Верую. Стихотворения

Елена Ивахненко

Моя книга – о том, как росла и менялась моя душа – от пустого самосожаления – к самоанализу, от сомнений и уныния – к вере в промысел Божий. Когда-то в юности я, ещё некрещёная, задавала себе вопросы без ответа: почему на моём жизненном пути встречается так мало любви, искренности и понимания? И стоит ли жить дальше, если ничего хорошего меня не ожидает? Замужество и рождение ребёнка не спасло меня от чувства одиночества. Сейчас, в свои 45, понимаю – верующий человек никогда не бывает одинок.

Юность

Спасибо, судьба, спасибо

Спасибо, судьба, спасибо

За то, что рядом рассвет

Плывёт златопёрой рыбой

И мне девятнадцать лет,

Что совесть пока спокойна

И не в чем себя винить,

За то, что любви достойна,

За то, что могу любить,

За то, что живу в надежде

На лучшее впереди,

За то, что иду, как прежде,

По праведному пути,

Спасибо, что ты лишила

Непрочных земных побед,

Что в сердце я зла не носила

И злом не платила в ответ.

Ровесники

Кучка знакомых парней идёт,

Матом корёжа фразы.

Грязной смолою мат пристаёт

К ним на язык. И вязнет.

Лучше б молчали… Любить таких?

Даром таких не надо.

Вот и иду в стороне от них,

Словно овца от стада.

Нет её в сердце, любви-то… Нет…

В тех глуповатых лицах

Не разглядела влекущий свет,

Не распознала принца.

Берёзка

Посылала берёзка листочки

Убегавшему ветру вослед,

Словно мама своей взрослой дочке

Запоздалый житейский совет.

Мчался лист, пожелтевший и тонкий,

Падал птицей подстреленной вниз.

Так вот брошенный кто-то вдогонку

Умоляет кого-то: «Вернись!»

И, не все ешё выплакав слёзы,

Я подумала: «Нет, не умру,

А проснусь я однажды берёзой

Где-то здесь, на холодном ветру.

Уж не будет мне больно и грустно.

Кто-то станет себя обрекать

На любовь и на прочие чувства,

А на мне будет иней сверкать.

Неволя

Прикована любовью, как цепями,

К тебе. А счастья не было и нет.

Моя любовь оплачена скорбями

И нелюбовью, данной мне в ответ.

Любовь. Какая тяжкая неволя!

Всё верно — от себя не убежишь,

Не скроешься. Лишь выйдешь в чисто поле

И вот — лежишь среди травы, лежишь.

Обступят изголовие травинки,

Участливо проронит слёзы дождь.

А я всё жду, когда же по тропинке

Ты попросить прощения придёшь.

Замужество

Опять разругались, как два идиота…

Когда мы с тобой разучились любить?

Привыкли заканчивать ссоры бойкотом

И в полном бойкоте неделями жить?

Мне в эти недели и солнце не светит;

Тебе, замечаю, совсем всё равно.

Свекровь говорит: «Ах вы, глупые дети!

Давно бы родили мне внука! Давно!»

— Ну да! — отпираюсь —

По нынешней жизни?

То путч, то Чечня. Завтра, может, война…

Кругом безработица, дороговизна!

— И что же? — идёт в наступленье она.

Права твоя мама. А ты — отмолчался.

О, если бы сам ты ребёнка просил

И спорил со мной — убеждал, не сдавался…

Всего бы хватило — и денег, и сил.

Однажды во время бойкота

Мало картошку на даче вырастить, —

Надо ещё довезти домой.

Вот и тащусь по своей же милости

С этой поклажею дорогой.

Вдруг — мужичок:

«Вам помочь?»

— Пожалуйста.

И он разделяет со мною путь.

Мне не до флирта с ним, не до шалости;

Спасибо, хоть выручил кто-нибудь.

А он, побалакать, видать, настроенный,

Смеётся: «Ты тяжести не носи.

Вредно девчонкам. Красивым особенно.

Грузы таскать муженька проси..

Замужем? А? Молодая, вроде.

Стало быть, муж у тебя — дурак.

Что же на дачу с тобою не ходит он?

Где он вообще, так его растак?

