Собиратель

Елена Ивановна Вербий, 2023

Детектив в стиле фэнтези на основе реальных происшествий.В городе пропадают дети. Руководитель следственно-оперативной группы считает, что следует проверять все версии, в том числе самые невероятные.Изображение обложки создано с помощью WOMBO Dream.

Глава 3

Серый УАЗик с яркой синей полосой на боках и белой надписью «полиция», кряхтя и подпрыгивая на очередной колдобине, торопился доставить дежурную группу к месту происшествия. В темноте, куда он погрузился сразу после съезда с основной дороги, как хулиганы в подворотне, поджидали неожиданные препятствия: свет фар выхватывал углы строений, нагло вылезших на дорогу, ветки кустарников хлестали по бокам кузов и норовили зацепиться за открытые окна, а то дорогу вдруг перекрыла металлическая сетка.

— Чтоб этим любителям заборов пусто было! — с чувством высказался старший сержант Блинов, в очередной раз резко выворачивая руль полицейской «буханки». — На кой фиг было со всех сторон проезд перегораживать? От отдела до школы ходу три минуты, если по прямой, а мы уже пятнадцать кружим, заборы объезжаем!

— Для безопасности, чтоб посторонние по территории не шарились, — предположил Дима Степанов и схватился за свисающую с потолка ременную петлю, чтобы не свалиться с сидения на пол на крутом вираже. Он смачно чавкнул жвачкой и с громким хлюпаньем втянул слюну. Невысокий, коренастый, со слегка выпирающим животиком, гордо именуемым накачанным прессом, Дима был очень доволен собой. В отдел его зачислили всего неделю как, но это не мешало парню ощущать себя «крутым Уокером». Дима гордился такими же выцветшими на солнце соломенными волосами и почти техасским загаром. Подражая киношному эталону, Степанов не вылезал из кроссовок, затёртых джинсов и рубашек цвета хаки. На этом сходство с героем Чака Норриса заканчивалось. Слабая физподготовка молодого оперативника не печалила. Минимум для зачёта имелся, к работе допущен — что ещё надо? Дима впервые выезжал на труп, и любопытство изжогой выедало нутро. Произошедшая трагедия оставалась чем-то далёким, как сообщение из новостей: лично не касается, значит — фигня.

— Безопасность на лицо — труп ребёнка в сарае, — не скрывая сарказма, пробурчал грузный пожилой криминалист. Он разительно отличался от остальных членов выездной группы не только возрастом, а было ему около пятидесяти, но и внешним шиком. Одет эксперт был так, будто не на происшествие собрался, а в театр: бежевый костюм-тройка явно шит на заказ, тёмно-зелёная рубашка с галстуком в тон идеально гармонировали с оттенком костюма, густые на зависть всем волосы, когда-то черные, а теперь цвета соли с перцем из-за седины, лежали над высоким лбом аккуратной волной. За очками в модной круглой оправе глаза казались больше, чем были на самом деле. Несомненным украшением являлись лихие мушкетёрские усы, под которыми скрывались тонкие, как бумажник нищего, губы. Он сидел около окна и упирался подошвами весьма изящных, надо отметить, форменных туфель в ножку специально вмонтированного столика, на который водрузил и придерживал короткопалыми руками свой профессиональный чемоданчик, и потому не опасался падения. За многолетнюю службу подобные выезды стали обыденностью. На месте происшествия Михаила Даниловича Соловца интересовали только следы, которые необходимо обнаружить и тщательно зафиксировать. Чувства и переживания при производстве осмотра остались в далёком прошлом.Возглавлял группу старший оперуполномоченный Владислав Кунгуров черноволосый, черноглазый, смуглый до черноты тощий и длинный, как поднятый шлагбаум, одетый просто и удобно в джинсы, клетчатую рубашку с короткими рукавами и лёгкие кроссовки. Около двери напротив криминалиста сидела невысокая девушка-кинолог в полевом тёмно-сером обмундировании, у ног хозяйки, вывалив розовый язык, безмятежно развалилась поджарая немецкая овчарка. Собака совсем не обращала внимания на подпрыгивания машины.

