Эллирея

Елена Владимировна Литвинова, 2018

Меня зовут Эль. Мою жизнь изменила война, разделив на до… и после. После смерти мужа я осталась одна вместе с сыном, и мне пришлось выживать в чужой стране, в чужом доме, с чужими людьми, хотя нет, не людьми… оборотнями. Но я сильная и не сдамся!

Часть вторая. Перелом.

Глава десятая.

В поместье нас с сыном встретили не очень дружелюбно, но и не так, как я боялась. Высокая рыжеволосая женщина в возрасте показала мне мою комнату и представилась:

— Ириена Долмьер, экономка. Для тебя — госпожа Ириена или просто госпожа. Всё понятно?

— Да, госпожа Ириена.

Она была прямолинейна и груба, но у меня и так хватало опасений, чтобы ещё задумываться о характере людей и оборотней, которые меня окружали.

— Завтра с утра твой начальник, доктор Марцелус Симинг раскажет тебе о твоих обязанностях по больнице. Завтраки, обеды и ужины у нас проходят на кухне для персонала в строго отведённое время. Опоздаешь — останешься голодной!

— Я поняла, госпожа Ириена.

— Во время регулов выход из комнаты запрещён, в полнолуние выход из комнаты запрещён, смотреть в глаза альфам и бетам запрещено…

— Извините, госпожа, а как я отличу альф и бет от других… гмм… особей?

— Поверь, отличишь. И вот ещё что: общаться с женщинами в статусе лорки тоже запрещено, если не хочешь получить проблемы! Да, забыла, как там тебя…

— Эллирея, госпожа Ириена!

— Как будет коротко? Мы — не ританийцы, язык ломать не приучены!

— Можно Эль, госпожа.

Ллойд завозился на моих руках, время кормления пришло. Я начала расстёгивать платье, доставая грудь и выразительно глядя на экономку.

— Отдыхайте! Ребёнка можешь брать с собой, в подсобке есть всё необходимое для мамочек… Он у тебя полукровка?

— В какой-то мере…

Женщина поморщилась и сказала:

— Нам нужны рабочие руки, поэтому я не лезу в твою жизнь, но у нас здесь много свободных мужчин. Мой тебе совет — будь с ними аккуратной, девочка!

На этой радостной ноте меня с сыном оставили в маленькой комнате. Так как мы приехали в поместье поздней ночью, рассмотреть его мне не удалось, но я надеялась восполнить этот пробел в моих знаниях на следующий день. Обдумав сказанное экономкой, я, в который раз, пожалела о своей невнимательности на уроках магистра Леогаста. Он, как чувствовал, что я окажусь в Вольвгандте, пытаясь впихнуть мне в голову знания об этой стране! Но эти знания, если и были, никак себя не хотели проявлять!

Утро началось с того, что меня разбудила какая-то девушка очень странного поведения. Она поскреблась в дверь моей комнаты, и когда я открыла её, тихим голосом сказала:

— Госпожа, Вас ждут на завтрак на кухне. Собирайтесь, я Вас провожу.

Я не знала, что впервые вижу девушку — лорку. Мне показалось странным её поведение только на мгновение, потому что моя голова была занята совсем другим. И вскоре я заходила на огромную кухню, где за столом разместились около двадцати мужчин и женщин разного возраста. Моя провожатая незаметно исчезла.

— Здравствуйте, господа! Меня зовут Эллирея! Я тоже здесь буду работать! — поприветствовала я собравшихся и присела за стол, поудобнее расположив сына на руках, чтобы он не мешал мне завтракать.

В ответ я так не услышала ни слова, только несколько мужчин и женщин потянули ноздрями воздух и поморщились.

— А что, эта милая девушка, которая привела меня сюда, уже позавтракала? — спросила я, накладывая себе дымящуюся кашу.

Тишина в кухне меня оглушила. Даже прекратился стук ложек об тарелки. Я обвела взглядом сидящих, не понимая, что не так я сказала!

— Это лорка. Они с нами не едят, — ответила мне сидящая рядом женщина.

— Понятно… — выдохнула я, радуясь, что не сказала ещё большую глупость.

— Это ваш сын, Эллирея? — спросила меня та же женщина.

— Да, его зовут Ллойд Вакур.

— А ваш муж, он…

— Он погиб на войне.

— Извините…

— Ничего, я свыклась…

Разговор как-то затих, но все продолжали с любопытством разглядывать меня. После завтрака я и несколько женщин вышли из здания во двор, и я, наконец, с любопытством осмотрела поместье.

Дом был огромным, двухэтажным, построенным из серого камня. Это был не дом, а целая крепость, огороженная таким же каменным забором. В огромном дворе располагался вход в ещё одно здание более казённого вида, тоже двухэтажное, но более мелкое и приземистое. Оттуда вышли несколько оборотней в военной форме. На руке одного из них красовалась нашивка в виде белого круга — знака целителей и врачей. Я догадалась, что этот оборотень в офицерском мундире и будет моим начальником.

Я оказалась права. Когда я вместе с другими женщинами подошла ко входу, оборотни дружно втянули воздух и отпрянули от нас. А этот остался на месте и произнёс:

— Новенькая?

— Да, господин!

— Марцелус Симинг! Старший лейтенант королевской гвардии и директор больницы Чёрной Луны. А вы…

— Я — Эллирея Вакур, господин Марцелус! Ританийка и беженка. Мне предложили работу в вашей больнице, и я согласилась!

