Королевская лилия

Елена Дорош, 2021

Елена Дорош – философ и тонкий психолог. В увлекательной форме остросюжетного романа она рассказывает о вечных ценностях: любви, доброте, взаимопонимании и взаимопомощи. В ее книгах добро всегда побеждает зло, а справедливость торжествует. Алексей Округин – винодел, который всего добился сам. У него собственные виноградники и винзаводы, разбросанные по всему миру. В основном он живет за границей, из родных в России у него остался только дед. И вот Алексей получает известие, что Макар Иванович умер. На похороны он не успел, но приехал позже и навестил дом, где в последние годы дед работал сторожем. Это оказалась большая семья Ольховских, живущая в загородном особняке. Алексей остался в сторожке деда под предлогом того, что он хочет побыть там, где тот провел последние дни. На самом деле, его настораживают обстоятельства смерти Макара Ивановича… Елена Дорош пишет для тех, кто не впадает в уныние, не боится испытаний и ждет от жизни только хорошее. Ее книги – не просто детективы. Они не только о любви. Каждая открывает увлекательную, порой малоизвестную сторону человеческого бытия.

Дача Ольховских

Довольно долго Алексей шел вдоль забора, а тот все не заканчивался. Сколько же тут гектаров? Он вытер вспотевший лоб.

«Отвыкли пешком ходить, ваше благородие? А как же фитнес с тренировками? Ежедневно по часу, по вторникам и пятницам — по три? А как же пробежки по парку на заре со специальным браслетиком на руке? А что же ваш велотренажер на террасе? Никуда, выходит, не годятся? Вместе с вами, надо полагать?»

Пройдя вдоль забора еще с полчаса, он внезапно обнаружил, что впереди снова замаячил шлагбаум и перед ним его машина.

Что за черт? Выходит, он сделал круг? Где же эта проклятая калитка?

Алексей огляделся, как будто она могла прятаться в кустах неподалеку, и решил, что, если через десять шагов калитка не обнаружится, он пошлет все к черту и поставит крест на всей затее.

Внезапно сбоку что-то щелкнуло, скрипнуло, хлопнуло и прямо на него выскочило до невозможности рыжее существо. Как будто солнечный зайчик! Существо попрыгало на одной ноге, увидело его, остановилось и ойкнуло.

— Простите, — вежливо обратился к нему Алексей, — вы не подскажете, где тут калитка?

Солнечный заяц снова подпрыгнул и залился звонким смехом.

— Да вот она! Прямо перед вашим носом, если вы повернете его влево!

Округин повернул нос влево и вправду увидел распахнутую во двор калитку.

— Спасибо огромное! — с облегчением сказал он зайцу.

Посмотрел на него повнимательнее и с любопытством спросил:

— А вы, случайно, не из этого дома?

— Из этого, — с готовностью кивнул заяц и подтянул странные широкие штаны с помочей через одно плечо.

Алексей хотел продолжить увлекательную беседу, но заяц вдруг насторожился. Улыбка сползла с милого лица.

— А вы кто? — спросил он, пятясь к калитке.

Должно быть, подумал, что явился серый волк, решивший полакомиться зайчатиной.

— Не пугайтесь, пожалуйста! — воскликнул Алексей как можно более простодушно. — Я ищу Ольховских. Я внук Макара Ивановича, сторожа.

— А…

По всему было видно, что у зайца отлегло от души.

— Так мы и есть Ольховские. Я — Оля.

Оля? Значит, солнечный заяц — девочка. Или девушка? Интересно, сколько ей? Восемь или восемнадцать?

Алексей Петрович решил, что надо представиться «по-взрослому»:

— Меня зовут Алексей Петрович Округин. Макару Ивановичу прихожусь родным внуком. Хотел побывать там, где он провел свои последние годы. Поговорить с людьми, которые провожали его в последний путь.

Солнечная Оля жалостливо сморщилась.

— Дедушка Макар был очень хороший. Проходите, пожалуйста, к дому, а я вперед побегу. Предупредить.

Алексей вошел вслед за Олей и по выложенной светлой тротуарной плиткой дорожке пошел к дому, догадываясь, что тот находится за густым рядом елок, посаженных так плотно, что сквозь них ничего не было видно.

Он прошел между двумя пышными елями и даже присвистнул:

— Вот так дом!