— А медик со следаком подъедет? Без медика же никак? Я правильно понимаю? — озаботился Дима. — И ещё вот интересно мне, как в темноте осмотр делать будем? Михал Данилыч, в твоём чемоданчике фонарики для нас найдутся? Или как?

— Димон, не тарахти, — беззлобно прервал поток вопросов Влад. — И кончай чмокать, достал уже чавканьем. Фонарик свой надо иметь.

— А чего ты мне не сказал? — возмутился Дима. — Я откуда знал?

— От верблюда! Блин! — Влад хотел ещё что-то добавить для вправления мозгов «мальку», но машина, взвизгнув, внезапно остановилась, и все пассажиры дружно качнулись вперёд.

— Всё, приехали. Вытряхивайтесь, — Блинов с оглушительным скрежетом дёрнул ручной тормоз. — Вот он ваш сарай, цените, пока я живой: через долбанную спортплощадку моя ласточка, как настоящая птичка перемахнула, хоть и на ладан дышит. Для освещения фары выключать не буду, только вы не очень там рассусоливайте, а то аккумулятор дохленький, если сядет, то кирдык.

— Не дрейфь, Санёк, — Влад снисходительно похлопал по плечу водителя. — Комитетские не дадут пропасть, от них «прикуришь», если что.

— А где же стажёр, который нам этот выезд организовал? — ни к кому не обращаясь, спросил Михаил Данилович. Он успел надеть чёрный рабочий халат поверх костюма, приспособить на голову налобный фонарик и теперь аккуратно спускался с подножки автомобиля.

— Может за угол отлить отошёл? — предположил неугомонный Дима, спрыгивая следом.

— Разберёмся, — откликнулся Кунгуров.

К двери сарая, куда упёрся свет фар, прислонился зелёный школьный рюкзак, украшенный весёлой мордочкой Микки-Мауса. — Данилыч, ты давай сразу к сараю, замочек посмотри, портфель тоже, следы сними, если найдутся пригодные, ну и дальше по плану подготовь всё к приезду медика, сам знаешь, не мне тебя учить. А ты, — обратился он к Блинову, — беги в школу, собери всех, кого найдёшь, желательно где-нибудь кабинетик организовать, чтоб с гражданами беседовать не в темноте, отбиваясь от комаров, а в уюте и комфорте.Со словами: «Понял, сделаю», — Дима рысцой двинулся исполнять поставленную задачу.

— Ларочка, вы с Аксаем к Михал Данилычу, — девушка кивнула без лишних слов.

— Ну, а я, пока вокруг огляжусь, может и стажёр к этому времени появится.

Кунгуров посмотрел, как криминалист перед дверью сарая раскрывает на складном стульчике свой чемодан, включил карманный фонарь, заранее прихваченный из машины, и направился к правому углу строения, где заросли сирени не чернели сплошной стеной, как слева. И сразу же головы всех прибывших повернулись туда же от его рёва: «Ети-ить…Данилыч, нашатырь давай!»В естественной беседке, созданной ветвями сирени, уткнувшись макушкой и лицом в корни кустарника лежал без движения стажёр Алексей Перов, правая рука вытянута вперёд, локоть левой торчит вбок, неловко подвёрнутая под живот. В свете фонаря кровь на светлых волосах и воротнике голубой форменной рубашки выглядела неестественно алой. Она ещё не успела свернуться, очевидно удар нанесён, если не только что, то совсем недавно.

— Лара! — гаркнул Кунгуров, нащупав биение жилки на шее Перова — жив, слава богу, — Аксая сюда, может, догоним урода! Данилыч, стажёр на тебе!Криминалист, оставив возню с замком, поспешил на зов. Кинолог вместе с овчаркой успели раньше, и через мгновенье чуткий собачий нос уже обнюхивал неподвижно лежащего юношу.

Влад нетерпеливо притоптывал, готовый немедленно сорваться с места вслед за кинологом. Но Аксай, понукаемый хозяйкой, повертелся на месте, а потом вдруг встал на задние лапы, опершись передними на стену сарая, и басовито залаял.

— Чего это он? — удивился Кунгуров.

