Новый сорт ивняка. Среди роз

Елена Збаражская

Шестипалая чушь облетает свежей колкостью пустомирье,по крылатой тьме проектируется один миг твоей здравой чувственности,один вдох и вот-вот начнёт падать милостьюболь на твои сверхъестественные причудливости…

за бесполезностью

бесполезный тяжёлый дождь суточной лепры

водоёмами мутными лежит под ногами

настроение жить под большим одеялом

под которым включается часто фонарик

пересмешницы боль возвращается мукой

чайкой сон улетает в запределье остатков мира

где кто-то море мне сделал твердью

сам того не понимая

имя его выбрасывается за борт губ

сердце нагло толстеет

жжёт огнивом

жестокой становится нежность

теряется здравомыслие

в анабиозе мой дом

повторяются жизни

сор из ночных стихов

потрёпанная усталая смерть просит прощение

угощается чаем малиной забивает рот

и растворяется лепрой суточного дождя тяжёлой бесполезности

аллитерация ночи изнутри глаз на мякише языкого шатуна

Шуршащая обшивка тишины,

кишат мышами штольни ночи —

горошки глаз зашорены, чужи.

На крошечной небесной вышине

мешают лунно-шпаловым лучам туч шевелюры,

где няшный шляпник шмыгает простудно,

шьёт вечерам шершавые штаны

из шерсти мякушки, как шкодник шпульный.

Закатный шлейф шныряет в шуры-муры,

на шивороте душ шаманов кашель

ошмётками шипит на шкурных шрамах,

вши снов — шалуньи — хрумкают киш-миш,

хмелея от мурашечных масштабов…

Пушнина ночи — коршун черноты.

Ширеет разум в звёздной каше.

Шипит шуршунчик нежноты «ши-шу, ши-ша, ши-ши».

За шторой шершень плачет…