Дикая магия. Кукла для профессора

Елена Княжина, 2022

Я Анна Дэлориан, дестинка, магический самородок с «черной» кровью. Я перестала быть своей в мире людей, но в сообщество первокровных магов-аристократов меня приглашать все еще не торопятся.Ко всем прочим радостям учебы в Санкт-Петербургской академии я узнала, что за мной ведется охота. Пока друзей беспокоят промежуточные экзамены и победа в финальном поединке, меня волнуют вопросы выживания. И порой кажется, что у черноглазого Мрачного Демона гораздо больше шансов извести «маленькую пигалицу», чем у таинственных недоброжелателей…Но почему так ноет сердце от одного его взгляда, наполненного запретным?

Глава 2. Варварские методы

Всю вину Дорохов героически взял на себя, выставив меня перед мрачными взорами собравшихся едва ли не матерью Терезой. Так что «протирать склянки» отправился в одиночестве. Карпов был непреклонен, а мои робкие намеки, что у парня разодрана рука, вызвали на демонической физиономии лишь хищную, многообещающую улыбку.

— Вы ведь дали ему обезболивающие, мисс Дэлориан, — отметил профессор, разглядывая пустые флаконы, разбросанные по кушетке. — Хотя при поверхностных ранах…

— Да, сэр, я помню, что они не положены, — с обиженным вздохом пробормотала я и виновато кивнула Дорохову.

Склянки так склянки. Хотя бы кухонные, а не подвальные.

***

Военное положение, виртуально объявленное крестным, никак не сказалось на наших с Демоном дополнительных занятиях. Их никто не отменял, но, как по мне, лучше бы меня отправили на съедение к троллям… Потому что с некоторых пор все пошло наперекосяк. Малиновое желе окончательно загустело и «варить» отказывалось.

Особенно трудно сосредоточиться стало после разговора в Пункте Связи. Ну как «разговора»… Пары бессвязных фраз, которым я сама придумала объяснение.

В тот день речь зашла о кентаврах. Мелисса поспорила с рыжей бестией, что я смогла бы их приручить, выпусти меня одну-одинешеньку в дикий недружелюбный лес. И вернулась бы верхом на гордом мифическом существе.

Я же пыхтела закипающим чайником, намекая, что по Румынским Дебрям уже прогулялась и приручать там никого не намерена. И вообще, кентавры давно вымерли, а значит, их одомашнивание с некоторых пор абсолютно невозможно. Вот тут, оборвав Джен на середине пафосной речи о «волшебной теории вероятности невероятного», Карпов вставил свою фразу, прибившую меня гигантской наковальней.

— Полагаю, мисс Дэлориан достаточно разумна, чтобы понимать, какие вещи возможны в нашем мире, а какие — нет.

Смысл дошел почти сразу, и меня будто кипятком обдало. Значит, свой выбор он сделал, а мой… никого тут не интересует. Ну, спасибо, что ли… Что «поговорили».

— Вот видишь, Джен, не прошло и четырех месяцев, как профессор обнаружил в моей голове признаки интеллекта, — бросила я, не подавая вида, как сильно задета моя гордость. Хоть сейчас в лес к кентаврам топай!

Настырным молоточком слова Карпова до сих пор отдавались в висках. Похоже, это был деликатный намек, что целовать меня больше не намерены. И по щекам гладить, и к себе нежно прижимать, и лицо греть в ладонях — тоже.

Все-таки этот мир устроен по-идиотски. Мало ли что там в Уставе Академии написано… Ну, подумаешь, высший магический трибунал? До него Карпов даже не доберется. Крестный прибьет еще на подлете. Он у меня заботливый.

Демон смотрел с фирменным холодом и равнодушием. Если это и была маска, то приклеилась она намертво — не отдерешь. Я же старательно делала вид, что ничего не случилось. Целовались на снегу? С кем не бывает?