— Похоже, след по верху идёт, может на стене что-то учуял, надо крышу осмотреть, — ответила девушка.

— Да ладно! — возмутился Кунгуров, — Это каким таким чудом жулик по стене на крышу залез? Он, по-твоему, таракан, что ли?

— Я не знаю, таракан он или муха, но Аксай без вариантов указывает наверх, — холодно отозвалась Лара, погладила пса и ласково сказала, — хорошо, Аксай, молодец!

Пёс повернул умную морду в сторону Кунгурова и ещё дважды тявкнул, пытаясь объяснить туповатому двуногому, что след имеется только здесь.

— Ну, я такими талантами не обладаю, — пробурчал Влад, — ты с Аксаем давай в обход, ещё следы поищи, а я акробатом поработаю.

С этими словами он перешагнул через ноги лежащего без сознания Перова и устремился вглубь беседки, туда, где в свете фонаря ржаво поблёскивала сетка ограждения. Плетение у сетки было достаточно крупным, чтобы засунуть в его сегмент кончик ботинка. Но осуществить задуманное у Кунгурова не получилось: едва он уцепился пальцами и повис на ограждении, как под его тяжестью сетка с пронзительным скрежетом изогнулась и рухнула вместе с незадачливым «акробатом». Вслед за шумом падения послышались заковыристые возгласы упавшего.

Тем временем Михаил Данилович облил рану на голове стажёра перекисью водорода, приложил к затылку марлевый тампон, поднёс к ноздрям парня смоченную нашатырём ватку и с радостью увидел, как Алексей сморщился и раскрыл глаза.

— Вот и ладушки, — удовлетворённо проговорил криминалист, помог пострадавшему повернуться на бок и покрутил перед его лицом растопыренными пальцами, — сколько пальцев видишь?

Алексей с трудом сфокусировал взгляд. Ему понадобилось собрать всю волю, чтобы соединить воедино два тёмных силуэта с яркими звёздами на голове, сидящих перед ним на корточках, и в несколько раз уменьшить количество торчащих перед глазами пухлых пальцев.

— Два, — хрипло выдавил он. — Кажется.

— Правильно, голубчик, — похвалил эксперт и убрал влажную ватку в пакетик. — Я полагаю, сотрясение имеет место. Сейчас доктор подъедет и диагноз уточнит. Но тебе, друг мой, в госпиталь съездить очень рекомендую, хотя бы для документирования повреждений.

— Угу, — невнятно промычал Алексей, пытаясь подняться на ноги, и Соловец тут же подхватил его под руку.

— Давай-ка, я тебе до машины помогу добраться, — сказал он. — Одному-то трудненько будет.

Отряхивая джинсы от налипшей травы, ржавчины и мелкого мусора, через слово вспоминая матерей всех, кто имел отношение к установке сетки, из глубины беседки к ним подошёл Кунгуров. Лара с Аксаем тоже вернулись ни с чем.

Вся компания подошла к машине, где эксперт помогал поудобнее устроиться Алексею в ожидании врача. Коренастый водитель сержант Блинов спокойно курил около УАЗа.

— Похоже Степанов подкрепление ведёт, — сержант кивнул в сторону школы.

В темноте хоть и с трудом, но можно было рассмотреть, как через спортивную площадку в сторону сарая двигаются три черные фигуры.

— Чудненько, в таком случае я, с вашего позволения, продолжу заниматься своими непосредственными обязанностями, а то коллега-медик уже здесь, а объект осмотра ещё недоступен, — с этими словами Михаил Данилович покинул машину и вернулся к дверям сарая.

— Вот, шеф, всё сделал, как ты велел, — не доходя до машины закричал Дима. — Кабинет организовал, там сейчас следачка людей допрашивать начала, тех, что в спортзале занимались. Это вот, — он показал на щуплого сутулого мужчину лет шестидесяти в черной форме с надписью «секьюрити» над нагрудным карманом, — Осипов Алексей Иванович — охранник. Ну, а медика вы и сами знаете. — Степанов мотнул головой в сторону высокого широкоплечего с гладко выбритой головой молодого мужчину в чёрном. Кожаная сумка на длинном ремне, перекинутом через грудь, тоже была чёрной. Дед судебного медика Сергея Михайловича Сомова родился в далёкой Африке сыном вождя и воином, как все масаи. Он приехал в Москву, чтобы стать врачом, да так и остался в Советском Союзе, женившись на русской девушке. От деда Сергей унаследовал кожу, цвета кофе со сливками, слегка оттопыренные уши на круглой голове, маслины круглых глаз под массивными надбровными дугами, слегка приплюснутый широкий нос, выпирающие толстые губы и пластику, присущую всем коренным жителям Чёрного континента.

