Вечники. Книга воздуха

Елена Дмитриевна Булганова, 2023

Продолжение трилогии «Вечники».После тех событий прошло два года. Лида Весна по воле Призрачных Судей забыла почти год своей жизни. Она считает себя обыкновенной девушкой, учится в университете и тайно влюблена в харизматичного профессора Гольдмана. Но вот ей исполняется восемнадцать, и в этот день профессор оказывается не только старым другом, но и вечником. Лида заново узнает свою удивительную историю.Но прошлое настигает девушку. Уже ночью у дома Лиды появляется вечник, который называет себя Диббук – он желает завладеть пресловутой Книгой талантов. Той самой, которую унесли в прошлое Анна и Марат. Если Весна не раздобудет ее, то под ударом окажутся все, кто ей дорог.От Лазаря Лида узнает, что прошлое уже наступило, и ребята живут сейчас в том же времени, что и они. Но встреча проблематична – Анна и Марат обитают в шаговой реальности, открытой Валерием Бельским. Правда, у Лазаря есть план, и он связан с тайной Человека в железной маске, заключенного в Бастилию при Людовике XIV…

Глава 2. День рождения Лиды Весны

А утром ее разбудили слаженный хор военных песен из всех поселковых репродукторов, гулкая перекличка голосов за окном — поселковый народ двигался в направлении города на праздничные мероприятия. Этому шуму вторил телевизор в комнате родителей. Лида села на кровати, выпрямила спину и накрепко сцепила руки у груди. Она дала себе на этот день клятву скрепить сердце, сковать железной цепью эмоции, чтобы все вокруг нее были счастливы и довольны. А своим чувствам дать волю лишь когда вернется снова в свою комнату. Тут сможет вволю порыдать, если праздник обернется полным провалом.

Взбодрив себя таким решением и даже повеселев, Весна в темпе придала себе бодрый и позитивный вид. В ванной долго плескала ледяной водой на лицо, пока щеки и лоб не запылали. Заплела в тугую короткую косу отросшие с последней стрижки волосы, в карман халата сунула мобильник — а вдруг профессор Гольдман все же решит заглянуть, и у него возникнут вопросы, например, как добраться до их дома. А после этого вприпрыжку сбежала на первый этаж с самым ликующим видом, на который была способна.

Мама и отчим уже ждали ее, хотя усердно делали вид, что пялятся в экран телевизора. А сами наверняка обсуждали грядущий праздник, потому даже не заметили, что телик орет на весь дом. Вера тут же поднялась с кресла навстречу дочери, протянула вперед руки. Лида, улыбаясь от уха до уха, с готовностью нырнула в материнские объятия.

— Лидуня моя, красавица! — заворковала Вера, привставая на цыпочки — дочь давно обогнала ее ростом. — Счастья тебе, родная, во всем-во всем и всегда-всегда! Ну и здоровья, конечно.

Прерывистый вздох матери на последней фразе немного удивил Лиду — она вроде на здоровье и так не жалуется. Но Вера уже оторвалась от дочери, спеша со всех ног обратно к креслу, за которым, как оказалось, притаился подарок.

В большой пакет с логотипом известного бренда Лида сунула нос незамедлительно — в отличие от праздников подарки-то она любила. А вот получала редко, много лет в их маленькой семье денег едва хватало на самое необходимое. Через мгновение она, от восхищения перестав дышать, держала на вытянутых руках платье изумительно синего цвета, из тончайшей шерсти, с драпировкой на талии и серебристым тиснением вдоль ворота. Значит, мать была уверена, что дочка все равно с покупкой не справится, вот и подстраховалась.

Следом подошел отчим, немного стесняясь, чмокнул девушку в щеку, достал из-за спины и вручил свой пакет, небольшой, элегантный. Там в бархатной коробочке обнаружилось украшение к платью — серебряная подвеска в виде лиры, на тонкой цепочке, под самую шею. Сразу стало ясно, что оба подарка тщательно согласовывались и подбирались, возможно, месяцами. Охнув от восторга, Лида обхватила за шеи сразу обоих, бестолково расцеловала, а потом стремглав взлетела обратно на второй этаж — примерять обновку.

