее поразило в Америке больше всего, она ответила бы: клубничная туалетная бумага.

Опять вернувшись к наболевшей теме, она решила за оставшееся время стать более наблюдательной, точнее, более бдительной, чтобы вернуться из поездки, как говорится, не с пустыми руками.

Семья Лилиан была большой. У нее были три сестры и два брата. Она — самая старшая и поэтому руководила семейным бизнесом. Все члены семьи занимали какие-нибудь должности на фабрике, но, как ни странно, не руководящие. Один брат был отливщиком, другой — штамповщиком. Одна из сестер работала продавцом в небольшом магазинчике при фабрике, ее муж — шофером, а их дочь вместо поступления в институт разносила рекламу по почтовым ящикам.

В России, пожалуй, принцип был тот же. В своей фирме Елена, что называется, и швец, и жнец, и на дуде игрец, но она искренне верила, что это только вначале придется быть и директором, и уборщицей, а потом, когда фирма вырастет, она будет только руководящей и направляющей силой. А свою дочь она отправит учиться в лучший университет — в Москву, например, или даже в Европу, а сама будет всем руководить из того самого домика на берегу океана.

— А почему Вы не пошлете племянницу в университет? — спросила она Лилиан.

— Ну, во-первых, это дорого, — удивилась вопросу Лилиан. — А во-вторых, девочка не хочет учиться. И потом фирме уже двадцать лет, и все родственники работают на фабрике, такая вот традиция.

— Но в престижном университете девочка смогла бы познакомиться с хорошим молодым человеком и выйти за него замуж, — не сдавалась Лена.

— Да с этим всё в порядке, — с гордостью пояснила мама девочки. — У нее есть бойфренд — мексиканский парень, который работает разносчиком пиццы, и, возможно, они поженятся на следующий год.

Елена мысленно увидела свою дочь рядом с мексиканским разносчиком пиццы. Он представился ей почему-то с длинными, до плеч, волосами и татуировкой I love Anya на плече. И она поняла, что сказала бы в этом случае: «Только через мой труп».

В выходные ее ожидало очень интересное мероприятие. Настоящее развлечение миллионеров — открытие сезона на самом крупном ипподроме США в Луисвилле. Это были так называемые дерби — состязания чистокровных лошадей в возрасте трех лет. Местом проведения этих скачек является ипподром «Черчилл-Даунс» в Луисвилле, штат Кентукки. Это главнейшие американские скачки с впечатляющим призовым фондом. Аналогично дерби в английском Эпсоме — родоначальнику скачек лошадей в мире, дерби в Кентукки входит в «Тройную корону» Америки.

Лилиан объявила Лене, что ее семья ежегодно посещает это мероприятие. Столик в ресторане бронируется за полгода. До Луисвилла — более двухсот километров, и они должны будут выехать часов в семь утра, так как открытие состоится ровно в десять. То, что это мероприятие очень престижное, Елена сразу поняла по тому, что хозяйка открыла шкаф и начала примерять различные шляпки. С мыслью, что и ей нужно обязательно купить шляпку, чтобы не выглядеть белой вороной среди аристократической публики, Лена оставила Лилиан выбирать соответствующий наряд.

В субботу утром она уже было собралась надеть нарядное синее платье в белый горох, к которому она накануне купила ярко-синюю шляпку, но в последний момент, предчувствуя подвох, решила спуститься вниз и посмотреть, во что одета хозяйка. Быть самой нарядной дамой на дерби Лена не хотела, потому что поняла: здесь в подобной ситуации нельзя рассчитывать на восхищение окружающих.

Предыдущие несколько раз ее внешний вид вызывал скорее непонимание с элементами осуждения, что, в общем-то, никак не вязалось с понятием «свобода». Она оказалась права, но лишь наполовину: Лилиан была одета в любимые свободные серые штаны и рыжую толстовку — в то же самое, в чем она вчера пересаживала из горшков на газон купленные в супермаркете цветущие тюльпаны. Но сегодня ради торжественного события она увенчала себя огромной розовой шляпой с многочисленными красными цветами из перьев и пайеток.

Елена порадовалась, но не наряду Лилиан, а тому, что она уже может правильно ориентироваться в этой стране и не совершать глупых, с американской точки зрения, поступков. Она натянула джинсы, подаренную ей толстовку с логотипом фабрики школьной одежды и ярко-синюю шляпку с синей лентой в горох, чем привела в восторг Лилиан, и они отправились в Луисвилл.

Перед ипподромом была огромная стоянка для машин. Создавалось впечатление, что жители всей Америки приехали на скачки. С одной стороны огороженного бегового поля стояло четырехэтажное здание, все приехавшие направлялись к нему. Каждый этаж был отведен под ресторан. Как поняла Лена, чем выше этаж, тем престижнее ресторан, потому что все наблюдали за скачками именно из этого здания. Чем выше располагался ресторан, тем лучше было видно. На первом этаже был «Макдоналдс». Их этаж был третьим.

