Ищи меня в отражениях

Елена Гусарева, 2017

Тимофей способен понравиться каждому, и никто не догадывается, что он питается энергией человеческих эмоций, выкачивая вместе с ней и жизненные силы. Одноклассница Надя грозит Тимофею разоблачением. Но у нее секретов ничуть не меньше… Подростковый роман, городское фэнтези с элементами мистики и детектива. Роман вошел в шорт-лист конкурса "Трансильвания – 2017". В оформлении обложки использована авторская иллюстрация художницы Алисы Франц.

Глава 9

— Тимофей! Очнулся! Ну, молодец парень, молодец! А мы тут все глаза проглядели. Смотрим, вроде порозовел, лучше, кажется, тебе стало, а все не приходишь в себя!

Юрий Михайлович склонился надо мной и потрогал лоб. Ладонь у него была влажной, неприятной.

— Ну что, голодный, наверно!? Неделю ведь пролежал, все бредил. Не ел, не пил. Как без питания-то совсем? Голодный?

— Нет. Я в порядке. Я сыт, — я сел в постели.

— Вот тебе здрасте… А всю неделю как стонал: “Есть хочу”! Вчера только затих, на поправку пошел. Мы с Наденькой от тебя не отходили.

Тут только я заметил хрупкую фигурку в кресле, свернувшуюся калачиком. Юрий Михайлович посмотрел на девочку.

— Устала, спит бедная. Да и я устал за эту неделю. Ох, и понервничали мы, Тимофей.

— Заберите Надю, пускай домой идет. Я уже в порядке.

— Да будить не хочется. Спит так сладко.

— Заберите. Пусть в другой комнате спит.

— Что ж, раз она тебе мешает.

Юрий Михайлович поднял Надю. Она не проснулась. Ее тонкая рука свесилась и раскачивалась, когда директор понес девочку к дверям.

— Может тебе что-то нужно?

— Принесите мой плеер и пару кассет, если можно.

Директор кивнул.

— Я пришлю к тебе Верочку с бульоном, — бросил он, протискиваясь в дверной проем. — Поправляйся.

Глава 10

Мой второй день в школе… Всего лишь второй день.

Я стоял за углом, дожидаясь назначенного часа. Когда до звонка осталось пять минут, я, скрипнув зубами, тронулся с места. Успел как раз вовремя, залетел в кабинет вместе со звонком. Опустив взгляд, лишь бы только не попасться ей на глаза, я протиснулся в конец класса.

— Тут свободно?

Остроносый оторвался от учебника географии.

— Свободно, садись, — дернув плечом, ответил Воробей.

Начался урок географии. Молоденькая учительница проверяла присутствующих. “Невинный… Тимофей,” — она метнула кокетливый взгляд в мою сторону.

— Ну и фифа, — хмыкнул я.

— Ага, — улыбнулся Воробей. — Наша Любовь Александровна. Мы ее Фифой и называем.

Фифа цокала туда-сюда, то к карте, то к доске, записывая народонаселение какого-то государства. Добрая половина мальчишек пристально следила за каждым движением сиреневой юбки. Вторая была адептами белой шёлковой кофточки, точнее, выреза на этой самой кофточке… Девчонки тоже смотрели с благоговением, словно повстречали музу. Энергия тонкими струйками поднималась к потолку. Я облизнулся от удовольствия. По всему выходило, география станет любимым предметом.

— А ты где две недели пропадал? — поинтересовался Воробей, не отрываясь от учительницы.

— Да так, гриппом болел.

Весь урок я пытался сосредоточиться на поклонниках Фифы. Но аппетит портился, как только бывшая соседка оборачивалась, чтобы в очередной раз впериться в меня дотошными туманно-серыми глазами. Каждый раз я ощущал невероятное смятение, как будто пойман на месте мерзкого преступления. Никогда ни один человек не производил на меня такого действия. Внутри что-то дергалось, и я чувствовал, что снова теряю контроль над собой. Это пугало и изматывало. Хотелось бежать, бежать как можно дальше, чтобы не чувствовать этого разоблачающего взгляда, который, словно хлыстом, стегал всякий раз, когда она оборачивалась. Но не мог же я, в самом деле, опять сбежать с урока! Не получится все время бегать от нее. Я должен что-то придумать, каким-то образом заставить отвязаться от меня.

Я с нетерпением ждал конца урока, но лишь прозвенел звонок, Надя встала и уверенным шагом направилась ко мне. Одним движением я смел вещи в сумку и, словно вор, бросился бежать из класса по соседнему проходу.

Наши догонялки продолжались весь день. На переменах я приклеивался к Воробью и, не отставая ни на шаг, заваливал вопросами о всякой ерунде, лишь бы не дать Наде вклиниться в наш разговор.

— Сашка, у тебя есть что-нибудь послушать?

— Есть “Кино”, “Агата Кристи”, “Чайф”.

— Понятно.

Стандартный суп-набор…

— А что-нибудь поинтереснее?

— Например?

— Ну, типа вот этого.

Я засунул ему в ухо наушник. В плеере играла “Lacrimosa”.

— Это че за симфония такая? — Воробей поморщился.

— Это готик-рок.

— Нифига на рок не похоже. Уфф… Они на немецком, что ли, поют?

— Ну да.

— И тебе нравится эта хрень?

Я уже хотел отстать от него, но Надя в очередной раз метнула взгляд в мою сторону и, казалось, была готова опять сорваться с места.

— Хорошо, давай попробуем вот это.

Я поменял кассету в плеере.

Только бы продержаться до конца перемены.

— А это че?

— “Therion”. Направление — симфонический металл.

— Ну, тут, конечно, поживее. — Воробей недоуменно приподнял бровь. — Но они ж там хором поют…

— Тебе не нравится?

— Честно?

— Понятно.

Я достал еще одну кассету.

— Тогда последняя попытка. Моя любимая на сегодня. Так что буду признателен, если соврешь. Эта кассета мне просто чудом досталась. Их практически нигде не продают.

— Ну, давай, — Сашка вздохнул и опять засунул наушник в ухо.

— Слушай, так этих я знаю! — воскликнул он с облегчением. — Это ж Metallica, только без слов.

— Не, чувак. Это Apocalyptica, каверы на Металлику на виолончели.

— Неплохо. Только Металлика все равно лучше.

Надя все-таки подошла к нам. Я посмотрел на нее, пытаясь сделать взгляд посуровее.

— Чего тебе, Ступакова? — громко спросил я.

Многие обернулись. Кое-кто одобрительно хмыкнул. Я чувствовал себя гадко. Надя опустила глаза и шумно выдохнула. Потом развернулась и зашагала прочь.

Она оставила попытки подойти, но взгляды ее стали еще более пронзительными.