Ярейна

Елена Герасимова

Говорят, увидеть сокола во сне к удаче. Ха-ха! Для ведьмы с непростым характером, доставшимся от папочки демона, эта примета неверная либо сулит обман и хлопоты. Так и вышло, но собственная вредность и упрямство помогли во всем разобраться, а доброта и сострадание – устроить личную жизнь подруг, невзирая на обман, спасти жизнь сестре, примириться с родственниками и наконец «поймать» свою птицу счастья.

ГЛАВА 2

Проснулась я от монотонного стука и долго лежала в полутемной спаленке, прислушиваясь к этому звуку. Дождь. Он барабанил по черепичной крыше, по стеклам приоткрытого окна, стучал по листьям деревьев, растущих вокруг моего дворика, по земле. Я слышала все, ведьма же, а у нас и слух, и особенно нюх не хуже, чем у некоторых собак. Временами это раздражает, но при сборе трав или при приготовлении зелий очень даже помогает. Иной раз опытная ведьма, не глядя на надписи, берет нужный полотняный мешочек с толченой в порошок травой, либо пучок, полагаясь только на свое чутье и обоняние. Я так тоже умела, но не слишком часто рисковала. Ага, вот бросишь в обычное зелье от простуды разрыв-травы и без дома останешься. Хорошо, если еще голову непутевую взрывом не оторвет, а так только поминай, как звали. Я своим маленьким домиком дорожила и различные эксперименты проводила либо на улице, когда то позволяла погода, либо в подполье. Оно у нас большое, больше чем фундамент, на коем дом стоит. Конечно, в основном Радим там запас продуктов хранит: молоко, чтобы в холодочке, та же сметанка, творог либо яйца. Ну, и без всяческих солений тоже не обходится. Хотя я только грибы собираю, а уж их заготовкой на зиму занимается домовой. Любит он кашеварить и меня редко когда к печи подпускает, а ведь и меня бабка готовить учила. Уж, какой бы занятой она не была, а все ж еду в своем доме сама готовила. Ее домовой к приготовлению пищи почти не привлекался. Он у нее другими делами был занят. Я никогда не вникала, чем именно, поскольку меня он за хозяйку дома не считал и за дела свои не отчитывался. Да мне и не нужно было.

Я перевернулась на бок, подоткнув под подушку край одеяла и прислушалась. В горнице тихо о чем-то переговаривались Боян и Яшка. Наверное, мудровали над защитой. Ладно, хоть у кого-то занятие есть, а то мне после возвращения с озера от русалок после неудачного гадания ничем особо заниматься не хотелось. Лень и тоска навалились на плечи и не давали встать с кровати. Хотя я уже и выспалась и отдохнула, а все равно хотелось полежать, подумать о всяких глупостях, лишь бы только меня никто не трогал и не беспокоил. Почему-то вместе со мной с озера вернулось стойкое предчувствие, что в скором времени не будет покоя в жизни, что нечто изменится и уже не повернет в обратную сторону. Может быть, так приближение Шабаша действовало, а может, просто сама нагнала думами о своем сне. Вроде и не было в нем ничего особенного, да только мысли о птице все никак не отпускали.

— И что тебе от меня нужно? — в сердцах воскликнула я, стукнув кулаком по одеялу.

— Яра, с кем ты здесь воюешь?

У порога в мою комнатку тут же нарисовался Боян, и вид у кота был не на шутку встревоженный.

— Да сама с собой, с кем же еще! — усмехнулась я, отбросила в сторону одеяло и с кровати, наконец-то, встала.

— Давай, давай спускайся в горницу. Радим уже который раз обед разогревает, а ты все спишь да спишь, — глянув на меня зелеными глазищами, обронил фамильяр и, задрав пушистый хвост, поскакал вниз.

Я же быстро переоделась, расчесала волосы и, прикрыв окно, чтобы капли не летели внутрь, спустилась в горницу, где вкусно пахло кашей, пирогами и еще чем-то ягодным. Наверняка Радимушка кисельку для меня наварил. Вот ведь умничка. Глянув на свое слегка помятое после сна лицо в висевшее над рукомойником зеркальце, умылась и присела за стол.

— Ну, и как твои хвостатые подружки поживают? — полюбопытствовал Яшка, отодвинув в сторону исписанный непонятными каракулями лист бумаги.

— Не жалуются.

Я пожала плечами и хотела подтянуть записи черта к себе, но он не дал. Надавил на край локотком и погрозил пальцем.

— Но-но, нечего ведьме в мои точные расчеты свой любопытный нос совать.

— Между прочим, свои точные расчеты ты производишь в моем доме и моими же харчами кормишься. Не забыл? — приподняв одну бровь, выдала я, хотя только зря черта обидела. Он ведь не виноват в том, что моя душа мается. Это ведь Яшка меня из сна выдернул.

— Злая ты, Яра! — обиженно фыркнул рогатый и отвернулся. — Я ведь для тебя стараюсь, а ты… Эх!

— Прости, Януарий, не хотела тебя обидеть, правда. Просто гложет меня что-то, вот и бросаюсь на всех.

— Это сон твой вчерашний тебе покоя не дает? — полюбопытствовал он, вновь развернувшись ко мне.

— Не дает. Даже русалки не смогли мое будущее увидеть, — печально понурив плечи, отозвалась я и подперла щеку кулаком.

— И не удивительно, ты ведь взрослеешь, Яра. В полную силу свою входишь, вот Прядильщица и скрывает твое будущее не только от тебя, но и от возможных врагов, чтобы никто не смог на жизнь твою повлиять, — фыркнул с подоконника Боян. — Могла бы меня давно об этом спросить.

— А сон?

— А что, сон? Ежели думаешь, будто он вещий, то ничего поделать не сможешь, все, что увидела, сбудется. А если так, кошмар, то и не думай о нем, не терзай понапрасну свою душу. К тому же в канун Шабаша многие ведьмы немного сходят с ума. Вот и ты маешься.

— Да, я бы не сказала… — пожав плечами, протянула я и отщипнула от сладкой булки сахарную верхушку, в рот запихнула и зажмурилась от удовольствия.

— Вот и не думай, лучше к празднику готовься, — с умным видом посоветовал фамильяр, во все глаза глядя на стекающие по стеклу капли. — Ты ведь так еще и не прикупила новое платье.