В большом зале стояли круглые большие столы человек на десять или двенадцать каждый. Они напомнили ей игру «Что? Где? Когда?», потому что над каждым столом висел телевизор, по которому, собственно, и транслировались скачки. Они пришли последними. Вся семья была уже в сборе: сестра хозяйки с мужем и дочерью, оба брата с женами, — ждали только их. Десятый стул оставался свободным недолго. К столу подошел молодой официант, с виду мексиканец, с волосами по плечи и татуировкой в виде черепа на предплечье. Обойдя стол, он каждому раздал журнал с описанием скачек, объяснив, что ставки можно делать в небольшом помещении при входе, и вдруг сел с ними за стол рядом с племянницей хозяйки. Сначала Лена подумала, что это такая форма обслуживания официантами на ипподромах, но вопросов задавать не стала, боясь сказать что-нибудь бестактное. И только через некоторое время она поняла, что это был не официант, а тот самый жених-мексиканец племянницы Лилиан. Он выглядел именно так, как она себе его представила, не угадала только татуировку…

Скачки начались. Одновременно настоящие официанты стали разносить еду. Это было фиксированное меню. Порции, как и в предыдущий раз, были огромными, вкус — неопределенным. Но в данном случае это было неважно, ведь главное — скачки. Посреди зала была дверь, которая вела на большую открытую террасу, что давало возможность наблюдать скачки вживую. Терраса была пуста, все предпочитали сидеть за столами, есть и смотреть в телевизоры.

Все женщины открыли журналы, и за столом возникла бурная тема: на кого ставить? Насколько поняла Лена, всем нравилась лошадь под номером восемь, потому что жокей был в ярко-розовой шапочке. Думая, что она что-то не так перевела, Лена взяла журнал и постаралась разобраться, как делать ставки, кто может победить, как выигрыш зависит от ставки и какова его вероятность. Много вопросов, на которые она должна найти ответы, потому что у нее имелось сто долларов, которые ей было, в общем-то, жаль потерять. Не играть она не могла, потому что это выглядело бы, по ее мнению, неприлично.

Риск не был ее коньком, но сто долларов Лена могла позволить себе проиграть. «Была не была», — подумала она и стала внимательно читать статьи в журнале. Тем временем ее «семья» уже сделала ставки на того классного парня в розовой жокейке.

Журнал оказался очень интересным. Информация была краткой, но емкой и полезной, и уже к третьему заезду, проанализировав предыдущие скачки, лошадей и опыт наездников, Елена наметила для себя удачного кандидата на победу. В силу ее совершенно нерискового характера, она решила делать ставку не на победителя, а на одного из двух, что снижало сумму выигрыша, зато возможный проигрыш был тоже меньше. Поставив двадцать долларов и выиграв тридцать, убедившись в правильности своей теории, Лена продолжала читать биографии участников гонок. Проиграв всего дважды, она все остальные разы обязательно угадывала одного из двух победителей. К концу скачек ее выигрыш составил пятьдесят долларов.

Надо сказать, что во время всего мероприятия Елена не особенно участвовала в общих беседах, краем уха слыша только отдельные фразы. По разговорам можно было догадаться, что методика ставок за этим столом не изменилась и делались они, исходя из приверженности к цвету: я люблю коричневый, поэтому ставлю на коричневую лошадь. Или: у этой лошади большие глаза. Или: пять — мое счастливое число.

Совершенно не ставя под сомнение ни один из перечисленных методов, Лена поинтересовалась результатами ставок соседей по столу, назвав сумму своего выигрыша. Не зная, радоваться ей или огорчаться, она спросила у Лилиан, хороший ли у нее результат. Все за столом затихли. Как выяснилось, каждый из присутствующих проиграл от трехсот до пятисот долларов. «И вправду новичкам везет!» — в абсолютной тишине выразил общее мнение мексиканский жених племянницы.

Один из дней их стажировки был посвящен посещению штаб-квартиры всемирно известной фирмы Procter & Gamble. «Тайд», «Мистер Пропер», «Памперс» и еще двести наименований марок продукции этой компании известны всем. По завершении экскурсии у их группы должна была состояться деловая бизнес-игра. После посещения фирм, разговоров с американцами и лекций в университете Елена не сомневалась, что их результат будет уж если не первым, то точно вторым.

Компания была основана в 1837 году свечником Уильямом Проктером и мыловаром Джеймсом Гэмблом. А теперь она находится на двадцать втором месте в списке самых крупных фирм в мире. С появлением телевидения компания стала спонсором большинства выпускавшихся в то время телесериалов. Именно благодаря участию Procter & Gamble сериалы получили название «мыльные оперы».

Здание компании оказалось огромной высоткой с двумя башнями и состояло только из офисов, а внизу в холле были расположены стенды, отражающие весь путь развития фирмы. Экскурсовод рассказывала о разных товарах и многочисленных патентах, которыми обладает компания, но из всего разнообразия сведений Елену поразило только то, что, оказывается, памперсы появились в 1961 году. Первооткрывателем современного одноразового варианта подгузников считается Виктор Миллс, инженер компании Procter & Gamble, и называли их Pampers от английского глагола to pamper — «баловать» или «лелеять», «изнеживать». Ее дочь родилась в 1987 году, но в России даже тогда еще ничего не слышали про памперсы.

После короткой экскурсии их группу разместили в небольшом учебном кабинете и быстро объяснили правила игры. Они не очень-то поняли, что именно нужно делать, и попросили повторить, но им вежливо отказали, объяснив, что в жизни никто не будет ничего повторять несколько раз. Целью этой игры, как они приблизительно поняли, было создание фирмы по производству какого-нибудь товара и реализация этого товара по рыночным ценам.

Сначала Лена даже разозлилась на организаторов, но потом поняла, что есть в этом свой резон. В ее жизни ей никто ничего не объяснял и не ждал, пока она поймет и придумает что-то. Кто не успел, тот опоздал — основной закон бизнеса. Она признала правоту устроителей и успокоилась.