Он был «чудесатым». Собственно, домом его назвать можно было лишь условно. Скорее перед Округиным было несколько домов, слепленных в кучу. Посредине размещался деревянный пятистенок, проще говоря, обычная изба. Судя по всему, она являлась прародительницей всех остальных. Начали скорее всего с крыши. Ее подняли и придали форму гроба. Получилась так называемая мансарда. Пристройка справа стала следующим шагом к расширению жизненного пространства. Широкая, с односкатной крышей, с пятистенком она монтировалась плохо и смотрелась нелепо. Но это было еще не все. С тыла, где у крестьянских изб обычно расположен двор для скотины, был пристроен каменный особняк. Большой и по-современному просторный. В два этажа. Казалось бы, что можно прилепить еще? Вариант нашелся. Сбоку вместо террасы к особняку примыкал легкий финский домик. Уф!

— Блин-компот, — не удержался Алексей и посмотрел вокруг.

Земли, огороженной забором и, следовательно, принадлежащей семье Ольховских, было не меньше гектара, а возможно, даже два. Зачем нужно городить весь этот огород?

— Дом на доме сидит и домом погоняет, — вынес он свой вердикт.

— Ваш дедушка тоже так говорил, — сказала у него за спиной Оля.

Он обернулся и снова увидел веселые веснушки, рыжие волосы торчком и карие глазки-пуговки на милом скуластом лице. Не хватало только колпачка и красной насадки на нос. Девочка — солнечный клоун. Клоунесса, правильнее было бы сказать.

— Дядя Евгений просит вас зайти в дом. Вон тот, каменный.

Она снова поскакала вперед. Улыбаясь, он пошел за ней к крыльцу.

В доме, где его ожидал неведомый дядя Евгений, было прохладно. Алексей оглянулся на Олю, но она исчезла. Он незаметно оттянул рубашку сначала сзади, потом спереди, и подул внутрь, на горячую грудь.

— Здравствуйте. Представьтесь, пожалуйста.

По лестнице к нему неторопливо спускался высокий господин в белых, хорошо наглаженных брюках и голубой рубашке. Почему-то Алексею показалось, что парадный спуск задумывался специально для него. Господин остановился на предпоследней ступеньке и посмотрел выжидающе. Ну, прямо барин и проситель из крепостных. Жаль, шапки нет, «ломать» нечего.

Алексею стало смешно. Пытаясь сдержаться, он кашлянул в кулак и снова представился. Барин Евгений слушал, подняв брови, словно недоумевая. Может, причина его появления и в самом деле неординарная, но вполне объяснимая с человеческой точки зрения. К чему делать непонимающее лицо? Алексей уже было хотел об этом заявить, как вдруг сзади послышались шаги, и с улицы в дом вошла женщина.

— Это вы внук нашего Макара Ивановича? — спросила она и протянула руку. — Дочка сказала. Меня зовут Зинаида.

Понятно. Мама Оли. Совсем на нее не похожа. А вот барина Евгения чем-то отдаленно напоминает. Наверное, сестра.

Алексей представился в третий раз и объяснил причину своего появления. Зинаида кивнула.

— Конечно. Мы все понимаем. Давайте пройдем к нам. Выпьем чаю, а потом мы проводим вас к домику Иваныча, простите, вашего деда. Женя, ты не против?

Женщина подняла глаза и улыбнулась господину Евгению, так и не сошедшему с лестницы. Тот важно кивнул. Алексею показалось, что барин слегка раздосадован быстрым завершением спектакля, который он устроил для незваного гостя.

Они с Зинаидой прошли мимо пятистенка, обогнули пристройку и поднялись по узким ступеням на крыльцо, которое оказалось сразу за углом. В большой комнате с зашторенными от палящего солнца окнами тоже было прохладно. Алексей поискал глазами и заметил кондиционер.

Конечно, без него тут с ума сойдешь.

— Какой еще внук? У Макара Ивановича не было никакого внука! К нему никто не приезжал! Как вообще можно вот так запросто впускать в дом какого-то самозванца?

Из двери сбоку вышла высокая худая девушка и остановилась, увидев его.

— Извините, что так вас огорошил, — проговорил Алексей и неизвестно почему поклонился. Наверное, вошел в роль просителя из крепостных.

Девушка, ничуть не смутившись, дернула плечом и вышла на свет. Он посмотрел внимательно. Бледное матовое лицо, светлые волосы гладко зачесаны и стянуты в хвост, серые глаза смотрят строго, но… не обидно, что ли. Возмущенно, но не оскорбительно по отношению к нему.

— Кто вы такой? — требовательно спросила девушка и сложила руки на груди.

Ни дать ни взять судебный заседатель. Нет, не так. Прокурорша? Тоже нет. Училка, вот на кого она похожа.

