Я уже сказала нет

Елена Викторовна Борисова, 2020

Альтернативная реальность… Мир, в котором существуют Империи и, в отличие от нашего: остались крупицы волшебства, всё ещё рождаются настоящие маги и можно изредка встретить заряженные магией артефакты… Главная героиня – девушка Маргарет – не пытается преобразовать этот Мир, она – просто живет и борется за свою любовь и счастье. А это – в любом из миров – очень не просто…

Глава 3

После Новогоднего бала мы с Эшем не стали — как вы могли бы предположить — более близки. Нет. Наши отношения остались на том же уровне, что и были до того. Во всяком случае, я так и продолжила его воспринимать как заботливого старшего брата, который всегда готов поддержать в трудную минуту, подставив такое надёжное плечо…

А вот отношения Степана и Аманты явно переросли разряд дружеских.

Почему я так решила?

Да потому, что после празднования Нового года всё своё свободное время они старались проводить вместе. И даже в школьной стенгазете неожиданно для всех появился новый талантливый корреспондент под псевдонимом «Стэп».

Но мы-то знали, кто это…

Подозреваю, что именно поэтому Эшли стал чаще чем обычно проводить время со мной. Не поверите, но иногда он стал САМ предлагать мне помочь с домашкой. А иногда сам же провоцировал наши побеги с территории интерната с целью развеяться или заглянуть в полюбившуюся мне городскую обсерваторию.

Да и на весенние каникулы, в этом году, Эш остался в интернате, объяснив это тем, что его мама уезжает по работе в командировку, а проводить каникулы в гордом одиночестве он не хотел. В общем, эти весенние каникулы стали для меня самыми весёлыми и счастливыми за всё моё пребывание в этой школе. Мы с Эшем посещали музеи или кафешки или просто гуляли, любуясь красотами просыпающейся от спячки природы. За эту неделю он ни разу не повторился, всё время придумывая для меня что-то новенькое.

Я даже пару раз повздорила из-за этого с Кевином, который раньше был моим единственным постоянным спутникам на всех каникулах, так как ему, как и мне, некуда было уезжать. Теперь же, он оставался совсем один на территории интерната. Хотя я так и не поняла причины его недовольства, я ведь предлагала ему составить нам компанию, но он, презрительно скривившись, сам отказывался.

Но однажды всё изменилось — в жизни Эша появилась Стефани…

Мне она — впрочем, как и всем — сначала очень нравилась. Красивая, высокая, почти с Эша ростом, уверенная в себе. С прекрасной фигурой и копной каштановых, абсолютно гладких волос, доходящих длиной почти до талии. Её необыкновенно задорная улыбка на утончённом лице с невероятными миндалевидными глазами вишнёвого цвета никого не могла оставить равнодушным. Такая весёлая, такая умная, такая красивая… ИДЕАЛЬНАЯ!

Все мальчишки интерната, обратив на неё внимание, волочились за ней.

Но она как-то сразу отдала предпочтение Эшу, хотя явно придерживала около себя и пару запасных вариантов.

С Эшли они были ровесниками и одноклассниками.

— Марго, ты представляешь… Её отец получил должность обер-прокурора Святейшего правительствующего синода в нашей административной единице Империи. И, переехав сюда, перевёл её к нам из другой школы, где она была капитаном команды черлидерш, — с нескрываемым восторгом тараторила Аманта, явно попавшая под её обаяние и природный магнетизм. Впрочем, как и весь интернат, и преподаватели в том числе…

Очень быстро, буквально за пару месяцев в нашем учебном заведении она заняла то же место, что и в своей прежней школе. А то, что ради этого с помощью сплетен и интриг ей удалось перессорить всю команду черлидерш, выживая их прежнего капитана, по её мнению — «Случайность и незначительное недоразумение»!

Многие девчонки, поддержавшие прежнего лидера, отказались выступать под началом Стефани и ушли из команды. А через некоторое время, на одном из тренировочных матчей неожиданно появилась вторая команда поддержки, ни в чём не уступающая прежней.