— А Ваши родные не против того, чем Вам придётся заниматься здесь, юная госпожа?

— Нет, господин Марцелус! Я сирота и вдова!

Стоящие мужчины вслед за доктором поглядели на мою руку, и, не обнаружив на ней браслета, ещё раз втянули воздух и поморщились. Мне стало смешно, я отвернулась, чтобы моей улыбки никто не заметил, и поправила кусок ткани, завязанной вокруг меня крест-накрест, в сердцевине которой на спине сидел мой сынок.

Все женщины начали заходить внутрь, и я поторопилась следом за ними. Меня нагнали чьи-то шаги, и голос доктора шепнул мне на ухо:

— Амулет Сокрытия? Интересно! Зайдите после обеда ко мне в кабинет, поговорим!

Вместе с другими женщинами я получила задания, моя работа заключалась в мытье полов, выбрасывании мусора и выносу горшков в палатах для тяжелораненых и не ходящих больных. Это была хотя и тяжёлая, но не сложная работа, с которой я знала, что справлюсь. Пусть я и не ухаживала никогда за больными, но в то время, когда мой отец начал сильно пить, мне приходилось убирать за ним. Здесь же были не пьяницы, а оборотни, пострадавшие в войне из-за огнестрельного оружия, некоторые были без ног, некоторые без руки или обеих рук, самыми лёгкими больными были те, у которых оторвало от взрывов только кисть или ступню, они считались ходячими, и за ними особый уход не требовался, только перевязка.

У оборотней регенерация считалась лучшей в мире, но новое оружие не давало шанса: вырастить конечность взамен утраченной, практически невозможно, если использован огонь или чёрный порошок.

Сына я оставила в подсобном помещении, где кружилась девочка лет семи.

— Моя дочь — Велия, она посмотрит за малышом, — сказала мне одна из оборотниц.

— Она сама — ребёнок, — засомневалась я.

— Она уже два года как нянчит за плату чужих детей, — ответила оборотница, — так что не волнуйся, твой сын будет в надёжных руках. А кормить будешь приходить!

Я не стала спрашивать, как это возможно, что семилетний ребёнок уже два года как зарабатывает деньги, ведь я в чужой стране, здесь другие обычаи, и не мне их осуждать.

После обеда я с опаской постучала в дверь, на которой было выведено чёрной краской:

Доктор Марцелус Симинг

и после короткого:"Войдите"зашла в кабинет.

Кабинет был по-военному лаконичен: стол и два стула, на одном из которых восседал Марцелус, стены были голыми и побеленными, на подоконнике лежала стопка книг.

Глава одиннадцатая.

Мужчина оторвал голову от бумаг, в которых он что-то читал и быстро вычёркивал.

— Проходите, Эллирея, присаживайтесь, вот, знакомлюсь с бухгалтерией больницы. Только неделю назад назначили на эту должность.

Я состроила заинтересованное лицо, хотя меня интересовало другое: зачем он меня пригласил к себе? Это просто знакомство с новой работницей или опять какая-то неведомая для меня интрига?

— Можете называть меня Эль, — тихо произнесла я.

— Эль? Красиво! — оборотень откинулся назад и начал разглядывать меня, затем опять принюхался. — Ты очень красивая девушка, Эль! Ты знаешь об этом?

Я пожала плечами, не зная, что ответить. Я никогда не задумывалась о своей внешности, мне она жить не мешала.

— Мы, оборотни, очень тесно связаны со своим волком, в нас очень сильны инстинкты. Один из самых сильных — это инстинкт размножения! Мужчины — оборотни очень падки на женщин… любых женщин… любых рас…

— И к чему вы мне об этом говорите, доктор Марцелус?

— Ты думаешь, что амулет, который тебе дали в Тайной Канцелярии, спасёт тебя от оборотня? Это заблуждение, Эль! Да, твой запах стал отталкивающим, но отсутствие браслета вдовы, наличие в тебе нашей крови и маленький ребёнок только привлекают к тебе внимание!

— И что же мне делать?

— Выбери одного из нас! Пусть только один станет твоим защитником и любовником! Иначе ты будешь считаться общей, а статус лорки — это худшее, что может произойти с женщиной в нашей стране!

— Я никогда не собиралась жить в Вольвгандте, и если бы не война, то меня бы здесь не было… Я уважаю ваши обычаи и традиции, и прошу уважать мои, ританийские! То, что вы предлагаете мне, просто невозможно! Я не собираюсь спать с мужчиной только потому, что мне требуется защита! Извините, доктор! Мне пора кормить ребёнка! — я встала и направилась к двери. Какой наивной я была!

— Постой, Эль, присядь! — я села обратно. — Я не хотел тебя обидеть! Послушай, цепочка может порваться, или ты окажешься на улице в полнолуние, когда чары амулета на нас не действуют: всё что угодно может произойти, нельзя предвидеть многое! Я просто предложил тебе выход, но если он для тебя не приемлем, есть ещё одно средство, но использовать его можно только один раз в полгода, а хватает его действия только на две недели.

Марцелус замолчал, а я подалась вперёд, умирая от любопытства.

— Я изготовлю для тебя отворотный порошок, который может скрывать не только запах, но и твою ауру. Растворишь порошок в стакане воды — и твоя суть поменяется.

— Спасибо, доктор! Но, я так понимаю, что за это буду вам что-то должна?

— А ты не только красивая, но и проницательная! — заулыбался доктор. — Понимаешь в бухгалтерии?