Их было десять человек, которых разделили на четыре группы: отдел закупки, отдел производства, отдел продажи готовой продукции и отдел финансового учета. Елена попала в финансовую группу. В каждом отделе был назначен руководитель — директор, другие были помощниками. Определялся также президент фирмы, который должен был визировать всю входящую и исходящую документацию.

По правилам игры разговаривать запрещалось. Нужно было писать бумажки с запросами из отдела в отдел. Чтобы закупить комплектующие, нужно написать заявку в финансовый отдел; чтобы произвести товар, нужно запросить комплектующие в отделе закупок. Игра ограничена четырьмя циклами производства товара. Ведущий бросает кубик, и именно это вносит в игру рыночный аспект. Сколько выпало на кубике, столько и можно закупить комплектующих, сколько потом выпало — столько можно продать на рынке. То есть может сложиться ситуация, когда у тебя много товара, но выпадает только одно очко, и это означает, что ты не можешь продать больше. Что ж, рынок есть рынок. После четырех циклов игра останавливается. Потраченное время сравнивается со временем предыдущих групп, которые играли в эту игру за последний год.

В общем, правила игры стали более понятны, когда они начали играть. И тут Лена заметила интересную особенность. Хотя все знали, что они — одна фирма и должны стараться как можно скорее закупать, продавать, составлять финансовый отчет, — каждого начальника заботила работа только его отдела. А так как разговаривать запрещалось, то добиться быстрого ответа на твой запрос было невозможно. Начальники неторопливо заполняли отчеты, которые не спеша передавались в финансовый отдел, и Лена в конце должна была выйти к доске и написать результат прибыли от продажи товара каждого цикла. После чего было можно продолжать игру дальше. В общем, ситуация получилась как в басне «Лебедь, Щука и Рак». Президент фирмы, казалось, был занят только тем, насколько красива его роспись на тех документах, которыми они обменивались.

Когда ведущий объявил их результаты, Елена была потрясена: результаты хуже них показали только студенты из Зимбабве три года назад. Ведущий объявил, что после ланча будет еще один раунд, правила в котором они могут назначать сами. Разрешено всё: разговаривать, смеяться, писать или не писать бумажки. «В общем, главное — победа», — закончил речь ведущий игры и удалился из кабинета.

Ланч им принесли прямо в комнату. В одноразовых контейнерах был салат и второе. Все с удовольствием стали поглощать незатейливую еду. Казалось, провальный результат никого не огорчал.

— Ну и сыграли мы! Хуже всех, — возмутилась Лена.

— Да ладно, ерунда, это же только игра. Подумаешь, проиграли! — высказал свою точку зрения один из них.

— Нет. Что значит игра? Да вы посмотрите, что вы делали — красоту наводили каждый в своем отделе! Фирма же одна, а вы ее на королевства поделили. Неужели непонятно, что нужно всем вместе на один результат работать, писать скорее, думать? А вы старались только, чтобы к вашему отделу в случае чего претензий не было, — не могла успокоиться Лена. — Я допроситься результатов не могла, чтобы написать на доске, поэтому и проиграли!

Как ни странно, ее слова произвели определенный эффект, все оживились:

— Ну правда, что это мы — глупее всех, что ли?!

В следующем раунде они не писали бумажек, без лишних разговоров быстро решали, сколько и по какой цене надо купить комплектующих, а потом продать готовых изделий. Елена непосредственно задавала вопросы начальнику каждого отдела, быстро складывала и умножала в уме и записывала на доску результат, после чего ведущий разрешал переходить к следующему циклу.

Результат на этот раз оказался отличным — третье место за все время проведения этих игр. Вся группа была довольна, ведущий — сильно удивлен. Впервые команда, показавшая худший результат в первом раунде, практически обошла всех во втором. Тем более что эта группа вообще отказалась от документации.

После окончания игры Лену попросили остаться. Она удивилась, почему именно с ней захотели поговорить, и не представляла, о чем может пойти речь. Один из руководителей компании пожал ей руку и поздравил с победой.

— Но почему меня? У нас же был президент фирмы, это его заслуга. Я была только помощником руководителя финансового отдела, — удивилась она.

— Вы были лидером группы во втором раунде, и это Ваша победа. Почему Вы сразу не выразили желание быть президентом фирмы? — спросил руководитель.

— Так в нашей же группе восемь мужчин! Мужчины любят руководить, вот и пусть руководят. Женщины в этой жизни для другого, — уверенно сказала Лена.

— Очень интересно, и для чего же? — воскликнул один из организаторов игры.

— Для красоты, например. Но уж точно не для того, чтобы мужиками руководить. Меня замуж никто не возьмет, если я буду президентом фирмы, — рассмеялась она.

Пока Елена отвечала, руководитель просматривал какие-то бумаги, а когда она закончила, протянул ей визитку:

— Вот, возьмите.

— Зачем? Вы меня на работу приглашаете?

— Да нет, с работой, я смотрю, у Вас всё в порядке. У Вас же своя туристическая фирма.

— А для чего же Вы мне визитку даете? — еще больше удивилась она.

— Ну, когда решите, что Вам замуж нужно выходить, позвоните мне — меня умные женщины не пугают, — веселым голосом закончил он. — Всего Вам хорошего, верьте в себя и в свои силы и тогда сможете получить всё, что захочется.

