Селена. Немного о жизни молодого анимага

Елена Герасимова

Я многого лишилась, сделав выбор в пользу магического дара. Однако жизнь – странная штука. Она то забирает у нас что-то дорогое сердцу, то вдруг дает взамен верных друзей, дарит нам новые впечатления, чувства… А потом – раз! – и мы вновь чего-то лишаемся. И невозможно предугадать, когда жизнь нанесет очередной удар, ведь в юности положено быть беззаботным, а еще мечтать о счастье, приключениях и, конечно, волшебстве.

Пролог

Юный лорд Афлар со злой усмешкой, портящей его симпатичное лицо, смотрел на младшую восьмилетнюю сестру, которая со слезами на глазах умоляла его отпустить маленького забавного щенка с мягкой белой шерсткой в мелких завитках. Юноша не хотел сделать ничего дурного этой зверушке, удерживаемой им на тонкой веревке, привязанной к кожаному ремешку на шее, просто ему нравилось видеть всеобщую любимицу в таком состоянии, нравилось унижать девчонку, потому как считал, слишком много внимания уделяется этой выскочке. Афлар полагал, что именно он, как старший сын в семье рода Гриллас достоин всеобщего внимания.

— Ну, и что же ты сделаешь, Сейлина? — усмехаясь, поинтересовался он и слегка встряхнул щенка, от чего тот жалобно заверещал, приплясывая на коротких лапках. — На что ты готова ради своего любимца?

— Афлар, пожалуйста, отпусти моего щенка, — рыдая, умоляла его Сейлина, размазывая горькие слезы по прелестным щечкам. — Что я тебе сделала?

— Что ты сделала?

Юноша зло прищурился и подался вперед, разглядывая испуганное личико младшей сестры.

— Просто я никак не могу понять, за что тебя все так любят? Я и только я в этой семье достоин всеобщего восхищения, потому что являюсь самым старшим отпрыском.

Сейлина озадачено замолкла, хлопая мокрыми ресницами. Девочка не могла понять, что значат слова ее старшего брата. Неужели он так ревнует родителей к младшей сестре? Но в чем она виновата?

— Афлар, пожалуйста, отпусти Найло, — вновь попросила она, осторожно приближаясь к дереву, под которым стоял брат.

— А ты лучше проси.

Неприятная гримаса исказила лицо юного лорда, и он вновь встряхнул щенка, который не устоял на лапках и неудачно завалился набок.

— Я хочу, чтобы ты умоляла.

Это стало последней каплей, терпение Сейлины лопнуло, какая-то сила наполнила вдруг ее тело, и в глазах зажегся опасный огонек, не предвещающий ничего хорошего.

— Отпусти моего щенка! — потребовала она, гневно сжав кулаки.

Обида, нанесенная старшим братом, на этот раз перешла все границы. Девочка давно устала от издевок, причем об этом никто не знал, кроме еще троих ее братьев: близнецов, которые были старше ее на полтора года и не считали нужным защищать младшую сестру; а так же Араону, он был не так равнодушен к сестре, но тоже не вмешивался. Сейлина же не считала нужным посвящать в это родителей. Им и так приходилось нелегко. Герцог и герцогиня Гриллас являлись близкими родственниками правящей семьи и были заняты работой при дворе, тем более, не так давно на трон взошел молодой король, и ему требовалась помощь верных короне соратников. Пропадая целыми днями в королевском дворце, их родители были вынуждены спихнуть заботу о пятерых детях на нянек и приглашенных в дом специально для подрастающих сыновей учителей и наставников.

— Эй, ты чего?

Шестнадцатилетний лорд Афлар попятился назад, заметив недобрый прищур, с которым смотрела на него Сейлина.

— Ничего твоему гадкому псу не сделается. На! Забирай.

