Криминальный карнавал

Елена Ворон

«Криминальный карнавал» – вторая книга о телохранителях из условной страны в Средиземноморье. Бывший начальник губернаторской охраны создал собственную школу телохранителей и бюро охранных услуг. Однако он сам и старший инструктор школы то ли похищены, то ли убиты, а ответственность за школу и за вдруг навязавшегося, странного и, очевидно, опасного клиента ложится на Тео. Он с блеском отыгрывает новую для себя роль телохранителя и успешно разбирается в хитросплетениях очередных загадок и преступлений.

Глава 4

Сальватор вдавил кнопку звонка. В квартире взорвалась резкая трель, вой смолк. Открывать никто не торопился. «Скандинав» опять позвонил, затем грохнул по двери кулаком:

— Перес, открой!

Я приник ухом: внутри слышался скулеж и стоны.

— Это Ортега и Вальдес! — крикнул я. — Можешь открыть?

— Не могу, — донеслось едва различимое.

— Ему не открыть, — передал я «скандинаву».

— Ты далеко от двери? — громко спросил он.

— Даль…ко, — разобрал я.

Сальватор отступил, разбежался на площадке — и с одного удара высадил хлипкую фанеру вместе с дверной коробкой. Все это загремело на пол, а мы ворвались внутрь.

Перес ничком лежал на пороге: ноги — в комнате, голова на вытянутых руках — в прихожей. Крови не было видно. Сальватор присел рядом на корточки:

— Что такое?

— Дьявол! — простонал наш скандалист. — Больно… Не трогай меня!

На площадку выглянули испуганная мать Пепе и соседка из другой квартиры.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, — я поднял выбитую дверь и закрыл ею проем.

— Позвоночник цел? — спросил «скандинав» у Переса. — По хребту не били?

— Нет…

Сальватор осторожно перевернул его на спину.

— Эк тебя отделали!

Пуговицы на рубашке Переса были вырваны «с мясом», и на голой груди виднелись фиолетовые кровоподтеки. Его обрабатывали, не жалея ног.

Я сходил на кухню и принес мокрое полотенце, чтобы обтереть ему разбитое лицо, и чашку с водой.

— Пить не давай, смочи губы, — предупредил Сальватор, расстегивая Пересу ремень. — Ну и ну, — он разглядывал изукрашенный синяками жилистый живот. — Кто тебя приласкал?

Распухшие губы Переса страдальчески скривились. Сальватор посчитал ему пульс, пощупал руки, запустил пальцы под носки.

— Холодный. Надо «скорую». И полицию.

— Не надо! — Перес вскинулся, желая сесть, но не хватило сил, и он бы брякнулся затылком, не поддержи его «скандинав». — Только без полиции!

— Хорошо, — согласился я. — Но ты скажешь нам, кто бил и за что.

Он зажмурился.

— И второе: откуда ты знал, что сеньор Пьятта не придет сегодня на работу?

Перес жмурился, кривился.

— Пока ты думаешь, я вызываю «скорую». Но если после этого молчишь, звоню в полицию.

У него подергивались губы.

— Бытовая драка, — объяснил я «скорой помощи», — внутреннее кровотечение. — Я продиктовал адрес и наклонился над Пересом с «мобильником» в руке. — Ну? Что скажешь?

— Про Пьятту сглупа ляпнул, — пробормотал он. — Ничего не знал, чесслово… А били… — он широко раскрыл глаза и поглядел на меня с неподдельным отчаянием, — за длинный язык.

— Кто?

Молчание.

— Имя! Не то звоню в полицию — и будешь отдуваться вдвоем с сеньором Гули.

Его перекосило.

— Нет, — выдохнул он хрипло. — Генерал.

— Врешь, сволочь!

— Генерал, — повторил Перес. — За длинный язык… — У него закатились глаза. Или нарочно их закатил, симулируя обморок.

Не мог же я его заново бить, чтоб выколотить правду!