— Да, какое платье, Боян? — рассмеялась я. — За такой вещью нужно в город ехать, а мне что-то не хочется.

— Знаешь, Яра, а твой фамильяр прав. Отправляйся-ка ты в город. Платье прикупишь, заодно развеешься. А мы уж тут присмотрим. Вряд ли за день-два в Бережках что-нибудь случится, — поддержал идею кота Януарий, продолжая что-то карябать на листе бумаги. — К тому же, пока тебя не будет, я успею защиту поставить.

Я прищурилась и призадумалась. А может, не так уж и не правы мои друзья? Заскучала я что-то в деревне. Ничего не происходит. Заняться, кроме сбора трав, особенно нечем. Даже зелья мои и мази никому в последнее время не нужны. И если раньше меня это нисколько не смущало, то в этот раз от чего-то тяготило. Хм! Неужели права была бабка, когда еще год назад говорила, что мне пора ученицу взять? Хоть какое-то разнообразие.

— Ладно, если вам так не терпится избавиться от ведьмы, поеду в город за платьем, — хлопнув ладонью по столу, из-за чего Боян и Яшка резко подпрыгнули, заявила я и резко поднялась на ноги. — Завтра же и отправлюсь.

— Ну вот, узнаю нашу Ярину, а то совсем сникла, — улыбаясь, сказал черт. — Даже на ведьму не похожа стала.

— Лишь бы погода не подвела, — выглянув в заплаканное окно, обронила я и погладила Бояна по широкой спине. Кот заурчал от удовольствия и приподнялся на лапах, отставив зад и подняв вверх свой пушистый хвост.

А на следующий день рано утром стояла в горнице и давала своим домочадцам последние наставления.

— Ты, Боян, за Яшку головой отвечаешь. Если он в деревне выкинет что-нибудь, наказаны будете оба, — погрозив обалдевшему коту пальцем, изрекла я и обернулась к домовому, скромно стоявшему у печки. — А ты, Радим, отвечаешь за сохранность дома. Если эти двое что-нибудь здесь учудят…

— Хозяюшка! — взвыл домовой и утер полой рубахи выступившие на глаза слезы. — Как же мы без тебя то?

— Будто я впервые из дома отлучаюсь! — усмехнулась я и направилась к двери. — Берегите дом, иначе придется проситься на постой либо к бабке моей, либо к папочке.

За спиной сдавленно закашлялись все трое разом. Ну, с Яшкой то дело ясное. Черт и Таисию, и князя Никара (это он в человеческом мире Никандр) боится больше смерти, а вот что не так с моим фамильяром и домовым? Неужели им такая перспектива тоже не по душе? Вот и ладненько. Пусть боятся. Зато дом мой целее будет, а там, глядишь, и в деревню к людям не сунутся. Ничего, посидят пару деньков во дворе. Повезет, я раньше вернусь.

— Ты там не задерживайся.

Боян выскочил следом за мной на крыльцо и потерся об ноги.

— Постараюсь, — пообещала я и сбежала вниз.

На мне было надет специальный дорожный костюм из довольно дорогой ткани. Ну, это в своих лесах могу разгуливать в простецкой одежде, не особо заботясь о своем внешнем облике, а в город все же предпочитала выбираться в приличной одежде. Мало ли, придется с другой ведьмой встретиться, а у нас частенько встречают по одежке. Смотрят на достаток больше, чем на истинную силу. Это раздражает, но приходится мириться и соответствовать своему роду. Да! Прознай Таисия Демидовна, что хоть одна из ее дочерей или внучек вышли в «люди» в чем попало, проблем не оберешься. Хотя мне казалось, что это уже перебор. Ведьмы ведь свободные, практически никому не подчиняются, а вот глупым традициям готовы следовать безоглядно. Нда…

Вот и пришлось мне в такую жару натягивать на себя тесный костюм, сапоги, да еще и сумку брать, где завернутое в салфетку лежало платье. Я планировала где-нибудь на подъезде к Княжеву переодеться. Ладно, все равно не пешком отправляюсь, так что пусть будет. Коротко простившись с Бояном, вышла за калитку и громко свистнула, даже птицы от испуга притихли. Зато вскоре послышалось звонкое лошадиное ржание. Прошло еще несколько минут, и из леса вылетела кобылица с длинной развевающейся на ветру гривой. Буреника. Лошадка эта была подарена мне отцом на совершеннолетие. Только кобыла не терпела неволи, появлялась, если позову, а так бегала на свободе, и ни один зверь или лихой человек не смел к ней приблизиться. Где папенька взял эту лошадь, он говорить не стал, но за дар бесценный была ему безмерно благодарна.

— Здравствуй, Буреника-краса, — огладив замершую передо мной кобылу по точеной морде, сказала я и, не удержавшись, поцеловала в нос.

Кобыла только головой тряхнула, да веки в обрамлении длинных белых ресниц смежила, прикрыв голубой зрачок. Да, масть у этой красотки очень-очень редкая, таких лошадей себе не могут даже некоторые царевичи и королевичи позволить, а у меня, самой обычной ведьмы, есть такое чудо. Шерсть у Буреники или Бури, как я ее частенько называла за силу и выносливость, гладкая, блестящая, очень приятная, светлая, словно молоко. Только волнистая грива и хвост чуть темнее. Смотришь на нее, и глазам больно, будто лошадь светится изнутри. Не кобыла, а звезда. И правда, при свете иногда ее шерсть серебряной кажется, а иногда золотой. Загляденье просто. Чего только ее стать стоит: стройная, высокая, немного суховатая — это особенность таких лошадей, от этого кажется тонкой и хрупкой, но только кажется. Вот так бы и любовалась ее красотой, однако у меня дела и любование пришлось отложить на потом.

