Ведьма для Северного Владыки

Елена Истомина, 2022

– Ты едешь со мной От неожиданных слов мага, я аж вздрогнула. – Зачем? – Ты мне подходишь! – правитель Северных земель вынес мне, считай, что смертный приговор. – Я не могу! – ответила с мягкой улыбкой. – Я уже не свободна. У меня есть жених. Я люблю его. – С глаз долой – из сердца вон, – равнодушно отмахнулся гость. – Если без любви не можешь – придется полюбить меня, – в холодных, зеленых глазах чужеземца была злая насмешка.

Глава 3

— Чего ж ты бледная такая, словно он меня зажарить приказал? — нервно улыбнулась я.

— А кто его знает! Может и прикажет! — с круглыми глазами зашептала девчонка. — Сидит там вроде и живой, а глазами то мёртвый давно уж.

Мне осталось лишь горько вздохнуть.

— Значит, не показалось мне.

— Не показалось. Сидит, вино одно хлещет, к еде и не притрагивается. Вот увезет тебя еще не венчаную, а что по дороге с тобой сделает, только он один и знает. Никто за тебя с него и не спросит.

Сиянка всхлипнула и вытерла слезинку. Я лишь горько усмехнулась, умеет подруга поддержать, что тут скажешь.

— Молчи, дуреха! — прикрикнула Рада. — Переодеться помоги лучше.

Девушки быстро меня переодели, нашлись и сапожки, и очелье^[4] каменьями изукрашенное, сережки из крупного морского жемчуга. Все красивое, дорогое и редкое, но меня ничуть не радовало. Все чужое телу моему, сути моей. Чувствовала себя актеркой в потешном театре, которую хозяин заставляет играть нужную ему роль, потому что сама я, ему нисколько не интересна.

Все с себя сорвать хотелось, под лавку забиться и одеялом укрыться, чтоб не нашли! Не трогали. А еще лучше к Михалу бежать, а вместе с ним в леса дремучие. Да хоть в навьих болотах сгинуть с любимым, мне сейчас милее, чем уехать с чужим, нелюбым и, странным таким.

Да только без толку все. Не спасет меня Михал. Драться кинется, погибнет, в болота убежим, так маг прогневится и вполне может все княжество вырезать. Ни в чем неповинный люд погибнет. От младенцев до старцев. Не присуща магу жалость, а значит, и выбора у меня нет.

Увы, ни только за себя отвечаю.

Тяжко выдохнув, пошла уверенной походкой в залу приемов.

Челядь носилась по коридорам как ужаленная, но несмела и слово вымолвить, а на меня теперь все смотрели со страхом, шарахались даже, как будто у меня голова теперь змеиная.

Теперь и я для них чужая. Позабыли уже ту Марту, с которой еще с утра хлеб делили. Бояться немилости мага и всех богов молят, чтобы мы поскорее убрались отсюда.

С глаз долой — из сердца вон! — так и для князя с кнесенкой будет.

— Все, как положено, будет, не изволь сомневаться, — услышала, я голос мага входя в залу.

Увидев меня, маг встал и отодвинул мне стул рядом с собой. Осмотрел меня очень внимательно, но прежнее недовольство из глаз не исчезло. Знать, все же не нашел, что искал, просто дальше ехать уж и некуда, а меня выбрал только зато, что сил у меня больше чем у кнесенки.

Что ж так у него за требования к жене раз этакие?

Скоро узнаю. Как бы мне того не хотелось.

— Садись нареченная моя, не бойся, — произнес очень холодно, равнодушно.

— Как имя твое? Как обращаться к тебе? — спросила тем же тоном, глядя прямо в холодные глаза мага.

— Имя мое Яромир, обращайся ко мне — государь.

Я лишь голову выше вздернула:

— Я уже сказала; нет у нас ни господ, ни государей, ни повелителей! Мы творцу не рабы! Мы дети, его. Наши души — частички света его животворящего, и все мы равны меж собой на земле.

— Равны? — зло усмехнулся маг. — Ты, правда, в это веришь?