Эту историю она помнит до сих пор. К сожалению, Лена в тот же день потеряла визитку и даже приблизительно не могла вспомнить ни имени, ни фамилии ее владельца. В тот момент она даже не могла представить, что когда-нибудь наступит такое время, когда она об этом будет сожалеть.

В следующие выходные им предстояло отправиться в Вашингтон.

Американская столица поразила Елену обыкновенностью. Это был небольшой город с шестьюстами тысячами жителей, с невысокими домами, аккуратными газонами и аллеями. Он гораздо больше походил на провинциальный город, чем на столицу. Она считала, что все города Америки состоят из небоскребов. А оказалось, что в Вашингтоне, в отличие от других городов этой страны, строительство очень высоких многоэтажек запрещено. Самое высокое здание американской столицы — знаменитый Капитолий высотой 137 метров, и ни одно здание в Вашингтоне не должно превышать его.

Уже с вечера всей группой они обсуждали, кто куда пойдет с утра, и ее идея начать с Белого дома сначала вызвала всеобщее одобрение. К концу обсуждения, однако, их осталось только трое, остальные решили пойти в магазин электроники.

Уже издалека они увидели длинную очередь, тянущуюся к Белому дому. Два ее «товарища» пошли занимать очередь, а Лена решила найти кассу и купить билеты. Оглянувшись, она постаралась найти что-нибудь похожее на место продажи билетов. Единственный отдельно стоящий павильон, напоминающий кассу, был закрыт. «Хорошо бы еще узнать, сколько стоят билеты», — подумала она.

Подойдя к людям, стоящим в очереди, и увидев в их руках билеты, Елена поинтересовалась, где они их купили и по какой цене. Ответ, как это чаще всего бывало, оказался неожиданным: билеты бесплатно раздаются в том павильоне по средам. Было субботнее утро. Уезжали они из Вашингтона завтра, и внутренний голос ей подсказывал, что сегодня единственный шанс в жизни увидеть Белый дом. Нет, конечно, снаружи она может его увидеть и завтра, но это будет совсем не то.

Как же так: быть в Америке и не попасть в Белый дом? Ситуация напоминала мультфильм ее детства — «Паровозик из Ромашково», где звучало: «Если мы не увидим первых ландышей, мы опоздаем на всю весну…» Словно от этого зависела вся ее дальнейшая жизнь, Елена направилась в начало очереди с намерением найти кого-нибудь, кто сможет им помочь. На входе стояли два охранника. Один проверял билеты, другой стоял для симметрии, подпирая чугунный столб. Именно ему Лена отвела великую роль — решить ее проблему.

— Видите ли, — начала она, — мы приехали из России всего на два дня и очень хотим посмотреть Белый дом. Как нам это сделать?

Охранник очень обрадовался, и уже привычная ей дружелюбная улыбка возникла на его лице.

— Как это хорошо, — сказал он. — Вы должны прийти в среду вон к тому павильону и взять бесплатный билет!

— Да, но мы уезжаем завтра навсегда, — возразила она. — Как же мы будем жить в России и всю жизнь жалеть, что не смогли увидеть Белый дом?

— Посмотрите, — охранник благоговейно обвел рукой очередь, — это американские граждане, которые тоже хотят увидеть место, где на наше благо работает президент США. У них есть билеты, а у вас нет, поэтому вы не сможете туда пройти.

На ее глаза уже были готовы навернуться слезы, но она решила попробовать еще раз.

— Скажите, пожалуйста, скажите мне, может быть, есть какой-нибудь способ купить три билета?

— Нет, — спокойно повторил охранник. — Билеты не продаются. Они бесплатные, и вы можете их получить вон в том павильоне каждую среду.

Теперь Лена уже точно заплакала бы, причем она даже не понимала, отчего. Но тут один из американцев, стоящих в очереди, предложил ей два билета, сказав, что у него не смогли прийти два друга. Воспрянув духом, Елена разыскала в очереди своих друзей, быстро рассказала им всю историю с благополучным финалом, и они направились к входу. Показав билеты и приготовившись пройти, они вынуждены были остановиться, потому что охранник преградил им дорогу.

— Мадам, — сказал он, — это невозможно, потому что билетов два, а вас трое. Кто из вас не пойдет?

Пришла его очередь удивляться. В один голос они ответили, что в таком случае никто из них не пойдет.

— Но почему? — спросил он. — Вы же так хотели!

Лена спросила, как его зовут.

— Дик Смит, — ответил он.

Она тоже назвала свое имя и продолжила:

— Дик, понимаешь, есть такая пословица — один за всех, и все за одного.

Судя по выражению лица охранника, этот ответ ему ничего не объяснил, но она почувствовала, что победила. Он взял какую-то толстую книгу, спросил ее фамилию и название города, в котором она живет. Потом поинтересовался, холодно ли в России и продается ли там кока-кола. Получив ответы, Дик записал ее фамилию в книгу и отступил в сторону, как бы открывая им дорогу.

— Теперь вы можете пройти втроем, — произнес он.

— Как же это возможно? Билета же только два? — стараясь не подать виду, что очень удивлена, все-таки попыталась съязвить Лена.

— Мужчины проходят по билетам, а Вы проходите как мой гость, — невозмутимо ответил он.

— А раньше нельзя было сделать меня своим гостем?

— Раньше — нет, потому что я не знал Вас. Но когда мы познакомились и поговорили, я уже могу записать Вас в книгу посещений как своего гостя.