Натянула платье, порадовалась тому, как волшебно нежнейшая материя облегла ее худое подтянутое тело, добавила нужных форм и сгладила острые углы. После застегнула на шее кулон, полюбовалась на себя, вертясь у зеркала, пока голова не закружилась. Попав безоговорочно под влияние дизайнерского шедевра, Лида без колебаний распустила простецкую косу, до блеска начесала волосы и заколола тяжелую копну высоко на затылке. Бросила в зеркало вопрошающий взгляд: оттуда на нее смотрела какая-то незнакомая Лида Весна, почти совсем взрослая, очень красивая.

И девушка вдруг задохнулась от счастья, от невероятного ощущения, что вся жизнь впереди, и в этой жизни ее обязательно ждет что-то необыкновенное, замечательное. Вот и мама теперь здорова, счастлива в первом в ее жизни браке, у них настоящая семья! В свете этого не так уж важно, как сложится сегодняшний день. Да пусть хоть вообще идет все наперекосяк — она и бровью не поведет. И не плакать будет, вернувшись в свою комнату, а смеяться в голос!

И еще одну вещицу добавила Лида к «красоте» — так мысленно окрестила она свой новый облик. Браслет из белого сплава, узкий, матовый, который снимала только на ночь. Откуда он взялся, никто не смог ей внятно ответить, мать упоминала про некий «подарок» и всякий раз отводила глаза. У браслета был секрет: стоило ему пригреться на запястье или полежать на ладони, как в глубине зажигались и горели ровным светом две звездочки, красная и синяя. По бокам от них, если присмотреться, проглядывал намек на еще две, золотую и серебряную. Только они не горели, как не нагревай. Однажды Весна даже занесла вещицу в мастерскую, попросила сменить светодиоды. Однако мастер долго вертел браслет в руке, пока не признался наконец, что «понятия не имеет, как эта штука устроена».

Финальным аккордом она подобрала в невеликом своем гардеробе подходящие к платью белые лодочки и сбежала вниз и с улыбкой искреннего удовольствия. А уж там собрала все восторги и комплименты по поводу своего волшебного преображения. Впрочем, Вера скоро вернулась мыслями к делам насущным и поручила дочери сбегать к ларьку от хлебозавода за свежим хлебом.

— А больше ничего не нужно докупить? — спохватилась Лида. — Я ведь все-таки пригласила кое-кого, ну, я вас предупреждала…

И примолкла, осознав нечто странное: вчера по возвращении ее из института никто не поинтересовался насчет того, ждать ли еще одного человека, и это после утренних треволнений! Нагулялись среди фонтанов и забыли? Едва ли. Она заметила, как мама и отчим обменялись понимающими взглядами, а мать сказала:

— Учли мы твоего приглашенного, не волнуйся. Уже и стол накрыт.

— А еды на весь поселок хватит, твоя мама разошлась, — добавил доктор Ворк.

— Но он может не прийти, я не уверена…

— Не придет — прибор долой, и все дела! Беги уже, а то разберут! — Замахала на нее руками Вера.

Лида в крохотной прихожей накинула поверх нового платья удлиненную куртку-анорак и решила обойтись без головного убора. Влезла в массивные, надоевшие за холодные месяцы ботинки, пересекла двор и помчалась в сторону поселкового рынка.

Она уже проделала половину пути, когда вдруг резко затормозила, взметнула каблуками фонтанчики пыли, досадливо ойкнула. Мобильник! Оставила его в кармане халата, а профессор может позвонить в любой момент. Не получив ответа, решит, что приглашение было глупой шуткой. Девушка опрометью бросилась в обратном направлении.

Последние метры до родного дома, сбив дыхание, шла уже нормальным шагом. В конце концов, если был звонок, не беда: она соберется с духом и перезвонит, времени прошло всего ничего. Лида на ходу по старой привычке привставала на цыпочки и поглядывала через забор. Сперва видны были лишь голые кусты с бурыми гирляндами набухших почек, потом показалось распахнутое окно кухни, за которым перемещалась между столом и плитой щуплая фигура отчима. Две старые яблони, чьи ветви давно и прочно переплелись, заслонили обзор. А миновав их, девушка застыла на месте и чуть не вскрикнула, едва успев зажать ладонью рот.