— Ну да, я четыре года вела дела в своей лавке, вернее, лавке отца…

— Вот и поможешь мне! Не дело такой красоте горшки носить и полы драить! Сегодня дорабатывай на своём месте, а завтра примешь дела. Все книги передаст тебе экономка.

— Хорошо, господин Марцелус! Как скажете!

На следующий день экономка с недовольным видом вручила мне бухгалтерские книги и ключ от маленькой каморки, находящийся в ограждающей поместье стене. За неделю управившись с записями, найдя несоответствия и откровенный обман, я отнесла бумаги господину Марцелусу. Делать мне было нечего, и я решила осмотреть огромный двор. Маленькая оборотница хорошо справлялась с обязанностями няньки, и днём я частенько бывала свободна.

Я поднялась на крепостную стену, поплотнее укутавшись в плащ. Он был тонким и не сильно спасал от мороза, но гулять мне было некогда, поэтому о более тёплой одежде я как-то не задумывалась. Тут меня привлекли чьи-то странные поскуливания и стоны, похожие на стоны боли. Всё это сопровождалось чпокающими звуками, похожими на звуки взбиваемого масла.

Я решила пойти и посмотреть, что происходит. Может, кому-то требуется моя помощь? Зайдя за поворот, я резко остановилась. Картина, открывшаяся перед моими глазами, вызвала у меня непроизвольный спазм в желудке: двое мужчин совокуплялись с одной женщиной.

Она стояла на коленях и локтях, её юбка была задрана вверх, почти полностью закрывая голову. Мне не было видно её лица, я могла наблюдать только то, что пристроившейся сзади мужчина резко засовывал своё орудие не в традиционный, предназначенный природой вход, а в задний, от каждого движения в который женщина кричала, видимо, от боли, потому что я чётко увидела запёкшуюся кровь между её ягодиц. Второй мужчина обхаживал рот женщины, заглушая её крики и стоны. Стоявший сзади насаживался на женщину так сильно, что под его пальцами я увидела синяки, уже начавшие чернеть.

Я не сдержала спазм, повторно накативший на мой желудок, и вырвала весь обед, что недавно съела. Утирая рукой рот, я увидела, что мужчины неприязненно глянули на меня, надели брюки и ушли, а женщина, с трудом поднявшись по стене, одёрнула платье и обернулась. Эта была та самая девушка, проводившая меня в мой первый день на кухню.

— Как вы, госпожа?

— Нормально, это я у тебя должна спрашивать, всё ли в порядке, — с горечью произнесла я, не зная, что сказать этому замученному и окровавленному созданию. Её рот был порван. — Давай пройдём в больницу, тебя осмотрят!

— Нет, госпожа, я не пойду. Я полукровка, через два дня всё само заживёт! — она улыбнулась мне порванными губами.

— Как тебя зовут? — хрипло спросила я, всё никак не отошедшая от этой жуткой картины.

— Лорка, госпожа.

— Нет, лорка — это твой статус, а имя у тебя какое? Вот меня зовут Эль.

— Очень приятно, госпожа, но лорок лишают имени…

— Я не гражданка Вольвгандта, мне плевать на ваши порядки! Но, если не хочешь говорить, то не нужно!

Я развернулась и пошла в обратную сторону, зарекаясь гулять в одиночестве. И тут я услышала:

— Медея, госпожа, моё имя Медея…

Я обернулась:

— Я запомню, Медея, запомню…

Я вернулась за поворот, за которым, оказывается, ждали кого-то эти двое оборотней.

— Не меня ждёте, господа? — я остановилась.

Они втянули воздух рядом со мной, их ноздри явно пытались вывернуться, так усердно они ими работали. Но мой амулет и запах рвоты заставили их уступить мне дорогу. Я отошла подальше и стала ждать, что будет, то, что они ждут лорку, чтобы продолжить разврат, у меня не было сомнений. Но Медея так и не появилась.

Когда прошло много времени, а девушка так и не вышла из-за угла, я, вслед за мужчинами, отправилась посмотреть, а вдруг ей стало плохо. Я увидела, как один из оборотней стоит у края стены и смотрит вниз. Я медленно подошла. Я не хотела туда глядеть, но мои глаза будто зажили своей жизнью.

Внизу, на огромных булыжниках, лежала поломанной куклой молодая девушка. И тут первый раз в жизни я потеряла сознание…

Глава двенадцатая.

Три дня я не могла отойти от произошедшего: картинка переломанной девушки на камнях с кровавым разливающимся пятном под ней, стояла у меня перед глазами. Я что-то делала, что-то ела, но в голове у меня кружилась назойливой мухой одна мысль: зачем? Семь Всеблагих Старцев не примут душу самоубийцы на новый круг воплощения, ей предстоит или долго скитаться по земле неприкаянным духом, или упасть в Иллирий, к тёмным душам, где не было ничего хорошего для убившей себя души. Одно я не могла сделать, назвать погибшую Медею так, как называла падших женщин моя мать — бедняжечкой. Я считала теперь это оскорблением её памяти. Я ненавидела этих особей мужского пола, которые каждый день проходили мимо меня во дворе — этих недомужчин! Разве Медея была виновата в своей участи? Нет, эти похотливые животные, самцы — обортни!

Медея… это имя могла носить какая-нибудь девушка — героиня легенды или исторического эпоса. А в результате — такой страшный конец! Моя душа терзалась между жалостью и ненавистью.