Седла Буря не терпела, позволяла только узду на себя одевать из тонких полосок красной кожи сплетенную да особым образом заговоренную. Она от глаза дурного, от люда лихого да зверя лесного мою кобылку бережет. Но и она выполняла чисто символическую роль, поскольку Буреника железо в рот брать отказывалась. Ей не требовалось указывать дорогу, она сама об этом знала, хотя терпела, когда я пробовала ею управлять с помощью повода. Слишком умная, хитрая и временами безумно вредная лошадь покосилась на меня и фыркнула прямо в лицо. Однако я не торопилась вскакивать ей на спину, потому что входная дверь громко хлопнула, и вскоре рядом со склоненной кобыльей мордой возник запыхавшийся Радим и протянул Буренике угощение в виде зерновых лепешек. Лошадь осторожно мягкими губами приняла подношение и, быстро прожевав, притопнула передней ногой, требуя добавки. В общем, мой отъезд пришлось отложить на некоторое время, пока хитрая кобыла не съела все, что для нее приготовил домовой. Возмущаться было бесполезно, поскольку переубедить Радима, считавшего, будто лошадь на воле голодает, невозможно. Оставалось только ждать.

И вот настал тот момент, когда лепешки закончились, и Буреника потеряла к Радиму всяческий интерес. Хитрюга попыталась обнюхать мои карманы, но они на ее несчастье были пусты. Ага, будто за столько лет знакомства я не успела выучить ее привычки, поэтому никогда в карманы ничего съестного не прятала. Если было чем угостить, делилась, а так почем зря не дразнила. Все ж, кобыла мне верой и правдой служила, еще ни разу не подвела, со спины на бешенном скаку не сбросила, даже укусить, как некоторые зловредные коняги, не пыталась ни разу.

— Ладно, хватит ее баловать.

Погрозив Радиму кулаком, я вскочила кобыле на спину и слегка тронула лоснящиеся бока пятками. Буреника послушно зашагала по тропе, унося свою хозяйку прочь от дома и трех несчастных друзей, печальные моськи которых разглядела, обернувшись назад. Яшка и Радим махали мне вслед руками, а Боян только смотрел, но по его взгляду было видно, что он не так уж и расстроен. Хм! Конечно, пока меня не будет, наверняка сбежит в Бережки местным кошкам головы дурить. Эх, если бы все хозяева окотившихся в результате общения с моим фамильяром мурок приносили котят мне, наш дом давно бы превратился в кошачий приют, и жить нам на улице. Благо этого пока не случилось, но в Бережках было немало рыжих котов. Интересно, сколько из них являются детками Бояна?

Тем временем кобыла выскочила из леса и зарысила в сторону тракта. Бережки, а потом и поля остались позади. Мы миновали неширокий перелесок, заполненный птичьими голосами, и вот перед нами раскинулась широкая, хорошо укатанная дорога, змеей тянущаяся с востока на юг. В конце видимого отрезка дороги, вздымая в воздух дорожную пыль, тащилась телега, запряженная простым каурым конягой, который был равнодушен ко всему и даже никак не отреагировал, когда Буреника резко выскочила из придорожных кустов на дорогу. Только мужик, сидевший в телеге, привстал, удивленно уставившись на кобылу и, не удержав равновесие, когда колесо попало в небольшую ямку, завалился назад. Некоторое время я слышала его недовольное бурчание, но Буря перешла на галоп, и вскоре телега, как и флегматичный конь, остались далеко позади.

До Княжева, точнее, до его предместий мы добрались только после обеда. Да, не будь у меня Буреники, это путешествие могло занять намного больше времени, поскольку на обычной лошади, я бы добиралась целый день, а может, и больше. Как только вдали показались стены, окружающие город, мы свернули в лесок. Нужно было переодеться, да и кобылу с собой брать не хотела. Незачем привлекать к себе слишком много внимания, ведь Бурю трудно не заметить. Поэтому я спряталась в кустах и быстро переоделась в платье. Даже дышать легче стало, поскольку солнце припекало, и в штанах было жарковато. Закончив с преображением, выудила из сумки зеркало и полюбовалась своим внешним обликом. Длинное синее платье сидело точно по фигуре, и могло показаться довольно скромным, если б не высокие разрезы на расширяющемся от бедра подоле, сквозь которые при ходьбе проглядывала нижняя белая сорочка. Она была богато расшита серебряной нитью и казалась плотной на ощупь, хотя тело нисколько не стесняла и не доставляла неудобств. Горловина на платье в виде лодочки оставляла открытыми ключицы и плечи, а лиф украшала декоративная шнуровка с серебряным витым шнуром. На талии я застегнула широкий пояс со вставками из серебра, что очень даже удачно ее подчеркнуло. Волосы специально собрала в пышный пучок, открыв при этом шею, чтобы всем была видна моя красота. Сама себе я очень даже понравилась. Лишь одна вещь огорчила меня — обувь. Забыла взять с собой легкие туфельки, поэтому из-под длинного подола торчали мыски моих сапог с высоким голенищем. Носить их на босую ногу не очень приятно, но другого выхода не было, не босиком ведь идти.

— Ладно, Буреника, беги в лес, — погладив кобылу по шее, тихо сказала я и забросила сумку на плечо.

Лошадь ткнула мягким носом в мое лицо, фыркнула и медленно, помахивая белым хвостом, удалилась. Я проводила Бурю взглядом, поправила лямку на плече и направилась к дороге. До Княжева оставалось рукой подать, и пешая прогулка не была в тягость. Задержавшись немного в зарослях орешника, дабы еще раз осмотреть свой наряд, выбралась на дорогу и, пристроившись за медленно ползущей к городским воротам телегой, на которой стояли плетеные коробы с курами, пошла следом. Хотя в какой-то момент возница — немолодой, но весьма симпатичный дядька с пышными пшеничного цвета усами и аккуратно подстриженной бородой для чего-то обернулся назад, увидел мое лицо и предложил довезти до ворот. Я не стала отнекиваться, дождалась, когда телега остановится, и присела сзади. Мужчина щелкнул вожжами, и его гнедая кобыла весело зашагала вперед. Перебросившись с хозяином притихших кур парой слов, замолчала и сосредоточилась на своих мыслях.

Мне нужно было попасть на городской рынок, но я боялась, что после обеда там уже нечего делать. Обычно хороший товар разлетался к этому времени, а покупать не приглянувшуюся другим людям вещь не очень хотелось. Конечно, Княжев не такой большой город, и рассчитывать на то, что на местном рынке можно купить подходящее моим запросам платье, было бы глупо, поэтому я решила: «Приобрету более-менее подходящий, добротный наряд, а потом дома при помощи Радима и Яшки перешью».

