Карантинная Мадонна. Враг не снаружи, враг – внутри

Елена Забродина

Инга едет в деревню забрать приболевшего жениха, но оказывается в западне – деревню закрывают на строгий карантин. Неизвестный вирус косит население, а сам жених странным образом пропадает, посылая лишь зашифрованные эсэмэски. Девушка вынуждена бороться за свою жизнь вместе с малолетней сестрой жениха, аутисткой, почему-то оставшейся в квартире одной. А еще – Инга сама ждет ребенка. Книга содержит нецензурную брань.

глава 4

Платье стащила через голову тут же, в коридоре. Брезгливо, не глядя, бросила его в угол. Сожжет позже. В лифчике и трусах, бегом направилась в ванную. И услышала смех. Неужели это Алиса так смеется? Странно, гортанно. Это остановило Ингу на пороге ванной. Что там?

Дверь в комнату Алисы была открыта. Та сидела на диванчике и вертела в руках сотовый телефон. Одного взгляда было достаточно, чтобы уставший от пережитых событий, мозг Инги встрепенулся. Кровь прилила к щекам. Эта малолетняя засранка держала в руках ее, Ингин, телефон! Ее, что, не учили, что чужое брать нельзя? Инга шагнула в комнату девочки с намерением вернуть свое.

— Алиса!

Та не прореагировала. Но Инга могла поклясться — девочка знала об ее возвращении, конечно же, слышала шаги в коридоре, разговор с соседкой. Словно не замечая приближающейся разгневанной тетки, Алиса, сохраняя невозмутимость, достала из тумбочки подзарядник и воткнула его в розетку. Инга уже было протянула руку за телефоном, но остановилась. Свой подзарядник украли вместе с вещами, в машине, а пользоваться телефоном все же было нужно. Подзарядник легко вошел в гнездо на телефоне. Табло ожило, засветилось зеленоватым. Пин-кодом Инга не пользовалась. От кого шифроваться?

И вдруг телефон у девочки звякнул, сообщив о приходе смс-сообщения, та от неожиданности раскрыла ладони, и телефон упал ей на колени. Инга тут же схватила его, уставилась на табло. От Егора!

Она хотела отойти, прочесть в одиночестве, сердце колотилось — жив! Но провод не пускал. А в аккумуляторе вряд ли хватит энергии прочесть сообщение до конца. Заставила себя успокоиться, села на диван рядом с девочкой. Открыла сообщение. И обомлела. Что это значит? Писал впопыхах и по ошибке нажимал на не те кнопки? Кодировал письмо? Или где-то на космическом спутнике перепутались буквы, и текст потерял смысл?

Инга в недоумении закрыла и открыла смс-ку снова. Все тот же текст. «стдвалм ттоаромрдп». Что это?! ЧТО ЭТО!

Алиса смотрела на нее пустым взглядом. Потом встала и вышла в другую комнату — у нее отобрали игрушку. Но Инге было наплевать. Вообще вся эта ситуация, начиная с ночного звонка Егора и просьбой забрать его домой, напоминала абсурд, а сейчас еще и нате вам! Да он там издевается над ней, что ли? Он что там себе думает, что она станет разгадывать его намеки? Сначала где-то пропадает, а потом шлет какую-то дурацкую смс-ку с набором букв… У нее малолетний аутист на руках, свой собственный ребенок развивается в некомфортных условиях, кругом люди мрут, как мухи, их заперли как урков за колючую проволоку, а она будет эти шарады распутывать? Не дождется!

Инга была очень зла. Она не помнит, когда в последний раз так злилась. Трясущимися от перевозбуждения руками набрала Егора. Гудок прошел. Она ждала несколько секунд и резко отрубила. Пришла безумная мысль — своим звонком она выдаст Егора. Кто-то может услышать. А потом сама себя обругала — что за бред?!

Господи, Егор, что с тобой случилось, куда ты попал, в какую переделку? Хоть бы кто рассказал, кто видел, как он уезжал. Пойти, снова постучаться к соседям? А может, бабка видела? Стоп! Алиса! Они же уезжали вместе!