Столько пережить и потом на камни? Моё состояние испугало доктора, и он несколько раз пытался достучаться до моего сознания, но я была, словно неживая, как будто это меня сожгли на костре после поминального обряда. Такое состояние у меня было после смерти моей матушки.

И тут, на третий день, я услышала знакомый голос:

— Эль! Эллирея Вакур! Ты ли это, девочка? — этот голос был неотъемлемо связан со счастливыми воспоминаниями в моей жизни — с Эданом и Турингом. Я оглянулась и увидела подводы с ранеными, прибывшими только что из Ритании.

— Лейтенант Горд? Это Вы?

— Да, я. Как видишь, меня слегка ранило, я теперь не гожусь для воинских подвигов. Полечусь немного и поеду на родину. А где Эдан? Что с ним? И почему ты здесь?

Мы отошли в сторонку, и я вкратце рассказала о своих злоключениях. Лейтенант не знал о гибели моего мужа, так как их пути разошлись. Горд остался охранять одну из южных крепостей, а мой муж, вместе с Чёрным Генералом, совершал рейды по тылам противника. Видимо, в одном из них он и погиб.

— А где Ваша родина, Горд?

— Я родился в предгорьях Семистрельных гор, там стоит наш посёлок. Наша стая Белых Волков пусть и не такая большая, как другие, но очень дружная и сплочённая. И у нас не отказываются от полукровок…

Мы стояли, задумавшись каждый о своём, пока Ириена не позвала меня:

— Эль, иди забери у господина Марцелуса бумаги на поступивших раненых, нужнопоставить их на довольствие!

— Эль, иди, после ужина я найду тебя в поместье, хочу посмотреть на сына Эдана! Наверное, крепкий парень получился!

— Хорошо, господин лейтенант, буду ждать в гости!

Так началась моя дружба с этим суровым воякой. Я не знала, что эта дружба спасёт меня и от самоубийства, и от участи хуже смерти — статуса лорки.

Горд стал частым гостем у нас в комнате, у него оторвало руку по локоть, но он другой, здоровой рукой качал Ллойда, совал ему погремушки. А ещё мы много разговаривали. Я рассказала ему о Медее.

— Не обижайся, Эль, но это ты виновата в её гибели…

— Я? При чём здесь я? Я видела её только два раза в жизни!

— Она сбросилась от стыда, стыда перед тобой! Она подумала, что ты вырвала, глядя на неё! Что она такая грязная и нечистая! А тут ты спрашиваешь, как её зовут. Имя у лорки может спросить только альфа её стаи перед смертью или шаман Лунной Волчицы. Она ответила тебе, признав альфой, и должна была умереть!

— Как у вас, вольвгандцев, всё запутано! Что за дикость? Молодая, здоровая девушка могла стать женой и матерью, а её… пользовали все подряд против её воли!

— Она должна была хранить свою девственность до церемонии, и никто не посмел бы тронуть девицу!

— Это глупо. Женщин у оборотней меньше, чем мужчин, и такие строгие законы. А если бы она от кого-нибудь забеременела?

— Её бы убили. Лоркам дают настой от нежелательной беременности, и они обязаны его пить. Если девушка — лорка пропускает хоть раз, то наказание — избиение плетьми.

— Горд, интересно, когда закончится война? Я уже хочу уехать отсюда! Вернуться в Ританию! Сбежать от законов волчьей стаи!

— Эль, война закончится со дня на день, но Ритании больше не существует.

— Как это?

— А вот так: Степная Империя и Вольвгандт разделили ваши земли между собой. Король Бекерт Второй отрёкся от престола.

— И что же теперь будет? А куда попал Туринг? И с кем воюет Вольвгандт?

— Туринг расстреляли из пищалей, от города осталось очень мало. Вся его территория войдёт в Вольвгандт, а с кем воюют наши войска, так это с повстанцами, которым не понравилось исчезновение Ритании. Говорят, во главе их стоит один из советников короля. А ещё мы продолжаем успокаивать мародёров, которых развелось очень много. Эти банды обзавелись трофейным огнестрельным оружием — пистолями и пищалями, и сейчас успешно воюют с нами на востоке Ритании, недалеко от степняков. Наши генералы думают, что Степная Империя так хочет увеличить территорию, которую получит по договору.

Из моих глаз потекли слёзы, я поняла, что возвращаться мне просто не куда!

Глава тринадцатая.

Больницу срочно переводили в столицу — Думбельдт, и я уже собралась уезжать вместе с персоналом, когда появился мой старый знакомый — оборотень из Тайной Канцелярии Демиус Трикотт.

— Здравствуйте, юная госпожа! — он зашёл в мою каморку, когда я собирала в сумку все бухгалтерские книги. — И куда же вы собираетесь?

— В столицу вместе с больницей, конечно же!

— Вы никуда не едете! Ваше место — здесь! Вы не выполнили пока ещё один пункт нашего договора — не написали письма своему дяде — Ригану Вакуру.

— Я могу это сделать и оттуда, — недоумённо сказала я. — Что мне здесь делать?

— Как что? Работать прислугой! Скоро возвращается с войны хозяин поместья вместе со своим полком. Здесь будет целый гарнизон солдат. Ваша задача…

— Вы с ума сошли! Я не останусь в одном поместье с таким количеством оборотней!