С этими мыслями оплатила въездную пошлину, бросив в специальный ящик на воротах серебряный пятак, потому что была пешей и ничего с собой не вносила, если не считать висевшую на плече сумку из мягкой кожи, и вошла в город. Сразу же от ворот в три стороны разбегались мощеные камнем дороги. Центральная улица, как и следовало ожидать, вела в самое сердце города, где располагался княжеский терем, а вот две другие, разбегающиеся на запад и восток, опоясывали Княжев, проходя вдоль не слишком высокой каменной стены, защищавшей город в смутные времена. И уже от этих улиц брали свое начало другие улочки-закоулочки, опутывая город запутанной сетью. На окраине Княжева в основном жили не шибко богатые люди, крестьяне, переселившиеся из деревень вместе со своим скарбом, которые даже в городских условиях умудрялись содержать небольшие огороды и скотину. Чуть дальше располагались ремесленные мастерские, пара кузниц, мелкие лавочки, в том числе лавка травника и даже мага. В последние несколько лет Княжев сильно изменился, разросся за счет примыкавших к его стенам деревушек и даже, как ни странно, похорошел.

Когда впервые попала в этот город, он мне сильно не понравился: тесный, грязный, неуютный. Однако через пару лет старый князь умер от тяжелой болезни, и ему на смену пришел старший сын, правда, надолго не задержался, его вместе с войском призвали на войну, откуда он уже не вернулся. С тех пор и по сей день городом правит младший из князей — Станислав. Хотя и при нем в городе не многое поменялось. Но горожанам повезло, князь женился на очень умной и проницательной девушке. Это ее стараниями Княжев начал преображаться: дороги замостили камнем, старую городскую стену снесли и в очень короткие сроки построили новую, снесли некоторые обветшалые и неказистые здания, расширив таким образом улицы, организовали сложную систему каналов, куда сливались все нечистоты. По особому приказу их несколько раз в год чистили, чтобы на улицах Княжева не стоял зловонный запах разложения и гниения. Это позволило в значительной мере очистить город, а также избавить горожан от частых и довольно опасных болезней. В городе появился постоянный рынок, лечебница, были отремонтированы храмы. И это еще не все, что успела сделать молодая княжна Алена. Поговаривали, будто девушку эту князь Станислав привез из столицы нашего царства. Да, ему очень даже повезло, иначе Княжев так и оставался бы разрушающимся и погруженным в нечистоты городком. Теперь же сюда тянулся народ, и город потихоньку расцветал.

Я прошлась по центральной улице, любуясь новыми постройками, небольшими садиками, разбитыми между домами, чистым прудом, где плавали утки, заглянула в лавку травника, прикупила некоторые редкие ингредиенты и решила отправиться на постоялый двор. День клонился к закату, и нужно было побеспокоиться о ночлеге. Пусть я ведьма, но ночевать на улице это уже перебор. Как бы не старалась княжна Алена, бандиты и всякие проходимцы из Княжева никуда не делись. Я их не боялась, но зачем ведьме лишнее к себе внимание привлекать, к тому же от городской стражи.

Полюбовавшись издалека на княжеский терем, хотя уже совершенно не терем, потому что старая деревянная постройка, состоявшая когда-то из трех этажей, исчезла и на ее месте спешно возводили белокаменные хоромы. Однако строительство было в самом разгаре, и внешний облик будущего здания еще только угадывался и то не полностью, посему смотреть особо было не на что. Проследив за подкатывающими к месту стройки подводами, груженными уже готовыми обтесанными камнями, я решила вернуться ближе к окраине. К счастью, горожане были заняты своими делами и на девушку, неспешно идущую по улочкам, никто внимания не обращал, а если и обращал, то подойти ко мне не мог. От греха подальше, я надела на палец специальное колечко с наложенными на него отвращающими чарами. Так и мне спокойней, и незадачливые ухажеры целы.

Когда же до запримеченного мной постоялого двора оставалось рукой подать, из бокового проулка выскочила целая кавалькада всадников на одинаковых серых скакунах и едва не затоптала задумавшуюся ведьму. Ехавший впереди всех молодой мужчина, именно под копыта его коня едва не угодила, занес надо мной кнут, да так и застыл. Разве ж я позволю кому-нибудь себя обижать? Обойдется! Зло прищурившись, уставилась в побелевшее лицо и только пальцами щелкнула. Жеребец испугался не меньше, чем его хозяин, прижал уши и попятился назад, затесавшись в нестройный ряд соплеменников.

— Осторожнее! — негодующе воскликнула я, придирчиво осматривая подол платья.

— Ведьма, — беззлобно сплюнул один из всадников и что-то еще добавил, но язык был мне незнаком.

На меня дружно посмотрело больше десятка пар любопытных глаз. Потом чужеземцы перестроили свой разбитый отряд и уже не спеша отправились в глубь города. Я же проводила их прищуренным взглядом, тряхнула головой и, одернув платье, отправилась по нужному мне адресу. Благо больше никто в происшествие вмешиваться не стал, даже зевак поблизости не наблюдалось, и это очень радовало. К тому же чужестранцы не стали со мной связываться, наверное, поняли, что ничего хорошего из этого не выйдет. Вот и молодцы. Только не успела я нескольких шагов сделать, как из того же проулка неспешно вышел мужчина, ведущий в поводу коня. Последний был велик, могуч и черен, словно вороново крыло, грива его свисала почти до земли и причудливо завивалась. Да, хорош был, но хозяин оказался еще краше и не замечал ведьму, с любопытством разглядывающую его красивый профиль. Маг, сильный, я это даже с расстояния почувствовала, высокий, на голову-две выше, это точно. Плечистый, хотя фигуру полностью разглядеть мешал наброшенный на плечи черный плащ (и это в такую жару!). Его темно-русые волосы, стянутые в хвост, открывали крепкую шею, а вот прищуренный взгляд был устремлен на спины удаляющихся всадников, поэтому их цвет разглядеть не удалось. Маг поджал губы, качнул головой и вдруг обернулся, наверное, почувствовал, что за ним наблюдают. Стоило только мужчине увидеть мое лицо, и губы его расплылись в улыбке.

— Напугал я тебя, красавица? — спросил он, а я, как дурочка, только головой покачала, но ответить не смогла.