Сомов молча протянул руку Кунгурову, потом сержанту, обернулся к кинологу, но, разглядев, что это девушка, кивнул ей.

— Чего-то я не понял, — удивился Влад, во время приветственных рукопожатий, — почему следователь в школе, а не здесь?

— А это, Влад, ноу хау в работе следствия, — вместо Степанова сочным баритоном отозвался Сомов. — Пока мы ехали, Марина Вячеславовна мне доступно объяснила, что от трупов её тошнит, а в профессионализме опергруппы она не сомневается, поэтому доверяет тебе составить протокол от её имени.

— Вот коза драная! — вскипел Кунгуров. — Я ей составлю!… я ей так составлю…

— Да, брось ты, — флегматично прервал его возмущения сержант Блинов, щелчком запуская окурок в полёт. — Можно подумать, ты не знаешь, что Белозёрова через неделю помощником прокурора будет. Ей на комитет уже плюнуть и растереть. Даже я знаю, что она осмотры по фоткам пишет, — он обратился к темнокожему медику, — Сергей Михалыч, потерпевшего нашего осмотри.

— Точно! Серёг, у нас там раненый в машине, — спохватился Влад.

— Так не труп, слава богу? — спросил Сомов, залезая в машину.

— Да нет, это наш стажёр от кого-то по башке получил, а доступ к трупу сейчас Соловец сработает, я ещё не видел ничего. Думал злоумышленника поймать, но только штаны порвал да вымазался, как свинья.

Пока врач осматривал голову Алексея, тот порывался что-то сказать, но Сомов никаких посторонних разговоров, кроме, как о самочувствии, не допустил. А когда беглая диагностика и бинтование головы закончились, к машине вернулся эксперт Соловец. Его обычный вид столичного денди испарился: чёлка — дыбом, очки перекошены, усы обвисли подковой. Две фотокамеры с разными объективами болтались на груди, и он взволнованно теребил ремни руками. Тем не менее, о вежливости криминалист не забыл.

— Всех приветствую, кого не видел, — нервно поздоровался он, и, глядя на мнущегося в сторонке худого понурого мужчину в форме охранника, спросил, — это у нас кто?

— Охранник ключ от сараюшки принёс, — влез с комментариями Степанов, надул жвачный шарик и, когда тот лопнул, с чавканьем собрал резинку в рот, а потом поинтересовался, — Данилыч, ты там доступ к месту обеспечил? Шеф, может, пойдём уже смотреть?

— Слышь, Димон, я тебе русским языком сказал: не тарахти и выплюнь жвачку! — взорвался Кунгуров, — И без тебя тошно! — И тут обратил внимание на взъерошенный вид эксперта, — что такое, Михал Данилыч? Чего это тебя так…встряхнуло?

Соловец поправил очки, взлохматил и без того торчащую чёлку, ухватился за свои камеры, как за спасательные круги, и сказал:

— Владислав, отойдём.

— Эй, что значит «отойдём»? А я? — возмутился Степанов.

— «Я» свинья и последняя буква в алфавите, — отрезал старший опергруппы. — Данилыч, тебе ключ нужен? Нет? Значит ты, Дмитрий, охрану обратно в школу проводи к следователю. Потом вернёшься, будешь протокол писать, раз их величество не желают.

Степанов выплюнул жвачку.

— Вот всегда так! Как, самое интересное, меня в ссылку. Я думал…

— Ты не думай, — оборвал Кунгуров. — Исполняй!

— Пошли, — уныло сказал Дмитрий охраннику, и повернул в сторону черного без единого светящегося окна здания школы. Охранник пожал плечами и безмолвно направился следом.