Вся моя энергия уходила на то, чтобы не «краснеть удушливой волной» при каждом взгляде на собственного преподавателя. Как результат — я постоянно путала ингредиенты, и снадобья получались далекими от идеала. Через раз я прыгала по демоническому логову с половой тряпкой и «игрушечным» жезлом, стирая зеленую смердящую слизь то с пола, то с потолка.

А один раз и с самого Карпова стирать пришлось. Правда, в тот день зелье получилось приятного малинового оттенка и цветочного аромата. Оно вышло настолько розовым и душистым, что я не выдержала и заявила, что устроила ему «взрыв мозга».

Комичность ситуации была понятна только нам двоим. Все первое полугодие Демон уверял, что в моей голове вместо извилин живет и здравствует «малиновое желе». Но тем вечером оно ползало по его брюкам и черной рубашке, превратив мужчину в крайне мрачную тучу темно-розового оттенка.

В этот раз я решила прекратить затянувшееся цирковое представление и клятвенно пообещала себе быть внимательной. Первый час все шло, как по маслу. Кроветворящий раствор отдавал в нос древесной гнилью и на вкус был идеально мерзким. Как раз таким и должен быть, доводилось пробовать. Но потом мысли хороводом улетели в непристойные дали, и что-то пошло не так…

— Вы снова отвлеклись, — раздалось поблизости знакомое осуждающее ворчание. Я подняла голову от хрустальной чащи и едва не столкнулась с Карповым лбом. И когда успел подойти? — Должна быть легкая серебристая пенка, а не мыльные пузыри размером с кулак… Вас что-то беспокоит?

О, да еще как! Вам все вместе или в порядке живой очереди?

— Элизабет написала… Она завтра вернется из медового месяца, — я схватилась за соломинку, назвав вполне убедительную причину моей рассеянности. — Обещала заглянуть в Пункт Связи.

— Все это безумно интересно, но…

— «Мы здесь снадобьями занимаемся, а не чем-нибудь другим», — надменным тоном процитировала я Мрачного Демона и снова уткнулась в чашу.

А я бы не прочь… в смысле «чего-нибудь другого».

— Ну и как дела… у мисс… у Элизабет? — чуть не до инфаркта шокировал меня профессор, ни с того ни с сего решив проявить учтивость.

— Наслаждается счастливой супружеской жизнью, — язвительно ответила я.

Любой заметил бы проскользнувшую в моих словах зависть. Нет, за Лиз я, конечно, радовалась. Они с Яном уехали в Индию сразу после церемонии и, не сомневаюсь, уже облюбовали там все кусты и садовые лабиринты…

— Вашей подруге повезло, — сухо бросил Карпов и отошел к окну.

— Повезло, — тихонько повторила я, намекая Судьбе на ряд недочетов с ее стороны. — И свадьба была чудесной…

— Скучной и обыденной.

— Чудесной! — возразила я гораздо громче, чем собиралась. — И вообще, не вам судить… Вы терпеть не можете праздники и брачные обряды.

— Но кое-что в них понимаю.

— Кстати, почему вы ненавидите свадьбы?

Я отложила серебряную поварешку. Зелье намекало, что путного из него ничего не выйдет. Мыльные пузыри заполнили хрустальную чашу до краев, изредка взлетая и щекотно щелкая меня по носу.

— Вас это не касается, — строго ответил профессор и раздраженно дернул плечами.

— Но вы ведь были женаты.

— Был. И что? — густой голос угрожающе задрожал, но лицо оставалось равнодушным.

— Значит, была красивая церемония. Вы же князь и все такое. Множество гостей, цветы, невеста в пышном платье… Как это может не нравиться?

Карпов устало потер складку между бровей и глянул на меня со снисходительным сожалением.

— Вы от меня не отстанете, верно?

Помотала головой: надо ведь поддерживать репутацию «упрямой мисс».

— Все было именно так, как вы описали. Три сотни лицемерных гостей. Тонна цветов, разношерстным ароматом отбивающая обоняние. И милейшая невеста. Разумеется, в чем-то белом и крайне пышном. Я наелся этой «красоты» сполна. И да, это был не самый лучший день в моей жизни. Довольны?