На пороге дома мать в накинутой на плечи пушистой кофте разговаривала с кем-то, кто стоял на земле, но все равно возвышался над ней так, что Вере приходилось запрокидывать голову. В первый миг Лиде показалось, что пожаловал профессор собственной персоной, и она испытала странный покой, будто даже ни капли не сомневалась в его появлении. Правда, профессор Гольдман в университете всегда щеголял в элегантных костюмах, на госте же были растянутые джинсы и объемный свитер мятного цвета. И пунктуальностью своей профессор славился, с чего бы ему заявляться в такую рань? Но рост, но почти красные на солнце волосы! Вот только куда подевалась седина? И мама болтает с пришельцем запросто, как с хорошим соседом — тоже странность.

В этот момент мужчина оперся рукой о перила крыльца, при этом немного сместился вбок и повернулся к Лиде в профиль. Разочарованный вздох вырвался из груди: не он! Это совсем молодой парень, нет россыпи морщин в уголках глаз, на скулах пылает великолепный румянец. Но как похож! Не иначе профессор прислал родственника, чтобы извиниться за свое отсутствие. И не просто родственника — сына, только так можно объяснить поразительное сходство. Значит, заметил чрезмерный интерес девушки к своей академической персоне и решил таким способом вразумить, дать понять, что он вовсе не одинок в этой жизни. Жестоко, но действенно.

Вот и мама на крыльце отчего-то прекратила улыбаться, съежилась и едва не плачет. Значит, вникла в суть дела и наперед предвидит, что долгожданный праздник будет загублен. Незнакомец что-то говорит ей с мягкой полуулыбкой, уговаривает или утешает. Протянул к ней руку — и Вера с готовностью схватилась за его ладонь, смотрит на парня, как на родного.

— Все чудесатее и чудесатее, — буркнула себе под нос Лида, пожала плечами. И во избежание неловкости отправилась по прежнему маршруту.

А когда через полчаса она вернулась с раздувшимся пакетом через плечо, в доме уже стоял дым коромыслом: блюда сносились в гостиную, в кухне на всех четырех конфорках кушанья доходили до нужной кондиции. Вера, столкнувшись с дочерью в тесном коридорчике, распорядилась деловито:

— Неси хлеб сразу в гостиную и выложи на подоконник, будем дорезать по необходимости.

Смотрела при этом в другую сторону, прятала покрасневшие глаза.

Лида так и сделала. Однако в гостиной ее изумили сразу две вещи, так что она и до окна не дошла, застыла посреди комнаты, таращась на стол. Первой вещью был невероятной красоты и размеров букет пылающих георгинов. Второй — торт, занявший место в самом центре стола и явно испеченный не в знакомой Лиде барахлящей духовке — туда бы он даже не поместился.

Два земных полушария перетекали друг в дружку, образуя цифру 8. Страны, моря, острова исполнены разноцветной глазурью с удивительной точностью. Свободное пространство занимали фигурки из марципана и шоколада: это были поезда, самолеты, машины, крохотные, но выполненные с учетом малейших деталей. А еще пряничные человечки, машущие платочками на прощание, обнимающие друг дружку после расставания. Лида подзависла: торт можно было рассматривать неделю и не углядеть все детали.

— Нравится? — Это Вера заглянула в гостиную.

— Мам, такое великолепие откуда здесь взялось?!

— Да так, передали с наилучшими поздравлениями имениннице, — хихикнула мать.

Мозг лихорадочно заработал: передал, конечно, тот рыжий, который на сто процентов как-то связан с профессором Гольдманом. Сам профессор сюда не пожалует, тоже ясно. Но что, скажите на милость, означает украшение торта? То, что перед Лидой открыт целый мир? Или можно питать крохотную надежду, что этот мир они повидают вдвоем? А иначе не логичнее было бы вместо шикарных машин и самолетов малой авиации раскидать по сладким полушариям печальную вереницу автобусов — самый доступный для Лиды транспорт, если вдруг выберется в заграничное путешествие. Хотя, иностранец мог не держать в голове такие тонкости, да и откуда ему знать, как она живет.

— Цветы положено вручать, а не передавать тайком! — раздражаясь от своих мыслей, выпалила девушка.

— А цветы мне, а не тебе, — тотчас парировала Вера. — Это я, между прочим, мучилась-рожала. И это я обожаю ранние георгины!

