Из бездны с любовью

Елена Вяхякуопус, 2023

В одном из старых районов Петербурга исчезают дети. Поиски приводят следствие в психиатрическую больницу, диковинный дом известного режиссера, музей-дворец великого князя и в магазинчик «24 часа». С каждым из главных героев – следователем, охранником музея и светской дамой-психологом – происходят события, которые можно принять и за мистические таинства, и за бред расстроенного сознания, и за реальное вмешательство древнего прошлого в современную жизнь. При всей увлекательности детективного сюжета, роман серьезный – размышление о том, что сейчас происходит с нами в нашем мире. О потерянных и украденных детях. О чудаках, кого пугают собственные выдумки, а перед настоящими опасностями они проявляют удивительное бесстрашие. Кто боится выйти из дома или поцеловать девушку, но хладнокровно становится под дуло пистолета. Роман о психологах и психиатрах, следователях и подследственных, о мертвых, кто возвращается отомстить живым. И конечно, о Петербурге и о любви.

В ту же ночь покинули они город и при свете звезд пошли к реке. А дозорные на стене глядели на звезды и не заметили их. Взошло солнце, и узнали в городе, и сказали: они вернутся. Но не вернулись ушедшие. Вместо них налетел южный ветер, и засыпал маковые поля песком, и стала долина пустыней.

И тогда послали за ними ловцов…

Глава 1

Ребенок на набережной

Сверкая армадами звезд, Галактика плыла в океане Вселенной среди несметных мерцающих островов, каждый из которых сам был галактикой с необозримыми сонмами пылающих, тлеющих и потухших светил. Безмолвно взрывались и гасли золотые, рубиновые, алмазные звезды, кружились огненные и ледяные планеты, и волны испепеляющего света разносили память о них все дальше и дальше, к невидимым берегам.

В одно из мгновений нескончаемого путешествия Галактики, точнее, во вторник шестого июля в шесть часов пять минут вечера, ослепительный луч одной из ее двухсот миллиардов звезд встретил на своем пути препятствие в виде позолоченного трехметрового ангела и, не в силах его обогнуть, рассыпался искрами в потоке широкой реки, чтобы, отразившись от ее стальных волн, навсегда пропасть в голубом глазу наклонившейся над водой девушки.

Девушка икнула и плюнула в воду. Она была пьяна.

Весь день сегодня Гуле хотелось выпить, как обычно в последние семь лет, начиная с того самого утра, когда она вместо школы отправилась с матерью в больницу, отнести костюм отцу для его последнего путешествия. Лысый дядька в грязном банном халате взял у матери деньги и сказал: добавить надо, несвежий ваш. При прощании отец лежал и незнакомо улыбался, и еще трое покойников в соседних гробах лежали и улыбались такой же искусно нарисованной, спокойной улыбкой. Добрые тетушки налили Гуле стаканчик зелья, и ломота в груди стала меньше, и стало легче дышать.

С утра она обыскала квартиру, но ни копейки денег, ни капли спиртного не нашла. Мать все спрятала или унесла куда-то. Гуля не понимала, почему та все время сердится, почему без конца придирается. Ведь она не какая-нибудь пьяница, нет, она выпивает по настроению. Захочет и пить не будет. Вот когда была беременная Тёмкой, так и не пила совсем. Особенно последние месяцы в рот не брала, кроме разве пива, и то изредка. А мать зудит как заведенная, только и знает свое: «Ты меня доконаешь, ты меня доконаешь, ты дура, ты дура»… А что, всем умными быть? Да, Гуля училась в школе плохо, зато готовить умеет получше многих. Всем парням нравятся ее борщи и жареная картошка. И сама она ничего. Не красавица, да, полновата, но волосы густые, темные, с медным отливом, а глаза голубые. Она давно бы вышла замуж, если б не Тёмка.

Все утро и весь день шел дождь, форточки хлопали, в комнатах стоял полусумрак, как будто не лето, а осень на дворе. Тёмка хулиганил, бросал игрушки, хныкал, ползал за Гулей. Пришлось шлепнуть его пару раз, а потом закрыть в спальне. Гуля включила музыку, чтобы не слышать его воплей, и начала доставать из шкафа летнюю одежду и рассматривать — что починить, что погладить. Одежды было немного. У других девчонок по нескольку джинсов, топики меняют каждый день. У Ксюхи, продавщицы, опять новые босоножки. Желтые, на толстенной платформе. А Гуле уже месяц не отдает за ту шикарную куколку-ключик, говорит, покупателя на нее нет… Обманет снова… Найти бы деньги или в лотерею выиграть, Гуля бы сразу накупила себе брюк в облипку, и разных топиков, и туфли на платформе. А вот выиграть бы миллион… десять миллионов… Переехать от матери в свою квартиру. Завести бар, накупить всяких напитков, белого вина, коньяка… Не надо будет выпрашивать деньги у матери. В последнее время она вообще перестала их давать, приходилось потихоньку таскать у нее из карманов.

