Сказки вечного папоротника

Елена Кладова, 2020

Вечный вопрос: что такое женское счастье и есть ли оно вообще? Почему-то красавица Катерина, которой судьба дала и внешность, и ум, и возможности, чувствует себя несчастной, страдает и завидует. Ведь подруга, у которой ничего этого и в помине нет, скромница Галинка, любит и любима, и по-настоящему счастлива с мужчиной, о котором мечтает героиня. И только научившись понимать, что нужно видеть не только глазами, но и сердцем, и душой, Катя обнаруживает, что вот оно, счастье, совсем рядом, большое, настоящее, своё. Читатели со стажем и те, кто только вступает во взрослую жизнь, оценят изысканный стиль и природную наблюдательность автора.

Глава четырнадцатая, ночная печальная

Обменявшись пожеланиями спокойной ночи, три хозяйки наконец-то разошлись по комнатам. «Права Катерина! День нынче длинный-длинный». Лида всё медлила, как-то ей будет спаться? Приняв решение вернуться в прежние свои апартаменты, она всё равно до конца не была уверена в правильности этого решения. Много-много лет веранда принимала их вдвоём с Сергеем, а каково будет одной?

Пристраивая и отделывая эту светлую, огромную, просторную веранду, отец создавал гнездо для себя и жены, тогда ещё совсем молодой и любимой Аннушки. Комната получилась солнечной даже в хмурые дни. Живое дерево в отделке, весёлые занавески на окнах, а сами окна занимают три стены. И маленькая печечка тут была, холодными осенними ночами здо́рово согревала и позволяла жить в этой вроде летней комнате аж до ноября.

Кровать, широченная, самодельная, с резной спинкой, точёными столбиками для полога, придавала комнате вид настоящего любовного гнезда. Да так оно и было. Лида никогда об этом не думала, но ведь спавшие здесь когда-то родители не только спали. А они с Серёжкой? С той первой ночи, когда она привезла Сергея к матери просить «руки, ноги и всех прочих частей тела», устроила здесь ночевать, а потом воровато прокралась к нему под бочок, могучая кровать не раз подвергалась испытаниям на прочность.

Мама после кончины отца ночевать здесь перестала, и Лида теперь отлично понимала, почему. Зато молоденькая Лида заняла территорию. На широких подоконниках хватало места всем её книжкам, горластый магнитофон мог орать, сколько угодно, не мешая никому, толпа друзей-подружек размещалась свободно. Так эта Лидина веранда и была Лидиной. Надю с мужем она сюда не пустила, располагалась на громадной кровати одна, нимало не смущаясь. И как здорово было разделять это ложе с Серёжкой!

Серёжка, Серёжка… Думать о нём было нельзя, не думать — невозможно. Судьба — она всякая и бывает до ужаса несправедлива. Сейчас Лида уже меньше роптала на эту самую судьбу. Да, она лишила её счастья, но ведь дала же пятнадцать таких счастливых лет!

Поначалу Лида своего сокурсника почти не замечала. Заводила разные романчики, на выходные уезжала домой, чаще всего с верным другом Андреем, училась, развлекалась и на спокойного увальня в очках и с вечными конспектами под мышкой внимания не обращала. Но как-то попалась интересная нерешаемая задача, пришлось обратиться за помощью к самой светлой на курсе голове. Голова помогла, и отчего-то получилось так, что Лида разглядела и обладателя этой самой головы. Разглядела и поняла — это он, её и только её сказочный принц, спрятавшийся за своими книжками, тетрадками, стёклами очков.

Принц ни на что и ни на кого внимания не обращал, словно жил на планете, где люди беспо́лы. Лидой он интересовался лишь тогда, когда она обсуждала с ним какие-нибудь формулы. Как-то засиделись допоздна в аудитории, рождая в спорах истину, и Лида решила — пора. Пока от такого дождёшься проявления чувств, в старых девах зачахнешь. Поехала провожать избранника. Тряслись в автобусе, продолжая научную беседу, шагали к дому, и только возле собственного подъезда кавалер, наконец, спохватился:

— А почему ты меня провожаешь? Ведь юношам положено это делать, не девушкам.

— Ага, увидел во мне девушку! — смеясь, Лида повернулась к подъездному фонарю. — Смотри внимательно.

— Смотрю! — снял очки, взял Лидины руки в свои, притянул к себе. — Вижу! Девушка! Моя девушка!

— Твоя! И никуда теперь не денешься!

Потом-то Сергей утверждал, что первым заметил Лиду, просто изучал получше, но она была уверена, что сама определила свою и его судьбу. Тусклый фонарь у подъезда позволил прозреть, и с того вечера начались пятнадцать лет Лидиного женского счастья. Доучились, поженились, родили девочек, всё могли и всё успевали, и через пять, и через десять лет любили друг друга, как в медовый месяц. А ведь могло ничего и не быть, она бы не увидела, он не разглядел. Думая о том, что могла не увидеть, не понять, что Сергей — лучший из мужчин, Лида судьбу постоянно благодарила; за то, что отняла его — проклинала.

Они были совсем разные. Сова Лида до полуночи пила кофе, чем-то занималась, а утром была злющая и ненавидящая белый свет. Серёжка засыпал, как выключался, не позже десяти, а в шесть утра мог работать, завтракать, делать что угодно. Лида всегда разговаривала громко, хохотала во весь голос, могла быть резкой и непримиримой. Сергей мягко улыбался, голоса никогда не повышал, предпочитал компромиссные решения.

Конец ознакомительного фрагмента.