— А теперь слушай меня, малышка, — лицо Демиуса вплотную приблизилось к моему, и его маска весельчака и балагура сразу спала, — пока ты находишься под моей защитой, у тебя есть медальон, — мужчина резко дёрнул за цепочку на моей шее так, что я закричала от боли, — стоит тебе потерять своё расположение… у меня, медальон у тебя исчезнет! Что будет потом, знаешь, девочка? — он выпустил цепочку из рук.

Я знала, видела. У меня было приготовленный доктором порошок, но его я берегла на крайний случай.

— И что же вы хотите?

— А ничего особенного! — маска доброжелательности и игривости вернулась на лицо мужчины. — Напишешь дяде письмо и будешь присматривать за своим хозяином и его гостями: кто приезжал, когда, о чём говорили.

— Я не буду… — договорить мне не дали.

— Ты будешь делать, как тебе скажут! Иначе сын отправится в приют, а ты… — Демиус схватил меня сзади за волосы и оттянул так, что мне пришлось прогнуться в спине, — отправишься в тюрьму вместо своего дяди, перед этим испытав все прелести волчьей любви! — он улыбнулся, и его улыбка была похожа на звериный оскал.

— Хорошо! Я всё сделаю! — главное, согласиться сейчас, а затем можно будет и бежать.

— Не вздумай бежать! Из-под земли достану! — мысли, что ли читает, отстранённо подумалось мне. Весь этот разговор прозвучал в моей голове как чья-то злая шутка, я до сих пор не верила, что меня сейчас шантажировали, запугивали и угрожали физической расправой. Это были преступления, о которых я в своё время прочитала в Уголовном Уложении Ритании.

— Эль, ты собралась? — через какое-то время меня спрашивал господин Марцелус во дворе поместья. — Где твои вещи? Почему ты до сих пор не одета?

— Я не еду, господин Марцелус.

— Почему?

— Простите, так вышло, мне нужно остаться здесь, — я говорила эти слова с улыбкой на губах, хотя моё сердце обливалась слезами.

— Девочка, подумай хорошенько! Здесь скоро расквартируют сотню солдат, из которых большая часть — чистокровные оборотни! Что тебе здесь делать? Тебе здесь не место!

Я стояла и смотрела на доктора и не знала, что ему ответить: не рассказывать же ему про угрозы и шантаж со стороны его сослуживцев из Тайной Канцелярии Вольвгандта, или про моего дядю, умудрившегося вмешаться в планы нескольких королей и одного императора!

— Не волнуйтесь, господин Марцелус. Я пригляжу за Эль, — это лейтенант Горд вмешался в наш разговор, видя, что ответить мне нечего, но уезжать я не собираюсь.

— Прощайте, доктор! Пусть Старцы и Лунная Волчица оберегают вас!

— В чём дело, Эль? Почему ты не уехала с больницей? Мне ты можешь рассказать?

— А ты, Горд, почему не уехал в свой посёлок в горах? Там же кто-то тебя ждёт?

— Эль, я не уехал, потому что не смог бросить юную вдову своего сослуживца, которая тепло принимала меня в своём доме, одну, с сыном на руках, в чужом доме и чужой стране! Не переводи разговор! Что случилось, девочка? — мягко спросил меня мужчина, в его голосе была нежность и забота. Я всхлипнула:

— Горд, если бы я могла рассказать, но пока моё молчание — залог безопасности моей и моего сына… И тебе лучше ничего не знать! Просто поверь!

В поместье работы с бумагами для меня, конечно же, не нашлось, и я стала помогать прачкам и кухаркам приводить запущенные казармы в порядок и перебирать запасы продуктов, делая пересчёт. Через неделю начали небольшими отрядами прибывать солдаты и офицеры армии Чёрного Герцога. Ириена заселяла их в потихоньку в обустроенные казармы. Вскоре прибыли каменщики и плотники, и двор поместья превратился в огромную стройку.

Возводилось новое здание, как говорила Ириена, для семей и любовниц офицеров, которыми те обросли за военное время. В трудах и заботах я практически не видела сына, оставляя свободное время только на кормление его и свой сон. И так худющая, я сильно похудела, а Ллойд становился всё крупнее, и под нижней губой у него прорезались клычки, хотя ни у Эдана, ни у меня таковых никогда не было. Горд постоянно пенял мне, что нужно прекращать кормить сына грудью, оборотни столько не кормят, и что он из меня все силы высосал. На это я смеялась и говорила, что он не оборотень, в лучшем случае — полукровка, а силы ему нужны, чтобы мамку защищать!

Я просто не стала расстраивать старого солдата тем, что мне уже зачастили непристойные предложения от солдат и офицеров. Многие морщились, принюхиваясь к моему запаху, сетовали, что такая худая, но приставать не переставали.

В начале весны вместе с большей частью своего воинства объявился и хозяин поместья. Ириена разбудила меня среди ночи громким стуком в дверь и отправила в срочном порядке готовить гостевые покои с ещё одной девушкой.

Гостьями оказались две дамы очень милой наружности с ярко-рыжими волосами оборотниц и раскосыми зелёными глазами. Они были похожи друг на друга, как две сестры."Фаворитки Герцога", — шепнула мне моя напарница по уборке. Девушки оказались капризными особами и долго не давали нам уйти досыпать, мучая бесконечными:

— А под кроватью пыль протёрли? А то я не могу находиться в пыльных помещениях!

— А шкаф помыли? Мои платья стоят очень дорого! Я не повешу свои роскошные наряды в это убожество!