— Алиса! — Инга ворвалась в кухню, где девочка разбирала пакет из магазина.

— Ты слышишь меня, не притворяйся! Сейчас же скажи, где Егор? Как ты оказалась здесь? Покажи хотя бы жестами, ты ведь можешь!

Девочка зубами рвала кончик целлофанового пакета с молоком и не реагировала.

— Ты должна мне все рассказать! Ты слышишь?

Та полезла за кружкой.

— Егор!.. Твой брат Егор!.. Где вы расстались? Почему ты вернулась домой одна?

Девочка стала переливать молоко в кружку. И тогда Инга вконец разозлилась. Она вырвала из рук девочки пакет и кружку. Та подняла к ней лицо.

— Так лучше. Слушай меня. Где Егор? Где вы были с ним в последний раз?

Алиса только моргала, еще сильнее раздражая Ингу.

— Давай, расскажи мне! Открой рот! Я жду!

Девочка, поняв только то, что молока она не получит, взяла из пакета мешочек с крупой. Инга отобрала и это.

— Паршивая девчонка! Ты специально изводишь меня, да? Я же вижу, ты все понимаешь! И вчера спасла меня от мышей! И сегодня ты нашла подзарядник. Ты все соображаешь. Покажи мне!..

Алиса потянулась за кульком с дешевым печеньем. Инга положила на него руку, так что печенки хрустнули и разломились на маленькие осколки. Алиса все-таки вытащила пакет, но увидев, что случилось с печеньем, с неожиданной злостью швырнула его Инге в лицо. Пакет ударил в переносицу, упал под ноги. Инга, не задумываясь, дала Алисе пощечину.

Девочка обиженно схватилась за щеку и стремительно выскочила, оставив Ингу одну. Злость взвилась до верхней отметки, руки сжались в кулаки. За что ей это? Не просилась она сюда, и вообще замуж не собиралась. Если б Егор захотел уйти — отпустила бы. Ведь он это прекрасно знал. Она не достойна такого унижения, не достойна.

Инга упала на подоконник и прислонилась лбом к стеклу. Она не из титана, она человек из плоти и крови. И из нервов. Она — молодая неопытная девушка, в жизни не видела ничего хуже простого родительского равнодушия. Да, это было худшее в ее жизни, пережить его было тяжело. Но это было тогда, раньше…

Нужно успокоиться. Ей нельзя психовать и расстраиваться, она ответственна не только за свою жизнь. Инга положила руки на живот, прислушалась к происходящему внутри нее. Все было хорошо. Немного посидела на подоконнике, в тишине, под палящим солнцем — оно перевалило в сторону запада, и нагло пялилось в ее окно.

Смс… она пошлет ему сообщение. Инга вытерла потекший нос, задумалась. Что она напишет? «Ты в беде?» «Что с тобой?» «Срочно мне перезвони!»… Если он и правда попал в беду, и у него есть телефон, он свяжется еще раз. Объяснит, или позвонит кому-то еще… А она будет ждать, пока ситуация более-менее не прояснится. Отсюда, из запертой клетки, она не сможет помочь. Но единственное, что она сейчас может сделать, (и должна) — поддержать его.

Инга набрала: «Я люблю тебя. Я с тобой» и отправила.

Лежа в ванной она постепенно приходила в себя. Гнев и злость на Алису и Егора улеглись, на смену им пришло чувство раскаяния. Все-таки она была не права. Поддалась эмоциям, ударила девочку. Та же, в сущности, не виновата, у нее отобрали еду, как еще мог поступить ребенок — аутист? Необходимо как-то наладить их отношения. Возможно, даже извиниться. Все же та — сестра Егора.

Как же они познакомились-то? Стерлось из памяти, что-то совсем уж банальное. Не было молний и ступора, моментального узнавания, о которых пишут в романах. Было приятие, доброе отношение, радость от общения. Егор всегда находился в приподнятом настроении, не унывал, а если что-то не выходило так, как он хотел — долго не грузился. Потому что очень быстро мог начать хотеть что-то еще. Он был очень легок на подъем, просто и без проблем заводил новые знакомства и так же быстро их забывал. Инга поначалу принимала его за хорошего приятеля, потом — за друга, а потом как-то само собой получилось, что оказалась в его постели. Они друг другу подошли и оба решили пока не расставаться. А там — время и обстоятельства покажут.