— Ну, что там, Данилыч?

Но Соловец не торопился отвечать. Он ещё раз провёл рукой по волосам, поправил ремни камер на шее, переступил с ноги на ногу и только тогда продолжил.

— Хорошо, что ты Степанова отправил с поручением… Да… Так о чём это я?.. Вот что, друзья мои, сейчас мы вот как поступим…Ларочка, Саша, — обратился он к кинологу и водителю, — вы пока тут побудьте с нашим раненым, и от машины не отходите. А вы, коллега, — это уже судмедэксперту Сомову, — и ты, Влад, пойдёмте. Даже очень замечательно, что Марина Белозёрова трупов боится. Очень хорошо…Лишние глаза ни к чему. Пойдёмте.Он развернулся к сараю, но тут раздался голос Алексея Перова:

— Мне с вами, можно? Я же его нашёл, я уже видел.

— Нечего там посторонним делать, — отмахнулся Соловец, но пришедшая в голову мысль заставила его остановиться и озабоченно спросить, — Надеюсь, не фотографировал?

— Даже в голову не пришло, — слабо отозвался стажёр.

— Вот и славно, — с облегчением вздохнул криминалист. — Ты пока в машине остаёшься. Когда голова болеть перестанет, всё подробненько расскажешь. Пойдёмте, коллеги, и вот, — он достал из кармана и протянул Кунгурову свёрнутые в комочек бахилы и медицинские перчатки. — Надень. У вас, Сергей, свои?

— Разумеется, — ответил Сомов и достал из сумки белый халат и уже упомянутые вещи.

Около сарая все остановились, чтобы натянуть на обувь бахилы, а на руки перчатки. Медик облачился в белый халат. Из-под закрытой двери пробивались лучики света.

— Внутри есть лампочка, — пояснил Соловец, — но я вас, коллеги, сразу предупрежу: будьте очень, — выделил он интонацией, — очень аккуратны, объект крайне хрупок.

— Это что там в сарае хрупкое? — удивлённо проворчал Кунгуров.

— Сейчас всё поймёте, — ответил криминалист, открыл дверь, но прежде чем переступить порог, повернулся к оперативнику.

— Влад, я сейчас включу камеру, буду записывать, ты вводную часть, как положено, проговори, а дальше неофициально записывать будем, только, чтоб мы могли потом на бумагу перенести всё, что увидим. Хорошо?

— Кгм, — прочистил горло Кенгуров, — я ничего не понял, ладно, сделаем по-твоему. А кто-нибудь знает, адрес у школы какой?

— Не важно это сейчас, просто скажи: «школа № 7». Давайте быстрее начнём, кто последним зайдёт, запереть не забудьте, — Соловец распахнул дверь и на пороге повернулся с камерой к Владу. — Очень славно, что она есть, задвижка, то есть, никто нам не помешает.

— Включай шарманку. Я готов, — и уже глядя в камеру, — Производится запись осмотра мета происшествия…

Он назвал город, номер школы, дату, время и перечислил всех присутствующих поимённо, когда вводная часть закончилась, Соловец развернул объектив и шагнул вперёд, за ним Кенгуров и Сомов, который закрыл дверь и задвинул запор.

Внутри небольшой комнаты, по прикидкам Кунгурова величиной с кухню в брежневке, то есть не больше девяти квадратных метров, со стенками из необструганных досок, пахло застарелым сигаретным дымом, как бывает в редко проветриваемых помещениях, где много и часто курят и ещё чем-то смрадным, как в бомжатнике, подумалось Владу. Яркая лампа под потолком без утайки заливала тёплым светом сложенные горой старые сломанные стулья, три узкие полки на стене с картонными коробками, широкий самодельный стол под ними из таких же необструганных досок, как и стены, железную вешалку с кучей мятых рабочих халатов, несколько уличных мётел и веников. Очень аккуратное и ухоженное подсобное помещение. Даже дощатый пол чисто выметен.

