Власть женщины сильней. I

Елена Ильинская

Рим, Ватикан, позднее Возрождение. На одной чаше весов политические амбиции и духовный авторитет. На другой – любовь. Вечный выбор. Авантюрный любовный роман со множеством деталей эпохи, но не претендующий на лавры учебника по истории.В оформлении обложки использована картина Вивиано Кодацци (1604 – 1670) «Собор Святого Петра и обелиск в Ватикане в Риме» (ок. 1630 г.).

Глава 10

Через несколько недель его высокопреосвященство Феличе Перетти прибыл в Вечный город. На столе в своем доме Перетти обнаружил записку: «Кардинал, ты зря приехал в Рим». Однако на следующий же день он появился в курии, чтобы лично убедиться в справедливости уверений брата Иосифа — его ждали. Хотя часть бывших соратников предпочла соблюсти нейтралитет, нашлись и те, кто открыто выразил свою радость по поводу его возвращения. Папа Климент не сомневался, что Перетти приехал в Рим не смиренным просителем. Но сдавать свои позиции и делиться властью бывший протеже Сикста не собирался. А потому кардиналу было чего опасаться.

Однажды Феличе увидел в Ватикане Викторию; в сопровождении компаньонки она пересекала площадь, направляясь к семинарии. Он дождался, когда женщина выйдет, и пошел ей навстречу. Увидев Перетти, Виктория опустилась в легком реверансе, даже приложилась к перстню. Но эти знаки почтения не обманули кардинала, в его голове вновь звучало ее презрительное: «Проводите».

— Кого-то навещали, донна Виктория?

— Одного юношу. Он сирота, дальний родственник… Я принимаю некоторое участие в его судьбе, — Виктория чуть повела плечами, скрывая нежелание подробнее отвечать кардиналу.

Перетти с усмешкой кивнул, и графиня почувствовала, как некстати ее лицо заливается краской.

— Не тот ли это юноша, о котором вы просили меня однажды? И Папа Сикст тогда даже издал буллу, которая давала этому мальчику, м-м, Сержу, кажется, вашу фамилию — Бюсси — и место в семинарии?

— Вы правы, ваше высокопреосвященство, — Виктории стоило большого труда изобразить благодарную улыбку в ответ.

— Тогда, можно сказать, что мы оба принимаем участие в его судьбе. А как ваша дочь?

Казалось, кардинал искренне заинтересован ответом Виктории, но именно этот интерес и заставил похолодеть ее пальчики от страха.

— Благодарю, хорошо. Подрастает.

Всей душой графиня желала сейчас уйти от этого человека, но на лице была лишь учтивая улыбка и ни тени былой дерзости. Виктория не хотела сейчас дразнить Перетти.

— Папа уже видел ее? — это было произнесено все тем же тоном заинтересованного друга, без иронии.

Виктория немного смутилась, но ответила:

— Простите, но разве это так важно?

— Вы же знаете, что ваша судьба, а значит и судьба… ваших детей, крайне меня заботит. Но вы, кажется, торопитесь. Позвольте, я провожу вас.

— Не стоит, — нервно вскрикнула графиня, но тут же постаралась взять себя в руки и проговорила более спокойно, — ваше преосвященство. Я хотела еще заехать к ювелиру и навестить друзей.

— Друзей… — многозначительно протянул Перетти. — Своих или Карреры?

— Общих, — и Виктория, прямо взглянув на кардинала, улыбнулась так, что у Перетти не осталось и тени сомнения — под учтивостью скрывалась уверенность в своих силах. Кроме того, он понял, что графиня прекрасно осведомлена о том, что Его Святейшество уже дважды отказал кардиналу в аудиенции, и, более того, не раз вполне убедительно указал бывшему патрону его нынешнее место.

— Что же, ступайте, синьора Морно. Желаю приятно провести время, — кардинал чуть склонил голову и направился к себе.

Через несколько шагов он остановился, обернулся и продолжил путь только тогда, когда отъехала карета графини. Ему было жаль ее, но это была последняя возможность. Каррера действительно любит эту женщину и свою дочь.

Виктория уже из окна кареты заметила, что Перетти не ушел. Графиня почувствовала, что должна сегодня обязательно встретиться с Франческо.

Ближе к вечеру служка провел Викторию Морно в апартаменты Папы Климента. Франческо был заметно взволнован:

— Как долго мы не виделись. Сегодня самый счастливый день.

Каррера протянул руки, желая обнять графиню. Виктория, приветствуя Папу, опустилась в глубоком поклоне:

— Боюсь, что это ненадолго, Ваше Святейшество.