— И куда вы дели свою жену?

— Убил. Еще вопросы будут или вернемся к снадобью? Хотя ему уже ничто не поможет…

— В смысле убили? — недоверчиво вернула я мужчину к неоконченной беседе.

— В самом прямом. Подробностей не ждите. И да, та церемония тоже была скучной. Если бы мое мнение кого-то интересовало…

Выдохнув, Карпов достал из серванта знакомый мне потрепанный старинный том. Тот самый, с описаниями древних обрядов. Незаметно выудив из него бордовую ленточку-закладку и сунув в карман, профессор положил том передо мной на стол. Я подавила улыбку и спрятала глаза в хрустальной чаше. Не дай бог поймет, что я снова рылась в его вещах.

— Несколько веков назад браки заключались магией. Поистине красивые и осмысленные ритуалы, связывавшие людей по-настоящему, а не на бумаге. Расторгнуть такой союз не могла даже смерть. Полистайте, пока помешиваете.

Скептически поджав губы, я все-таки раскрыла книгу на разделе брачной магии. И на первой же странице охнула от обилия жутких ингредиентов, пугающих символов и добровольных ранений. Обряды были один мрачнее другого. Понятно, чем вся эта доисторическая муть так нравилась Демону.

В одном из ритуалов молодоженам предлагалось испить зелье, основным ингредиентом которого значилась кровь горгульи. Бррр! Для второго требовалась исключительно невинная мадемуазель. Причем расстаться с этим богатством ей предстояло в течение десяти дней после сложного и дорогого обряда. В противном случае брак принудительно отменялся.

— Варварство! — тихонько фыркнула я.

— Что именно вас возмутило? — тут же подал голос Демон, будто только и ждал, что моей реакции.

— Да вот интересуюсь, если молодожены не успели «доделать ритуал»… Ну, мало ли, что могло пойти не так? — фантазия тут же подсказала десяток разнообразных версий, от похищения драконом до прыща на… лбу. — Это что же, все заново начинать?

— Боюсь, я не готов обсуждать с вами этот вопрос, — мрачно бросил Карпов и отвернулся к окну.

«Ой, да не больно-то и хотелось!» — мысленно промычала я, краснея и перелистывая страничку.

В третьем ритуале, — автор обозвал его романтичным «Обещанием в вечности», — нужно было ковырять ножиком какие-то жуткие символы на ладонях. Но самым гадким оказался четвертый. Он предлагал вкусить кровь друг друга. Это вам не какая-нибудь волшебная тварь. А твой собственный жених!

— Вам правда эта гадость кажется романтичной? — у меня даже скулы свело от омерзения.

Демон только хмыкнул.

Ох, нет, самым противным был пятый ритуал. «Брачные цепи». Он совмещал все прелести предыдущих четырех и после церемонии оставлял на запястье золотую отметину. Татуировку с функцией супружеского телепорта. Я точно на ком-то ее уже видела… Вроде колечка… Или звена…

— Джулия пила кровь своего мужа?! — распахнув глаза взволнованным лемуром, воскликнула я и расплескала зелье с серебряной поварешки.

— Там написано «вкусить», а не «нахлебаться». Полагаете, ее после этого следует причислить к вампирам?

— Знаете, что? То, что вы называете «красивыми древними ритуалами» — совершеннейшая мерзость, — подвела я итог, глядя в смеющиеся черные глаза.

Но, похоже, с выводами я поторопилась… Шестой обряд — «Плоть от плоти» — вывел суровость брачной магии на новый уровень.

— Я, конечно, никогда не считала супружество особо веселым занятием… Но разделить с партнером боль в равных долях? Это что еще за пытка?

Карпов подошел ко мне и заглянул через плечо, задумчиво хмыкнув. Теплое дыхание защекотало выбившиеся из пучка волоски на затылке, и я потеряла мысль. Безвозвратно.