Не выходила из головы эта смс. Почему такой странный набор букв? Вряд ли бы Егор послал такое письмо намеренно. Он раньше не был замечен в плоских розыгрышах. Скорее всего, это произошло из-за проблем на телефонной вышке. Женщина в очереди сказала — там нарочно перекрывают связь. Оправдание, конечно, не очень убедительное, но другое пока на ум не приходит. По крайней мере, она знает, что Егор жив, и это самое главное. Когда закончится этот злосчастный карантин, картина прояснится. Все наладится…

Вода из крана монотонно журчала, расслабляя Ингу. Она не заметила, как задремала. Ей снился сон. Егор. Сидя на краю ванны, он склонился к ней, прильнув к ее губам. Инга приятно потянулась, почувствовав прилив желания. Егор гладил ее по животу. Гладил нежно, но в какой-то момент Инга почувствовала его усилия. Она попыталась отстраниться, но он не отпускал ее. В низу живота появилась резкая боль. Инга запаниковала, начала вырываться, кричать, бить Егора по плечам. Над ухом раздался слабый свист. Как будто знакомый, Инга где-то его уже слышала, но забыла. Образ Егора качнулся и, отделившись от края ванны, дернулся серой тенью куда-то в сторону.

Инга медленно приходила в себя. Она понимала, что уже не спит, но у нее не было четкого понимания, что все то, что сейчас произошло с нею — было во сне. В голове слегка шумело, как после наркоза, живот продолжало тянуть, но уже без той резкой боли. Инга перекрыла кран — вода почти переливалась через край. Пора бы выходить и заняться обычными делами. Под ее ответственностью была еще несовершеннолетняя девица. И ее и себя нужно было кормить.

Инга выбралась из ванны, подхватив полотенце. Она все еще размышляла над тем, что только что увидела во сне. Как все-таки все было странно. Теперь уже она не могла поручиться за то, что ей снился именно ее жених. Образ мужчины был, но был ли это Егор? Над раковиной висел белый шкафчик со встроенным зеркалом. Инга остановилась, любуясь своим отражением. Она была прекрасна, как вышедшая из морской пены Афродиты. Мокрые волосы волнистыми прядками облепляли лицо, небольшие круглые груди торчали соблазнительно и вызывающе. Животик слегка припухший, но он пока не портил образа. Ноги — стройные и длинные… и тут Ингу обдало холодом, она резко вернула взгляд выше, на живот, как будто пропустила что-то важное. На нем, как на негативе проступали какие-то пятна. Инга обеспокоенно опустила голову, посмотрев уже в реальности на свой живот. Красные пятна, как вмятины, очень напоминали отпечаток пятерни. С замирающим сердцем, Инга приложила собственную ладонь к отпечатку и поняла, что ее рука намного меньше. В ту же секунду в памяти всплыло ее видение, и страх полностью перекрыл здравомыслие. Инга схватила махровое полотенце и начала отчаянно растирать живот, стараясь удалить странный отпечаток. Что это такое? Откуда он взялся?

Из коридора послышался щелчок открываемой двери и это вывело Ингу из того охватившего ее безумия. Она вдруг как будто очнулась.

— Алиса?

Но ей никто не ответил. Опять эта девчонка куда-то отправилась. Она совершенно неуправляемая. Ходит куда ей захочется, делает что хочет. Ох и намучается с нею Инга. Она снова взглянула на живот. Кожа была вся красная от растирания, но зато отпечаток полностью исчез. Если вообще был. Возможно, ей показалось. И через минуту Инга уже полностью успокоилась — все показалось. Разыгралось воображение.