Сказав это, юноша отшвырнул песика в сторону. Бедное животное перекувыркнулось в воздухе и, сильно ударившись головой о землю, неподвижно замерло в нескольких шагах от девочки. Скорее всего, песик был мертв. Какая-то неведомая доселе нить в душе Сейлины, натянутая до предела, вдруг лопнула.

— Ты убил его!!! Ты убийца! — закричала девочка, резко вскинув руки, и с ее ладоней в сторону брата понесся большой огненный шар.

К счастью, он не попал в напуганного юношу, а распластался по стволу дерева, оставив на коре большое выжженное пятно. Сейлина первой пришла в себя и завизжала от страха. Брат вторил ей, глядя то на сестру, то на обожженное дерево, но вдруг Афлар закрыл рот и прищурился. Вот он, его шанс!

— Ты едва МЕНЯ не убила! — закричал юноша, топая ногами. — Совсем сдурела?!

— Афлар, прости, я не хотела. Оно… оно само… я не виновата, — залепетала девочка, с ужасом глядя на злое лицо брата. — Но ты убил Найло!

— Вот ты и попалась! — вдруг, как ненормальный, захохотал юноша. — Вот ты и попалась, Сейлина! Теперь посмотрим, кого из нас родители будут любить больше всех! И кому нужен твой бестолковый пес? Как и ты!

Девочка замотала головой, от чего ее кудри запрыгали вокруг красивого личика.

— Ты не расскажешь им. Не посмеешь, жалкий трус.

— Нет, расскажу! — ядовито процедил прямо ей в лицо старший брат и толкнул в сторону, проходя мимо. — Ты доигралась, гадкая девчонка!

— Афлар! — крикнула девочка в спину удаляющемуся брату.

— Тебя ждет изгнание, потому что ты ведьма! — обронил он, не оборачиваясь, и поспешно скрылся за деревьями, поскольку был трусоват по натуре и боялся, как бы сестра не бросила ему в спину еще какую-нибудь жутко опасную штуковину.

Это была его победа. Наконец-то, их семья избавится от этой никчемной, избалованной девчонки. Не нужна ему сестра, не нужна. Лучше он будет любимцем у отца, чем эта глупая Сейлина. Афлар, как и всегда, думал только о себе, и его это ничуть не смущало.

Сейлина проводила задумчивым взглядом брата, а потом бросилась к неподвижно лежащему на траве щенку.

— Найло, Найло! — позвала она, поднимая собачку с земли и прижимая его тельце к груди.

Голова щенка безжизненно склонилась на бок, из приоткрытой пасти потекла кровь.

— Ненавижу его! Ненавижу! — глотая горькие слезы, прошептала девочка и вытерла подолом красивого платья испачканную мордочку мертвого любимца. Этот щенок был подарен ей на день рождения.

Сейлину душили рыдания, но девочка понимала, брат непременно нажалуется на нее родителям, как только они вернутся из дворца. И никакая родительская любовь не спасет ее от изгнания. Афлар прав, она ведьма, а таким в старинном влиятельном роду не место. Таков уж был закон в их стране, затерянной на самой западной оконечности мира — среди титулованных особ не может быть магов, ведьм и колдунов. Любой, в ком просыпались подобные «дурные» (как считалось при дворе) наклонности, подлежал изгнанию, независимо от того, насколько привилегированной считалась его семья. Магами могли быть только люди, принадлежащие к более низким сословиям. Сейлина это знала и очень боялась оказаться где-то вне своего дома.

— Нужно что-то делать, — вслух подумала девочка.

Оглянувшись по сторонам и продолжая прижимать к себе маленький щенячий трупик, Сейлина бросилась прочь из сада. Только одно место было ей знакомо, где можно спрятаться, можно не бояться злых учителей и слуг, потому что никто не решался указывать или перечить придворному магу Валендору. Только он смог бы понять девочку и объяснить, что с ней произошло.

— Скорее, скорее! — подгоняла она сама себя, даже не заметив, как пробежала мимо другого брата.