Пропала. Просто утонула в его серых, словно предгрозовое небо, глазах. Уж до того мне прекрасным этот маг показался, от чего и слова все из головы выветрились. И надо бы ответить, да не получается, только смотрю на него и чувствую, как сама начинаю улыбаться. А сердце замерло в груди, ведь голос его мне очень даже знакомым показался. Неужели?.. Маг хотел подойти ближе, но я вдруг на самом деле его испугалась, резко развернулась и едва ли не бегом скрылась за высокими воротами постоялого двора. Прижавшись спиной к забору, прикрыла глаза и шумно выдохнула:

— Вот тебе и сокол, Яра!

Сердце мое отмерло и затрепыхалось в груди. Не ждала я этой встречи. Ой, не ждала. И как же могло получиться, что этот темный маг, птицей ко мне в сон явился? А главное, зачем? Коленки мои подрагивали, но не столько от страха, сколько от предвкушения. Сокол, конечно, меня напугал, а вот сам мужчина очень даже хорош, так хорош, что лицо его вспомнив, не смогла не улыбнуться.

— Дурочка ты, Яринка, — обругала сама себя и погладила подбежавшего ко мне лохматого пса, который охранял оставленные чуть поодаль обозы.

Вокруг них суетился народ. Всей этой круговертью руководил дородный бородатый мужик в дорогом наряде. Скорее всего, купец или боярин какой-нибудь. Его толстые пальцы были унизаны перстнями, а на шее болталась толстая цепь с каким-то знаком.

«Хм, нет, не купец», — решила я, рассмотрев его маленькие злые глазки, и отправилась в длинное двухэтажное здание, куда из обозов бедные слуги стаскивали тяжеленные сундуки.

Пришлось пропустить сначала взопревших носильщиков, а потом уже войти следом, при этом толстый богач рвался меня обогнать, но я не уступила. Он рассердился еще пуще, только ему это не помогло, разве что лицо побагровело, да дыхание сбилось. Я притормозила в дверях и, обернувшись к барину, еле слышно кое-что ему шепнула. Мужик впал в ступор и был придавлен тяжелой дверью. Я же вошла внутрь и, выловив служку, поинтересовалась насчет свободных комнат. Меня любезно сопроводили в зал, где были расставлены длинные столы, и передали на руки хозяину постоялого двора. Дементий Игнатьич на некоторое время оторвался от пересчета звонких новеньких монет, встал из-за стола и, вытащив из специального шкафчика ключ, протянул мне.

— Сами, Ярина Никандровна, найдете, или послать кого? — спросил он.

— Сама, — улыбнулась я, принимая ключ.

— Ну, вот и хорошо, — обронил Дементий Игнатьич, огладил свою длинную русую бороду и уселся обратно за стол, дабы заняться прерванным делом.

Я вышла в широкий коридор и устремилась к лестнице, ведущей на верхний этаж, где располагались не очень дорогие, но весьма уютные комнатки. Мне ведь не требовался длительный постой, а для того, чтобы переночевать достаточно и кровати. Однако комнатка, которую мне выделил Дементий, оказалась светлой и чистой, будто тут до меня еще никто и не жил. Стены чистые, кровать не промятая, свежим бельем застеленная, на окошке занавески, вместо привычного сундука шкафчик, да еще и зеркало на стене рядом с ним. У окна стол и пара стульев, а на нем специальный кувшин и тазик для умывания. Я до того удивилась и, если честно, не сдержалась, заглянула под кровать, дабы убедиться, что там стоит ночной горшок, беленький, чистенький. Да, это уже лишнее. Посмеиваясь, бросила сумку на стул, скинула с уставших ног сапоги и без сил упала на кровать. Вот бы еще поужинать, но желания спускаться в зал, где в скором времени будет не протолкнуться от желающих перекусить и выпить мужчин, не было. Можно, конечно, попросить, и еду принесут прямо в комнату, но я решила лечь спать. Утро вечера, как говорится, мудренее. Вот утром и закажу завтрак посытнее.

Утром, после завтрака, расплатилась за постой и отправилась на рынок. Город еще только просыпался, однако по улицам уже куда-то спешили люди, по дорогам катили повозки или временами проносились конные всадники, но каким-то чудом никто никому не мешал, никто ни на кого не кричал. Княжев был тих и приветлив, насколько это возможно в городе.

Я вышагивала по широкой улочке и вскоре угодила в толпу, целенаправленно марширующую в сторону большой площади, заставленной латками и палатками. И если большинство из покупателей спешили в продуктовые ряды, то мне требовались вещевые ряды, только находились они в дальнем конце, поэтому волей-неволей пришлось пройти сквозь весь рынок. И, наконец, когда у меня уже чесались руки от желания сотворить какую-нибудь пакость, потому что некоторые невнимательные тетки с огромными корзинами в руках не раз умудрились наступить мне на одну и ту же ногу, вдали показался так необходимый мне ряд. Я шипела и ругалась, но результата это не принесло. Пришлось, как барышне, приподнять подол двумя руками и в таком виде шествовать дальше. Причем настроение мое резко ухудшилось, поэтому манерничать не стала, а очень даже невежливо, распихивая народ локтями, пробила себе путь к палаткам с одеждой.

Что ж, выбор был не ахти. Горожанам среднего достатка нарядные вещи ни к чему, разве что принаряжаются по праздникам, да и то особо деньгами не сорят, богачи же у портних одеваются, шьют на заказ, так сказать. Вот и предстал передо мной скудный выбор простых нательных сорочек, мужских штанов да рубах, а также незатейливые женские платья и сарафаны в горошек или цветочек. Руки мои опустились, и сердце сковала печаль.

— Да, — бурчала себе под нос, прикупив у торговки с лотка сладкий пирожок и пристроившись за рядами, где продавали домотканые половики, — вот и съездила на рынок.

Делать нечего, пришлось проглотить вместе с пирожком обиду и выбираться с рынка, пока еще надетое на мне платье было цело, поскольку народу на рынке стало еще больше. Эх, это тебе не ярмарка, когда купцы заезжие привозят красивые дорогие платья из шелка, бархата или атласа. К тому же они и расшиты причудливо либо камушками украшены, либо фасона интересного. Такое и прикупить не жалко, и выйти в нем не стыдно. А что же мне теперь делать? Ну, не в старом же на сборище нечисти отправляться? Сразу засмеют. Это же лишний повод себя показать, на других посмотреть. Да-а… бабку мою кондратий хватит, если ее внучка любимая в прошлогоднем наряде явится.