Завернувшись в полотенце (так спешила помыться, что не подумала подобрать чистую одежду), Инга вышла в коридор. Прошлепала босыми ногами по линолеуму. Входная дверь оказалась незакрытой. Так и есть. Эта засранка даже не удосужилась захлопнуть за собой дверь. А может, сделала это намеренно, чтобы потом вернуться? Ключей-то ни у той, ни у другой не было. Надо бы поискать запасные, не забираться же каждый раз через балкон.

Инга прошла в большую комнату, пошарила в шкафу. Нашла кое-какую подходящую для себя женскую одежду — как удачно, что мама у Егора оказалось субтильной дамой — джинсы ей пришлись по размеру. Вполне молодежные. Да и маечка была впору. Миленькая такая, зеленая, с яблоком в разрезе на груди. Забрызганное в крови платье сунула в пакет, найденный на кухне в ящике стола. Выкинет на помойку. Над головой послышались удары. Господи, что это? Инга напряглась. Как будто шаги по потолку. А потом отлегло — над ними чердак, кто-то залез туда. Вчера она заметила, что на люке висел большой замок, значит, кто-то свой залез. Какое ей дело?

Инга прошла на кухню. Наконец-то разобрала продукты, прибрала на столе и полу, убрав рассыпанное печенье, поставила варить найденные в морозилке куриные ножки. Но что-то скребло, не давая покоя. Чувство вины? Девчонка бродит неизвестно где. Она — больная, а люди — разные. Убавив газ до минимума, Инга вышла на лестничную площадку. Так, и куда идти? Где ее искать? Можно конечно проверить домик на дереве. И тут внимание Инги привлекли голоса на чердаке. Вернее, голос. Мужской и приглушенный. Инга подняла глаза кверху. Люк чердака был открыт. Замок висел в одной из петель на разомкнутой дужке. Ну да, она же слышала шаги…

Инга подошла ближе, задрала голову, — полутемное, словно шерстяное от пыли пространство. Пылинки весело кружились в луче света, льющемся сквозь слуховое окно. Голос продолжал что-то говорить. Слов было не разобрать, но он как будто уговаривал, просил о чем-то. Инга никак не могла избавиться от ощущения, что где-то она уже слышала эти обертоны. И вдруг она расслышала, как мужчина произнес имя, обращаясь к невидимому собеседнику.

— Алиса.

Ингу бросило в жар. Ничего себе, поворотик! Отбросив все сомнения, она полезла по железной лестнице наверх. Сейчас она даст понять этому извращенцу, что у девочки есть защита.

На чердаке был полумрак. По маленькому силуэту в светлом платьишке Инга безошибочно угадала Алису. Та стояла напротив маленького слухового окошка, выглядывая на улицу. Рядом с нею возвышался мужчина. Он резко повернулся на шум, и Инга ойкнула, узнав его. Это был Бобров.

— Здрасьте, — Инга буркнула первое, что пришло на ум, и глупо хихикнула, — хотя, виделись уже.

Если Бобров и был в замешательстве, то ничем этого не выдал.

— Инга? Я правильно называю вас? Почему у вас ребенок ходит без присмотра?

Ого, как он шустро перешел в наступление. Инга, подтянувшись на руках, влезла на чердак, отряхнула махровую пыль с коленок.

— А почему люк не закрыт? — в свою очередь спросила она. Пусть не думает, она тоже умеет защищаться.

Бобров не сразу нашелся с ответом. А когда заговорил, то голос его звучал немного обиженно, как будто он считал себя оскорбленным от того, что ему приходится оправдываться перед какой-то девчонкой.

— Я проверяю чердаки. Здесь поселились летучие мыши, кругом их помет, а она — босиком. Хотите, чтобы она заразилась? — К концу фразы в голосе уже зазвучал металл.

Заразиться? Инга инстинктивно взглянула на свои ноги, поджав пальцы в тапочках. Ей до сих пор никто толком не объяснил, что, собственно, является заразой? И чего стоит опасаться? Теперь же она услышала слово — «мышиный помет».

— Стало быть, мыши — переносчики инфекции?

