Дикое домашнее животное

Елена Глушенко, 2008

«– Неужели он и вправду вас укусил? – изумленно произнес кто-то прямо надо мной. Я выпрямилась и оказалась нос к носу с хозяином агрессора. От увиденного у меня буквально перехватило дыхание: трехдневная щетина на загорелой физиономии, русые волосы, небрежно откинутые назад, и в довершение картины насмешливые прозрачно-зеленые глаза. Не знаю почему, но мне вдруг почудились звон мечей, ржание боевых коней, закованных в латы, и огромные кресты на развевающихся плащах. – Кто бы мог подумать! – сказало видение, присело передо мной на корточки и взялось за мою истерзанную штанину. Я смотрела вниз, на его макушку, выгоревшую практически добела, и пыталась справиться с отчаянно забившимся сердцем, в то время как Бруно сосредоточенно гонял по кругу истерично верещавшего шпица. – Больно? – поинтересовался крестоносец, ощупывая мою ногу. Я молчала, будучи не в силах вымолвить ни слова. Он поднял голову, глянул на меня снизу вверх и, не дождавшись ответа, выпрямился. – Очень, – наконец просипела я, сглотнув комок в горле. Я соврала. Мне совсем не было больно. Но допустить, чтобы этот тамплиер исчез из моей жизни так же внезапно, как появился в ней, я не могла»

Глава 3

— Всем привет, — с порога заявила Антонина, влетая в кабинет.

— Бу, — ответил Бруно в знак приветствия и снова положил голову на передние лапы.

Я отстраненно следила за тем, как моя гиперактивная подруга раскладывает на столе документы на подпись.

— Ты веришь в любовь с первого взгляда? — спросила я неожиданно для самой себя.

— Чего? — не поняла Антонина.

Я терпеливо повторила свой вопрос. Подруга перегнулась через стол, осторожно потрогала мой лоб и решительно уселась в кресло напротив.

— Выкладывай, — потребовала она.

Я пожала плечами.

— Да собственно нечего выкладывать.

— Ага. Конечно. Так я тебе и поверила, — заявила подруга. — Я знаю тебя уже лет десять и не помню, чтобы ты когда-нибудь говорила про любовь.

— Неправда, — возмутилась я. — Мы с тобой только про любовь и говорим.

— Ага. Как же!

— А что? Разве нет?

— Нет, конечно, — не согласилась Антонина. — Это я говорю, а ты молчишь. Потому что ты даже не знаешь, что такое любовь. Великая Несчастная Любовь.

В голосе подруги прозвучали надрывные ноты, и Бруно встревожено шевельнул ушами.

«Ну, все. Понеслось!» — подумала я.

Не тут-то было. Подруга справилась с минутной слабостью и вернулась к тому, с чего начала.

— Ладно. Хватит обо мне. И не думай, что отвертишься. Признавайся — что стряслось?

Помявшись, я все же рассказала ей о субботнем происшествии.

— Надеюсь, хоть на этот раз он не женат? — с надеждой спросила Антонина.

— Еще как женат. Я проверила.

— А как же Глеб? — не сдавалась подруга.

Я поморщилась. Ну, точь-в-точь как мой внутренний голос!

— А что Глеб? Ничего с ним не случится. Как жил, так и будет жить. К тому же, я возможно больше никогда не увижу этого… типа.

Я лукавила. На самом деле я совершенно точно знала, что мы с крестоносцем не только встретимся, причем не раз, но и…

Сложно объяснить, откуда у меня была такая уверенность. Дело в том, что я всегда, всю жизнь, с самого раннего детства совершенно отчетливо понимала, чего хочу, и всегда получала желаемое. И не то чтобы я как-то упорно боролась за свои желания. Нет, все получалось само собой: просто я всегда знала, что что-то должно быть именно так, а не иначе, и это что-то именно так и происходило.

Вот и сейчас мне было предельно ясно, что будет дальше.

* * *

Принц Дезире с накачанными ляжками играючи крутил хрупкую Аврору, музыканты в оркестровой яме из последних сил доигрывали адажио, а у меня перед глазами стоял крестоносец.

— Хочешь поужинать? — спросил после спектакля Глеб.

— Нет, — отказалась я, немного поколебавшись. — Я устала. Отвези меня домой.

— Так ведь завтра суббота.

Вот именно.

* * *

Его машина остановилась у моего подъезда. Он выключил двигатель, и мы какое-то время посидели в тишине, разглядывая сонный двор. В отличие от Глеба мне нравилось то, что мы видели.

— Когда ты, наконец, выберешься из этой дыры? — ворчливо спросил он.

Ну, что на это ответить? У меня было лишь два аргумента.

Во-первых, больше площади — больше уборки, а я терпеть не могу убирать. А во-вторых, мне нравился этот район — тихий, спокойный, совсем не престижный, зато очень зеленый. Да и парк был совсем рядом.

А близость парка с некоторых пор стала играть для меня чуть ли не главную роль.