Мой милый доктор

Елена Космос, 2023

Почему все беды на свете достались именно ей? Ни загадочное имя, ни талант архитектора, ни самостоятельность и красота не принесли самого желанного – любящего и заботливого мужчины. В кого бы не влюблялась доверчивая девушка – все обманывали ее. В отчаянии она обращается к психотерапевту, но его нетрадиционные методы приводят к неожиданному результату…

2. Надежда на удачу

— Она не зарегистрирована в списках, но я достоверно знаю — она там будет! Понимаете, что из этого следует? — девушка приложила ладони к глазам, точно закрываясь от страшного видения перед собой.

— Она будет жить в его каюте! Слышите? Она и ночевать у него останется! Катастрофа…Я не понимаю, как он может поступать со мной так жестоко?!

— Успокойтесь! — прервала Римма Эдуардовна стенания пациентки. Ее неожиданно низкий и твердый голос, хотя обычно она говорила мягко, как бы упрашивающе, заставил Виалету вздрогнуть и подчиниться.

Доктор открыла ящик стола, полный одноразовых носовых платочков, взяла один и протянула пациентке, с досадой отмечая, что полуторамесячная терапия идет псу под хвост.

На лицо явный регресс внутреннего содержания и внешнего состояния. Захарова выглядит хуже, чем перед первым сеансом.

Двадцатишестилетняя девушка сегодня смотрится лет на десять старше. Темные круги под глазами, красноречивые свидетели бессонной ночи, невыгодно оттеняют землистый цвет кожи. Понятно, что она мало бывает на свежем воздухе.

Пальцы беспорядочно скачут по коленям, не слушаясь нервных импульсов мозга, наверняка заставляющих их лежать смирно.

Подбородок дрожит, глаза блестят затравленно и отчаянно.

Темно-русые с рыжинкой локоны поблекли и висят безжизненными прядями.

Выходит, Сватко — доктор так себе, и весь ее эксклюзивный метод не стоит выеденного яйца?

Ну, уж нет! Если господин несчастный случай вмешивается в процесс выздоровления, не доктор тому виной.

Еще два дня назад, на предыдущем сеансе, Виалета была ослепительной красавицей, если и не уверенной в себе, то полной надежды.

Ее светло-карие глаза мерцали в полумраке кабинета янтарной теплотой. С матового цвета лица не сходил естественный румянец.

Ее стройная женственная фигурка с плавными изгибами порхала по кабинету, не в силах усидеть на месте. Она воодушевленно строила планы на будущее и все ее лицо начинало светиться от предвкушения счастья.

Во что она превратила себя теперь? В жалкое замученное существо, большинство переживаний которого родилось исключительно в ее голове и не имеет фактического подтверждения.

Однако для нее они реальны.

Реальна ее любовь к коллеге Шестопалову, реально наличие соперницы Амалии, реально противостояние всего мира ее счастью.

Вот еще одно подтверждение истины, с которой доктор встречается каждый день. Любовь слепа, глупа и зла. В лучшем случае она доводит до блаженного помутнения рассудка, в худшем — до скрытой депрессии.

Вдоволь насмотревшись на чужие муки, Сватко была довольна, что до сегодняшнего дня ей удавалось обходить стороной воспеваемое поэтами чувство, а если оно изредка подбиралось к околице ее сердца, она безжалостным ударом здорового цинизма убивала его наповал.

При этом, как лекарь людских душ, не забывала — к ней идут не для того, чтобы искоренять любовь, а чтобы ее найти и укрепить.

Приходилось прилагать дьявольские усилия и не жалеть сил, времени и здоровья, чтобы несбыточные романтические желания пациентов обратить в свершившийся факт.

Римма Эдуардовна терпеливо ждала, когда иссякнут первые бурные потоки слез Захаровой, и она будет в состоянии вести связное повествование и поддерживать диалог.

— Дорогая Виалета Сергеевна, — начала она после того, как девушка достала из сумочки зеркальце, посмотрелась в него и скривила недовольную гримаску от вида припухшего лица. — Я не поняла из твоих объяснений ни слова.

Захарова шумно закинула зеркальце в сумочку и опять начала всхлипывать.

На немом экране телевизора высветился результат окончания матча. Два-два. Римма Эдуардовна под столом задергала ногой, но новый наплыв раздражения никак не отразился на ее лице.

— Давай-ка я попрошу Ирину Викторовну принести тебе чаю, — тоном терпеливой нянюшки проговорила она. — Затем ты откинешься на диване, закроешь глаза, послушаешь через наушники минут десять приятную музыку, а потом мы побеседуем.

Доктор скосила глаза на телевизор, благо за темно-дымчатыми стеклами ее очков проследить за взглядом не представлялось возможным.

На экране уже били серию пенальти. Новый счет на табло ясно давал понять — не видать россиянам чемпионата, как японцам — Курил, если они пропустят последний мяч.

Римма Эдуардовна на мгновение застыла, точно восковая фигура.

— Я не хочу пить, — прервала Виалета зрительный контакт доктора с голубым экраном. — Я хочу попросить об одолжении… Помогите мне!

Девушка сложила ладони в просительном жесте.

Римма Эдуардовна повернула лицо в сторону посетительницы, хотя ее глаза все еще были прикованы к телевизору, в котором вратарь руками, выросшими не с того места, перечеркнул настоящее и будущее сборной России.

— Не-е-ет!!! — выкрикнула врач, испытывав острый приступ патриотизма и ненависть к средствам массового вещания.

— Как нет? — оторопела девушка от столь быстрого и категоричного отказа. Ее нижняя губа задрожала, а глаза вновь начали наполняться слезами. — Вы… вы же обещали помогать мне.

Римма Эдуардовна сосредоточенно нахмурила брови, дернула плечом и щелкнула пультом. Экран потух.

— Извини, я не тебе сказала. Конечно, я помогу. Не будем откладывать разговор на целых десять минут, — с непроницаемым лицом проронила она. — А чай, все же, убедительно рекомендую попить.

— Чай? — поморщилась Виалета. — Тот самый, после которого полдня тянет в сон?

— Конечно. Это чудный чаек, правда? Из тибетских трав, по спец заказу привезли, — вкрадчиво вещала врач, точно уговаривала маленького ребенка принять горькую микстуру. — От него не только хочется спать, но и хочется жить.

— Давайте ваш чай, — согласилась Виалета, в очередной раз удивляясь магическому воздействию на нее голоса врача, низкого и чуть неестественного.

Римма Эдуардовна дала по селектору указание секретарю принести чашечку эликсира клиенту и «как обычно» ей.

Буквально через несколько секунд появилась Ирина Викторовна с подносом в руках.

Угостив Виалету чаем, она подошла к доктору, подала ей другую чашку и спросила так тихо, что Римма Эдуардовна едва расслышала ее вопрос.

— Наши продули?

— Не сыпь соль на рану, — угрюмо констатировала доктор, после чего задумчиво посмотрела в свою чашку, выдохнула воздух и залпом выпила содержимое, следом положила на язык дольку лимона и легким наклоном подбородка поблагодарила секретаря.

Напиток «как обычно», представляющий собой пятьдесят грамм армянского коньяка.

И он расслабил врача не хуже тибетского чая. Римма Эдуардовна не против была предложить спиртное и Виалете, если бы не врачебная этика, постоянно докучавшая доктору железными правилами и порой мешавшая эффективному лечению.