— Я не верю — я знаю, — ответила с теплой улыбкой, как дитю неразумному.

— Отчего ж тогда серьги жемчуга морского, да очельник яхонтовый, в первый раз на тебе сейчас, а на кнесенки твоей, он с колыбели? Отчего ты ей всю жизнь сапоги надевала да застегивала, а не она тебе?

— Каждая душа сюда за своим путем приходит, сама себе опыт выбирает! То, что ей прожить интереснее будет сейчас. Из чего опыт наибольший сможет вынести, — сказала и тут же язык прикусила, да поздно.

Заблестели у мага глаза, пуще прежнего.

— О, как! Так значит, это ты сама меня себе в мужья выбрала? А чего ж дрожишь от страха тогда и рядом присесть боишься?

— Не боюсь! — расправила плечи и прошла к своему месту с достоинством, села рядом с женихом. — Знать судьба мне такая — княжество свое от твоей немилости спасать.

Радомир, сидевший напротив, тяжко вздохнул от слов моих и уперся взглядом в кубок с вином.

— Хорошую дочь ты вырастил Радомир, достойную, — так же холодно похвалил маг князя. — Гордись.

— Горжусь! — кивнул князь, а от меня не укрылось, как он вздрогнул, когда Яромир меня дочерью его назвал. Вздрогнул так, словно маг мне тайну страшную открыл.

Или действительно открыл?

Невольно уставилась на князя в упор и перешла на внутреннее зрение, сияние у князя было тусклое, подавленное, что не удивительно, но меня сейчас интересовали лишь ниточки родства. Кровного родства.

Долго смотрела, всматривалась, как могла, но ничего не увидела, кроме обычной привязанности, к милому ребёнку, которая всегда была, и чувство долга. Перед отцом моим. Воеводой князя и другом его верным.

— Чувство, долга действительно есть и еще какое, — услышала я внутри себя голос мага. — Полюбилась матушка твоя князю, да только княгиня не дала позволения мужу вторую жену брать. Силы ее, испугавшись, а без позволения старшей жены, младших не берут. Сама знаешь, обычаи ваши.

— Но супротив воли жены, князь согрешил, и я была зачата, вне семейного союза! — обидная догадка кольнула сердце так, что я чуть не задохнулась от боли.

— Верно. Воеводе, твоя матушка тоже дюже люба была, вот он их и сженил скоренько. После отказа княгини. Боялся, что княжна волхвичку изведет до смерти, к мужу ревнуя.

— Они знали от кого я?

— Только мать знала, а каждый из мужчин надеялся, что от него. Волхвичка нарочно родственные узы скрыла, чтоб княгиню не злобить.

Новая жуткая догадка резанула мне сердце.

— Это княгиня извела мать родами?

— Да. Как воеводу убили, забоялась она, что князь снова к ней потянется. Еще и в тебе родную кровь почуяв.

Я открыла глаза, по щекам князя катились слезы. Он тоже слышал наш мысленный разговор, и ему сейчас впервые открылась вся правда, как есть.

— Как ты мог с ней так поступить?! Где видано князю, до свадьбы ложе с девицей делить? — спросила, роняя слезы прямо в кубок с вином. — Гдей-то видано, чтоб князь, законы вышних нарушал?

— Я любил ее. Очень! — тихо произнес князь.

— Сердцем любить надо, а не удом^[5]! А ты, чувствам поддался, дело сделал, а ради нее, даже со вздорной бабой не справился! Хвост поджал и на другого спихнул! Извести позволил!

Князя трясло, он в раз постарел лет на десять. Закрыл лицо руками и простонал:

— Виноват, я-а-а!! Винова-ат! Простии-и-и, дочка-а-а. Прости-и-и. Я девятнадцать лет уже не сплю, с той ночи.

Не трогали меня слезы князя. Если и мучился, то правильно, за дело. Всю мою жизнь изурочили с княгиней вместе! Благодетельством прикрываясь! В глаза улыбаясь.

— А княжна, ведь даже умирая, не покаялась в том, что сделала? Права я? Права? Хоть ты и сам все знал, но от нее признания не получил даже тогда, когда над ней Мара стояла!