Вот я домовитой такой бы невесте

Сам бы всё выкопал — посадил.

И возвращались бы с дачи вместе,

Одну ни за что бы не отпустил.

Уж я бы… А плачешь почто, девчонка?

Видно, попал я не в бровь, а в глаз?

Дак ты разводись, пока нет ребёнка,

Не то наревёшься ещё не раз».

— Не Ваше дело учить советами, —

Хочу возмутиться. Но взгляд застыл.

Только что рядом шёл и нет его.

Поди догадайся, кто это был…

Этого — нет

Этого — нет. Потому и плачу.

Как бы понятней об этом сказать?

Хочу с тобой возвращаться с дачи

И на автобус наш опоздать.

Нет, не подумай — не для разлада,

Здесь бесполезно ворчать и ныть.

Ещё бесполезней — с такой досады

Вину друг на друга в пути валить.

Только вздохнём на одно мгновенье

И в этом вздохе, что с губ слетит,

Друг другу столько будет прощенья

За то, что придётся пешком идти…

Просто вздохнём. Но — ни капли злости,

Ни слова свирепого с языка.

Что ж теперь делать? Возьмёт авоську

Твоя рука да моя рука.

Это — смешной и нелепый повод

Прогулку нечаянную совершать.

Вдвоём с тобой. Через спящий город.

Вдвоём покоем его дышать.

И не бояться — а вдруг да выйдет

Лихая компания, что тогда?

Если и выйдет — то не обидит.

Счастливых нас обойдёт беда.

Этого — нет. Потому и плачу.

Какими словами об этом сказать?

…Хочу с тобой возвращаться с дачи

И на автобус наш опоздать…

Черновик

Откуда вы, стихи, берётесь?

Я рада и удивлена,

Когда нежданно вы вернётесь

Ко мне, как в январе — весна.

Я режу лук. Я плачу слёзно.

Стихи?!.. Я вас сейчас не жду.

А вы явились! Несерьёзно…

И всё ж от вас я не уйду.

От вас не сделаю ни шагу!

Не потеряйтесь, я прошу!

На ту, что под рукой, бумагу

Я поскорей вас запишу.

Что под рукой? От упаковки

Клочок с ладонь величиной.

И на него без остановки

Бежит мой почерк озорной.

Стихи записаны. Пытаюсь

Я лук дорезать, окосев.

С небес на землю опускаюсь

И становлюсь опять как все.

Как все.. Уже я не владею

Тем, что не каждому подвласть.

Как все. И я — уже не фея.

Мне был отпущен только час.

Как все… Как будто не ловила

Ниспосланных мне свыше строк…

Но вот же он — со мной — мой милый,

Замызганный черновичок!

Чужие

Жёлтый лист на асфальт

Мягкой лапкой ложился.

Невозможно на нём

Взгляда не задержать.

Неказистый наш двор

Клёном так осветился,

Словно клён возмечтал

Жарким солнышком стать.

И зачем же ты, осень,

По-царски одета?

Может, хочешь печали мои исцелить?

Всё равно пропадёт

Столько тёплого света,

Если не с кем его

Пополам разделить.

Спрячу эти стихи,

Мужу не покажу их,

Чтоб не стало обидно

До зелёной тоски, —

Взглянет он на меня,

Словно как на чужую,

Да промолвит:

«Поштопала б лучше носки…»

И ребёнок не в силах связать воедино

Двух чужих

И, по сути, далёких людей.

Оттого ли,

Что лада у нас нет в помине,

Он заходится плачем

В коляске своей?

Нет доверия

Будет завтра совсем, как вчера,

Будет завтрак всё в той же посуде,

Будет ужин под жёлтеньким бра,

Но доверия больше не будет.

Я не плачу уже, не кричу.

Я — спокойствие. Нет. Угасанье.

Я тебе телевизор включу,

Заполняя неловкость молчанья.

И, как нищий шекспировский Лир,

Погляжу из дверного проёма

В наш когда-то возлюбленный мир,

В профиль твой, как в уже незнакомый.

И вздохну про себя: «Привыкай

К ощущению этой утраты —

Нет доверия. Не подбирай

Ни осколка от прежней лампады».