— Нет, тут автор ошибся. Это не свадебный. Хотя лет триста назад обряд в шутку называли «посмертным полевым браком»… Но союзы, заключенные таким образом, никогда не считались супружескими. Ритуал вполне могли провести братья или друзья. Он давно запрещен.

— Почему?

— Наверное, потому, что в большинстве случаев ведет к смерти обоих, — все так же задумчиво пробормотал Демон и улыбнулся чеширским котом. Вот спиной видела!

— Никогда больше не показывайте мне эту гадкую книженцию! — я захлопнула томик и с обиженным видом вручила его профессору.

***

В нашей академической спальне на семь персон царила тягостная, тоскливая атмосфера. Отчасти потому, что персон стало шесть.

Вика Добрева после заочного суда над Расковым и Кавендишем упаковала чемоданы и отбыла домой. Ее никто не вынуждал. Я сразу, как узнала, простила наивной дурочке участие в грязном ритуале. Влюбилась, запуталась — с кем не бывает? Но удар оказался слишком тяжелым для белокурой «простушки».

Второй причиной был грустный взгляд Рашель. Даже любовные романы, поглощаемые с прежним постоянством, не поднимали «мечтательнице» настроение. Элайза так и не пришла в сознание. И я чувствовала себя отвратительно.

Неприятнее всего было от того, что Рашель меня не обвиняла. Наоборот, благодарила за попытку спасти сестру. Знала бы она, кто и зачем сотворил такое с Элайзой… Но крестный снова напустил тумана: семейство Рид если и узнает об истинных причинах, то не скоро.

— Эрик приехал из Лондона. Мы хотели навестить ее в больнице. А нас не пустили! — негодовала Рашель, меряя шагами комнату. Сегодня девушка выглядела скорее возмущенной, чем расстроенной. — Но у Эли жених, что надо. Боевой. И симпатичный, как оказалось. Так вот, Эрик взломал портал для медперсонала и протащил меня прямо к ее палате. И что вы думаете? Ее там не было! На койке лежала совсем чужая девица с забинтованными ногами.

— Может, Элайза очнулась? — воскликнула удивленно Розмари. — И ее перевели?

— Разве семью не предупредили бы о таком? — разочарованно потрясла красными волосами Рашель. Похоже, она тайно надеялась на эту версию, но факты говорили об обратном. — Мы пошли к главному целителю, но он отказался нас принять. Я уже написала матери…

Новость о пропаже Элайзы мне совсем не понравилась. На душе заскребли подозрительные кошки. Я была почти уверена, что крестный знает, куда подевалась младшая Рид. А может, даже причастен к ее исчезновению.

***

Забурившись в дальний угол библиотеки — подальше от острых глаз госпожи Разиной, — я раскрыла учебник по «Полезной практической магии». Карамзина задала километровое сочинение на тему бытовой телепортации.

Я вгрызалась в страницу за страницей, но никак не могла взять в толк, чем отличаются супружеские талисманы от обычных заговоренных амулетов. Ксения Игоревна поглядывала на меня снисходительно из-за стеллажа с историческими сводками. Наконец, аристократка передернула плечиками и подошла.

— Вам это сложно, мисс Дэлориан, потому что вы росли в мире людей, — выдохнула преподавательница. — Будь вы потомственной первокровкой, то не удивлялись бы, увидев отца, телепортировавшегося к матери прямо на кухню. Супружеский талисман — вроде маячка… Этакой путеводной звезды, по которой мужчина всегда найдет свою жену.

— А она к нему… как? — сумбурно выдохнула я и почесала затылок. — Это же в обе стороны действует?

— Именно так. Жена может перенестись к живому мужу, дав команду амулету. Он в некотором роде связывает в пространстве два бьющихся сердца, — кивнула Карамзина и мечтательно уставилась в окно. — Талисман носит один из супругов, этого достаточно. В нашем сообществе принято, что семейная реликвия достается даме. Медальоны передаются от матерей к дочерям… Это очень древние артефакты.