И чтобы избежать серьёзных разборок и склок, руководство интерната объявило о соревновании между ними за право участвовать в поддержке выездных матчей нашей команды по регби. Домашние же матчи могли украшать обе команды.

Но склок всё-таки избежать не удалось, и вся женская часть интерната поделилась на два непримиримых противоборствующих лагеря. Причём — большая её честь поддерживала именно Ингу — прежнего капитана команды черлидерш — ещё и потому, что сама Стефани постоянно становилась и причиной их ссор с парнями, и причиной ревности многих девчонок интерната, и причиной банальной их зависти.

Не поверите, но я не ревновала к ней и не пыталась вернуть внимание Эшли себе. Мне казалось, что у моего замечательного рыцаря Эшли должна быть именно такая ИДЕАЛЬНАЯ подруга. Я была за них рада…

Но…

Постепенно она всецело завладела ВСЕМ его вниманием и временем.

Мы с ним почти перестали видеться. Да и те редкие встречи, что мне выпадали, вскоре перестали приносить радость. Эшли стал молчалив и мрачен и раздражался на любой мой по-детски наивный вопрос или просьбу. Я не понимала, что происходит…

Как же я скучала по нашим весёлым играм и вечерним посиделкам над моими уроками. По разговорам по душам и ночным побегам в обсерваторию…

Дошло до того, что при случайной встрече Эш делал вид, что меня не заметил или, хмуро кивнув, ссылался на занятость, и сбегал.

Если бы вы знали, как я ждала приезда крёстной, мечтая встретиться с ним без надзора Стефани, в надежде снова увидеть МОЕГО Эшли. Я не сбиралась отчитывать его или устраивать сцен, я просто хотела понять — ПОЧЕМУ?

Степан и Кевин, видя как я переживаю из-за перемены в наших отношениях, пытались поговорить с ним и выяснить причину вдруг возникшей у него неприязни.

Но он либо говорил, что всё нормально, и в наших отношениях ничего не изменилось, а я сама себя накручиваю и придумываю то, чего нет. Либо отвечал, что он — в отличие от них — уже повзрослел, и теперь его не привлекают ни наши детские забавы, ни нахальные и приставучие ДЕТИ собственной персоной. Либо, разозлившись, откровенно посылал их с их разговорами по всем известному адресу.

Не знаю почему, но Стефани меня невзлюбила почти сразу. Хотя я искренне пыталась с ней подружиться. Но она, не отвергая моей дружбы, с совершенно невозмутимым видом стала отпускать достаточно невинные, но обидные шуточки в мой адрес, по любому поводу называя меня НАХАЛЬНЫМ РЕБЕНКОМ. Особенно обидно это было слышать в присутствии Эша.

Я сначала молчала, словно не замечая её колкостей, или старательно переводила всё в разряд шутки. Но когда она начала переходить все допустимые грани…

Конечно, я не выдержала и стала отвечать ей, огрызаясь в ответ. Хотя всё было в рамках пусть не приличий, но — допустимого. Но потом она начала откровенно унижать меня в присутствии Эшли. Постоянно критикуя то мои волосы, то фигуру и платье, то осмеивала манеру говорить. Я и не заметила, как превратилась для неё в мальчика для битья…

Даже Степан, изначально считающий, что я и сама неплохо справляюсь, не выдержал и стал заступаться за меня, пытаясь вразумить зарвавшуюся Стефани и открыть Эшу глаза на его пассию. Дошло до того, что они чуть не подрались, поссорившись, и Стёпа, так и не дождавшись от него объяснений, переехал в другую комнату.

Для меня же, в результате, всё стало только хуже…

Как-то, сидя с Амантой за нашим столиком как всегда обедая в школьной столовой, я услышала надо признать мелодичный, но насмешливый и ставший уже ненавистным мне голос Стефани:

— Кто-нибудь нам с Эшем объяснит, что за зверь сегодня запутался в волосах у этого несносного ребёнка? Боже мой, оно ещё шевелится? Нет, похоже, уже сдохло. Я не ошиблась? Это ведь от неё так воняет? Милочка, если ты не в состоянии ухаживать надлежащим образом за своим «вороньим гнездом», я могу порекомендовать тебе своего цирюльника. Конечно, навряд ли он станет с тобой возиться, сбреет всё к чёртовой матери… Но поверь мне, так будет только лучше — тряпочкой протёр, и готово, — капризно верещала подруга моего бывшего друга, повиснув на его руке и гордо демонстрируя всем ложбинку между её уже довольно выдающихся грудей.