— Почему? — он взял ее за руки и усадил рядом с собой. Не дождавшись ответа, осторожно касаясь, приподнял за подбородок ее лицо к своему:

— Что случилось, Виктория?

Словно отвергнув последние сомнения, графиня на одном дыхании проговорила:

— Сегодня, после того как я поздравила Сержа с именинами и вышла из семинарии, меня встретил кардинал Перетти. Он спрашивал о Диане.

— Я видел, как вы разговаривали, — Климент помрачнел. Папа резко поднялся из кресла, куда только успел присесть, и прошелся по комнате.

— Этот человек вернулся уверенный, что будет действовать через меня. Но я не стану марионеткой ни в чьих руках. Тем более в его!

— Ваше Святейшество, — Виктория подошла к нему, положила руки на плечи, — Франческо, я боюсь за дочь… Ты же еще не видел ее. Она здесь, вели позвать Луизу с девочкой…

Когда служанка внесла малышку, Каррера не сдержал радостной улыбки. Он взял на руки ребенка, всмотрелся в темные вишневые глаза. И тут до него дошел смысл слов Виктории.

— Почему ты боишься за дочь?

— Перетти… Он захочет заставить тебя… И наша дочь может стать для него инструментом. Знаешь, когда родилась Диана, лекарь сказал, что она совершенно здоровый ребенок и будет красавицей, советовал позаботиться о ее будущем. Но Перетти… Я чувствую — он задумал что-то недоброе, — Виктория едва сдержала слезы.

— Не бойся! Для начала ему придется попробовать восстановить свое влияние в коллегии. А я не собираюсь этого допускать. Все будет хорошо, Виктория, — Климент задумался, глядя на дочь. Через несколько мгновений он поднял на графиню тяжелый взгляд:

— Возможно, скоро мне удастся избавиться от этого человека.

— Спустись на землю, Франческо! — со слезами воскликнула Виктория. — Я боюсь его с того момента, как он забрался в мою спальню в Тиволи. Слава Богу, в постели была не я, и рядом были мои верные слуги.

Испугавшись громких голосов, девочка заплакала. Виктория подошла к Клименту, взяла ребенка из его рук.

— Прости, я не должна была тебя тревожить. Но я так хотела тебя увидеть, — женщина смотрела в глаза Клименту и, казалось, что-то искала в его взгляде.

Виктория стояла перед ним с младенцем на руках — прекрасная, хрупкая, нуждающаяся в защите. И он решился:

— Завтра ты придешь с дочерью сюда, и вы останетесь во дворце.

Тут Клименту пришлось отвлечься, в комнату постучали.

— Ваше Святейшество, пришел кардинал Менголли.

— Проводи его в студиоло, мы сейчас будем.

Когда дверь закрылась, Франческо подошел к Виктории, осторожно, чтобы не потревожить малышку, склонился к губам и после поцелуя проговорил тихо и уверенно:

— До завтра, любовь моя.

— До завтра, — так же тихо ответила Виктория, но сердце болезненно отозвалось: «Если не будет поздно».

Проходя по галерее, графиня заметила мужчину в дорожном плаще, из-под которого выглядывала алая мантия. Приглядевшись, Виктория узнала Бенвенуто. Молодой кардинал тоже узнал женщину и уже хотел окликнуть ее, как туда же вышел Климент. Кардиналу пришлось опуститься на колено перед Святейшим Отцом. Воспользовавшись этим обстоятельством, графиня быстро покинула папский дворец.

В это же время Перетти велел привести синьора Манфреди.

— Синьор, сегодня ночью вы возьмете брата Иосифа, моих людей и отправитесь к графине де Морно. Мне нужен ребенок. С головы девочки не должен упасть и волос. С женщиной можете делать что хотите. Если со мной что-то случится, увезите ребенка на виллу в Сальвеццо.

— Но, монсеньор, это серьезное мероприятие. Необходимо тщательно подготовиться — лошади, деньги…

— Синьор Манфреди, я прекрасно это понимаю! Вот деньги, — Перетти выложил перед Жераром увесистый мешочек, — остальное доверяю вашей находчивости и воле Божьей. У меня нет времени на подготовку. Ступайте, и да пребудет с вами все небесное воинство.