Они быстро прошли через все комнаты Белого дома, которые абсолютно не запомнились ей. Размышляя потом, зачем же она так туда рвалась, словно должна была увидеть там что-то очень важное, Елена пришла к странному выводу: видимо, в Америке теория вероятности не работает, потому что всё, что она видит вокруг, говорит об одном и том же. И что она пришла в Белый дом не для того, чтобы «увидеть президента», а что ей, видимо, нужен был разговор с этим охранником-философом. Чтобы уже начать понимать смысл жизни в Америке.

Вечером им завидовали все участники группы. Можно сказать, они стали героями. Ее идея посмотреть завтра Пентагон вызвала всеобщее одобрение. Она, конечно, предполагала, что в Пентагон их не пустят. Но, может быть, им повезет, и они сфотографируются у входа или у центральной лестницы. Круто было бы иметь такую фотку.

Утром Лена увидела всю группу в холле отеля. Значит, никто не передумал. Самым быстрым и дешевым способом добраться до Пентагона, как ни странно, оказалось метро. Они удивились, когда на карте увидели станцию с таким названием. Решили доехать до этой станции, а там уже спросить, как добираться дальше.

Спустившись в метро, они поняли, что система пропуска абсолютно другая. В отличие от привычных московских жетонов, люди здесь засовывали в турникет какую-то карточку, она на секунду исчезала, в этот момент дверки распахивались, открывая путь, а карточка появлялась с другой стороны турникета. Сколько стоит проезд и где купить эти карточки, было непонятно.

При входе стояли автоматы, к каждому вела длинная очередь. Понаблюдав за людьми, они вообще не смогли ничего понять. Все засовывали в автомат бумажные купюры различного достоинства — по пять, десять, пятьдесят и даже сто долларов. Купюра медленно вползала в автомат, потом что-то щелкало, и в специальное отделение падала карточка. Карточки на вид были одинаковые, но никакой сдачи никто не получал. Спросить они постеснялись и решили просто сделать то же, что делают остальные, а потом уже сориентироваться на месте.

Один из друзей-бизнесменов решил не стоять в очереди и потихоньку просочился вперед. Когда следующий в очереди замешкался, он быстро засунул десять долларов в автомат. Купюра медленно вползла в устройство, но под смех всей группы выползла обратно. Сконфуженный, он быстро отошел в сторону, но решил попробовать купить карточку в другом автомате, и опять без очереди. Всё повторилось. Аппарат, безропотно выдававший карточки всем американцам, возвращал деньги русскому бизнесмену. После неудачной проверки третьего автомата он подошел к группе, стоявшей в хвосте очереди.

— Это потому, что ты без очереди, — со смехом высказал предположение один из них.

— Здесь все законопослушные! И автоматы тоже, — захохотал другой.

Но желание первым завладеть карточкой парня не оставляло: когда подошла их очередь, он первый засунул десять долларов в автомат. Устройство в очередной раз вернуло ему деньги вместо карты. Тогда он поднял глаза к небу и прошептал: «Я же стоял в очереди». И уже под общий громкий хохот попытался купить карточку еще раз. И — о чудо! — купюра скрылась в недрах умного аппарата, а на его ладонь выпала заветная карточка. Как оказалось, купюру нужно было вставлять только определенным образом, на что, конечно же, никто из них не обратил внимания. Им такое не могло даже в голову прийти.

Самоуверенно полагая, что справились с главной проблемой дня, они подошли к турникетам. Но тут тоже не всё получилось гладко. Дело в том, что не все купили карточки. Некоторые особо расчетливые не захотели тратить деньги и решили проявить русскую смекалку: пройти вдвоем и втроем по одной карточке. Первый вставил карточку в прорезь турникета, прошел, вынул ее с другой стороны и передал следующему. Таким образом, используя одну карту, прошли несколько человек. Здорово сэкономили.

В приподнятом настроении они вошли в метро. Елена где-то читала, что московское метро — самое красивое в мире, но в глубине души не верила. Очень уж это было похоже на пропаганду. Но, осмотревшись в американской подземке и увидев низкие потолки и маленькие поезда с несколькими вагончиками, она подумала, что в той статье про московское метро написано даже слишком скромно. Здесь даже не было чисто, уже не говоря о красоте. Точнее, было бы сравнение дорогого ресторана с вокзальной забегаловкой — не в пользу Америки. Ну что же это такое? — опять расстроилась Лена. Где же эти достижения науки и культуры? Тема высокого уровня развития личности после беседы в Белом доме снялась сама собой.

Немного поплутав с непривычки, нашли нужный поезд и через пять станций вышли из вагона. Они увидели какой-то проход, в дверях которого стояли охранники. Перед ними на стене было название станции — «Пентагон». Они поднялись по эскалатору. Люди, приехавшие с ними, подходили на выходе к турникетам и зачем-то опять засовывали карточку в прорезь. Лена сделала то же самое, прошла через открывшиеся ворота и забрала с другой стороны свою карту. Перевернув ее, она увидела, что на обратной стороне напечатано: «Вход — зона 3, выход — зона 5. Списано с карточки 3 доллара. Начальная сумма — 10 долларов. Остаток — 7 долларов». Теперь она поняла принцип: можно положить любую сумму на карточку, а стоимость поездки, в отличие от московского метро, зависит от расстояния и фиксируется зоной входа и выхода пассажира.