"И где только Герцог набрал этих глупых куриц", — думала я, еле переставляя ноги по коридору в своё крыло и почти не смотрела по сторонам. Мои глаза самопроизвольно пытались закрыться, я уже засыпала на ходу, когда врезалась в кого-то.

— Извините, — буркнула я и попыталась продолжить своё движение, но была остановлена за руку. Незнакомый мужской голос в темноте коридора произнёс:

— Ты кто? Что-то я тебя не помню!

— Извините, так хочется спать! Давайте познакомимся завтра!

— Завтра так завтра! — в голосе появились угрожающие ноты, — после завтрака в моём кабинете! — Рявкнул мужчина так, что я подскочила. Его высокая широкоплечая фигура в военной форме уже удалялась от меня, и до меня дошло, что я встретила хозяина поместья, того самого Чёрного Герцога. Видимо, он направлялся к своим дамам."После завтрака, так после завтрака", — спокойно подумала я и пошла спать.

Глава четырнадцатая.

Конечно же, на следующее утро я проспала завтрак и проснулась только тогда, когда мой сын громко и настойчиво потребовал себе еды. Я потянулась, вынула из рубашки налившуюся грудь. Сын сжал мой сосок, неожиданно впившись в него своими острыми зубками.

— Ой, — вскрикнула я достаточно громко от неожиданности, и тут же дверь в мою комнату вылетела от сильного удара.

За ней стоял рассерженный мужчина в белой рубашке и тёмных брюках, обтягивающих его длинные ноги с огромными выпирающими мышцами, как вторая кожа. В его чёрных глазах плескалась ярость, короткий ёжик чёрных волос не скрывал покрасневшую кожу на голове. Я узнала этого мужчину: я видела его на площади Согласия в Туринге, на лошади, во главе армии вольвгандтцев, с которыми уехал и мой муж. За ним стояли ещё двое, одной из которых была наша экономка, а другого мужчину я не разглядела.

Взгляд мужчины с моего лица переместился на мою оголённую грудь, и он стал маленькими шажками приближаться ко мне. От неловкости захотелось прикрыться, и я опустила взгляд.

"Вот засада! Я попалась!" — подумалось мне. Мой амулет Сокрытия бесстыдно сверкал в ложбинке между грудей, и Чёрный Герцог явно его заметил.

— Что это у тебя на шее? Быстро отвечай мне!

Я молчала. Если скажу правду — будет плохо, совру — ещё хуже! Герцог схватил пальцами цепочку и рывком сорвал с меня амулет. Я опять вскрикнула от боли. Мужчина втянул ноздрями воздух. Его чёрные глаза потемнели ещё больше.

— Ириена, что в моём поместье среди прислуги делает лорка?

— Я не… — начала оправдываться я, понимая, в какую жуткую ситуацию я могу попасть.

— Мой господин, Демиус Трикотт поклялся, что девушка порядочная, она вдова вашего солдата…

— Понятно теперь, это проделки интригана Демиуса, послал мне шпионку прямо в дом! Выселить её в комнаты, соответствующие её статусу! Чтобы ноги в поместье не было! Её ублюдка в приют!

Я вскочила с кровати:

— И кого вы называете ублюдком, господин Чёрный Герцог! Мой сын — законнорождённый! Я имею свидетельство о рождении! Попробуйте только забрать, загрызу!

Герцог обернулся и странно посмотрел на меня, его губы почему-то дёрнулись в подобии улыбки, а Ириена испуганно таращилась на меня, моргая своими огромными глазами:

— Да… как… ты… смеешь, шваль подзаборная, так называть господина Картера! Господин, прикажите всыпать плетей!

— Десять плетей, переезд в казармы, а сына, пожалуй, оставьте с ней! — улыбка исчезла с лица герцога так же неожиданно, как и появилась.

Стоявший за спиной хозяина мужчина наконец-то объявился в комнате. Он был огромного роста с жутким шрамом через всё лицо, надорванной губой, из-за которой казалось, что он улыбается, но улыбка выходила жуткой.

— Дай руки, лорка!

Я протянула ему руки, глядя в глаза. Он связал их веревкой, которая была у него тут же на поясе.

— Я не лорка! Я — Эллирея Вакур!

— Замолчи, лорка, и радуйся, что у хозяина сегодня хорошее настроение, и ты получишь всего десять плетей, а не пятьдесят, что полагается за оскорбление сиятельства, — тихо говорил мне на ухо этот мужик. Иди давай! — он подтолкнул меня в спину, и я в одной рубашке и босиком вышла во двор поместья, где собралось, казалось огромное множество людей.

Мы остановились в самом центре перед главным входом, оборотни жадно рассматривали меня и также жадно принюхивались. В толпе я увидела Горда, который делал мне какие-то знаки, но от холода я стала плохо соображать, на меня от всего происходящего накатила апатия. Двое мужчин вынесли широкую лавку и поставили её рядом со мной. Тот здоровяк — оборотень толкнул меня на неё, заставив лечь на живот. Раздался треск, и моя спина и ягодицы оголились. В толпе я услышала:

— Сладко пахнет, лорка, она моя…

— Нет, Ригус, обойдёшься, первым буду я, я её давно приметил, только по запаху не мог понять, что она — лорка!

Мне казалось, что я схожу с ума от ожидания своего наказания и этих мерзких слов, что вызывали в моей душе желание заткнуть им всем глотки самым простым способом — убить!

Первый удар зажёг на моей спине пожар, второй разжёг пламя, третий и четвёртый слились в один, а после пятого моё сознание отказало мне, и я уплыла в блаженное небытиё.