Манфреди отправился готовиться к исполнению приказа. Когда Жерар выходил из дома, ему встретилась женщина, одежда и фигура которой скрывались под невзрачным плащом. Она торопливо склонилась в поклоне — больше из желания скрыть лицо, чем из почтения. Манфреди успел заметить золотисто-медный локон, выбившийся из-под капюшона. Необычная простолюдинка, заходящая в дом прелата с парадного входа, показалась ему знакомой, но он не остановился, торопясь по своим делам.

Юлия вошла в палаццо и уже за порогом скинула капюшон с головы. Вставший было на ее пути слуга, склонил голову и отступил. Женщина поднялась в кабинет к Перетти и остановилась на пороге. Кардинал что-то писал за столом и, казалось, ничего не заметил. Юлия, бесшумно пройдя по меховому ковру, опустилась в кресло. Она не нарушала молчания. Она ждала. Перетти закончил писать, накапал воска и запечатал письмо. После поднялся и отошел к окну.

— Зачем ты приехала?

На улице темнело. Было видно, что кардинал чего-то ждет.

— Я устала без тебя. Я боюсь за тебя. Мне плохо, — Юлия подошла и встала за его спиной, — мне очень плохо и… страшно.

— Чего ты боишься?! Ты могла бы уехать в Тулузу, в Бельфор или… еще куда-нибудь и жить там.

Перетти повернулся к женщине. Тревога углубила складку между напряженных бровей, легла серой тенью под его глазами; мысли Феличе витали где-то далеко.

— Ты ввязался в драку с человеком сильнее тебя. Ты обречен на поражение. Мнительность и гордыня заставили тебя это сделать!

Юлия знала, что это жестоко, но она хотела вывести его из оцепенения. Если ему нужно бороться, пусть он будет готов к этому. Она смотрела Феличе в глаза. Они словно были подернуты ледяной дымкой, будто он и не слышал слов графини. Ей хотелось обнять его, защитить, поцеловать его усталые и такие родные глаза.

Вдруг кардинал повел головой, словно сторожевой пес на шорох, бросился к столу и принялся жечь бумаги. Та же участь постигла и недавно написанное послание. Через некоторое время за окном послышался шум подъехавшей кареты, голоса, и вот уже по первому этажу стучат тяжелые шаги.

Феличе схватил женщину за плечи:

— Юлия, это за мной. Здесь дверь, уходи, — и почти вытолкнул ее.

Она не сопротивлялась. Только оставаясь на свободе, Юлия могла помочь Перетти. Едва успела закрыться неприметная дверь за беглянкой, в комнату вошли папские жандармы.

— Кардинал Перетти, следуйте за нами.

— По какому праву вы врываетесь, — начал было монсеньор, но его грубо оборвали.

— Мы здесь по приказу Его Святейшества, поэтому помолчите, кардинал. Вам еще предоставят возможность поговорить, — капитан нагловато усмехнулся.

Чтобы не провоцировать насилие, дальше Перетти подчинялся молча.

***

Ближе к полуночи Жерар Манфреди и брат Иосиф с несколькими бывшими членами отряда Сарто были у палаццо Бюсси-Морно. Жерар расставил людей, а сам с иезуитом перелез через стену.

— Брат Иосиф, я спущу корзину с ребенком вниз.

Монах встал спиной к стене, помог подельнику взобраться на балкон и затих…

Манфреди уже прикрепил корзину к крюку на веревке, а монах приготовился принять груз, когда оба одновременно почувствовали у шеи холод стали. Их ждали! Иосиф еще успел свистом подать сигнал своим людям, за что поплатился тяжелым ударом по голове. Наверху Манфреди скрутили двое дюжих слуг:

— Милейший, пройдемте-ка с нами. Вам понравится, не сомневайтесь.

Их провели в подвал дома, где заперли по разным клетушкам. Вскоре в каморку Жерара пришла сама Виктория и трое доверенных слуг. Манфреди, не скрывая удивления, осмотрел ее наряд — графиня пожаловала в дублете, штанах и мягких сапогах.

— Синьор Манфреди, помнится, мы однажды не завершили один наш разговор.

Слуга буквально вложил в руку Жерара шпагу.

— На чем мы тогда остановились? На моем отказе?

— Ошибаетесь, синьора, — голос мужчины сбился. — На том, что если бы вы были мужчиной, я убил бы вас.

— Так, может быть, попытаетесь теперь? — Виктория холодно, надменно оглядела его.

Манфреди вдруг улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой:

— Бог мой, графиня, как вы прекрасны сейчас, — и он бросил шпагу к ее ногам. — Я сдаюсь на милость победителя… победительницы.