Дожидаясь «скорую помощь», мы осмотрели квартиру. Тесное, убогое жилье, скрашенное дорогим японским телевизором и музыкальным центром; среди бедной обстановки эти вещи казались крадеными.

Возле телефона лежала записная книжка. Сальватор взялся ее проглядывать; оттуда выпал вложенный листок. Я подобрал его — и вздрогнул. Знакомым, похожим на типографский шрифт почерком было написано: виа Монта, 69, затем наш с Дженом телефонный номер и инициалы — Г.М. Генерал Макнамара. Мой брат сам оставил Пересу свои координаты. Санта-Мария, зачем?!

«Скорая» увезла Переса, а мы перенесли к Пепе телевизор и музыкальный центр, затем приладили на место дверь. Получилось не очень-то надежно, хотя немногим хуже, чем было до нас, да и мать Пепе уверяла, что грабителей в их доме спокон веку не водилось и квартира простоит нетронутой до возвращения хозяина. Свидетелей расправы мы не нашли: никто из соседей не слышал шума и криков. Надо полагать, Переса лупили молча, а он без звука терпел и взвыл лишь перед нашим появлением.

— Вранье, — сказал я Сальватору, когда мы возвращались в «Генерал-М». — Джен не стал бы наказывать его ногами. С разрывом внутренних органов. Это не его стиль.

— А что бы он сделал?

— Попросту набил бы морду. Он же не зверь какой!

— Зверь сидит в любом из нас, — заметил Сальватор. — Вот ты, например: едва удержался, чтоб не приложить руки. Ответь честно: будь ты один, без свидетеля, удержался бы?

— Разумеется. Я мягкосердечный и жалостливый.

— Это пройдет, — «скандинав» улыбнулся.

Он затормозил, готовясь делать левый поворот на перекрестке. Мимо проехал грузовик с болтающимся задним бортом, из кузова щедро сыпались тонкие белые стружки, словно снежные хлопья; отличный реквизит для киностудии. Несколько «хлопьев» прильнули к нашему ветровому стеклу и поползли, как живые, когда Сальватор газанул.

— Мне показалось, Перес не врал, — продолжал «скандинав». — Когда ты помянул Гули, он перетрусил. Я бы поверил, что его отделал некий Генерал… не обязательно наш. И что за длинный язык, не сомневаюсь: он наверняка всюду вопит и на всех жалуется. А коли выплывет, что он разговорился перед нами, вразумление могут повторить.

Я обещал никому не проболтаться. И мне легла на душу версия, что со скандалистом расправился чужой Генерал. Мало ли в городе шпаны, которая может носить гордое прозвище. Или, например, тот плечистый «бандюк», виденный Пепе. Странно только, что именно сегодня. А если его покарали за ту самую фразу — «Пьятты сегодня не будет»? В таком случае, в нашей школе не один бандюк, а сразу двое. По крайней мере, возле Переса были преступные уши, которые слышали, и преступный язык, который донес информацию куда надо. Я поделился с Сальватором.

— Скверно, если мы куем кадры для местной мафии, — отозвался «скандинав». — Придется сообщить в полицию.

Я мысленно пожелал Пересу допроса с пристрастием. Тут ожил мой «мобильник».

— Тео Вальдес слушает.

— Говорит Энрике Моро. — Энрике — наш дневной дежурный в школе. — К тебе пришли из полиции. Я попросил подождать.

Кажется, с пристрастием будут допрашивать меня самого.

Полицейский ожидал в холле. Седой, но молодцеватый, без объемистого брюха, которое отрастили себе большинство эсталусийских полицейских, в строгом штатском костюме.

— Инспектор Гольдини из городского отдела убийств, — представился он, показывая удостоверение. — Ваш дежурный, — он кивнул на Энрике, который с видом неприступной скалы возвышался за своим столом, — отказался пускать меня дальше холла. Я даже не смог поглядеть тренажеры, а это любопытно.

— Я покажу, — вызвался Сальватор. — Пойдемте. — Он пропустил инспектора в коридор, а сам, обернувшись, ткнул пальцем в его сторону и в телефон перед Энрике, спрашивая у дежурного: «Ты проверил?»