Я очнулась от того, что кто-то попытался залить мне в рот мерзкую на вкус гадость, и я вырвала её обратно.

— Нужно выпить, Эль. Это доктор принёс! У тебя жар, молоко перегорает, поэтому надо пить зелье!

— Не… могу… — выдавила я из себя, с трудом открыв глаза, перед которыми всё плыло и качалось. Я увидела лицо Горда с большой кружкой с зельем, которое он уговаривал меня выпить.

— Соберись, девочка, твой сыночек без тебя скучает, плачет, нянька его, малолетняя егоза, не может без тебя уложить спать!

— Где.. он…

— Он в соседней комнате, с той маленькой оборотницей, играют. Я нашёл для Ллойда кормилицу и заплатил ей. А твоё молоко почти перегорело…

— Сколько…

Горд понял меня:

— Уже три дня прошло…

— Моя спина…

— Почти всё зажило…

— Лорка… я не… лорка…

— Нет, милая. Я сходил к герцогу и рассказал ему о тебе. Пока ты поживёшь с сыном у меня. На улицу выходить я тебе не советую, скоро полнолуние, у волков гон. Но одна радость — и работать тебе пока не придётся, а то ты себя довела!

— Уехать… уехать надо… амулет… запах…

— А вот это пока не разрешено.

— Кем…

— Господин Юлиус Картер запретил тебе покидать поместье и эту комнату. Почему, я тебе не скажу, Эль. Давай пока подождём, может, что-то проясниться!

Я не верила в хороший исход моего дальнейшего пребывания в поместье Чёрного Герцога, и как оказалось, я была права!

Глава пятнадцатая.

— Что там было, Горд, ну, после? — я сидела на кровати, опираясь на подушки, и играла с ползающим по мне сыном.

— Солдаты сиятельства были потрясены твоей стойкостью, ты не издала ни звука, Эль! Даже когда я поднимал тебя со скамьи и нёс к себе, ты ненадолго открыла глаза, и многие услышали твои слова."Где мой сын?" — спросила ты, оборотни были под впечатлением!

— Да-а-а, хорошее развлечение им за мой счёт устроил Чёрный Герцог!

— Не называй его больше так, Эль, он ненавидит это прозвище!

— Меня поэтому высекли?

— Ну-у-у, нет…

— А за что тогда? — я иронично посмотрела на лейтенанта, — что ещё я натворила ТАКОГО, что меня стоило бы наказать таким жестоким образом?

— Ты обманула всех своим амулетом, скрыла запах. В Вольвгандте за это наказание — тюрьма, но тебя только высекли…

— Гад! Какой же гад!

— Ты про кого это, Эль?

— Да про одного засранца, который втравил меня в это, и ведь же не отстанет!

— Я его знаю?

— Горд, пока я для него не сделаю кое-что, я не могу ничего говорить! Просто поверь! Как только можно будет всё рассказать, ты узнаешь первым!

— Хорошо, Эль. Я сейчас схожу за едой, а вы не скучайте без меня!

Я взяла Ллойда на руки и стала напевать старинную эльвинскую песню, которую пела мне моя мама. Я перевела её на ританийский, и теперь мой сын стал единственным слушателем моего стихотворного и певческого таланта. Голос у меня не был таким нежным, как у моей мамы, но эльвинская кровь давала мне преимущества: петь я умела и любила!

Справа — лес, а слева — поле,

Впереди — дорога!

Ты иди по ней смелее!

И печаль — тревога

Не заденет твоё сердце,

Не затронет горе.

Ты иди по ней смелее

И вернёшься вскоре!

Так я напевала, пока не услышала под дверью скрип половиц, как будто кто-то стоит и слушает! Я вскочила с кровати и резко распахнула дверь: за ней стоял сам хозяин поместья и как-то странно глядел на меня, а потом молча развернулся и ушёл. Я закрыла дверь и поняла, что опять этот мужик видел меня в одной рубашке.

"Надеюсь, за совращение господина я не получу плетей?" — усмехнулась я и прилегла на кровать, уснула, пока не услышала, как пришёл Горд, и его тихий разговор с кем-то за дверью.

— Кто там? — спросила я.

— Никто, спи, — сказал лейтенант и устроился на маленькой походной кровати, на которой ему приходилось спать с моим переселением к нему в комнату.

Утро следующего дня встретило меня мрачным лицом Горда. Он, почему-то, собирал мои вещи в большую сумку.

— Что случилось, Горд? Хозяин отпустил меня? Я смогу уехать?

— Нет, Эль, нет, — мужчина явно не хотел разговаривать со мной, но меня это встревожило.

— Что происходит, лейтенант Горд? — я почти кричала, — не смей пугать меня!

Ллойд, услышав мой голос, проснулся и заплакал. Горд отвлёкся от сбора моих вещей и взял со стола молоко, чтобы покормить младенца. На меня он даже не смотрел.

— Собирайся, Эль, ты переезжаешь, приказ Его Сиятельства, будь он неладен!

— И куда… Не говори только, что к лоркам в казармы…

— Нет, Эль… Оттуда я бы тебя смог вытащить, — Горд по-прежнему не глядел на меня, — ты переезжаешь в покои фавориток Его Сиятельства герцога Юлиуса Картера…

— Нет! — только и смогла вскрикнуть я, — что можно сделать, Горд? Я не хочу…

И тут дверь комнаты лейтенанта распахнулась, и в неё вошёл уже известный мне мужчина со шрамом.