— Ой, мамуль, прости!

Но тут уже раздался звонок от ворот, и Лида побежала встречать гостей. Пришли Мила и Алексей. Пылающее лицо лучшей и единственной подруги почти скрывал художественно составленный букет, ее парень на вытянутых руках держал увесистый подарочный пакет. Весна одарила друзей сияющей улыбкой — это она припомнила данное самой себе обещание. И огляделась по сторонам: кого-то явно не хватало.

— Леш, а где твои младшие?

— Участвовали в шествии «Бессмертного полка», — отчитался Санин. — А потом родители их на аттракционы повели.

— Ой, а почему не к нам? Еды просто горы наготовлены.

— Они ближе к вечеру сюда прибегут и все подчистят, не переживай, — заверил ее Алексей. Лиде показалось, что он вроде как не в своей тарелке, тяжело вздыхает, косится беспокойно то на Милу, то на Лиду.

«Интересно, когда в сентябре на его днюхе была, он ничуть не напрягался. Тогда еще его родители едва не задушили меня в объятиях, странновато выглядело для первого знакомства».

Все вместе прошли в дом, там Мила начала безудержно восхищаться удивительным тортом, а Санин — снимать его со всех ракурсов на свой мобильный. Лида же все еще ждала, не теряла надежду, и даже поморщилась от досады, когда Вера пригласила к столу. И именно в этот момент от калитки раздался еще один звонок…

Ноги тотчас превратились в желе, Лида уронила на палас флакон духов, только что обнаруженный в подарке от ребят. Беспомощно огляделась по сторонам: отчим с сосредоточенным видом откупоривал пачки с соками, Вера резала хлеб. Мила и Алеша крутились вокруг торта и ухом не вели, ну хороши друзья!

— Ну что же ты, иди давай, — краем рта подсказала мама после очередного заливистого трезвона — некто за забором был нетерпелив. — Твой гость пожаловал.

Она пробежала по асфальтовой дорожке к калитке, отперла ее влажными от волнения руками. А за калиткой обнаружился все тот же рыжий парень, он улыбался от уха до уха и протягивал Лиде невероятной величины букет алых и кремовых роз. Да еще и переодеться успел, теперь на нем была белая водолазка и вполне приличные джинсы. Весна с усилием расклеила губы и спросила напрямую, не утруждая себя вежливостью:

— А вы вообще кто такой?

— Пришел поздравить именинницу. — Парень даже не думал обижаться, хотя следовало бы. — И вручить цветы, — букет немедленно оказался в Лидиных руках, пришлось прижать его к груди, чтобы не выронить. — Это была программа-минимум, но, если позовете в гости, упираться не стану.

— Вы от профессора Гольдмана, полагаю, — глядя на него со всевозможной суровостью, процедила Весна. — Это он поручил вам принести торт, а также букеты для мамы и меня?

— Именно. Сам профессор прийти не сможет по весьма уважительной причине. Но он не забыл про вас, Лида, и желает вам огромного счастья!

— А вы его родственник, да? — Девушка все еще блокировала своим телом вход во двор.

— Думаю, это очевидно, — парень подергал себя за рыжие пряди.

— Сын?

— Снова угадали.

Говорил профессорский сын без малейшего акцента, что еще больше путало всю картину.

— Как вас зовут? — сурово спросила Лида.

— Лазарь, — парень галантно поклонился, разве что ножкой не шаркнул.

— Но это же…

— Ага, семейное имя, не удивляйтесь.

— Да я уже ничему не удивляюсь, — сквозь зубы процедила девушка, борясь с искушением захлопнуть калитку перед носом рыжего. А букетом запустить через забор, если удастся перекинуть, конечно. Но воспитание взяло вверх, и она молча отступила в сторону, освобождая проход. Чем этот тип немедленно воспользовался, прошествовал во двор, как к себе домой. И пошагал по калитке к дому, правда, не забывал оглядываться через плечо на плетущуюся следом Весну.

«Что этот профессор о себе вообразил? Ладно бы просто не явился, никто особо и не надеялся. Но сына-то зачем? Решил, если они похожи, так глупая студентка, глядишь, и клюнет? Подыскивает сынку подружку, чтобы не заскучал в холодной России? Не выйдет из этого ничего!»