Небо за окном посветлело, и Гуля решила прогуляться. Тёмка сразу перестал пищать, как только она усадила его в коляску и завязала зеленую шапочку под толстыми щечками. Рыжие вихры торчали из-под шапки. Надо бы его подстричь, ишь, ноготок на грядке. На улице было прохладно и ветрено. Громада облаков висела низко, закрывая все небо, клубясь пепельными, дымными горами и башнями, будто прилетевшая из космоса и зависшая над землей чужая планета. Люди спешили куда-то, тащили сумки, громко говорили по телефонам. Гуля покатила коляску по лужам, свернула в Демидов переулок, и скоро они оказались на площади. Машины, троллейбусы, мотоциклы неслись со всех сторон, звенели, гудели, грохотали. Вот была бы у нее машина… сразу бы от парней отбоя не стало… она бы тоже открывала окна и включала музыку на полную мощь! Лучше всего — длинная, называется лимузин. Можно лежать и пить коктейли… где бы взять хоть на стаканчик пива… найти бы на дороге деньги… хоть одну бумажку, полташку… или лучше стошку… а иногда туристы оставляют недопитые банки и даже, бывает, бутылки… как так люди живут — пиво оставляют…

Тёмка скулил в коляске, но Гуля не слышала. Она шла и шла вперед, не замечая ни серой летящей глыбы Собора, ни рвущегося в реку Всадника, вокруг которого стояли туристы. Она высматривала, нет ли у кого в руках бутылки с пивом. Народ, однако, толпился скучный, внимательно слушал какую-то лабуду, всю жизнь текущую мимо Гулиных ушей. Вот и зеленый, костлявый от белых колонн Дворец остался позади. Машин стало меньше, и людей на набережной больше не было, не считая старухи с собачкой, вынырнувшей откуда-то снизу, с лестницы от воды. Старуха ковыляла, сгорбившись и почти до земли опустив голову, собачка была гладкая, длинная, похожая на крысу, и Гуля мельком подумала, что это и есть крыса на поводке, но тут собачка визгливо залаяла и стала рваться вверх, подпрыгивать и вдруг взлетела, быстро перебирая лапками, будто плыла по воздуху. Гуля не удивилась, она вообще ничему не удивлялась, давно перестав ожидать от мира чего-то интересного. Ишь, крыса летучая, равнодушно отметила она, проходя мимо. Старушка подняла голову, блеснули темным огнем глаза, сверкнули белые зубы между губ, растянутых в нарисованной мертвой улыбке. Сжало в груди от забытого детского страха. Гуля прибавила шагу, а когда оглянулась, старуху с собакой было уже не видно. В последнее время ей часто чудилось разное, мать говорит, конечно, это от водки. А где ее взять, водку-то? Только когда друзья угостят…

Она поставила коляску у парапета и, облокотившись на него, посмотрела на Неву. Тяжелые волны перекатывались по всей ее поверхности, свинцовые, холодные, река была похожа на беспокойное северное море. На другой стороне длинной баржей темнела Петропавловка, над ее одинокой мачтой кружились две птицы. Тёмка снова расплакался, и Гуля наконец наклонилась над ним: ну, чего тебе, Тёмчик, иди сюда, мама возьмет на ручки… И тут блеснуло у колесика… Оглянулась, схватила — черные иностранные буквы на морковной этикетке, не поймешь, но ясно, что-то шикарное, пробки нет, а темно-янтарной, прозрачной жидкости еще почти полбутылки… Да подожди, надоеда, хватит орать, — бросила Тёмке, и первый глоток пахучего сладковатого зелья опалил горло — ух ты, такого она никогда не пила, кто ж такое бросает, сейчас, небось, вернутся, растеряхи… Скорее вниз, к воде, чтоб не нашли, догадалась она. Достала Тёмку из коляски, и он сразу замолк. Держа одной рукой ребенка, а другой — найденное сокровище, она начала спускаться по ступенькам.

Луч солнца пробился из-за туч, и вспыхнул золотом ангел на мачте каменного корабля, и две большие птицы, описав над ангелом прощальный круг, полетели над рекой к гранитному причалу, на котором, свесив ноги над водой, сидели темноволосая девушка и маленький мальчик в зеленой вязаной шапке.