— Ну, я могу сказать только наверняка, — замялся Бобров, — мыши подхватили какой-то неизвестный вирус. Они как взбесились, сначала кусали животных, потом перешли на людей. Пока научного объяснения нет. Ждем вирусологов.

Ну, понятно… Хоть какое-то прояснение.

— Алиса, пойдем домой, — попросила Инга. — Здесь нельзя находиться маленьким девочкам.

Но та, завороженная игрой пыли в луче света, двигалась к окну, не обращая на Ингу внимания.

— Я помогу, — подключился и Бобров, — Алиса, иди с тетей домой.

Бобров взял девочку за руку. Эта идея сразу не понравилась Инге, но она не успела предупредить об этом мужчину. Почувствовав чужое прикосновение, Алиса стала кричать и размахивать руками. Она завыла как сирена и норовила ударить Боброва по его красивому лицу.

— Отпустите ее! — закричала Инга, но Бобров и сам сообразил, что допустил оплошность, испугано убрал руки. Получив свободу, Алиса рванула к выходу, легко нырнула в открытый люк. Инга запоздало подумала, что нужно было встретить девочку внизу, чтобы предотвратить случайное падение.

— Я не хотел ничего плохого, — растерянно оправдывался Бобров, но Инга его уже не слушала, кинувшись следом за Алисой.

Слава богу, та ничего себе не переломала. Об этом можно было судить по тому, как резво та перемахивала через две ступеньки лестницы, спускаясь вниз. Инга бросилась к окну на лестничном пролете и увидела, как девчонка вылетела из подъезда. Она уже не кричала. Молнией взвилась по лестнице в деревянный домик. Инга немного успокоилась. Видимо, этот домик Алиса считает своим тайным убежищем. Там она придет в себя. А Инга подождет.

Инга стояла под деревом и уговаривала Алису спуститься. Прошло два часа с тех пор, как девочка залезла туда. Инга уже успела приготовить обед, помыла посуду, а Алиса все не появлялась. А надо бы помыть ей ноги, как сказал Бобров. Инга теперь ругала сама себя — почему сразу не пошла за ней, не вытащила? Безответственная совсем, хоть и взрослая. Как своего ребенка растить будет? Но голоса повышать она не хотела, криком ничего не добьешься.

— Я хочу, чтобы мы подружились. Мы ведь будущие родственницы.

В ответ была все та же тишина. А может, девчонка незаметно ушла? Прозевала ее? Не хотелось лезть в эту чертову избушку, но, видимо, придется.

— Так мы помирились? Инцидент исчерпан? — Инга поставила ногу на ступеньку лестницы. Что-то часто в последнее время она лазает по лестницам. Слишком часто.

— Алиса, выходи, прошу тебя.

— А ты ее колбаской помани, — донесся снизу скрипучий и сладкий, словно тягучая патока, голос. — Она до колбасы большая любительница.

Инга от неожиданности вздрогнула, обернулась. Как она не заметила этого мужика, сидящего на скамеечке под сиренью? В советчиках она не нуждалась, особенно в таких. Ободранный алкаш, да еще нога какой-то засаленной тряпкой перевязана.

— Той, что тебе украсть не удалось?

Василий не смутился, только крякнул:

— Хороша была колбаска. — Он зажмурил глаза, словно от удовольствия. — Наверно, последняя в моей жизни.

Вступать в дискуссию с пьяницей она не собиралась. Последняя так последняя.

— Алиса… Долго мне тебя звать?

— Ты Егорки Белоусова жена, говорят.

— А вам что? Вам поговорить не с кем?

Мужику, судя по небольшой седине в волосах и вполне здоровых зубах, могло быть от силы лет пятьдесят, но выглядел он как старик. Лицо помятое, глаза красные, руки трясутся. Давно, видать, пьет. Хотя, от него не воняет, наверно, кто-то ему все-таки стирает белье и кормит. Не бездомный.

— А че ты так грубо-то? Я ж не милостыню прошу, не надо меня отшвыривать.

Инга вздохнула. Вот как повернул все дело — сам пристает, а ее еще и обвиняет. Нужно не реагировать. Прикинуться глухой.