Алексей вздохнул. Ну что за оказия такая! Битый час всем представляется. Устал уже.

— Полина, перестань. Алексей хочет просто побывать в доме деда. Проститься. Взять что-то на память.

Полина, значит. Добро. Кем, интересно, она приходится Оле?

— Это моя старшая дочь Полина, — словно услышав его, представила Зинаида.

Ага. Значит, с Олей они сестры.

— Проходите, Алексей. Чаю или квасу?

Зинаида махнула рукой, приглашая его к столу. Полина повернулась и вышла.

— Спасибо, Зинаида. Я не хотел бы никого утруждать, но можно проводить меня к дому деда? Вернее, к дому, где он жил?

— А чай?

— Спасибо, на обратном пути, если позволите.

Зинаида кивнула и крикнула:

— Оленька, проводи Алексея…

— Петровича, — подсказал он.

Из двери выскочила Оля, и его губы невольно растянулись в улыбке. Какая все-таки она прелестная!

— Я готова! Пошли?

— Пошли, — ответил он с удовольствием.

Оля повела его в глубь участка, и они вышли к небольшой речке. Когда он обходил забор, четырежды переходил ее, спрятанную в трубу, удивляясь этой особенности местности. Здесь речка была гораздо шире и, по-видимому, глубже. На берегу стояла пара шезлонгов, у воды лежал надувной матрас. Значит, можно купаться. Оля свернула правее и остановилась у диковинного сооружения. Мост через речку был сложен из длинных плоских досок, словно конструктор. Алексей улыбнулся мосту, как старому другу. Сколько таких они построили с дедом в детстве, когда в их местах начиналось половодье и любая лужа превращалась в непреодолимую преграду! Дед рассказывал, что собирать такие мосты научился в детстве. Отступая, фашисты взорвали переправу через реку как раз недалеко от села, где они с сестрой жили после гибели родителей. Наши бойцы натащили со взорванной лесопилки досок и на удивление ловко сложили из них странную переправу. Мост выглядел нелепо, но оказался на диво крепок. Пехота переправилась по нему на другой берег и, окопавшись, позволила подтянувшимся войскам навести понтонные мосты. Макар, которому в то время было лет десять, уловил принцип конструкции и научился собирать мосты сам.

Блестя глазами, Оля смотрела на него, ожидая удивленных расспросов. Не хотелось ее разочаровывать.

— Ого! А это что за диковина? — старательно растопырив глаза, спросил Алексей.

— Это мост Леонардо да Винчи! — торжественно объявила Оля. — Он собирается без единого гвоздя. Макар Иванович сделал! У нас весной старый мост унесло, а он взял и за один день собрал новый!

Она сказала это с такой гордостью, что Алексей проникся к ней еще большей симпатией. Славная девочка! Сколько же ей лет?

Перебравшись по леонардову мосту, они взобрались на небольшой холм. Дом сторожа был не таким уж и маленьким. Не сторожка какая-нибудь на полтора окна, а нормальный бревенчатый дом. Небольшой, но, как сказал бы дед Макар, справный.

У Алексея защипало в носу, когда он увидел стоящее у дома кресло-качалку. Дед всегда любил качаться. Дома сделал такое сам. Маленький Алеша все пытался занять кресло первым. Позовет мама ужинать, дед поднимется и уйдет. Кликнут и Алешу. Дед ест медленно, а он быстро. Покидает в рот кашу и припустит к дедову креслу. Сядет и качается. Дед придет, станет делать вид, что сердится. А потом возьмет на руки, и они качаются вместе, пока Алеша не уснет. Бывало засыпал, так и не дождавшись дедова возвращения.

Хорошо, что Оля скакала впереди него. Не видела, как взрослый дядька слезы вытирает.

Оля подбежала к двери и достала ключ. Открыла и посмотрела вопрошающе.

— Мне тут остаться? Снаружи?

— Если можно.

Алексей зашел внутрь и сразу почувствовал знакомый запах. Пахло табаком, свежей древесиной и еще чем-то неуловимо родным. Дедом пахло. Алексей сел на кровать и осмотрелся. Выглядело жилище прилично. Из мебели есть все, что необходимо человеку. Посредине комнаты — вполне современная печь. Дед называл ее «буржуйкой» и уверял, что топит она распрекрасно. Ни бардака, ни следов стариковской неряшливости. Чистые полы, свежее белье, все расставлено по местам. Кто-то прибирал у него? Или дед сам старался следить за порядком?

