Она (не) твоя

Елена Владимировна Попова

Попал так попал… Жена застукала с любовницей и подала на развод. А я ведь так мечтал о крепкой семье и детях. Что? Она как раз беременна? Прекрасно! Что значит уже нашла кандидата на роль отца моей дочери? Ну уж нет, милая, так не пойдет! Или я, или никто!

Глава 2. Обратно к истокам

― Скотина, сволочь! ― прокричала я на всю машину и со всей силы ударила по рулю.

Из-за слез почти не видела дорогу. Чтобы не врезаться, съехала на обочину и включила аварийку.

— Надо успокоиться, чтобы не угробить себя на дороге, ― прошептала я, запустив трясущиеся пальцы в волосы.

Губы дрожали, сердце колотилось у горла, щеки обжигало жаром обиды и боли.

— Как он мог? ― пропищала я и, прижавшись головой к рулю, горько расплакалась.

Перед глазами встала картинка, как та стерва целует его в щеку, как заботливо обтирает его шею полотенцем, как я отпускаю рукоять тренажера и под грохот железного груза бегу через весь зал к мужу.

Набросилась на него, колотила кулаками в грудь, кричала на весь зал, как сумасшедшая, потом накинулась на грудастую заразу и как следует оттаскала ее за хвост. Та только и успевала уворачиваться и испуганно хлопать нарощенными ресницами.

Артем еле-еле отцепил меня от нее, затем поднял на руки и понес к раздевалке.

— Алиса, успокойся! Что за концерт ты устроила? Сейчас ты переоденешься, мы выйдем отсюда, и я тебе все объясню, ― быстро дыша, сказал он и поставил меня на ноги.

— Что объяснишь? Как спал с этой кикиморой? ― взвизгнула я и залепила ему звонкую пощечину. Артем даже не пошатнулся. ― Ты хоть представляешь, что я сейчас чувствую? ― всхлипнула я и надломленным голосом добавила: ― Ненавижу тебя, Романов!

Оттолкнув его от себя, вбежала в раздевалку.

Давясь слезами, распахнула шкафчик, рывком вытащила сумку, не переодеваясь, накинула куртку и выбежала в холл.

Швырнула ключ на ресепшен, выскочила на улицу и, прыгнув в машину, со свистом выехала с парковки.

В сумке надрывался мобильник, Артем звонил уже раз в тридцатый, наверное.

— Какая же ты сволочь, ― шмыгнула носом я и размазала по щеке черные от туши слезы. ― Взял и одним махом разрушил все, что у нас было. Прошелся бульдозером по нашим отношениям, по моим чувствам, ― разревелась я.

Телефон снова зазвонил, я мутным взглядом посмотрела на экран.

«Ира торт на четверг».

— О-о, господи, совсем про нее забыла… ― шепнула я и, вытерев рукавом лицо, ответила на звонок.

— Алиса, добрый день! Если я к вам в семь подъеду за тортиком, удобно будет? ― раздался звонкий голос в трубке.

— Ага… Х-хорошо, приезжайте, ― гнусавым голосом ответила я, одновременно слушая короткие гудки: ― Артем трезвонил по второй линии.

Швырнув телефон в сумку, выдохнула.

«Слава богу, этот торт сделала еще утром. Сейчас мне точно было бы не до него».

Заказчица вынудила меня утереть слезы и поехать домой. Чего мне сейчас хотелось меньше всего на свете. Как и видеться с Артемом…

Не знаю, как другие, но теперь я в таких ситуациях принимаю твердые решения. Хватит с меня, натерпелась по молодости от бывшего.

Крутил с моей подругой прямо под носом, когда мы жили в Королеве. А я, дура, простила его…

Простила и через полгода узнала, что они продолжают встречаться.

Болезненные воспоминания все еще крепко сидели в моей памяти.

Сколько я тогда пережила, жить не хотела.

И как вовремя встретила Артема…

Он спас меня от депрессии, вытащил из рутины слез и истерик. Не понимал: как вообще можно изменить мне? Говорил, каким дураком был мой бывший, что упустил такую девушку. Обещал, что он никогда так со мной не поступит.

— Обещал же… ― выдавила я, выезжая в поток машин.

Глаза снова защипало от слез, сердце сжала невидимая рука. Стало так больно, что хотелось завыть на всю машину.

Артем знал, как я отношусь к изменам, знал, что больше ни за что на свете не прощу такое предательство.

Со мной мечтал о семье, о детях, а сам ходил по бабам и дарил им дорогие колечки…

Представила, как они сидели бы завтра в ресторане, какими глазами он бы смотрел на нее, и истерика чуть не вырвалась наружу.