Посередине свободного пространства на полу лежало свернувшееся в позу эмбриона маленькое скрюченное тело в обвисшем школьном светло сером костюме. Бросалась в глаза невероятная худоба сжатых кулачков и тонких запястий, завёрнутых за спину и удерживаемых вместе толстой свободно обвисшей лохматой бечёвкой. Такая же бечёвка обвивала щиколотки торчащих из брючин ног, тоже очень тонких, настолько, что детские туфли на ступнях выглядели великанскими башмаками.

Влад сразу отошёл к дальней стене к столу и наблюдал оттуда за работой экспертов.

— Теперь, коллега, — Соловец, не прерывая съемки, обратился к Сомову, — я бы советовал ни в коем случае не прикасаться к телу руками. Воспользуйтесь пинцетами, чтобы приподнять одежду. Я, видите ли, осматривал карманы и, боюсь, разрушил тазобедренный сустав.

Сомов промолчал, только нахмурился и достал из недр висящей на боку сумки два медицинских зажима.

— Это тоже подойдёт, — одобрил Михаил Данилович. — И первым делом, попрошу вас, Сергей Михайлович, осторожно отодвинуть воротник, видите под затылком? Я думаю, что эти проколы нанесены прижизненно. К сожалению, это только мои догадки. Надеюсь, вы при лабораторном исследовании установите точнее.

Сомов опустился на корточки, осторожно подцепил зажимами воротник пиджака и белой рубашки и слегка оттянул их. Открылась детская шея. Невероятно худая, даже скорее тощая, туго обтянутая тонкой серо-жёлтой, как пергамент, кожей с чёрно-красными разводами. Под линией волос в середине разводов выделялся чётко очерченный багрово-чёрный круг, по окружности виднелись множественные ранки, похожие на надрезы.

— Секундочку так подержите, я сделаю снимки, — Соловец несколько раз щелкнул затвором камеры. — Всё, я продолжаю запись. Вы озвучите свои впечатления, коллега?

Сомов ещё несколько секунд разглядывал пятно.

— Похоже на след от хиджамы, — наконец сказал он. Соловец согласно кивнул.

— Это что за хрень? — поинтересовался Кунгуров от стола, хорошенько рассмотреть оттуда не получалось, но он не сводил глаз с происходящего.

— Процедура такая медицинская. Устарела давно, — ответил Сомов, — кровопускание специальными банками. Что ещё? Кожные покровы чрезвычайно сухие, вообще, судя по видимым из одежды частям тела, я вижу, что тело мумифицировано. Не понимаю, как это могло случиться. Мне сказали, что утром мальчик был жив. А то, что мы видим… не укладывается в сознании.

— Это что, у него древней банкой всю кровь выкачали? — оторопел Кунгуров.

— Нет, конечно, это невозможно, — Сомов отпустил зажимы с одежды и отложил их в сторону на пол, он хотел осторожно притронулся к голове и спине мальчика, чтобы повернуть тело лицом к свету, поскольку в пределах видимости было только иссохшее ухо и часть обтянутой пергаментной кожей скулы и нижней челюсти.

— Не трогайте! — воскликнул Соловец, но было поздно — голова и шея мальчика от прикосновения с тихим шелестом рассыпались, как рассыпается высушенный солнцем куличик в детской песочнице. Несколько мгновений — и на деревянных досках только кучка серой пыли прикрытая сверху горкой коротких русых волос около воротника скрюченной детской фигурки. Теперь безголовой.

— Ё-ооптель… — протянул Кунгуров.

— Этого не может быть, — одними губами прошептал Сомов, не отводя глаз от того, что только что было детской головой.

— Я сказал тоже самое, когда увидел мумифицированное тело, а потом ещё раз, когда понял, что объект осмотра очень хрупкий, — отозвался Соловец. — Видите на месте бедра впадина — это я пытался осмотреть карманы, а под рукой вдруг осело.

— Так, чего делать-то теперь? — Влад Кунгуров растерялся. Никто из экспертов не ответил. Они смотрели друг на друга и пытались совладать с охватившим смятением.

Из ступора всех вывел грохот, потрясший дверь.

— Эй, — возмущался из-за двери Дима Степанов, — вы чего там заперлись? А я? Я охранника Маринке сдал и пришёл вам помогать. Открывайте, давайте! Шеф, ты обещал, что я протокол писать буду, я у Белозёровой бланки взял аж на шесть листов. Ну, вы чего?