Однако сколько бы я не стенала, это ничего не изменило. Был только один выход — отправиться домой. Есть, конечно, в богатом районе Княжева лавочки, где продают готовое платье, только выкладывать непомерные деньги за вещь, которую надену только раз в жизни, я не собиралась. Пусть мой род деятельности позволял не бедствовать, тот же Дементий Игнатьич с товарищами подбрасывали временами не слишком пыльную работенку: кому постоялый двор то несчастных случаев заговорить, кого то воров защитить, кому еще что по мелочи, вот и выходил с этого неплохой доход. Только выпадала такая удача не слишком часто, и нужно было беречь денежки, чтобы в случае чего не грызть сухари.

Я вышла из Княжева и зашагала по дороге. На душе скребли кошки, и ясный погожий денек меня нисколько не радовал. Не знала, как Таисии Демидовне на глаза показаться. Ведь съест она меня вместе с потрохами. Как пить дать, съест. Не потерпит позора ни моего, не своего тем более. А что поделать? Ну, не озаботилась я праздничным нарядом заранее. Увлеклась своими экспериментами и забыла, а теперь уже поздно локти кусать.

— Ладно, где наша не пропадала! — махнув рукой, подумала вслух и свернула в лес.

Переодеваться не стала. Не то настроение было. Вызвала Буренику, угостила хитрую кобылу сладкой сдобой и отправилась домой. Время было обеденное, так что к вечеру планировала уже быть дома. К тому же кобыла моя в обратную сторону скакала еще резвее, наверное, не нравились ей леса вблизи Княжева. Тут кладбищ много, а Буря на дух не переносит погосты. Не нравится ей что-то, вот и бежит от них, как от чумы. Это уже не раз проверено, поэтому каждый свой маршрут приходится выстраивать с таким учетом, чтобы по пути не попалось ни одного захоронения, иначе Буря понесет, не остановишь…

Солнце только-только село за лес, а мы уже и дома были. Я съехала по теплому лошадиному боку, потрепала Буренику по шее и толкнула калитку. В ответ мою руку пронзила маленькая молния. Я вскрикнула и, потирая пострадавшую конечность, зло прищурилась.

— Мало мне того, что платья купить не удалось, только зря время потратила. Так еще и домой не попасть! — взвыла дурным голосом злая ведьма и так шарахнула по калитке своей силой, что ее едва с петель не сорвало.

Весь забор заискрился, затрещал, и на крыльцо из дома выскочил перепуганный не на шутку Радим. Глаза домового вылезли на лоб, когда он увидел мое перекошенное лицо. Домовой, бледнея, краснея и обратно, стек со ступеней во двор и на негнущихся ножках отправился навстречу судьбе. А судьба, то есть я, уже очень зла была, просто до невозможности. Такой подлости от жизни не ожидала и шипела, направо и налево сыпля страшными угрозами и обещаниями свернуть шеи некоторым рогато-хвостатым умникам. И в сгущающейся темноте мне самой стали видны всполохи, коими отсвечивали мои глаза. Папочкина порода. Не хуже него умею глазами громы и молнии метать, только надо разозлить меня до такой степени, чтобы я полностью утратила над собой контроль. Вот тогда лучше бежать от меня, куда глаза глядят, иначе пощады не видать. Поймаю и…

— Хозяюшка! — взвыл за калиткой перепуганный до полусмерти домовой. — Не серчай на нас неразумных. Это все Яшка с Бояном, они защиту поставили да в лес отправились, а меня оставили за домом следить.

— А как мне теперь домой попасть, а? — потрясая кулакам, поинтересовалась я. — Что, мне теперь еще по лесу всю ночь бегать, этих поганцев разыскивая? А ну, открывай, пока я этот забор не разметала в щепки! Иначе всех отправлю туда, куда обещала.

Радим побледнел еще сильнее, хотя куда еще то, и упал. То ли чувств лишился, то ли просто притворился, но как ни странно, калитка после этого отварилась сама собой. Я озадаченно замерла, предчувствуя в этом какой-то подвох. Даже простояла битых десять минут, не решаясь войти в СВОЙ же двор. Кто его знает, что Яшка тут намудрил. Ладно если просто молнией ударит, это для ведьмы не страшно, а ну, как еще какая-нибудь напасть набросится. В огне гореть не больно хочется.

— Радим, а ну, вставай! — притопнув ногой, потребовала чуть поостывшая ведьма.

Домовой даже не шелохнулся. Я вновь начала сердиться, когда любопытная морда Буреники просунулась между мной и распахнутой настежь калиткой, отпихнув в сторону. Вынужденно сделав влево пару шагов, так и застыла с открытым ртом, потому что кобыла, как ни в чем не бывало, осторожно переступила через тельце Радима и вошла во двор, а потом обернулась ко мне и одарила удивленным взглядом, дескать: «Ведьма, ты чего домой не идешь?» Я почувствовала себя такой дурой, отчего даже стыдно стало, и медленно вошла следом за лошадью. Ничего не случилось: ни земля не дрогнула, ни огнем нас палить не стало, ни молния откуда-нибудь с неба на нас не соскочила. Тихо и спокойно.

— Хозяюшка… — проблеял за спиной Радим.

— Устала я, — обронила невпопад, огладила Бурю по любопытной морде и, больше не сказав ни слова, вошла в дом.

Я знала, что о лошади побеспокоится Радим. Домовой обязательно угостит кобылу, прежде чем отпустить ее в лес. Мне же просто хотелось посидеть в тиши своего дома. Бросив сумку на скамью, опустилась рядом и прикрыла глаза. Гнев в моей душе потихоньку начал угасать, оставляя после себя неприятный осадок, он, словно сажа от кострища, облепил ее изнутри, притупив все остальные эмоции. И чего, спрашивается, я так расстроилась? Будто впервые мне платье прикупить не удалось. А нынче едва ли не реву от досады. Придумаю что-нибудь, или я не ведьма?

— Может, чайку с пирожками? — тихо спросил неожиданно появившийся в горнице Радим.

— Не хочу, — отмахнулась я от домового.

— Что же ты так невесела, хозяюшка? — взялся приставать с расспросами он, даже на соседнюю лавку забрался и уставился на мое лицо своими ласковыми глазками.

— Зря в Княжев съездила, вот и злюсь от этого.