Наверное, он сидел слишком долго. Дверь скрипнула. Заглянула Оля. Ему показалось, что она чем-то встревожена. Неужели тоже подозревает в нем самозванца и проходимца? Думает, он выискивает, чем бы в доме сторожа поживиться?

— Оля, простите, что задерживаю. Вас уже заждались, наверное. Еще минута, и пойдем.

Оля кивнула и скрылась за дверью.

Он вышел ровно через минуту. Когда они уже подходили к дому Ольховских, Оля спохватилась:

— Вы ничего не взяли! Вы же хотели! На память!

Алексей кивнул, но ничего не ответил. Он и вправду собирался оставить на память какую-нибудь дедову вещицу. Но когда взял в руки алюминиевый обшарпанный портсигар и очки, лежавшие на табуретке у кровати, вдруг почувствовал себя отвратительно, как вор, без спроса берущий чужое. Откуда возникло это до ужаса противное ощущение, он не понял, но вещи положил на место.

Не будет он ничего трогать. Пусть все лежит, как лежало при деде.

У пристройки, куда они вернулись, стояли Зинаида и высоченный мужик с черными, как смоль, волосами. Услышав приветственные возгласы Оли, они обернулись. У мужика было смуглое некрасивое и странно крупное лицо, словно морда лося. Сохатый, сразу придумалось у Алексея. Они пожали друг другу руки.

— Мой муж Аркадий, — представила Зинаида очередного члена семьи. Видимо, она старалась все делать правильно.

Словно в подтверждение его мыслей она сказала:

— Было бы неправильным отпускать вас, Алексей Петрович, на голодный желудок. До электрички еще два часа. Мы успеем поужинать и помянуть Макара Ивановича.

Алексей согласился. Почему-то не смог сразу проститься и уехать.

Он думал, что за стол они усядутся вчетвером. Или впятером, если училка Полина сочтет возможным ужинать «с каким-то самозванцем». Так, кажется, она его назвала?

Оказалось, ужинать они будут на лужайке перед домом под огромным вязом, да еще, как сказала Зинаида, «всей семьей». Интересно, сколько их в той семье?

«Семья-то большая, да два человека всего мужиков-то — отец мой да я», — вспомнился ни к месту Некрасов.

Мужиков оказалось пятеро. К Аркадию и барственному Евгению присоединились двое мужчин помоложе, сыновья Евгения, и паренек лет восемнадцати.

Женщин тоже прибавилось. Их оказалось все же чуть больше, чем мужчин. Сначала выплыла дородная и до невозможности вальяжная жена Евгения, которая сразу уселась за стол, мазнув по Алексею довольно неприветливым взглядом. У нее была странная прическа. Вроде большого пучка, но не на затылке, как обычно, а на макушке. Такой же делала сестра деда бабушка Маша только очень давно, в шестидесятых. Алексей помнил по фотографиям. Назывался этот валик из начесанных волос каким-то диковинным словом. Хала? Интересно, зачем делать это на голове летом на даче?

Следом появилась, неся блюдо с хлебом и охапку вилок, маленькая бледненькая женщина невнятной внешности и неопределенного возраста. Зинаида, старательно представлявшая всех прибывающих, назвала ее Натальей. Когда все расселись, явилась знойная красотка в красном облегающем сарафане, выставлявшем напоказ бюст четвертого размера. Эта представилась сама, протянув ухоженную руку со свежим маникюром. Имя у нее было соответствующее — Анжела. Алексей удивился, когда выяснилось, что она приходится женой младшему из Евгеньевичей — Владимиру, сонному рыхлому мужичку с потными слабыми руками.

Паренек Олежка оказался сыном Станислава Евгеньевича, мужа невнятной Натальи. Он сразу уселся рядом с Олей и стал болтать, не обращая ни на кого внимания.

Алексею показалось забавным, что все пары, кроме Евгения и его жены, как выяснилось в процессе, депутата и депутатши, внешне не подходили друг другу. Все должно быть наоборот. Вялая Наталья вполне годилась в жены анемичному Владимиру, а видный красавец Станислав как нельзя лучше подходил бразильской молодухе с бюстом. Хрупкая Зинаида тоже смотрелась рядом с лосем Аркадием как-то странно. Словно туфелька с армейским сапогом.

Не успели разложить по тарелкам еду, как Евгений поднялся и предложил помянуть Макара Ивановича.

— Пусть земля ему будет пухом, — скорбно потупившись, сказал он постным голосом и осторожно отхлебнул из рюмки водку. Остальные выпили, как положено, в один глоток и сразу зашевелились, накладывая закуску.