— Я не понимаю…

— Чего именно? — Ксения Игоревна вернулась в библиотеку взглядом и мыслями.

— Что тогда такое «телепортационный амулет»?

— Большая редкость в наши дни, — пожала плечами преподавательница. — Чтобы зачаровать древний артефакт на перемещение в избранные точки — с дозволения хозяев и попечителей, разумеется, — нужен очень высокий уровень магии. Остаточные следы высшего дара.

— И тогда можно перемещаться, когда и откуда захочешь? В смысле… в «избранные точки»? — догадалась я. — В Пункт Связи, к примеру? Или… в свой кабинет?

— Можно, можно, — заулыбалась Карамзина. — Если хозяева не против. Но сейчас в ходу остались по большей части супружеские… И те — лишь в семьях, где сохранились фамильные безделушки.

Поняв, что имела счастье наблюдать оба вида древних телепортов и вполне смогу описать их в сочинении, я довольно раскрыла блокнот.

— Переделать! До вечера, господин Дорохов, — раздалось громогласное из-за стеллажей, и мы с Ксенией Игоревной одновременно вытянули головы в сторону шума. — Иначе я познакомлю вас на практике с парализующим действием Эрвинного Корня.

Карпов как раз гневно швырнул какие-то листы, исчерканные красным, перед Елисеем, и навис над ним черным коршуном. Дорохов, насупившись, сидел за столом в окружении друзей-«зазнаек». Карамзина осуждающе покачала головой, бормоча под нос: «Бедный мальчик».

— Повторяю: до вечера… «ваше высочество».

— Переделаю… сэр, — злобно процедил Дорохов, буравя Демона прозрачными глазами.

Профессор размашистым шагом вышел из библиотеки, в которой повисла такая гробовая тишина, что слышалось сердце госпожи Разиной, заходящееся от восторга. Вот она, мечта местного цербера… Ей с Карповым надо работать в паре.

Елисей низко склонился над исчерканными листами, его товарищи тактично рассосались по соседним столикам, а Карамзина вдруг взяла… и закатила глаза.

— Идиот, — решила меня добить аристократка.

— Который? — хрипло уточнила я.

— Который вышел, — подтвердила мои опасения Карамзина. — Ненависть — опасная вещь… Бьешь вроде прицельно, но страдают все вокруг.

— Вы думаете, профессор ненавидит Елисея? Но за что? Дорохов ведь аристократ и зазнай… В смысле, Андрей Владимирович курирует его отделение…

— Мало ли, что Андрей Владимирович курирует, — дама красноречиво фыркнула. — И нет, моя дорогая, Карпов ненавидит вовсе не Дорохова. Хотя едва ли сам это понимает.

Силясь как-то расшифровать ее намеки, я наморщила лоб… Но ничего не вышло.

— Профессор видит в этом мальчике себя. Прежнего. Заносчивого выскочку, «принца» по магической крови, единственного наследника княжеского рода. Если вам интересно, каким был ваш преподаватель десять лет назад, — просто приглядитесь к Елисею. Надменный, ничего вокруг себя не замечающий, воспринимающий свое высокое положение как данность… Берущий все, что захочет… И при этом ничего особо не желающий. Скучающий от собственной власти.

— Дорохов не такой!

— Правда? — удивилась Карамзина. — А выглядит таким… Во всяком случае, в глазах Андрея. С друзьями — Фридрихом и Кристианом — они по молодости натворили немало дел. Удивительно, как все трое живыми остались…

Я так поразилась откровениям аристократки, что не заметила, как сгрызла кончик ручки до основания.

— Дурацкая привычка, — кивнула на зажатое в зубах перо Карамзина, и я спешно выплюнула искромсанную добычу.

— П-простите… Леди из меня не вышло.

— Я заметила.

— И что, вокруг Андрея… Владимировича… в молодости так же вились стайками девицы?