Но что же будут делать ее друзья? Первый смог выйти по карте беспрепятственно, но когда он передал ее следующему и тот вставил ее в турникет, слаженная система американского метро как будто взорвалась: все турникеты заблокировались, замигали лампочки, на звук сирены прибежали охранники. Впрочем, это могли быть переодетые агенты ЦРУ, ведь рядом был Пентагон.

«Это надолго», — решила Лена, и в сильно уменьшенном составе они вышли на улицу. Местность была безлюдной и какой-то безжизненной. Здания Пентагона не было видно, только высокий забор. Решив, что просто вышли не в ту сторону, они вернулись в метро и, пройдя по переходу, направились в другую сторону. Вид местности не изменился — те же забор и безлюдье.

«Ну не повезло так не повезло», — решили они и, спустившись назад в метро, столкнулись с товарищами, которые, как ни странно, были «на свободе». Невзирая на то, что все раскаялись, выложили правду об использовании одной карты на пять человек и были готовы понести суровое наказание, секьюрити долго перед ними извинялись за то, что произошел сбой работы на этой станции. А так как это случилось впервые, то у них не было на это инструкций, и они не смогли сразу устранить проблему и задержали, безусловно, очень занятых русских бизнесменов на двадцать минут. Сотрудники метро еще раз принесли извинения от лица американского правительства и просили нас как можно скорее забыть об этом инциденте.

Воссоединенная группа решила вернуться в отель и отметить чудесное освобождение как полагается. Проходя мимо того места в метро, где она видела какой-то проход, и помня о своих способностях к доверительным беседам с секьюрити, Елена все-таки обратилась к охраннику с вопросом:

— Скажите, пожалуйста, а где вход в Пентагон?

Ничуть не удивившись вопросу, охранник ответил:

— Это и есть вход.

— Нет, — возразила она, — нам нужен центральный вход. Главная лестница, например. Мы хотели бы сфотографироваться всей группой на фоне Пентагона.

С уже знакомой ей невозмутимостью охранник ответил, что он работает здесь двадцать лет и всегда считал, что это и есть главный вход, но если им нужен какой-то другой, то он может связаться с начальством и уточнить этот вопрос. И хотя до 11 сентября 2001 года было еще далеко, и слово «терроризм» не было, как говорится, на слуху, Лена каким-то внутренним чувством самосохранения поняла, что не стоит углубляться в этот вопрос.

— Спасибо, — вежливо ответила она, — не стоит утруждаться, мы сфотографируемся в метро у вывески «Пентагон». Этого будет достаточно.

— Welcome! — ответил охранник и улыбнулся.

Так общая фотография группы на станции метро «Пентагон» на фоне вагона поезда украсила американский альбом Елены.

На одной из фирм, где Лена проходила стажировку, она подружилась с женщиной, с которой они сразу же нашли общий язык. Сложно было объяснить, как они общались, ведь ее уровень английского тогда оставлял желать лучшего. Лена понимала гораздо больше, чем могла ответить, и у нее выработался такой метод: когда ей что-то рассказывали, она делала очень заинтересованное лицо и просто кивала головой. Общую тему она могла понять, а когда чувствовала, что разговор приближается к точке, когда нужно будет выразить свое мнение по данному вопросу, она задумчиво смотрела на собеседника и отвечала что-то вроде: конечно, она тоже так думает, но жизнь иногда бывает так неожиданна, поэтому вроде бы всё ясно, а потом раз — и ничего не ясно.

Эта фраза у Лены родилась не сразу, она явилась результатом напряженной работы мысли и постоянного страха: сейчас она ответит невпопад, и все поймут, что она ничего не понимает. И ее отправят обратно, как отправили в первый же день одиннадцатого члена их группы из-за плохого знания английского языка.

Но эта фраза ни разу ее не подвела. Собеседникам очень нравился философский подтекст, они рано или поздно меняли тему разговора, и она опять получала возможность пользоваться тем, что со стороны очень умно выглядит, когда молча кивает головой.

Ее новая подружка работала секретарем в государственном фонде помощи женщинам, решившим открыть бизнес. За три дня, которые Елена пробыла в этой организации, сложно было понять, насколько действенной была их помощь, но все работники были заняты постоянно. Они организовывали встречи начинающих женщин-бизнесменов с теми женщинами, которые уже имели большой опыт управления собственной фирмой. Они также помогали найти сотрудников и проверяли правильность подачи документов на различные гранты — деньги, которые выделяет правительство для поддержки социально значимых проектов.

Так вот, ее новая подружка, веселушка и хохотушка Дороси, с первого дня их знакомства выразила желание показать ей хорошие магазины. Для Лены это была определенная проблема, так как в моллы нужно ехать на машине, а ей неудобно просить об этом свою хозяйку, которая к тряпкам абсолютно равнодушна. Поэтому предложение Дороси Елена приняла с радостью. В одном только она была не очень уверена — в том, что подруга привезет ее в те магазины, где продают модную молодежную одежду, ведь Дороси неделю назад исполнилось семьдесят лет.

С другой стороны, ее сомнения были безосновательны, потому что Дороси одевалась безукоризненно. Модная юбка с ремешком, яркая блузка, серьги под цвет сумки — всё говорило о том, что волноваться не нужно. После окончания рабочего дня они сели в огромную машину, Дороси включила громкую музыку, и они отправились. Сначала поехали в кафе — поужинать с бокалом белого вина, потому что дорожные правила позволяют выпить даже два бокала за вечер, потом — в кофейню с красивым видом на даунтаун — пить кофе с пирожными, и в заключение они направились в огромный молл.