— Сейлина! — крикнул ей вслед Араон, второй по старшинству из четырех сыновей лорда Гриллас.

Но девочка даже не обернулась, казалось, в любой момент она может выпустить из себя что-нибудь опасное и покалечить единственного из всех братьев, того, кто проявлял к ней чуточку больше терпения, кто никогда не издевался. Наоборот, Араон сильно переживал за сестру, будучи старше ее всего лишь на несколько лет, хотя девочка об этом и не догадывалась.

Сейлина пробралась в дальнюю часть парка, куда мало кто из придворных забредал, а если и забредал, то случайно. Здесь, вдали от кипучей дворцовой жизни, уединившись в отдельно стоящей башне, жил придворный маг Валендор. Девочка опрометью бросилась к тяжелой высокой двери и едва не завизжала, когда сзади ее кто-то схватил.

— Тише, Сейлина, это я, — прижав девочку к себе, прошептал Араон. — Что ты здесь забыла?

Развернув сестру к себе лицом и увидев влажные от слез щеки, юноша нахмурился.

— Афлар опять тебя обижал? Это так? — поинтересовался он и хотел, было, погладить щенка Сейлины по голове, но отдернул руку, потому что маленький песик был мертв.

— Что случилось? — набросился он на сестру, предчувствуя неладное. — Не молчи, Сейлина!

— Я… он… убил Найло.

Девочка подняла на брата глаза, полные непролитых слез, и, уткнувшись лицом в собачье тельце, громко расплакалась.

— Ну, что ты? Тише, сестренка, не плач. Афлар ответит за Найло, будь уверена. Он свое еще получит.

Юноша прижал рыдающую девочку к себе и гладил ее по темноволосой голове, пытаясь успокоить. В душе четырнадцатилетнего мальчишки поднялась огромная волна ненависти к старшему брату. Он уже не раз предупреждал Афлара, чтобы тот прекратил изводить младшую сестру, но брат никак не мог успокоиться. Он, словно маленький ребенок, ревновал окружающих к Сейлине и не давал бедной девчонке прохода, всячески над ней измываясь. Араон терпел, надеялся, что старший брат образумится, но, похоже, этого никогда не случится.

— Не плач, сестренка, отец накажет Афлара за все обиды, нанесенные тебе, и за убитого Найло, — на что-то решившись, проговорил Араон и отстранил плачущую девочку, чтобы заглянуть в ее распухшие от слез зеленые глаза. — Пойдем домой, Сейлина, вечером я поговорю с отцом. Пора поставить Афлара на место.

— Нет, — прерывисто вздохнув, покачала головой девочка. — Я… я не могу вернуться домой. Мне нельзя.

— Что за глупость? Это из-за него, да? — гневно сжав кулаки, спросил девочку брат.

— Нет.

Сейлина вновь покачала головой и, вытянув руку вперед, покатала на ладони небольшой огненный шарик.

— Из-за этого. Я чуть не убила этим Афлара. Я ведьма.

— О, Боги! — воскликнул мальчик, прижав ладони к стремительно побледневшим щекам. — Сейлина…

— Ты тоже наябедничаешь на меня родителям? — глянув исподлобья на брата, буркнула Сейлина и спрятала руку с огненным шаром, который сам по себе впитался в ее ладонь.

Юный лорд отчаянно замотал головой.

— Я? Нет! Нет, Сейлина! Я не выдам тебя. Мы никому об этом не скажем.

— Зато расскажет Афлар, — грустно улыбнулась девочка. — Наверное, уже сейчас он рассказал об этом братьям, своему наставнику и даже слугам.

— Временами я начиню его ненавидеть, — признался сестре Араон и спохватился: — Но что же нам делать?

— За этим я и пришла к Валендору, — вздохнула Сейлина и первой взялась за кованную дверную ручку. — Ой!