— Он этого не поощрял, но и не отвергал… Так что да, вились, и еще как. Одна была крайне настойчивой, но Карпов… Он всегда был глыбой льда. Холодной, пассивной… Никогда не проявлял инициативы. Не помню, чтобы мальчик хоть за кем-то ухаживал. Скорее, позволял себя любить. Джине, Эми…

— Эми?

— Милое было дитя, — вдохнула Ксения Игоревна. — Очень жаль. Знаете, мисс Дэлориан, что-то я разболталась… Займитесь лучше сочинением.

Стряхнув скупую слезу, Карамзина поспешно отошла за стеллажи.

***

Крестного удалось отловить только под вечер. Показалось даже, что Артур меня избегает, нарочно изобретая все эти выступления перед Верховным Советом и неотложные визиты в Эстер-Хаз.

Сегодня, как он сам признался, ректор был занят вербовкой двух «особо важных персон» в нашу организацию сопротивления. Настолько особых и важных, что Артур Кроу лично прогулялся до Заповедника близ Румынских дебрей. И теперь, потрепанный и уставший, возлежал в кожаном кресле своего кабинета и пил горлораздирающий «травяной сбор».

— Рашель была в больнице. Ее не пустили к Элайзе, — издалека начала я, примостившись на край неудобного стула.

— Посещение пострадавшей временно запрещено. Видишь ли, Ани, опасность, которая…

— Ее там нет!

— Ммм? — крестный с любопытством поднял глаза от бокала. — Ах, ладно, мне стоило догадаться, что просто так ты бы не дежурила у двери. Полагаю, старшая Рид как-то пробралась в палату?

— Вы ее где-то заперли? В тюрьме? В лаборатории? — я запыхтела, стараясь не сорваться на крик. — Что вы с ней сделали?!

— А ты, значит, с легкостью готова заподозрить меня в самых страшных грехах? — с интересом поднял бровь мужчина.

— Не без оснований, — ворчливо промычала в ответ.

— Элайзу Рид перевезли в надежное место. В целях безопасности. Ее тщательно охраняют, Анна, — спокойно начал объяснять ректор, будто перед ним сидела степенная, благовоспитанная леди, а не пыхтящая гневным самоваром «оранжерейная мисс». — У пострадавшей ученицы остались кое-какие ценные воспоминания. Удалять их сейчас опасно для ее рассудка, который мы все же надеемся сохранить.

Артур сделал акцент на последних словах, и я поежилась. А может быть второй вариант? В котором рассудок не сохранится? Стало совсем жутко и тошно.

— Но, когда девочка окрепнет и придет в себя, мы все-таки попытаемся это сделать. Удалим лишнее. Исключительно для ее безопасности. Затем мисс Рид вернется к своей семье и к учебе.

— Какие воспоминания?

Зная Артура, подумалось, что «исключительная безопасность» Элайзы волнует крестного не так сильно, как он рассказывает. И есть кое-что еще. Непременно вселенской важности и имеющее отношение к Концу света.

— Ты не удивилась, что пятикурсница огрела тебя заклятьем, которое вы только начали изучать? Да еще таким крепким?

Я пожала плечами:

— Наверное, ее научил кто-то другой.

Вспомнились индивидуальные уроки с Карповым. Его мягкие, но властные прикосновения к моему запястью, умелое руководство послушной рукой… Когда он не язвил и не издевался, то становился прекрасным преподавателем. Уверена, что так же умело, властно и терпеливо он мог обучать и другим вещам… Не только снадобьям и пресловутой волшебной дипломатии.

— Есть быстрый способ обучения.

Я дернулась и ощутила, как на щеки наползает румянец. Да нет, не мог же Артур мысли мои прочитать? Значит, он о чем-то другом. А вовсе не о том, о чем я так некстати задумалась.

— Когда сознание очищено, жертва напоминает открытый сосуд. Можно как вынуть что-либо, так и положить. Поместить в голову умения, знания, даже ощущения. Примерно так внедряется чужеродная память…

— «Так» это как?