К концу фразы обаятельная улыбка превратилась в издевательски-злую. Виктория осталась бесстрастной:

— Не нужно бросаться оружием, барон.

— Синьора Морно, я просил вас не упоминать мой титул до того, как я верну свою собственность! — взгляд Манфреди на мгновение ожесточился, но мужчина тут же вернул своему лицу безмятежно веселое выражение.

— Свою собственность?! У вас более нет собственности. Уверена, вам не удастся в срок оплатить закладные, а потому… Возьмите шпагу, сударь!

Жерар взвесил в руках вновь поданное ему оружие:

— У вас плохо сбалансировано оружие, Виктория. Так клинок кажется тяжелее…

Продолжить барон не успел, Виктория сделала резкий выпад, и ему пришлось занять оборонительную позицию.

— К бою! — Виктория на самом деле была в гневе, как любая мать, защищающая свое дитя. В эти минуты она действительно была прекрасна, ее глаза сверкали яростью и жаждой крови.

— Итак, вас послал… Ну же, отвечайте! — и вновь звон металла.

— Вы же знаете, Виктория, я всегда бьюсь молча.

Манфреди проскользнул под рукой графини, развернул кисть, и шпага Виктории оказалась на полу. Мужчина замер на месте:

— Вы хорошо запомнили положение ног при этом финте?

— Пожалуй. Вы прекрасный учитель, барон, — она перевела сбившееся дыхание. — Но вы не ответили на вопрос. Хотя это ни к чему! Я знаю ответ! Вы с Перетти стоите друг друга.

Виктория подняла оружие и повторила атаку.

— Синьора, запомните, тот, кто знает удар, знает и защиту от него. И вообще никогда не повторяйтесь.

Жерар провел серию атак и под конец силой инерции движения своего тела буквально выдернул шпагу из рук графини.

— А здесь главное не потерять равновесие.

Виктория, сжав зубы, подняла оружие. И они вновь сошлись в фехтовальном танце. Вдруг, рискуя нанизать себя на шпагу графини, Жерар подался к ней и, одновременно указав в угол, воскликнул:

— Крыса!

Виктория тонко взвизгнула и тотчас обнаружила себя прижатой к стене. А Манфреди прошептал, склоняясь к ее ушку:

— Викки, никогда не отвлекайся. Это может стоить тебе… чести.

На выручку к госпоже подоспел Арно. На затылок графа опустилась рукоять кинжала, и мир померк. Когда Жерар очнулся, в каморке никого не было, но на небольшом столе стояла бутыль вина.

Утром следующего дня графиня Морно пришла к Клименту. Дома она потратила немало времени, выбирая наряд. В конце концов, остановилась на бархатном темно-бордовом платье и любимом рубиновом колье. К назначенному сроку она опоздала.

Папа встретил Викторию в личных покоях, на лице его были явственно заметны следы бессонной ночи.

— Наконец-то, а то я уже начал беспокоиться. Что-то произошло? Где дочь? — с каждым вопросом голос Климента все больше наполнялся тревогой.

Виктория же, напротив, выглядела совершенно спокойной.

— Диану ночью пытались похитить… какие-то проходимцы. Слава Богу, со мной были Арно и Сандр.

— Где Диана? — Франческо в несколько шагов пересек комнату и обнял женщину.

— Все в порядке, она здесь с Луизой.

Климентом овладел гнев:

— Негодяй! Когда он успел?! — размашисто шагая, Франческо метался по комнате перед Викторией. — Вчера вечером Перетти арестовали!

— Да?! А я думала, что он тоже был там, но успел унести ноги…

— Где там? И что значит, успел унести ноги? Виктория, расскажи мне все! — он наконец остановился и требовательно посмотрел на графиню.

— Франческо, я хочу чего-нибудь выпить, и я очень проголодалась, — Виктория улыбнулась, желая успокоить мужчину.

— Хорошо. Диану сейчас устроят в ваших комнатах, а я прикажу подать на стол. Но ты должна мне все рассказать.

Уже сидя за обедом, графиня начала свой рассказ:

— Вчера, точнее, ночью, несколько человек пробрались в дом, в спальню, где спала Диана. Слуги вовремя заметили это… Вернее, мы ждали чего-то подобного, — при этих словах лицо Климента омрачилось еще больше. — Мы взяли двоих, когда они пытались спустить дочь в корзине вниз. Сейчас все в порядке.

— Ты… говоришь мне не всю правду, — Папа посмотрел в глаза Виктории. — Назови мне этих… проходимцев!

Конец ознакомительного фрагмента.