Энрике со значительным видом покивал, затем ободряюще подмигнул мне: держись, мол, — в схватке с полицией ты должен победить.

Я двинулся вслед за Гольдини и Сальватором; они завернули в тренажерный зал.

— Неплохо живете, — прищелкнул языком инспектор, оглядев оборудование. — Кой чего и у нас нет. — Он включил ленту беговой дорожки и вздохнул, с трудом преодолев желание на нее встать; выключил. — Сеньор Вальдес, нельзя ли мне за отдельную плату у вас тренироваться? — Он добродушно улыбнулся, и я был волен принять его слова за шутливый комплимент либо за деловое предложение.

— Для наших друзей из полиции — бесплатно.

Он благостно кивнул, готовый быть моим другом.

— Прошу прощения; я на минуту вас оставлю. Сальватор, покажи сеньору Гольдини наш тир и затем проводи в мой кабинет. — Я не запнулся на слове «мой».

Инспектор хотел возразить против тира, но я уже смылся. Взбежал на второй этаж, влетел в кабинет и схватился за малый телефонный справочник, который мы с Рафаэлем лично составляли. Номер городского отдела по расследованию убийств нашелся в три секунды.

Мне сразу ответили.

— Здравствуйте; говорит Вальдес из «Генерала-М». У вас работает инспектор Гольдини?

— Работает. От вас уже спрашивали. Он как раз к вам выехал.

Я едва успел осознать, что именно мне сказали, как вошел инспектор. Сальватора он попросил остаться за дверью.

— Садитесь, пожалуйста, — я указал на диван; он довольно глубокий и располагает к лени и расслабленности.

— Благодарю. — Гольдини подтянул себе стул и уселся напротив меня; нас разделял лишь стол с компьютером.

Я вгляделся в лицо своего посетителя. Крупные, породистые черты аристократа, прямой твердый взгляд. Этот взгляд перебежал с меня на рекламный плакат, задержался на Рафаэле с Дженом.

— Я веду дело сеньора Пьятты, — начал инспектор. — Во-первых, — он полез во внутренний карман пиджака, — взгляните и ответьте: что это? — Гольдини положил передо мной визитку Рафаэля, на которой округлым почерком было приписано: Сальватор Ортега, Тео Вальдес.

— Это визитная карточка нашей школы. Мы их везде раздаем. — Напрашивался вопрос, где Гольдини взял именно эту, но я и сам догадался. И немало обеспокоился.

— Почему на ней значатся ваши с сеньором Ортегой имена?

— Мы с Сальватором дружны. Часто бываем вместе, знакомимся с людьми. Кто-то записал, чтоб не забыть, вот и все.

Взгляд Гольдини сделался тяжелым, давящим.

— Эту карточку, — инспектор забрал ее и вновь спрятал, — вы оставили сегодня у хозяйки придорожного кафе в Карна-Теги.

— Ну и что?

— О чем вы с ней говорили? — резко спросил Гольдини — точно захлопнул капкан.

— Мы купили питье и предложили охранные услуги. Чисто по привычке — у нее на это нет денег. А в чем дело?

— Возможно, она рассказала что-нибудь, что может помочь следствию? — спросил инспектор мягче.

Я повел плечами.

— Ничего она не рассказывала. С какой стати?

Если Гольдини рассчитывал, что я в два счета сдам Диану, его надежды не оправдались: я твердо стоял на своем. В конце концов он вроде бы поверил.

— Теперь о погоне за сеньором Пьяттой. Будьте добры, припомните в подробностях, что вы слышали в трубке.

В дверь постучали.

— Я занят, — отозвался я тем вежливым тоном, который предполагает продолжение: «Но коли вам невтерпеж, заходите».

— Сеньор Гольдини, извините, пожалуйста, — в кабинет со смущенным видом заглянул Сальватор.

Инспектор повернул голову. Дверь распахнулась, и «скандинав» ворвался с пистолетом в руке:

Конец ознакомительного фрагмента.