— Она меня очень любила, Марта, — тихо произнес князь и с вызовом спросил, — Ты сама бы Михала делить не согласилась, ни с кем. Верно?

— Верно! Только он бы и не спакостил тогда! У Вас ведь с княжной, в брачной клятве единоженство было! Они обе тебя любили, а ты предал их обеих, — от моих слов князь дернулся, словно пощечину наотмашь получил.

Правда — она порой всякого кнута больнее.

— Мы можем уехать прямо сейчас? — обратилась я к жениху. — Не нужно мне его приданное.

— Как скажешь, — жених встал, решительно отодвинул свой стул и хотел подать руку мне, но я привычно уже встала сама и направилась к двери.

— Я только возьму кое-что у себя, — бросила жениху на ходу.

— Конечно.

Мы шли по коридорам. К женской половине и от нас все шарахались и склоняли голову перед магом ниже низкого, боясь даже случайно задержать взгляд на маге дольше секунды, словно он за это голову отрубит.

За нами следовала целая орда его охранников. От кого его охранять тут интересно?

Хотя понятно же, что они тут для подчеркивания статуса своего владыки.

Интересно, за мною тоже будут так ходить, там, у него?

— Подожди здесь, — сказала, не оборачиваясь к магу, быстро вошла и закрыла дверь прямо перед его носом.

Постоит, не переломится!

Быстро принялась скидывать с себя ненавистные одежды с барского плеча, да только расстегнуть все крючки сзади самой, просто нереальная задача. И девушки куда-то запропали, как назло.

Из шкатулки я взяла лишь кольцо Михала. Запихнула его в основание уложенной косы, благо густотой косм, боги не обидели и выглянув за дверь обратилось к жениху, равнодушно пялившемуся на дверь.

— Платье снять помоги.

И вот тут равнодушие мага сдуло словно Стрибоговыми ветрами. Глаза округлились, лицо вытянулось.

— Что, прости?

— Крючки на платье расстегни, говорю, или не умеешь?

Сказала нарочито громко, чтобы слышала его охрана.

Не один мускул на лицах бравых молодцов не дрогнул, а вот глаза просияли у всех, мой выпад был оценен. Владыка Северных земель снова помрачнел. Наверняка, тоже оценив мою смелость, но по-своему.

— Отчего ж не уметь. Умею, — произнес, как всегда сухо и спокойно.

Ничем то его не проймешь!

Яромир прошел в мою комнатку и, закрыв за собой дверь, окинул ее недовольным взглядом.

— Ты в этой Конуре всю жизнь и провела?

— Это комнатка приближенной кнесенки. Ее палаты за следующей дверью. Кухонные и иные челядники, вообще в общих спят, на лавках.

Я повернулась спиной к жениху и замерла, позволяя ему расстёгивать крючки на платье.

— Ну, даа. Тебя таки выделили, но лишь благодаря, твоему дару, кабы не он, ты б благополучно, еще в раннем младенчестве желтухой померла. А так очень удобно держать при себе природную здравницу и стихийницу.

— Исцелять умею, верно, а вот стихии, не мое.

— Твоё, не знаешь еще просто, — уверенно заявил Яромир. — По чьим прошениям, зноя в вашем краю не бывает и дождь под вечер, всякий раз как нужен, тут как тут.

— То валхвицы наши,^[6] Дождевице-матушке, требы подносят. Да и не только волхвици, все на заутреню к капищу ходим. наши боги к нам милостивы.

Мне казалось, что Маг, нарочно крючки расстёгивает дольше нужного. Опыта то ему явно не занимать. Там и помимо жен почивших, наложниц поди хватает. Или он любит, чтобы раздевались сами?

Спина уже просто заледенела от холодного взгляда мага, а Михал всегда смотрел с теплом, с нежностью, с любовью. Грел меня всегда своими взглядами до жару. А теперь, этот жар, он только в памяти то и останется.

Видать прогневила я чем-то Макошь-матушку, что она Недоле нить судьбы моей отдала.