— Часы не купишь? — вдруг спросил алкаш. Торопливо засучил рукав (почему-то в такую жару на нем была рубашка с длинным рукавом, довольно застиранная, сероватого оттенка), показывая большой квадратный циферблат на старинном пошорканном ремешке. Чуть повыше часов виднелись несколько небольших багровых пятен, слегка припухших. Ингу обдало жаром. Насколько она помнила, за руку алкаша собака не кусала. Да и не похоже это на собачьи зубы. Слишком близко они расположены друг к другу, слишком малы для такой пасти, как у ротвейлера. Мужчина заметил испуганный взгляд Инги, невесело хмыкнул, опуская рукав.

— Не боись, это не то… кошка, сволочь… как с ума сошла…

Но Инга уже пятилась от него. Мужик даже привстал, доказывая свою правоту.

— Кошка, говорю же…

Он шагнул к Инге.

— Не подходи ко мне! — вскрикнула она и сама испугалась собственной реакции.

Мужик резко стопорнул, нервно озираясь, видимо боялся, что кто-то услышит.

— Че орешь-то, дура? Чего испугалась? Не заразный я, — как будто уговаривал он, но от этого Инга уверилась в обратном еще больше. Мышиный помет ее не испугал, мужик, фонтанирующий кровь горлом — тоже. А этого-то тогда чего боится? Не страшнее других.

Она откашлялась:

— Отойдите от меня. Ничего я покупать не буду. Ни часов, ничего другого. Зря теряете время, свое и мое.

Стоит, загораживает ей дорогу к Алиске. Забрать бы сейчас девчонку, сунуть в ванную, а вместо этого она стоит и разговаривает с пьяницей.

— А информацию купишь?

— Найдите других заинтересованных лиц. Алиса! Мое терпение лопнуло.

Хотела же не поднимать голоса, а не получилось!

— Я тебе про Егорку Белоусова кое-что расскажу, а ты продуктами расплатишься. Деньги-то сейчас никому не нужны. Водкой можно тоже — валюта во все времена ходовая.

— И что вы можете мне такого сообщить, за что не жаль отвалить? — Инга уперла руки в боки. Этот человек ее раздражал, он собирался торговаться. Все, что она хотела бы знать — это где Егор находится сию минуту. А этого пьяница знать никак не мог.

— Если я буду все бесплатно рассказывать, на что жить?

— Уходите.

— Но если я скажу, что Егор не уезжал на автобусе? На булку хлеба это тянет?

— Уходите, иначе я Мишку Лыкова позову.

Все, ей надоело разговаривать с этим мужичонкой. Ясно теперь, какая у него профессия. Что бы он не сказал — верить ему нельзя. Да и что он мог сказать? Ничего. Быстро сообразил, о чем переживает Инга, раз она ЖЕНА Егора.

Имя Мишки Лыкова подействовало с нужным эффектом, пьяница подхватил свой баул, набитый каким-то железом и пошел прочь со двора.

— Захочешь потом узнать, придется еще за мной побегать, — ворчал Василий, уходя. Потом у калитки обернулся, рукой указал на домик. — Она-то тебе не расскажет, а вот я мог бы… Ну ничего, ты еще за мной побегаешь, побегаешь за Васькой Пименовым.

Он удалился, подобрав по дороге пустую бутылку и, засунув ее в баул, к железкам, и тут же в дверном проеме избушки показалась голова Алиски. Уж не боялась ли девочка алкаша?

— Пойдем, суп совсем остыл.

Инга просто сказала это и повернулась к дому. Краем глаза заметила, что девчонка проворно сбежала по лесенке и пошла следом. Значит, боялась. Или опасалась. Будем иметь в виду.

Горячую воду отключили. Вот так разом, без предупреждения. Хорошо, что Инга успела помыться. Алиска сидела и терпеливо ждала, когда на огне согреется в тазике вода. Сначала ее пришлось накормить, иначе не давалась. А сейчас сидела, помахивая голыми ступнями в воздухе. В самом деле, им не хватало хорошей ванны.