На миг вокруг ее руки вспыхнуло неяркое сияние и погасло, после чего тяжелая дверь сама отварилась. Араон, наблюдавший за этим со стороны, только головой покачал и поспешил за сестрой, которая уже поднималась по закручивающейся спиралью лестнице наверх.

Через месяц с того дня Сейлина стояла у кормы большого торгового судна и смотрела на удаляющийся берег. Ее все же изгнали из рода, несмотря на то, что бабушка активно защищала внучку. Но закону должны подчиняться все. После долгих споров, истерик с угрозами и взаимными обвинениями, родители все же приняли решение — либо Сейлина добровольно отказывается от своего дара и продолжает жить дома, как будто ничего не случилось (хотя девочка понимала, вряд ли кто-то забудет об этом вопиющем случае), либо останется магом. В этом случае она будет навсегда изгнана из дома. Поскольку взрослые практически не сомневались в выборе, спросить саму девочку, чего она хочет, никто не подумал. Зато об этом задумалась сама Сейлина.

Она частенько пряталась в башне мага во время скандалов, происходящих из-за нее в родительском доме, и имела возможность беседовать с Валендором. Он считал, что девочка ни в коем случае не должна отказываться от магического дара, но давить не хотел, чтобы потом не стать виноватым в ее страданиях.

— Пойми, Сейлина, — говорил ей маг, — я не могу влиять на тебя. Это не в моих правилах. Просто хочу, чтобы ты знала, когда маг отказывается от дара и добровольно соглашается его заблокировать, он теряет часть души. Физически это не приносит никаких страданий, но «лишенцы», так их называют в мире магов, становятся несчастными людьми.

— Но что же мне делать? — испугалась Сейлина.

Ей, восьмилетней девочке, совершенно не хотелось провести всю жизнь в страданиях.

— Это тебе решать, — пожав плечами, сказал придворный маг. — Что бы ты ни решила, в любом случае будешь несчастна. Только с одной потерей ты со временем смиришься, а вот с другой вряд ли. И лишь тебе, деточка, дано право решать, что для тебя лучше — магия или семья.

Сейлина надолго задумалась. Сказать честно, девочка боялась возвращаться в родной дом, где провела всю свою еще довольно недолгую жизнь. Ее страшили неприязненные взгляды не только родных людей, которые она частенько ловила на себе, но также на нее смотрели и соседи, так как вскоре всему королевскому двору стало известно о необычном даре Сейлины Гриллас (Афлар постарался опорочить сестру), и прислуга в доме. В окружении девочки осталось только три человека, которые продолжали относиться к ней так же, как и всегда. В первую очередь, это был маг Валендор, к слову, нисколько не удивившийся пробудившемуся в ней дару, потом шел брат Араон, а также старая нянюшка, ухаживающая за девочкой с самого ее рождения. Даже родители, особенно отец, до этого безумно любившие младшую дочь, теперь смотрели на Сейлину, как на чужую неведомую зверушку, гадая, насколько она опасна для окружающих.

Что уж говорить о братьях, особенно об Афларе, который был строго наказан за убийство щенка, а так же за то, что долгое время издевался над сестрой и, можно сказать, едва ли не сам пробудил ее магический дар, бросивший тень на все семейство.

— Это надо же такому случиться, в семье Гриллас растет маг! — восклицал старый дядюшка каждый раз, как встречал Сейлину в одной из комнат огромного дома.

Афлар еще сильнее возненавидел сестру. Будучи лишенным, всевозможных увеселений, юный лорд проводил все свободное от занятий время в стенах дома и просто сгорал от желания отомстить противной девчонке. Сейлина это чувствовала и не выходила из своей комнаты, даже еду старая няня приносила ей прямо в спальню.

А вскоре все семейство срочно перебралось в загородное поместье, чтобы на время избежать пересудов, возникших в высшем свете. Но и здесь девочке не было покоя. И никто, никто не желал ей помочь. Даже родители словно позабыли о ней на какое-то время.