Знать бы чем, да как исправить.

Молчать наедине с женихом просто не могла.

— Князь не отдал меня вохвице в обучение, чтобы та лишнего про меня не увидала да не проболталась?

— Не только потому, — на удивление, Яромир отвечал с охотой. — Сила в тебе сокрыта могучая, если раскрыть ее не осторожно, неумеючи, много кого погубить несмысля даже сможешь, а уж если рассердишься, то и саму себя во гневе спалишь, вместе с окружением. Тебе даже имя чужиземное дали, чтобы струн души твоей не трогало.

Произнесенное чужеземцем откровенно пугало, поверить, что все правда, просто не могла сейчас.

— Откуда сила во мне такая? Чьею волей дадена?

— Никем не дадена. Сама накопила. Душа твоя очень древняя.

И тут интересная мысль ворвалась в мою голову, так что и смолчать не смогла:

— Ты знал меня раньше? В иных жизнях.

— Возможно.

Маг закончил расстёгивать крючки и спустил платье с плеч, оно послушно скатилось к ногам, оставив меня перед ним в одной сорочке.

Прикосновение его рук к обнажённой коже моих плеч обожгло меня, но не холодом, а жаром. В крови мага, словно огонь прямо сейчас кипит.

— Повернись ко мне, — тихий, но повелительный тон заставил вздрогнуть, но не повиноваться я не могла.

Выдерживать проницательный взгляд холодных зеленых глаз было непросто, но я выдержала, не отвела взгляда. В голове была лишь одна мысль:

Хоть бы не требовал, чтобы в глаза его страшные смотрела, когда на ложе свое призывать будет. Заледенею ведь, в сосульку прозрачную превращусь, не смотря даже на жар его рук.

— Ведарой тебя нарекаю, отныне и вовеки. Да поможет тебе имя сие, да сольется со струнами души твоей, да приумножит силу твою, — произнес жених повелительно. Чувствовалось что в каждое слово, как в доброе, защитное заклятье сил вложено немерено. И сила эта меня обволакивала плотным коконом. В кожу впитывалась, в кровь вливалась и по венам огнем живым заструилась, согревая и питая меня.

Все эти ощущения были настолько необычными и так поразили меня, что я застыла на месте, забыв, как дышать и говорить.

Я ожидала чего угодно, но только не имя наречения сейчас.

Да еще имя та такое выбрал. Ведара. Ведающая Ра.

Ра — одно из имен Творца всевышнего. Отныне, я — хранящая его законы. Что вполне логично, учитывая положение будущего мужа.

Да только боги, там чужие! Темные. И земля мне не родная, холодная. Питать меня не будет.

— Дай левую руку, — попросил спокойно, даже с подобием улыбки на губах.

Я замялась на несколько секунд, под его холодным, испытывающим взглядом, да чего уж там. Смысла откладывать неизбежное не было. Отступать некуда. Протянула Яромиру свою левую руку и на ее безымянном пальце тут же оказалось серебряное кольцо с рунописью брачного заклинания, что принято в северных землях.

Как только колечко оказалось на моем пальце, я почувствовала, как на плечи мои упала давящая тяжесть, а резко возникшее головокружение, едва с ног не сбило. То ко мне подключался чуждый мне по силе эгрегор. С момента как Яромир надел мне кольцо на палец, я стала мужней женой. Перешла в род мужа.

Пошатнулась и в тоже мгновение оказалась в руках мага. Он прижимал меня к себе очень крепко. Словно боялся, что я вырвусь из его рук и убегу при первой же возможности.

— Потерпи, после обряда слияния станет легче, — прошептал маг еще тише.

А мне, напротив, стало еще хуже только от одного упоминания о предстоящем слияние с мужем.

Примечания

4

Очелье — Налобная повязка у древних славян.

5

Уд, — ругательное именование полового члена мужчины, употребляется в значение — удовлетворяющий свою похоть.

6

Дождевица — матушка — так древние славяне называли Диву. Жену бога Громовержца Перуна. Ей молились о ниспослание плодородных дождей.