Войдя за вторженцем в дом, а затем и в гостиную, она успела заметить еще кое-что странное: Мила и Алексей, уже сидящие за столом, синхронно улыбнулись гостю, Санин даже ладонь растопырил в знак приветствия. Складывалось впечатление, что видят они рыжего гиганта не в первый раз.

— Садитесь, Лазарь, — сказала мать, указывая на место рядом с тем, которое за семейным столом обычно занимала Лида. А сама выхватила у дочери букет, которым та уже почти мела пол, поахала восхищенно — и унесла оформлять в вазу. Скрипнув зубами, девушка плюхнулась на стул рядом с отчимом, предоставив матери делить компанию с этим наглым типом.

Никто не отреагировал на ее выходку, словно так и задумано было. Доктор Ворк тут же начал наполнять ее тарелку, мать, вернувшись и разместив букет на окне — для стола слишком огромен оказался — села рядом с Лазарем с таким явным удовольствием, словно обрела любимого сына после долгой разлуки.

Некоторое время Лида скрежетала зубами и строила планы мести профессору: больше ни единого взгляда в его сторону, после сессии вообще переведется в другую группу. Нет, на другой факультет, где он не преподает. Но примерно через четверть часа, попробовав все, что наготовили родители, вдруг забылась и расслабилась. Она была среди самых близких ей людей — ну, за исключением рыжего — и все по очереди говорили о ней добрые слова, а зеркало в углу гостиной исправно отражало, как она хороша с новой прической и в этом изумительном платье. Жизнь прекрасна, чего еще желать!

Профессорский сын немедленно оказался в центре внимания, толкал тосты за именинницу на всех языках мира с переводом, рассказывал такие забавные истории, что стол от хохота гостей и хозяев ходил ходуном, жалобно звякали бокалы.

Потом Вера объявила переход к сладкому столу, а доктор Ворк предложил пока молодым потанцевать и тут же организовал музыку. Заиграл любимый Лидой вальс из мультика «Анастасия» — понятно, отчим подготовился. Санин на первом же звуке бодро вскочил и протянул руку Миле, Юрий Борисович унесся на кухню помогать жене. Неестественная отлаженность чудилась девушке во всем происходящем, словно неведомый режиссер рассчитал действие по секундам. Замерев, как зверек в засаде, Лида наблюдала, как медленно и неотвратимо странный гость приближается к ней, протягивает руки, улыбается ласково, но что-то не слишком весело. И поняла: вот оно, начинается…

— Не танцую, — отрезала она. Чем ничуть не сбила парня с толку.

— Тогда, может, составите мне компанию в саду? Подышим и немного утрясем съеденное.

— Ну… ладно.

Она накинула куртку — солнце успело прыгнуть за тучу. Лазарь так и оставался в одной водолазке, был, похоже, морозоустойчив. На этот раз впереди шла Весна, на середине дорожки обернулась, удивилась и даже слегка испугалась разительным переменам в незваном госте. Он больше не улыбался, красивое выразительное лицо его застыло, словно разом превратилось в античную мраморную маску. И непонятная грусть поселилась в чуть выпуклых шоколадных глазах, взгляд же он не отрывал от девушки. У Лиды оборвалось сердце.

— Кто вы такой? — прошептала, стискивая у горла руки.

Парень улыбнулся невесело, словно по инерции:

— Я ведь уже представился.

— Но вы же не сын профессора Гольдмана! Вы соврали!

— И кто же я тогда? — он вздохнул, словно утомленный ее недогадливостью.

— Не знаю, сама не понимаю. Я подумала бы, что вы и есть профессор, но тогда зачем весь этот маскарад в университете, седина, морщины? А потом, если вам лет двадцать, вы никак не могли окончить Стэнфорд и написать все эти книги, труды, статьи…

Рыжий гигант вскинул голову, посмотрел на низкую рваную тучу, и стоял так секунд десять, словно собирался с духом. Потом заговорил медленно и осторожно, словно по минному полю шел:

— А если я скажу вам, Лида, что есть люди, которые могут жить очень долго, при этом совсем не меняясь внешне? И им приходится прибегать к маскараду, дабы не привлекать к себе излишнее внимание.

— Как долго? — шепотом спросила девушка. В ответ прозвучало негромкое:

— Вечно.