Многие невольные зрители прыснули смехом, оценив её шутку, граничившую с издёвкой.

Но Аманта — давно переставшая восторгаться достоинствами этой злобной и лицемерной фурии, потому что её недостатки и пороки сильно перевешивали её благодетели — видя, что я вот-вот готова взорваться, накрыла мою руку своей, даря поддержку и успокаивая.

И хотя благодаря неимоверным душевным усилиям я осталась внешне невозмутимой и, молча показав ей средний палец и язык, продолжила обедать, в тот момент мне действительно захотелось побриться налысо. Однако через пару дней, в отместку за унижение, я залила в её косметичку суперклей, а ещё чуть позже — в её роскошные волосы незаметно запустила здоровенного мадагаскарского таракана. В результате чего её визгом, скачками и ором был сорван урок химии. А я заработала баллы у сверстников, и меня, подмигивая и похлопывая по плечу, стали подбадривать даже старшеклассники…

Так и пошло…

Как бы Стефани не изощрялась, стараясь побольнее ранить моё самолюбие и гордость, мой чёртик никогда не позволял мне оставаться в долгу, требуя отомстить ей всеми доступными мне способами.

Но что я могла?

Я была младше, гораздо худее и значительно ниже ростом. А у неё было хорошее чувство юмора и жестокий изощрённый ум, что меня просто убивало. Я не могла на равных соперничать с ней, да и не пыталась бы, если бы меня оставили в покое. Но этого не происходило: ни тогда, когда я промолчала, пропустив мимо ушей её колкость; ни тогда, когда я стала избегать её и Эша, стараясь не попадаться им на глаза.

Стефани продолжала меня травить, подкарауливая в самых неожиданных местах. Будь то коридор школы, туалет или душевая — она находила изощрённый способ уколоть меня побольнее.

И тогда я стала отвечать ей её же монетой.

Кроме того — я ведь была не одна, у меня были друзья. Нет, у меня были ОТЛИЧНЫЕ друзья!

Как-то незаметно к моей войне со Стефани присоединились и они.

У Кевина созрел план, и он раздобыл двухкомпонентный и необыкновенно прочный клей. Через несколько дней, во время его дежурство по столовой он нанёс один состав на стул, на котором обычно сидит за обедом СТЕРВОЗНАЯ Стефани. Второй же компонент нужно было распылить на её юбку. Тут на помощь пришла Аманта. Её тётка работала в прачечной интерната, и мы проникли туда без хлопот. Пока Аманта отвлекала болтовнёй тётку вместе со всем персоналом прачечной — ну, скучная и монотонная у них работа, рады были добродушные женщины развеяться и передохнуть, что нам сыграло на руку — я отыскала уже постиранные вещи Стефани и хорошенько — так качественно! — опрыскала все её юбки.

Следующим же утром, сидя в столовой за завтраком, мы смогли насладиться необыкновенным зрелищем — приклеившейся к стулу Стефани. При этом — приклеилась не только её юбка. Клей был очень хорошим, да и я его не пожалела.

В общем — к бедному стулу приклеилось всё, вплоть до нижнего белья.

На её крики собралась почти вся школа, но никто особо не торопился ей помочь, злорадно наслаждаясь её публичным унижением. Даже Эш не сделал ни одной попытки разогнать зевак.

Я ликовала, но недолго…

Родители Стефани, подключив все свои связи, инициировали внутришкольное расследование, и в наш интернат прибыли самые настоящие сыщики. Поняв, какой клей был использован, и где его можно было достать, они быстро вышли на Кевина. А так как он героически не сдал своих подельников, в наказание и назидание остальным его на год отстранили от учёбы, и я потеряла возможность общаться ещё с одним другом.