— Господи! Только этого олуха здесь не хватало, — простонал Кунгуров, потирая лицо ладонью в резиновой перчатке. — Чего делать-то? — ещё раз, понизив голос, спросил он.

— У школы труповозка стоит, — прошептал Сомов, — давайте я принесу мешок для трупов, туда упакуем тело, то, что рассыпалось, соберём в пакет — и в лабораторию.

Соловец покачал головой:

— Рассыплется всё к едрене-фене, одну труху в одежде привезём и никому ничего не докажем, даже с записью. Я думаю, ребятки, и вы послушайте меня старика, надо сначала поумерить пыл этого молодого энтузиаста, — он качнул головой в сторону двери. — Камеру здесь включённой оставим, мало ли какие изменения произойдут, пока нас не будет, пусть фиксирует.

— А где мы будем? — вырвалось у Кунгурова.

— Не перебивай старших, — одёрнул его Соловец, — Так. Значит, камера пусть снимает, — с этими словами он осторожно на цыпочках переступил через тело и обошёл останки головы, стараясь не потревожить их, поставил камеру на стол около Влада, удостоверился, что нужная часть пола в кадре и продолжил, — мы сейчас выйдем, сарай запрём. И…

— И?.. — снова перебил Кунгуров.

— Не нашего это уровня дело, вот что я вам скажу, коллеги. Я почти тридцать лет в органах, и ничего подобного не видел, а уж вы и подавно. Надо доложить наверх. Пусть генерал решение принимает.

— Что, прямо самому начальнику главка? — поразился Влад. — А моего начальника уведомить не надо? Может, сначала начальнику РОВД Краснову позвонишь?

— Нет, это не уровень начальника РОВД, Самому позвоню, — покачал головой Соловец. — Мы когда-то учились вместе, и у меня его личный номер есть. Займись своим Димоном, чтоб он к объекту не сунулся. Ну, а вы, Сергей, действуйте по обстоятельствам. Всё. Выходим.

Кунгуров подошёл к двери и громко сказал:

— Дмитрий, три шага назад от двери отошёл быстро, а то по лбу получишь, — прислушался и отодвинул щеколду.

Они вышли друг за другом, Соловец — последним. Он осторожно прикрыл дверь и снова навесил замок. Кунгуров, зацепив локоть Дмитрия, потянул его к машине, Сомов шёл за спиной Степанова почти вплотную. Соловец завернул в глубь естественной беседки за углом сарая и пропал из виду.

— Чего там? — Степанов, увлекаемый оперативником, оглядывался на судебного медика, который едва не наступал ему на пятки. — Чего дверь-то опять заперли? Я готов как пионер трудиться, не покладая ручки, — он для достоверности потряс зажатыми в руках листами и шариковой ручкой.

–Угомонись, — с досадой сказал Кунгуров. — Тебе будет новое задание. Сейчас идёшь обратно к школе вместе с судмедэкспертом. Останешься с Белозёровой.

— Не, ну я так не играю! Я хочу осмотр делать вместе с тобой, а ты меня всё время куда-то отсылаешь! Чего у Белозёровой делать? Массовость создавать? Я живую работу хочу.

— Как же ты меня достал! Хочу то, хочу сё! — снова не сдержал раздражения Кунгуров. — Мне твои хотелки до одного места. Твоё дело — исполнять мои указания. Если сам не понимаешь, доступно объясняю: все — понял? — абсолютно все допросы следователя на первоначальном этапе делаются на основе объяснений, взятых нами на доследственной проверке. Вот иди и перепиши все её допросы на бланки объяснений и время не забудь согласовать, чтоб не получилось, что ты опрашивал людей после её допросов. Вперёд!

— А труп? Я хочу… — увидев, как зверски исказилось лицо старшего опергруппы, Степанов попятился, — понял, понял, уже ушёл.

Дима опустил голову, нарочито понурился и развернулся в сторону чернеющей за спортплощадкой школы.

— А трупа нет, — проговорил подошедший Соловец.

К счастью Дмитрий отошел достаточно далеко и не услышал слов эксперта.