— «Темным соединением», Ани. Ты ведь в курсе, о чем я?

Поежилась. В курсе. Век бы не вспоминать.

— Значит, госпожа Боулз соединилась с Элайзой, чтобы научить ее «Иклерии»?

Медленно и как-то печально выдохнув, крестный привстал с кресла и пошел к барному шкафчику. Плеснул себе еще одну порцию адского напитка и вернулся к столу.

— Бэлли очень торопилась и была неаккуратна. Слишком ее привлекала возможность подставить Джорджину… Этот скандал с вином стал бы идеальным прикрытием. Почти вся энергия Белинды ушла на натаскивание гремучника. Это опасное для жизни мероприятие, нужен постоянный контроль, мощная концентрация. На Элайзу ее сил почти не осталось…

— Так это же хорошо? Воздействие было слабее?

— Отнюдь. Просто грубее. Боюсь, Бэлли не планировала оставлять девочку в живых, и потому рискнула всем. Открыла ей свое сознание.

— И? — только сейчас заметила, что сижу, подавшись вперед, и впиваюсь пальцами в подлокотники так, что костяшки совсем побелели.

— Мисс Рид впитала много лишнего из сознания Белинды. Знания о смертоносных заклинаниях, о древних экспериментах с темной материей. Кое-что из нашего общего прошлого, воспоминания с заседаний Ордена рагнаров, — устало перечислял крестный, а я все сильнее сжимала ладонями стул. — Кое-какие догадки и их подтверждение, результаты поисков двухсотлетней давности… Ты не поймешь, милая. Плюс ко всему — информацию о хранилище древностей, испокон веков собираемых рагнарами.

— Элайза хорошая, — тихонько, едва не теряя сознание от неприятных догадок, ответила я. — Она не станет пользоваться этими знаниями во вред. В крайнем случае, можно поставить на нее печать запрета… Ты… Ты ведь не убьешь ее?

— Это худший из вариантов развития событий, — признался Артур. — Лишь в том случае, если девочка не придет в себя и не позволит нам подчистить свое сознание. Пока же она — как шкатулка с секретами. Ящик Пандоры, который может вскрыть любой умелый Темный маг. Бэлли подставила под удар все начинания рагнаров.

— Да? А она говорила, это ты всех предал, — я откинулась на спинку кресла и подняла глаза на крестного. Он сидел на краю столешницы и возвышался надо мной гордым, седеющим орлом.

— Предпочла бы, чтобы не предавал? — Артур ехидно улыбнулся, будто мы выбирали мороженое за столиком кафе.

Как легко мы сидим и рассуждаем о моей неслучившейся смерти. И, что самое жуткое, я уже привыкла думать об этом спокойно. Мой крестный планировал меня убить ребенком. Почему бы и нет? Со всеми бывает. Передумал — и на том спасибо. Но вот же, нашлись недовольные!

— Почему ты не выполнил задание? Что такого увидел, что решил сохранить мне жизнь?

— Подаренную мной бордовую ленточку в твоих волосах. Ты была очень симпатичной девочкой, которой суждено было вырасти красавицей. Поняв, за что поплатились Николас и Этуаль Дэлориан, я пообещал себе устроить жизнь их дочери. Отдать в уважаемое учебное заведение. Найти достойного супруга. Не смейся, моей власти достаточно, чтобы отвоевать твое право вступить в хорошую семью.

— Только не вздумай искать мне мужа, — угрожающе прошипела я, поглубже забиваясь в неудобное кресло.

— Пока меня больше волнуют вопросы твоего выживания, малышка.

— И все-таки я не поняла, почему ты меня пощадил.

— Ани, я доверяю Судьбе, — с мирной улыбкой вздохнул крестный. — В тот раз она впервые отвела от тебя удар, выгнав ночью из комнаты. А ведь ты еще не владела магией! Я сразу понял, что ты — ценная фигура для мироздания, раз оно опекает тебя на таком уровне. И не стал идти против природы, интуиции… и симпатии, в конце концов.