Инга опустила перед ней тазик, полила жидкого мыла. Девочка послушно опустила в него ноги, но ничего больше делать не стала.

— Мой. Вот тебе мочалка.

Но Алиса смотрела куда-то в окно. Господи, ей что, самой это делать? Инга вздохнула, опустилась на колени. Взяла мочалку в руки. Намочила ее, провела по голени девочки и замерла. Что это? Царапины? Но какие странные. С одной стороны, как если б девочка бежала босыми ногами по колючему кустарнику, но с другой… Не может быть таких ровных закруглений. Инга подняла на девочку озадаченное лицо, но та не смотрела на свои ноги, они ее не интересовали. Взгляд в окно, все.

Инга снова намочила губку и провела по второй ноге. Та же картина. Почему она не замечала этих царапин? Да потому что не до этого ей было, когда происходит нечто более страшное, на исцарапанные ноги не обращаешь внимания.

Инга намочила коленки девочки, бедра… на бедрах было меньше царапин, и они были тоньше. Но все свежие. И… странные, очень странные.

— Встань, — сказала Инга. И девочка подчинилась, встала в тазике, все так же глядя в окно. Инга развернула ее к себе спиной, задрала подол платья и увидела внизу спины, в области почек те же неглубокие отметки. Они напоминали странные знаки. Словно садист получал удовольствие и рисовал страшные картинки каким-то острым предметом. Сквозь Ингу словно пропустили ток, она выпустила подол и прижала ладони к глазам. Ужас. Кто это сделал?! Почему? Бедная девочка. А девочка повернулась к Инге лицом, посмотрела на нее строго и с укором.

— Все, все, не буду… — это Инга пыталась удержать ужас, готовый сорваться с губ. — Не буду… Не буду…

Два трупа, угон машины, продуктовые карточки, болезнь, мыши, колючая проволока… а теперь и неизвестный садист. Ей нельзя сходить с ума, нельзя. Бедный ребенок… Она не будет смотреть, есть ли у той что-то на животе. Это не важно. Достаточно того, что уже увидела.

Кто это? Кто эта сволочь?! Бобров? Не может быть… Сосед?.. не верилось. А больше она никого не знала. Не нужно ли ей самой теперь трястись за свою жизнь? Не угрожает ли ей ее новое знание? Да господи, чего она о себе-то думает? Эгоистка чертова!..

Инга опустилась на стул. Она не может домыть девчонке ноги, руки трясутся, все нутро дрожит… а надо. Ничего, сейчас передохнет, отдышится… Ей нужно минуту, чтобы прийти в себя… А девчонка улыбалась, смотрела в сторону окна и протягивала руку. Будто старому знакомому. Инге стало жутко. Она могла бы поверить, что отметины сделала сама себе ненормальная, просто потому, что аутист, да только на спине такого она себе сделать не могла.

Алиса постояла в тазике, не дождавшись продолжения, пошлепала к разделочному столу, оставляя мокрые следы. Взяла Ингин телефон. Видимо, это ее аддикция, зависимость, телефоны притягивают ее.

— Это мое, отдай. — Инга не злилась, как в первый раз, а спокойно протянула руку. Алиса не стала сопротивляться и послушалась. На телефоне мигала маленькая зеленая лампочка — кто-то пытался связаться, пока она была на улице. Сердце снова учащенно забилось. Это Егор. Хотя, могла быть и мама, и начальник… Но это Егор.

Трясущимися пальцами открыла экран: два сообщения. Оба, как она и догадалась — от него. Палец нажал на значок и сообщение открылось.

Опять! Опять этот бессмысленный набор букв. «ТОСМЫАДЛМТЛЫТ». Что это?! Шифр? Нужно читать через букву? Или какой-то код, который может понять только она? Или каждая буква означает соседнюю? Что там после «т»? «У»? тогда это получается «уптнъ»… Дойдя до твердого знака, Инга отбросила эту версию.

Вторая смс-ка была такой же, как и первая — непонятная белиберда из букв. Может быть, они имеют значение только все три вместе? Инга заметалась по комнате в поисках бумажки и ручки — надо выписать все буквы по порядку.