По дороге подруга сказала, что им нужно заехать в один маленький магазинчик, где она всегда покупает обувь, потому что босоножки, которые она купила последний раз, очень сильно трут, как раз на мозоль, в них невозможно ходить. Дороси махнула рукой в сторону коробки на заднем сиденье.

Лена из любопытства открыла коробку и увидела симпатичные босоножки, которые носили не одну неделю.

— И что Вы собираетесь с ними делать? — удивилась она.

— Я хочу их вернуть. Может, подберу другие, если что-нибудь понравится.

— Но как же Вам вернут деньги, если Вы носили их целый месяц?

— Да, носила. Я думала, будет легче, но боль становилась всё сильнее и сильнее. И я решила, что легче вернуть, чем мучиться, — объяснила Дороси, как будто это было само собой разумеющимся.

— Да уж, легче вернуть, — рассмеялась Лена. В России с тобой даже никто разговаривать не стал бы, вздумай ты возвращать ношеные туфли. Да никому и в голову не пришло бы это делать.

— Ну вот мы и приехали, — показала Дороси на магазин впереди.

Елене было очень интересно, что же произойдет дальше.

Они зашли в магазин, обе продавщицы одновременно обернулись и заулыбались Дороси как давней знакомой. Увидев коробку в ее руках, они сразу же спросили, в чем дело. И Дороси рассказала им ту же душещипательную историю о мозоли, а чтобы быть более убедительной, надела босоножки на ноги и показала им больное место.

Продавщицы присели и стали разглядывать палец Дороси, охая и кивая головами в знак согласия. Общий вердикт был таков: деньги за босоножки они ей, конечно же, вернут. Они сто раз извинились, что принесли ей столько неудобств, быстро вернули деньги, вышли на крыльцо магазина, чтобы проводить, и еще долго махали вслед рукой.

— Раз так легко получить деньги за ношеную обувь, то можно каждый раз в конце сезона возвращать сапоги, ссылаясь на больную мозоль, брать деньги назад и покупать туфли, а в конце лета менять туфли на сапоги. Так можно никогда не тратить деньги на обувь вообще, — абсолютно ошарашенная, предположила Лена.

Дороси посмотрела на нее с удивлением:

— А зачем мне это делать?

— Просто чтобы деньги не тратить, — пояснила она свою идею.

— Да нет, — абсолютно серьезно ответила Дороси, — я не буду так делать, ведь не вся обувь давит мне на мозоль, а если мне нужны будут сапоги, я их могу просто купить…

Тем временем они подъехали к огромному моллу, в котором затем провели несколько часов. Разница в возрасте абсолютно не чувствовалась: они покупали одинаковые платья, Лена приобрела розовую кожаную сумку, а Дороси — голубую шляпку на лето, постоянно спрашивая, не старит ли ее этот фасон.

А Елена уже решила осуществить заветную мечту — купить что-нибудь с надписью «Сделано в США», а то ей никто не поверит, что она была в Штатах, а не в Китае. Она методично обходила стеллажи и выворачивала ярлыки наизнанку. Результат был один: все вещи были сшиты в Китае. Дороси не понимала, зачем Лена это делает, и спросила, что она ищет. Не зная, как ответить, она сказала, что хочет купить модный пиджак. Подруга на какое-то время оставила ее и вдруг появилась, неся на вешалке льняной пиджак темно-синего цвета. Он выглядел бы очень модно, если бы не непроглаженный вид.

— Вот посмотри, очень модная ткань в этом сезоне — мятый лен, — Дороси показала на большой плакат на стене, на котором была фотография известной модели в платье из похожей ткани.

Лена надела пиджак, он сразу же сел как влитой. Ткань уже казалась не мятой, а стильной. «Я его беру», — с радостью решила она. Пиджак упаковали в сто пакетиков, положили модный каталог и несколько карточек скидок на следующие покупки. Возвращались они веселые и счастливые с охапкой разноцветных пакетов и в отличном настроении. И только когда Лена вернулась в Россию, она решила посмотреть, где сшили пиджак. Да, жизнь — непредсказуемая штука: на этикетке было написано «Made in Russia»!

Полтора месяца пролетели, послезавтра нужно было возвращаться домой. В последний день их ожидал завтрак у мэра. Это было очень престижное мероприятие, которое проходило в самом большом конференц-зале Цинциннати один раз в месяц. Приглашались только выдающиеся люди города. Они же были приглашены туда в качестве гостей из России. В программке, которую получила Лена, было подчеркнуто: «Дресс-код: торжественная деловая одежда». Наконец-то у нее будет возможность надеть костюм, который за всё время пребывания ни разу не пригодился! И если дома, когда его шила, она сильно переживала, что может выглядеть в Америке как бедная родственница, теперь она была уверена, что будет лучше всех.

Предчувствия ее не обманули. Все были одеты торжественно и с достоинством. Женщины — в модных дорогих костюмах и туфлях. Мужчины — в хороших костюмах и ботинках. Елена поймала себя на мысли, что первый раз она чувствует себя в своей тарелке. Всё было так, как она привыкла. Только это было, на минуточку, мероприятие у мэра большого американского города, а не обычная вечеринка в ее провинциальном городе.