— Госпожа, вы готовы?

— Госпожа, госпожа… надо же? — истерически засмеялась я, — а как же лорка? А теперь госпожа… А вот и нет!

— Что нет? — опешил оборотень.

— Нет, значит, что я ещё не готова! А когда буду, тогда и придёшь! — я выставила мужчину из комнаты и закрыла за ним дверь, затем села на кровать и разрыдалась. Горд подошёл ко мне и обнял за плечи, потом присел и, продолжая кормить моего сына, стал поглаживать меня покалеченной рукой по спине, пытаясь успокоить.

— Я не знаю, что сказать, Эль…

Тут же дверь сотряс сильный удар, и она вылетела из петель: сиятельство решило, что это самый эффектный способ появления в моей жизни!

— Ваше Сиятельство… — только успел сказать бешеному герцогу лейтенант, как я услышала:

— Воооон! Пошёл вон отсюда! И щенка забери! Я с этой девкой хочу поговорить наедине! — глаза боротня горели огнём, а мои слёзы сразу высохли. Поведение этого… я считала ужасным, но моё мнение никого не интересовало!

Глава шестнадцатая.

— Ты… — прорычало это… чудовище, подлетая ко мне и хватая меня за горло так, что я оказалась приподнятой над полом в захвате, от которого начала задыхаться, — ты, человеческая подстилка, солдатская шлюха, променяла меня, МЕНЯ, — рычало чудовище, пока я задыхалась, от недостатка воздуха лёгкие загорелись огнём, — меня, альфу Чёрных Волков на жалкого полукровку! Тварь!

Меня отбросило в стену, и мой затылок с ней поздоровался. Если бы не удар, то у меня бы хватило сил что-нибудь ответить этому недомужчине, бьющего слабых женщин, но я на мгновение потеряла сознание, и очнулась от того, что меня… насилуют! Руки мои были связаны наверху, а надо мной нависал сам герцог, вколачиваясь с такой силой, что от боли хотелось взвыть!

Я попыталась дёрнуться и отползти наверх, но чокнутый герцог зарычал и обхватил мои бёдра руками посильнее. Я поняла, что опять уплываю, хотелось заорать, но я решила не доставлять насильнику такого удовольствия! Когда я начала терять сознание, герцог стал бить меня по щекам, говоря:

— Потеряешь сознание, придушу твоего ублюдка!

Мне пришлось через силу открыть глаза и смотреть в потолок, пока герцог с диким рыком не дёрнулся в последний раз и не излился в меня. И тут я опять улетела в небытие.

Очнулась я в незнакомой комнате в огромной кровати с балдахином. На мне была очень тонкая рубашка из нифейского шёлка, а рядом, на стуле, я увидела экономку, которая выводила носом рулады.

И тут я вспомнила о том, что произошло со мной. Я всхлипнула и отвернулась от женщины, чтобы проплакаться. Мои слёзы лились и лились, а я всё не могла никак остановиться, пока не стала рыдать в голос.

— Ну хватит, нашла горе! Нечего было хозяина из себя выводить! Не противилась бы ему, и всё полюбовно бы было! И доктора опять бы не пришлось к тебе вызывать!

Как я ненавидела её в этот момент!

— Пошла вон! — заорала я. — И чтоб духу твоего рядом со мной не было! Иди отсюда, жалей своего хозяина в другом месте!

Я кричала что-то ещё, по-моему, даже опять называла герцога по его прозвищу, но когда экономка убралась из комнаты, ко мне в этот день больше никто и не зашёл. Я потом успокоилась, и мне захотелось по нужде. Попытавшись встать, я увидела, что подо мною растеклась кровавая лужа. Мне, как оказалось потом, наложили швы на промежность, но я-то об этом не знала! Мой поход в поисках горшка или туалета закончился тем, что возле двери я опять потеряла сознание. И на этот раз меня пришлось доставать с того света.

И сделал это Марцелус, случайно заехавший в поместье. Когда началась суматоха, и кто-то закричал:"Девчонка умирает!", доктор побежал помочь, и если бы не он, я бы тогда умерла!

Об этом он мне сам поведал через два дня, когда я очнулась. При нашем разговоре присутствовал оборотень со шрамом, теперь герцог не оставлял меня наедине с представителями противоположного пола. Посетителей, кроме доктора, у меня не было, а когда я завела речь о сыне, мне было сказано:"С ним всё в порядке, приносить не велено!"

— Эль, постарайся не поднимать тяжести в ближайший месяц и… гмм… поосторожнее в постели… будь… Ты как, вообще? Смотрю, вняла моему совету, выбрала себе одного… и ещё какого!

Доктор засмеялся, а мне захотелось разрыдаться, что я и сделала. Марцелус понял, что сказал что-то не то, но объяснять я ему ничего не стала: он бы всё равно меня не понял. Сам Чёрный Герцог сделал меня своей фавориткой, защитил от позорного статуса лорки, а ещё и кочевряжусь!

Мои дни проходили в тоске по сыну, когда уехал доктор, поговорить мне стало не с кем, герцог приходил изредка, в его приходы я делала вид, что сплю, или демонстративно отворачивалась лицом к стене, затыкала уши, чтобы не слушать его слова, даже когда он мне пытался что-то рассказать о сыне. Его угрозы на меня не действовали, я опять впала в состояние апатии, накрывшее меня после смерти матушки и гибели Медеи.

Конец ознакомительного фрагмента.