Потом она вдруг резко села. А если кто-то захватил Егора в плен, и он пытается связанными за спиной руками написать хоть что-то, дать о себе знать? Ведь так не видишь, что пишешь. Это разумное объяснение. Егор, куда же ты попал, во что вляпался? Егорушка…

Инга поймала себя за тем, что качается на стуле, кусая ногти. И это все, чем она может сейчас ему помочь. А он посылает ей просьбы о помощи. Дура! Остынь, думай! Почему это выскочила какая-то безумная идея про плен? Егор с бандитами не якшался, друзья у него были приличные. В долг не брал, в азартные игры не играл. Почему тогда? А потому что Алиска и ее царапины… Это явный криминал. И брат мог заступиться за сестру. И даже если все это не так, другого объяснения пока не существует.

Думай, Инга, думай. И не смотри, как Алиска уселась на подоконнике и пускает солнечные зайчики отполированной до блеска поварешкой.

Связь. Кто-то из деревенских сказал, что ее отрубили. А вот ведь как-то же доходят смс-ки от Егора. Хватит тянуть, нужно спрятать в карман свою гордость. Это не игры. Она позвонит отцу. Пусть он что-нибудь придумает, поднимет на уши знакомых, достучится до полицейских, пусть что-нибудь сделает, но вытащит ее отсюда. Руки дрожали от волнения, когда нажимала кнопку вызова, возможно, они что-то знают о Егоре. Голос матери ворвался грозным вихрем.

— Инга, ты куда пропала? Звонил твой начальник. Ты почему не вышла на работу?

— В смысле пропала?

Инга в изумлении распахнула глаза.

— Вообще-то я нахожусь в зоне карантина. Степаново и Моховка закрыты. Никто заранее не предупредил, я успела въехать до объявления…

— Какой еще каран… ты почему на рабо…… шла.

Связь начала прерываться.

— Мама, ты меня не слышишь, что ли? Я же тебе говорю: я не могу. У нас тут зараза ходит по деревне. Я к Егору приехала, а его нет…

— Инг…… где?

Голос на том конце провода становился все тише.

— Мама! Мама, ты меня не слышишь? — отчаянно взывала Инга. — Скажи папе… Скажи…

По щекам потекли слезы. В трубке пошли короткие гудки.

Руки опустились. Рухнула последняя надежда. Отключили. Их отрезали от всего мира. Никто про них не знает и не узнает, пока все это не закончится. Если, конечно, они все доживут до этого прекрасного дня.

Хотелось броситься на кровать и зарыться в подушку и зарыдать в голос. Пусть кто-нибудь другой решает ее проблемы. А она не хочет. Она устала. Она — беременная девушка, ей надо себя жалеть, лелеять и холить. И никаких переживаний! Вспомнив о ребенке, Инга заставила себя успокоиться, вытерла сырые щеки. Пока она живая, есть надежда. И нужно что-то делать, действовать.

Инга поднялась на ноги, сидеть бесполезно и тут же молниеносно, как будто от ног был послан импульс — пришло решение. Василий. Он что-то знал. Он намекнул ей, что Егор с Алисой никуда не уезжали. Они чего-то опасались? Вернее, опасался Егор? Инга схватила уже изрядно потрепанный целлофановый пакет и начала судорожно наполнять его остатками круп, найденных на полках. Василий… он ей все расскажет. Здесь достаточно для правдивой истории. А если заартачится? Взгляд упал на буханку хлеба, полученную сегодня и уже на треть съеденную. Она сунула хлеб в тот же пакет. Она не отдаст его сразу, а если только тот потребует больше. Сразу не покажет, нет… Прости, Алиска… Завтра им выдадут новый.

— Завтра мы получим новый хлеб, — сказала она вслух девчонке, которая заинтересовалась ее метаниями по кухне и насупила брови. — Запрись и не выходи, запасной ключ я нашла, сама войду. И никому не открывай.

И на всякий случай, положив бесполезный телефон в карман джинсов, вышла на улицу.