«Они боятся меня и ненавидят, — с горечью думала Сейлина, — будто я больна какой-то очень заразной и опасной болезнью».

— Я не могу выйти к столу, — говорила девочка, когда нянюшка уговаривала ее спуститься в столовую, где трапезничала вся семья.

— Но почему? — удивлялась та.

— Потому что ты не видела, как они смотрят на меня, — отвечала Сейлина, вяло ковыряясь в тарелке.

И старая женщина понимала, что ничем не может помочь девочке. Няне было больно смотреть на страдания малышки, и она баловала ее разными вкусностями.

— Ты не должна этого делать, Элия, — качая головой, говорила Сейлина, каждый раз обнаруживая на своем столе вкуснейшие пирожные или конфеты, принесенные из столовой.

Старая няня всплескивала руками и восклицала:

— А как еще я могу тебя порадовать? У меня такое чувство, что вскоре мы расстанемся и уже навсегда.

Сейлина смотрела на няню и понимала, та не так уж и не права. Да, девочка решила, отныне ей не место в родительском доме, не место в столице, где, казалось, каждый смотрит на нее с осуждением, не место в этом королевстве, где нельзя быть тем, кем ты являешься на самом деле…

— Что ты решила, Сейлина? — спросил ее отец, пригласив однажды дочь в свой кабинет для серьезного разговора.

Девочка глянула на отца, потом на мать, смотревшую на нее с некоторым отчуждением, на бабушку и поняла, они сами от нее уже отказались. Сейлина больше им не родная. И как бы ни было обидно и больно осознавать это восьмилетнему ребенку, девочка уверилась в правильности своего выбора, о чем поспешила сообщить семье.

— Ах! — вскрикнула ее мать и обмякла в своем кресле, потеряв сознание.

— Значит, так ты решила? — протянул герцог Гриллас, окинув дочь (или уже не дочь?) холодным взглядом. — Значит, ты согласна на изгнание?

— Да, так.

Она кивнула, невзирая на рыдания, которые рвались из груди старой герцогини, ее бабушки.

— Это окончательное решение? — спросил герцог, по-новому глядя на стоящую перед ним девочку.

Он даже не думал отговаривать Сейлину, может быть, потому что в глубине души давно догадывался — ее решение будет именно таким. С одной стороны, герцогу было жаль терять любимую дочку, но с другой, он понимал, что это ее жизнь, и только ей отныне нести ответственность за себя и свои поступки. И, невзирая на закон и всеобщее порицание, герцог гордился дочерью, хотя ей не суждено было узнать об этом.

«Жаль, что Сейлине так рано пришлось повзрослеть, — думал он. — В отличие от нее, Афлар навсегда останется капризным и беспомощным ребенком».

— Да, лорд.

Сейлина утвердительно кивнула, глядя строго перед собой, чтобы не видеть расстроенного лица матери, потихоньку пришедшей в себя, и заплаканное лицо бабушки.

Она не хотела видеть их, потому что никто из родителей не подумал вступиться за дочь, отстоять ее право быть магом, невзирая на титул, даже не подумали попросить о помощи короля (тем более, в обществе поговаривали, что молодой монарх более лояльно относится к магам, нежели прежний король). Нет. Взрослым проще было переложить ответственность на детские плечи и сделать вид, будто опечалены ее решением. Но разве Сейлина была виновата в том, что родилась магом? Ей хотелось задать этот вопрос, но девочка знала, взрослым проще будет солгать или вообще проигнорировать ее вопрос, чем ответить честно, чем переложить груз ответственности за своего ребенка на свои же плечи. Зачем утруждаться лишний раз? Ну, была у них дочь, а теперь ее нет. Не велика утрата. Для своей семьи Сейлина перестала существовать.