Стефани была собой горда…

После этого, в ответ на очередное оскорбление и прилюдную пощёчину из-за того, что я отказалась просить прощения за приклеенную моим другом одежду, не найдя других аргументов, я подставила ей подножку, и она, упав, расквасила нос. О, да, я гордилась собой, ведь я смогла отомстить этой гадине за Кевина. Но моя маленькая победа опять была не очень долгой. Потому что через пару дней, подкараулив меня одну, она довольно сильно побила меня в туалете. Я ничего не рассказывала педагогам, я не жаловалась и не «стучала». Но мне было вдвойне обидно от того, что Эшли принял её сторону.

Как он мог?..

Мне казалось — нет, я была уверенна — что он должен был всё знать. Кроме того — он часто присутствовал сначала при её нападках на меня, а потом — когда я стала отвечать — при наших разборках. Но он не только не заступился за меня, а наоборот, стал ей подыгрывать. Теперь, если мы случайно сталкивались в вестибюле или на лестнице, он дёргал меня за волосы или щипал с прищуренными злыми глазами.

— А, ты ещё с нами, Марго? Глаза б мои тебя не видели…

— Так выколи их себе, или тебе помочь?

— Следи за языком, РЕБЕНОК! А то выпорю. Лучше б кому-то родиться немой!

— А кому-то лучше б вовсе не родиться… — парировала я с ложной бравадой.

И, показав средний палец или язык — убегала.

Эти наши бесконечные перепалки всегда заканчивались новым синяком от щипка на моём многострадальном теле.

И вот однажды, после очередного унижения у всех на виду в столовой я, видимо, решив покончить жизнь самоубийством — хотя можно было найти способ гораздо гуманнее и менее болезненный — проходя мимо ЖУТКОЙ Стефани, СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО вывалила ей на голову макароны с подливой. Мой чёртик аплодировал стоя, выкрикивая «браво» и «бис». Я же приготовилась к скорой и мучительной смерти.

Но…

Макароны так поэтично повисли на её волосах, и она так громко визжала, что я не удержалась и разразилась таким заразительным и бесстрашным смехом, что сама испугалась.

В результате её обступили все, кто был в тот момент в столовой — смеясь и подбадривая меня, они вываливали содержимое своих тарелок ей на голову.

О, да — она насолила многим…

Но что самое странное — Эш за неё НЕ заступился. Он сидел рядом с ней, тихий, и как мне показалось — довольный происходящим. Хотя, возможно, его реакция была вызвана банальным шоком.

Слухи о произошедшем в столовой быстро разнеслись по школе…

Аманта и Стёпа к вечеру выпустили экстренный выпуск школьной стенгазеты, посвящённый этому знаменательному событию.

В результате утром об её унижении знали все. И даже педагоги, проходя мимо неё, прыскали смехом и поднимали над головой растопыренные пальцы, намекая на мои макароны на её голове.

После этого случая, став посмешищем всей школы, Стефани ничего не оставалось, кроме как перевестись в другую.

А я наконец вздохнула с облегчением, но как оказалось — рано.

Потеряв по моей вине предмет своего обожания, Эшли стал ещё яростней вымещать на мне своё раздражение, раскрывая самые тёмные стороны своей натуры. Нет, в присутствии матери, глядя ей в глаза, он был по отношению ко мне рыцарем без страха и упрёка. Но стоило ей отвернуться или оставить нас наедине, как он тут же пребольно щипал меня или исподтишка пинал по ногам. Мог нарочно отпустить ветку, чтобы она хлестнула меня по лицу, или прищемить пальцы дверью. И всё это он проделывал с ангельской улыбкой на обманчиво доброжелательном лице и ЧИСТОСЕРДЕЧНЫМИ извинениями за неуклюжесть…

Я, если честно, начала его побаиваться и сама старалась лишний раз с ним не встречаться. Если же этого избежать не удавалось, то я будила чёртика и вела себя нагло, дерзко отвечая на все его выпады, не показывая страха, а иногда — рискуя быть просто побитой.