Радим промолчал, только по руке меня погладил. В этот момент громко хлопнула входная дверь, и вскоре в полутемную комнату ввалились запыхавшиеся Боян и Яшка. Причем у обоих топорщилась шерсть. И если фамильяр громко рычал, растопырив усищи и выпустив из мягких лапок внушительные когти, то Яшка сверкал красными глазками, выпуская из ноздрей тонкие струйки дыма, и выставил вперед прихваченные откуда-то вилы, просто у нас их точно никогда не было. Вид у обоих защитников моего дома был настолько грозен, что я не сдержалась и захохотала.

— Злая ты, Ярка, злая! — закричал в сердцах черт и бросил вилы на пол.

— Ненормальная! — поддержал его Боян, втянув когти, сдулся и запрыгнул на лавку, чтобы оттуда посмотреть на мое довольное лицо. — И не жалко тебе нас?

— А вы меня пожалели? — усмехнулась ведьма, тряхнув головой, отчего прическа развалилась, и волосы рассыпались по плечам. — Я вернулась, а домой попасть не могу! И как это называется?

— Тяжело было дождаться, пока Радим тебе калитку откроет? — недовольно буркнул Яшка и вынес вилы вон из дома.

— Это что еще за фокусы! Теперь чтобы войти в свой собственный дом, я должна дожидаться, когда Радим соизволит меня впустить? — вскочив с лавки и уперев руки в бока, взвыла я дурным голосом. Ну, не задался день. Что поделаешь?

— Вот если перестанешь кричать, я расскажу тебе и том, какую защиту на твой дом поставил, и что нужно сделать, чтобы беспрепятственно в него попасть, — запрыгнув к фамильяру на лавку, протянул черт и махнул хвостом.

— Совсем распоясались.

Я покачала головой, но вдруг успокоилась и обратно на свое место бухнулась, затребовав у домового чай. Радим расцвел и проворно накрыл стол вышитой скатеркой, а потом и выставил на нее блюдо с пирогами, да несколько чашечек с разным вареньем и творожок, и еще всякой всячины. Такое ощущение сложилось, будто домовой готовится накормить полдеревни. Бояну вновь досталась миска со сметаной. Кот тут же опустил в нее усатую морду и притих.

— И как вы тут без меня? — поинтересовалась я, отщипывая от пирожка маленькие кусочки и складывая их в рот.

— Как видишь, ничего с нами не случилось, — хмыкнул Яшка, подтягивая к себе чашечку с малиновым вареньем и миску с творогом. — А вот ты еще страннее стала. Что в Княжеве стряслось, коли ты злая такая вернулась?

— Да, ничего, просто платье купить не удалось.

— И только из-за этого весь сыр-бор? — удивился рогатый и едва не уронил на пол ложку с вареньем.

Радим даже за сердце схватился. Ну, не мог домовой спокойно относиться к порче продуктов, даже если это получалось случайно. Запасливый и бережливый слишком.

Я не ответила, просто не хотела рассказывать о нежданной встрече. Как бы не злилась, а все равно незнакомый маг из головы не шел. Как закрою глаза, так и вижу его улыбающееся лицо. Вроде, и не сделал он ничего особенного, да только свихнулась Ярина Никандровна. И с чего бы?

Чаепитие наше затянулось до полуночи. Яшка постепенно оттаял и рассказал мне о своей защите мудреной, объяснил, что нужно делать, чтобы ее активировать и наоборот. Даже выпросил у меня колечко простое серебряное с маленьким синим камушком. Зачем, я и сама догадалась, поэтому с лишними вопросами приставать не стала. Не поскупилась и черта отблагодарила, пообещав, что, покуда он не выкинет очередную каверзу, от папани своего защиту предоставлю. Яшка был рад. Бояну тоже благодарности щепотка досталась. Да и Радим необласканным не остался. В своем доме я постепенно успокоилась, зло из моего сердца выветрилось и оставило меня в покое.

— Иди, Яра, спать. Устала, поди, с дороги.

Фамильяр подкатился ко мне поближе и потерся о мою руку. Я не стала спорить. Устала, это правда. И не столько физически, сколько душевно. Поднялась в свою комнатку и, не раздеваясь, упала на кровать. Платье, конечно, мять было жалко, но на раздевание сил моих уже не хватило.

А утром, не успев проснуться, заторопилась в баньку. Для этого мне не нужно было отправляться в Бережки и напрашиваться к местным, чтобы помыться. У нас была своя, маленькая, уютненькая банька. Пусть в ней можно было париться только в одиночку или в компании с кем-то, но впритирку (хотя мне и некого было приглашать), зато своя, чужим духом не пропахшая. У нас даже свой банник имелся, только показывался очень редко и не озорничал, наоборот, в баньке за порядком следил, и я ему за этого всегда кипяток оставляла, мыло и свежую мочалку, а также время от времени велела домовому банника угощать за его работу.

Уж как намылась, смыла с себя вместе с грязью все переживания и тревоги, так и сделалось на душе легко и светло. И я, постояв немного во дворе, подышав полной грудью свежим лесным воздухом, павой вплыла в горницу и за стол скромненько присела. Тут же и Радим появился, быстро на стол накрыл да присел рядышком, заглянул в мое умиротворенное лицо и улыбнулся.

— Чай, полегчало тебе, хозяюшка?

— И не говори, Радим, что баня с людьми делает, — вздохнула я, размешивая в чае ложечку меда. — Вошла туда ведьмой злобной, а вышла, словно перерожденная. Ангел прямо получился. Чудно, правда.

— Вот и хорошо, вот и славно, — запричитал домовой, а сам мне плюшку поближе пододвигает и улыбается.

И такой подозрительной мне эта улыба показалась. А еще вовремя припомнила, как, доставая из шкафа свежее белье, обратила внимание на то, что дверца его была изначально приоткрыта. Так, не иначе кто-то рылся в моих вещах, пока я дрыхла без задних ног.

— А что ты, Радимушка, сегодня радостный такой? Сияешь, будто солнышко на умытом дождиком небе, — отпив сладкого чая, невзначай поинтересовалась я и обвела горницу взглядом, подмечая, что ни Боян, ни Яшка за все утро так и не попались мне на глаза.

— Так… — домовой слегка замялся, — за тебя радуюсь, Ярушка.