— Ты предала нас, Сейлина! — закричала на нее мать, хотя ранее такого себе никогда не позволяла. — Бездушная девчонка, ты даже не подумала о том, что будет с нашей семьей.

— Камилла, — упрекнула ее свекровь, — разве девочка в этом виновата?

— Хотите сказать, это моя вина?! — взвилась герцогиня, порывисто вскочив на ноги и едва не опрокинув кресло. — Что теперь с нами будет? Какой позор!

— Это наша общая проблема, и вина тоже общая, — отозвалась бабушка Сейлины, глядя снизу вверх на взбешенную невестку. — И нет ничего постыдного в том, что у девочки открылся магический дар. Вполне вероятно, в вашем или нашем роду маги уже были, поэтому кровь проявила себя. И с этим уже ничего не поделаешь.

— Но она не хочет отказаться от дара!

— А должна? — поинтересовалась старшая герцогиня.

— Вы не понимаете…

Сейлина посмотрела на двух спорящих женщин, хотя раньше они жили в ладу, поглядела на отца, который сидел за своим рабочим столом, обхватив голову руками, и решила, что пора это заканчивать.

«Они скоро передерутся. Это все из-за меня, — подумала девочка. — Мне пора».

С этой мыслью Сейлина вышла на середину кабинета и громко произнесла:

— Лорд и леди Гриллас, разрешите с вами проститься. Я вынуждена покинуть вашу семью и ваш дом. Прошу простить меня за доставленные неудобства!

Спор тут же оборвался, достигнув, казалось, небывалых масштабов. Взрослые, как по команде, уставились на Сейлину, не в силах произнести хотя бы слово. Девочка присела в глубоком реверансе, а потом развернулась и с гордо поднятой головой вышла из погруженного в мертвую тишину кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь. И только оказавшись в безлюдном пространстве коридора, девочка сорвалась на бег. Нет, она не плакала, просто торопилась поскорее покинуть этот ставший чужим и холодным дом.

Ворвавшись в свою комнату и ничего не объясняя встревоженной няне, Сейлина распахнула дверцы шкафа и стала складывать на кровать самые простые и практичные вещи из своего девичьего гардероба. Облачившись с помощью нянюшки в специальный костюм, в котором выезжала временами на охоту вместе со взрослыми, и собрав нехитрые пожитки в специальную сумку, Сейлина простилась с рыдающей няней и спустилась в холл.

Из бокового коридора появился Араон и удивленно уставился на сестру.

— Сейлина, ты куда?

— Я ухожу.

— Нет! — ужаснулся мальчик.

— Прощай, Араон, — прошептала Сейлина и, бегом преодолев просторный холл, выскочила на улицу.

Араону понадобилась минута, чтобы принять для себя очень важное и судьбоносное решение. Он бросился в свою комнату только с одной целью — собрать вещи, потому что решил уйти вместе с Сейлиной.

«Я не могу оставить ее одну, — думал мальчик, закрывая сумку. — Сейлина пропадет там, совсем одна, ведь никому в этом доме нет до нее дела».

Никто не пришел их проводить. Никто из рода Гриллас не счел нужным присутствовать на пристани, кроме старой няни, которая долго махала вслед удаляющемуся кораблю и даже не пыталась сдерживать рвущиеся из ее груди рыдания.

«Столько лет я посвятила этой семье, и даже не подозревала, как они жестоки», — огорченно думала женщина, прикладывая к морщинистым щекам давно промокший от слез платок.

— Не переживай, Сейлина, все будет хорошо, — обнимая сестру за плечи, промолвил Араон так же, как и она, глядя на удаляющийся берег, на несчастную нянюшку Элию, все еще машущую им рукой.

— Это так, дети, — подтвердил слова Араона бывший придворный маг (он решил оставить свой пост, никому не объяснив, по какой причине на это решился) и устремил свой взгляд не на удаляющийся берег, а на раскинувшийся перед ними океан.

— Теперь нас ждет новая жизнь.