Машину сотрясали мои громкие всхлипы, которые я пыталась приглушить глубокими вздохами.

«Только бы доехать до дома целой и невредимой».

И разве я смогу теперь доверять мужчинам? Что у них там в голове? Член вместо мозга?

Неужели я недостойна встретить мужчину, для которого буду единственной, с кем построю крепкую семью? Мне двадцать семь, давно уже не девочка, чтобы тратить годы на таких вот козлов.

С первым два года прожила, с ним четыре, итого шесть лет из жизни псу под хвост.

Подружки давно уже при детях, а я все только пытаюсь семью создать…

А может, не случайно у нас не получалось зачать ребенка? Может, бог отвел? Вот если бы был малыш, то расставаться было бы куда сложнее.

Да и не расстались бы по-настоящему.

Ребенок ― он бы всегда нас связывал. Дни рождения, другие праздники. Бывший муж, если он, конечно, любит своего ребенка, так или иначе будет всю жизнь маячить где-то неподалеку и мозолить глаза, даже спустя годы напоминая о том, что мне из-за него пришлось пережить.

А может, ради ребенка и вообще бы не расстались. И жили бы как кошка с собакой. Как ни крути, но ведь как раньше уже все равно не будет. При каждой малейшей ссоре жена всю жизнь будет припоминать мужу его предательство.

«На этот раз никаких прощений! Не раздумывая, подам на развод и уеду жить обратно в Королев! Да пусть хоть на коленях умоляет, ни за что не останусь с ним», ― решительно подумала я, но эмоции взяли верх надо мной.

— Будет больно, будет очень-очень больно… ― всхлипнула я, заезжая во двор. ― Знаю, долго буду забывать его, вспоминать все, что с ним связано, буду видеть его в каждом прохожем, по сто раз пересматривать наши фото, но все рано или поздно пройдет, ― настраивала себя я. ― И любовь тоже пройдет…

На ватных ногах вошла в подъезд, дрожащим пальцем нажала на кнопку лифта.

«И с переездом лучше не затягивать, ― подумала я. ― Лучше сразу уйти. Сегодня же соберу вещи и уеду. Ни к чему тянуть и слушать все его глупые оправдания. Я через это уже проходила, и знаю ― потом будет только больнее».

Квартира, в которой мы живем, раньше принадлежала отцу Артема. У того был бизнес ― он сдавал квартиры по всему городу. После его смерти все имущество перешло Артему и его брату.

Он мог бы и не работать вовсе, имея такой ежемесячный доход, но видать, мало ему денег, любовниц-то нужно на что-то содержать.

Мне он тоже никогда ни в чем не отказывал: и шубки есть, и машина дорогая, и украшения дарил на каждый праздник. Хоть я никогда у него ничего не просила. Ему просто нравилось делать мне приятно, и чтоб я ни в чем не нуждалась.

Всегда думала: вот золото муж! С ним я как за каменной стеной.

А не только я, оказывается…

И приятное он любил делать не только мне.

Перед глазами встала рука с красивым кольцом, в голове зазвенел смех той стервы, когда она говорила про столик в ресторане, про новую шубу, и по лицу снова покатились слезы.

Выйдя из лифта, я набрала полную грудь воздуха, выдохнула и открыла дверь.

«Его куртки нет, ботинок тоже, значит, еще не приехал», ― подумал я.

— Что ж, так даже лучше. Пока жду заказчицу, соберу вещи, а как только отдам торт, сразу и уеду.

Так я и поступила.

Прошагала с сумкой в спальню, распахнула шкаф и, не снимая с плечиков платья и блузки, утрамбовала их в сумку. Открыла кровать, достала изнутри чемодан и положила в него остальную одежду.

«Заберу все, чтобы не было причин возвращаться».

За свое будущее я могу быть спокойна. Да, мне придется нарабатывать клиентскую базу в Королеве, начать все заново. Ну ничего, отец не даст помереть с голоду. Он у меня шишка в крупной дорожно-строительной организации. Всегда выручал деньгами, и, слава богу, купил мне отдельную квартиру, как только окончила кулинарный техникум.

После моего переезда в Москву он запретил сдавать ее.

— Вот еще! Не хватало, чтобы угробили такой ремонтище! Я в эту квартиру о-го-го сколько денег вложил! Так что, милая, никаких квартирантов. Знаешь, как у нас люди к казенному относятся? Беречь точно не будут. Пусть стоит, есть не просит. Недвижимость никогда лишней не бывает, ― сказал тогда отец.

— Вот и пригодилась моя квартирка… ― вздохнула я, закрывая чемодан.

В коридоре хлопнула дверь, и мое сердце сделало кульбит: он пришел!