— За меня он радуется, ишь ты! — всплеснув руками, воскликнула я.

Радима обижать не хотелось, поэтому решила дождаться, когда оба проказника сами в доме объявятся, тогда и учиню им допрос с пристрастиями, а пока хоть позавтракаю спокойно. Не все же мне одурелой бабой быть, кричать и ругаться, да молниями в злобном пылу швыряться. Ведьма должна уравновешенной быть. Ну, так бабка говорит. Хотя… если вспомнить ее, когда что-то не так, а «не так» случается практически каждый день, то слова ее с внешним обликом в этот момент не вяжутся. Ох, и страшна Таисия Демидовна в гневе. Недаром Яшка ее испугался и в бега подался, убежища и заступничества моего искать. Ведьма, она ведьма и есть. У всех у нас характер не сахар. И кто в этом виновен, разобраться невозможно. Может, от того, что доля женская наша не завидная. Редкая ведьма замужем жизнь свою проживает. Чаще мужчины рядом с нами лишь на время задерживаются. Такова наша суть — род свой ведьминский продолжить и исчезнуть, не прощаясь. От того и тяну с рождением дочери, хотя и возраст уже подходит, и бабка торопит, но не могу. Слишком уж у меня представления об этом от ведьминских отличаются. Насмотрелась я на мать и на отца своего, не хочу жить, как они. Вот и одинока до сих пор. Все жду своего единственного, да, наверное, не дождусь никогда. Эх…

— Спасибо, Радим, за угощение, — отодвинув в сторону пустую чашку, обронила я. — Скажи-ка мне лучше, где эти оболтусы обретаются все утро?

— Яшка и Бояшка? — уточнил домовой, убирая со стола посуду.

— Как будто у нас другие имеются.

Я прищурилась, начав подозревать неладное.

— Ну?

— Так я ж… так они же… — затараторил Радим и едва не уронил на пол блюдо с плюшками.

— И где же? — в его же манере спросила, поднимаясь из-за стола и стягивая с головы мокрое полотенце.

— Не могу знать, — стукнув заслонкой, буркнул Радим и испарился.

— Чудные дела творятся нынче в моем доме, — недоуменно пожав плечами, протянула я и отправилась наверх, чтобы волосы расчесать да вместо короткой сорочки надеть платье поприличней.

Но до всего этого руки мои так и не дошли, потому что на кровати лежало нечто неописуемое. То есть описываемое, конечно, но уж чего не ждала, того не ждала. В немом восхищении, бросив полотенце на кресло, приблизилась к кровати и осторожно пальчиками приподняла с покрывала платье. У меня такого никогда не было. Лиф, а точнее достаточно жесткий корсаж, его был сшит из бархата и украшен вышивкой еле заметной, она словно вспыхивала частями, когда на нее иначе падал свет. Пышная многослойная юбка состояла из слоев шелка и сетки. Она была воздушной и парящей, словно невесомое облако. И, несмотря на ее неоднородность из-за нескольких разрезов, выглядела очень красиво. К тому же на темном сине-фиолетовом, словно ночное небо, подоле серебряной нитью были вышиты маленькие звезды, а на левом боку золотой нитью — полумесяц. Кстати, такими же образом были украшены и длинные расширяющиеся к запястьям рукава, собранные на тонкие манжеты.

— Красотища! — выдохнула я.

А потом не удержалась, сбросив с себя рубашку, облачилась в это великолепие и покружилась по комнате. Веселый, искристый смех вырвался из моей груди. К тому же подол распахивался, открывая почти до середины бедра мои вполне симпатичные ноги. Не ведьма, а ночная фея.

— Яшка! Боян!

Я скатилась в горницу, заметив притихших дружков на скамье, подскочила к ним и сгребла в охапку, попутно расцеловав две удивленные моськи.

— Ах, вы мои лапочки! Ах, вы мои умнички! — нахваливала, продолжая стискивать их в крепких объятиях, хотя оба активно вырывались из моих рук.

Яшка пыхтел и упирался копытцами мне в ноги до тех пор, пока я не свалилась вместе с ношей на пол, а кот делал вид, будто задыхается, пока вполне натурально не обмяк и не повис на моих руках.

— Убила, — обреченно констатировал черт и выпал из моих расслабленных рук.

— Бояшка, Бояшечка! — запричитала ведьма и потормошила кота.

Фамильяр не рискнул долго притворяться, приоткрыл один глаз, обозрел мое испуганное лицо и махнул хвостом.

— Совсем сдурела? — почему-то очень тихо спросил он.

— Я вас за платье отблагодарить хотела.

Я виновато потупилась, но с пола поднялась, побоялась испортить платье.

— Придушив от радости? — потирая бока, поинтересовался Януарий, отполз от меня подальше и уже оттуда заявил:

— А за платье надо не нас благодарить, а подруг твоих озерных. Это они расстарались.

— Русалки? — не поверила я своим ушам. — Но как?

— Мы им только твои старые платья отдали, попросили помочь. Они не отказали, и вот.

Черт указал ручкой на мой наряд и отполз еще дальше. Я улыбнулась, разглядывая испуганные морды кота и черта, и протянула:

— Какие же вы у меня заботливые.

Яшка и Боян удивленно переглянулись, и кот первым решился ко мне приблизиться.

— Так ты не сердишься за то, что мы твои старые платья немного подпортили?

— Нет. Я ведь все равно носить их не собиралась, просто жалко было выбросить. И не зря. Видишь, пригодились они.

Я еще шире улыбнулась и провела рукой по широкой кошачьей спине.

— Я ведь из-за платья сильно расстроилась вчера, едва вас не поубивала.

— Женщины! — фыркнул Яшка и залез на лавку. — Все у вас не как у людей.

— Мужчины бы не выжили без нас, — отмахнулась я и отправилась переодеваться, а потом обернулась и крикнула:

— Радим, собери-ка подружкам моим богатое угощение, да Яшку к озеру отправь. Надо же их хоть как-то отблагодарить.

Домовой выглянул из-за печки, увидел платье, покачал головой и бросился исполнять мою просьбу. Я же, радостно посмеиваясь, вспорхнула в свою комнатку и еще долго не могла налюбоваться своим отражением. И ничего меня уже не печалило и не тревожило. Вот что красивое платье с ведьмой делает.