— Как это — нет? — одновременно воскликнула Лара и Алексей Перов.

— А вот так, — развёл руками криминалист. — Вещи мальчика, его телефон есть, а тела нет. Ошиблись вы, голубчик.

— Не мог я ошибиться, — растерянно ответил Алексей, он хотел быстро выскочить из машины, но из-за головокружения едва не вывалился наружу. С одной стороны его удержала от падения крепкая рука водителя, дымившего очередной сигаретой, а с другой — цепкая подмога кинолога.

Кунгуров и Сомов переглянулись, но промолчали. Михаил Данилович пригладил рукой в медицинской перчатке волосы надо лбом.

— У вас, Алёша, сотрясение, а это, знаете ли, чревато… — Соловец поправил очки на носу, — спутанностью сознания, правда, коллега? — обратился он за подтверждением к Сомову. Тот неопределённо покачал головой, то ли соглашаясь, то ли удивляясь такому предположению. — Ну, вот, доктор со мной согласен. Пришлось доложить, что вызов был…ошибочным. Сейчас начальство понаедет…

Соловец обратился к Кунгурову:

— Владислав, уж не обессудьте, что распоряжаюсь, но мне кажется, что машину с санитарами можно отпустить. Это раз. Мальчику раненому в больницу бы желательно попасть, да и кинолог вроде тоже больше не нужен, может быть Сашу попросить, чтобы он их развёз? Как вы считаете? Я ни в коем случае не командую. Просто добрый совет.

Влад Кунгуров стянул с рук перчатки, несколько раз сжал и разжал ладони. Он поймал выразительный взгляд криминалиста и ответил:

— Михал Данилыч, я ведь старший только в отсутствие следователя, а Белозёрова здесь, то есть не прямо здесь, а там, но всё же здесь… — запутавшись, Влад скомкал перчатки и махнул рукой. — Ладно, семь бед…Короче, так и сделаем. Санёк, — обратился он к воителю, — доедешь до школы, заберёшь Степанова, скажешь, что я велел ему стажёра к врачу сопроводить, ну, подождёте пять минут, пока он там объяснения переписывает. Потом Лару в отдел доставь, оттуда прямо в госпиталь. Потом с Степановым остаётесь в отделе. Ларочка, если дежурный спросит, скажи, что мы ещё работаем.

— А если Димон меня пошлёт куда подальше? — поинтересовался Блинов.

— Не пошлёт. Скажешь, что я ему голову откручу.

— Если дежурный спросит, сказать, что тело не обнаружено? Что ошибся стажёр? — уточнила Лариса.

— Ага, — кивнул Кунгуров, — именно так и скажи. Пока вы едете, я ему позвоню, предупрежу. Сергей Михайлович, — обратился оперативник к Сомову, — ты останешься или уедешь?

Судмедэксперт задумчиво выпятил и без того пухлые губы. Он размышлял. С одной стороны, если уже сказано, что тело не обнаружено, то ему делать здесь абсолютно нечего, но в действительности-то всё иначе. Они столкнулись не просто с загадкой, произошло что-то совершенно непостижимое. Уехать, значит, ничего не узнать. Прикоснувшись к тайне, Сомов не мог не попытаться узнать, как будут развиваться события дальше. И что произошло на самом деле. Хотя бы с точки зрения судебной медицины.

— Труповозку я отпущу, — ответил он, — но сам останусь, и мальчика-стажёра, может быть, тоже отправлять пока никуда не надо?

— Давайте, друзья мои, не будем спорить, — твёрдо сказал Соловец. — Я сообщил Николаю Васильевичу, что на месте останутся только те, кто видел. Поэтому уехать должны все, кроме нас троих. Это не обсуждается.

Кунгуров покачал головой.

— Как потом мне оправдываться — не представляю.

— Ты пока об этом не думай. Ты о том, что в сарае думай. А руководство уже в пути, Николай Васильевич обещал, что будет в течение часа. Идите, коллеги, отправляйте всех отсюда. Ты уж постарайся, Влад, чтобы не в меру энергичный Дмитрий и госпожа следователь уехали. Будем ждать начальство.