Гости расселись за круглые столы по десять человек за каждым и стали знакомиться друг с другом. Всех членов ее группы рассадили по разным столам, чтобы как можно больше человек смогли пообщаться с русскими. Мероприятие подразумевало такое неформальное общение бизнесменов между собой. Это была первая интересная идея за всю поездку.

К каждому столу начали подносить корзинку, объясняя, что туда нужно положить визитки. В конце вечера владелец одной из них получит огромную корзину с цветами от мэра. Официанты стали разносить различные блюда, звучала живая музыка, гости оживленно разговаривали.

Ее соседом был молодой журналист Майкл Род из главной газеты этого города, в вольном переводе — «Цинциннатская правда». Его очень интересовал вопрос алкогольных напитков в России. Елена подумала: опять придется рассказывать, что проблема пьянства в России, конечно, существует, но она сильно преувеличена. Она, например, любит только красное сухое вино.

Но, как оказалось, вопрос был «наоборот». Он говорил, что в Америке никто не разбирается в винах, а он как раз любит пить вино и даже пробовал его делать сам. Как ему кажется, получилось весьма неплохо. Друзья не поддержали его приглашение, а когда он предложил родителям продегустировать новый продукт, отец, который никогда не пил, сказал, что стыдится сына-алкоголика. Мама была на стороне отца. Правда, потом, когда отец ушел на работу, мама попробовала его вино, капнув пипеткой в ложку несколько капель, и сказала, что он молодец.

— А вот если бы Вы, например, сделали вино, смогли бы Вы пригласить кого-нибудь его попробовать? — спросил ее Майкл.

— Вот уж какой-какой, а этой проблемы в России не было, нет и не будет! — рассмеялась Лена. — Все бы пришли с превеликим удовольствием и еще с собой принесли бы.

— Какая хорошая страна, — мечтательно произнес Майкл.

«Чем дальше в лес, тем больше дров, — подумала Лена. — Хорошо, что я завтра уезжаю и больше не увижу и не услышу всех этих потрясающих историй из американской жизни».

Увлеченно беседуя, она не заметила, что к ней подошла женщина с той же корзинкой. Дама что-то говорила ей, но музыка играла достаточно громко, и она не понимала, что от нее требуется. Елена решила, что эта женщина, наверное, думает, что в корзинке нет ее визитки.

— Она там есть, я ее туда уже положила, — попробовала она прояснить ситуацию, но женщина ее не поняла.

Другой визитки у нее не было. Что делать, Лена не знала. Вдруг музыка стихла, и она увидела, что все присутствующие смотрят на нее. «Ладно, — подумала она, — сейчас найду свою визитку и покажу ей, быстрее получится». Елена покопалась в корзинке и практически сразу нашла карточку.

— Вот, — она дала визитку женщине.

Та сильно удивилась, но произнесла в микрофон ее имя и фамилию. Все захлопали. Лена просто прослушала, что ей была оказана честь вытащить визитку одного из присутствующих для получения букета. Вместо этого она разыскала свою визитку. И потом мэр вручил ей огромную корзину с цветами со словами: «Эта очаровательная женщина приехала в США, чтобы учиться бизнесу, но я вижу, что есть такие вещи, которым мы можем поучиться у нее». Видимо, он имел в виду ее «везение»…

Она сидела в самолете. Было ощущение, что она пробыла здесь лет пять или десять. И хотя тоски по родным березкам Лена не чувствовала, она была рада, что возвращается. Если бы ее спросили, понравилась ли ей поездка, она не задумываясь ответила бы «да». А вот на вопрос, что именно ей понравилось, как ни странно, трудно было ответить. Причем перед отъездом она абсолютно точно знала ответ на этот вопрос: там всё лучше. Вроде бы так и было, но теперь казалось как-то несущественно.

Все-таки анализ результатов поездки проводить было рано. Иногда кажется, что ничего особенного не произошло, ты вроде бы не увидел ничего интересного и не узнал ничего нового, но спустя время всё вдруг складывается в голове. Вдруг осознаешь, что все те предыдущие события были не зря.

Елена возвращалась домой. Но ощущения были странными. Многое из ее предыдущей жизни позабылось, и все оставленные проблемы казались маленькими и несущественными. Словно расстояние уменьшило значимость когда-то очень печальных для нее событий, а всё хорошее, наоборот, стало ярким и близким.

А может, это такой физический закон: «С увеличением расстояния от проблемы до источника ее возникновения действие проблемы снижается». А может быть, даже математический: «Масса проблемы обратно пропорциональна расстоянию до источника проблемы». Источником проблемы нужно считать собственно человека. Не зря говорят, что человек — хозяин своей судьбы. И это только кажется, что проблемы берутся из ниоткуда, на самом деле их генерирует сам человек, являясь безусловным их владельцем. А нет человека — нет проблемы.

Но люди, наоборот, всегда говорят: не могу пока никуда уехать — проблем много. А нужно наоборот — уехать. Одни проблемы покажутся издалека мелкими, другие рассеются сами собой. Лучше бы даже на государственном уровне обязать каждого гражданина путешествовать. Всем будет хорошо: и у людей проблем останется меньше, и работать по возвращении все будут лучше, создавая валовой национальный продукт.

«По-моему, доказательство весьма убедительное. Неплохо для начала. Какой-то результат от этой поездки есть. Нобелевскую премию вручают, кажется, в Швеции. Нужно будет заодно посмотреть, как там люди живут», — наметила Лена план действий.