Алексей выпил вместе со всеми.

Тут Евгений посмотрел на часы и сообщил:

— Мама проснулась.

Наталья и Зинаида со старшей дочерью мигом подхватились и убежали в дом. Депутатша осталась сидеть. Видно, ей бегать не по чину. Красотка Анжела тоже не всполошилась вместе со всеми, продолжая лениво ковырять в тарелке. И эта на особом положении?

Пока Алексей слушал разговор, касавшийся его деда и событий, связанных с его жизнью в этом доме, прошло минут пятнадцать. Говорили хорошо, вспоминали уважительно. Казалось, что к сторожу все относились с теплотой. Алексею было приятно. Среди этих людей дед прожил несколько лет, наверняка сблизился с ними, во всяком случае с некоторыми. Округин посматривал на обитателей «чудесатого» дома. Наблюдал. И думал о своем деде.

И тут его ждал сюрприз. Выскочила Оля и распахнула двери, ведущие в старую избу. Из дома женщины вывезли инвалидное кресло, в котором сидела маленькая седая старушка в черном. Кто-то из мужчин встал помочь. Кресло подняли и, осторожно поставив на дорожку, подвезли к столу.

Депутат привстал.

— Ну наконец-то, мама, ты с нами, — сказал он и поцеловал старушку в щечку. Все остальные тоже поздоровались. Кто-то ласково, кто-то почтительно.

Зинаида, снова усевшись рядом с Алексеем, вернулась к своим обязанностям и представила:

— Это наша мама, Ада Львовна. То есть моя и Евгения. В это воскресенье ей исполняется девяносто.

Сначала Округину показалось, что старушка по древности лет мало что понимает, но очень скоро выяснилось — это совсем не так. Придя в себя после сна, она ожила и стала принимать в разговоре самое живое участие. Не говоря уже о еде. Перед ней поставили большую тарелку, которую принялись методично наполнять. Тут уж в дело вступила депутатша с халой, рьяно взявшаяся потчевать свекровь всем, что стояло на столе. У старушки был отменный аппетит. Алексей даже удивился, наблюдая, как живо та поглощает запеченную картошку, салат с фасолью, жареную курицу, копченую рыбу. И все в огромном количестве, не забывая запивать съеденное компотом.

Округина, сидевшего между Зинаидой и прикрывавшим его широкой спиной сохатым, старуха не замечала довольно долго, пока Аркадий не предложил выйти покурить. Они стали выбираться из-за стола, и незнакомый человек привлек ее внимание.

Ада Львовна оторвалась от поглощения пищи и удивленно уставилась на него. Евгений наклонился и что-то сказал. Видимо, объяснил, кто к ним пожаловал.

Алексей уже вышел в палисадник и не видел, как старуха среагировала на появление внука сторожа за их столом.

Аркадий вытащил пачку и предложил сигарету. Алексей сделал то же самое. Бельгийские сигареты он покупал в Хитроу, во время пересадки на рейс в Москву. Здесь такие не продавались. Аркадий с интересом посмотрел на пачку, но закурил все же свои.

— Так ты, значит, внук, — начал он.

— Внук, — подтвердил Алексей, затягиваясь.

— Что ж так долго деда не навещал?

Наверное, всем членам семьи Ольховских хотелось задать этот вопрос. Но спросил Аркадий.

Алексей затянулся еще раз и ответил:

— Далеко был. Не мог приехать.

Аркадий покосился на него.

«Должно быть, думает, что я зону топтал», — догадался Алексей, но пояснять ничего не стал. Зачем?

— Ты ведь не на электричке приехал, — вдруг сказал Аркадий.

Алексей кивнул.

— Электричка ходит утром и вечером, а ты появился в обед. Так на чем?

С чего это он любопытничает?

— На попутке.

Аркадий кивнул:

— А обратно как добираться будешь? На электричке?

— Нет. Тем же способом.

— Ясно. Только сейчас с попутками туго.

Сохатый затянулся и вдруг предложил:

— Вот что, Алексей, оставайся-ка ты ночевать. В мансарде одна комната стоит пустая. Там диван. Поедешь утром.

Аркадий потушил сигарету и вопросительно, снизу вверх, дернул головой.

А собственно куда ему торопиться? Саня будет только рад потусить в родном городе еще ночку.

— Не надо мансарды. Если никто не против, я в сторожке переночую. Спасибо за приглашение.

Аркадий снова мотнул лосиной головой:

— Добро. А теперь пошли. Выпьем за твоего деда.