С миру по нитке (сборник)

Елена Данченко, 2017

До того, как написалось первое стихотворение этой книжки, я… перестала писать стихи. Совсем. И думала, что больше не начну. Это продолжалось несколько лет моего «великого» переселения в Европу, к которой долго не могла привыкнуть. Отсутствие русской речи похоже на выход в открытый космос, где нет ни души, и тебя никто не ждет. Повторила английский, выучила еще один язык… а потом стихи на родном языке нашли меня сами. И как-то по строчкам, по пёстрым ниточкам впечатлений собралась небольшая книжечка. Это вовсе не история эмиграции, это книга о том, что Любовь струится и в горном французском потоке, и в океанском прибое острова за тридевять земель от России. И ещё – искать её нужно в себе самой, далее – везде.

Голландия, Европа, материк, планета

Египет

Краплёная кораллами вода

крутою синевой не спорит с небосводом,

от века голубым, и с берега видна

их нетрадиционная свобода.

Любовь имеет право быть любой.

Что есть прекраснее лазури Шарм-эль-Шейха

в песчаной круглой чаше золотой,

и в чьих руках сей драгоценный шейкер?

Но, посмотрев на море с высоты,

не бармена, а например, пилота,

ты, угадав, смеёшься — как просты

Господни замыслы! Что наша несвобода? —

Синайский лоскуток свидетельствует мне,

что человек рождён не только для работы.

В одежде он гуляет по земле,

чтоб вместе с ней снимать свои заботы…

Выныривая, ловишь, что греза

вполне реальна, как родное платье.

«So beautiful!» — сквозь бьющую в глаза

струю воды не в силах удержать я.

«Вода вытекает из уха…»

Вода вытекает из уха,

как время из отпуска — всё

размеренно, трезво и сухо.

И тем хорошо бытиё!

Кораллов неспелая мякоть

становится твёрдой, созрев…

Ах, как хорошо покалякать

с арабом под сенью дерев,

точнее — под веером пальмы,

с египетской горлицей в ней.

в преддверии родины дальней,

в предчувствии русских полей.

Не зная арабскую мову

и тем развлекаясь слегка,

а всё ж пополняя уловы

родного своего языка.

А Красное море прекрасно

уж тем, что назавтра оно

украсит лишь память и атлас —

глубоководным пятном.

«Много масла, много лести…»

Много масла, много лести —

продавец — как фрукт восточный.

Пропадать, так уж без вести

в Шарм-эль-Шейхе этой ночью…

Клеопатра

Отправила в изгнание детей.

Похоронила, как сумела, мужа.

Не страшно было? Страшно, но ей-ей! —

никто на свете больше не был нужен.

А от позора смерть одна спасёт

и вынесет к заоблачному Нилу,

где, серебристая, как молодой осётр,

душа Антония от дел земных остыла.

Прохладный ветер с моря чист, колюч.

Он тучек напрягает парусину.

А змейка, стало быть, к заветной двери ключ,

всего лишь ключ, свернувшийся в корзине.

Острова в океане

Судьбы моей реванш

за всю былую ложь —

бутылочная блажь,

осколочная дрожь

Канарских островов…

В мозаику чёрных лав

смотрю, как в зеркала

российских страшных снов.

Темно-зеленый тон

скалы, воды, песка.

И зеленей раз в сто —

зелёная тоска.

А надо бы — забыть.

И лучше б — навсегда.

…вторгается в залив

строптивая вода.

Как выжила в аду,

как вытолкала смерть

взашей, в каком году —

воспоминать не сметь!

Пивная пена волн.

Зелёно-синий тон.

Над ней — лишь чаек гвалт

и самолёта стон…

Спасаясь от гнилья,

которым пахнет власть,

за небо, небо я

держалась — и спаслась!

…всё выше, круче волн

бурливый перелив…

Людских безумных воль,

всего один массив

и выше и сильней —

Архипелаг Господь.

Чем небеса синей,

тем непреклонней плоть —

и камня в том числе.

Хочу окаменеть,

чтобы и в смертном сне

воспоминать не сметь.

«Идут из века в век…»

Татьяне Лайковой, фотохудожнице и поэту, подарившей мне идею и первую строфу стихотворения

Идут из века в век,

уничтожая души.

Несут самих себя —

лавиною с горы.

И где тот человек,

который вдруг нарушит,

соседа не беся,

Конец ознакомительного фрагмента.