Один год жизни среднего возраста

Елена Виг

«Кризис среднего возраста – болезнь, которой болеют только взрослые». Так один из героев объясняет подростку ту ситуацию, которая сложилась между его родителями. Найдут ли они эффективное лекарство от нее, и какими будут побочные последствия этого лечения, вы узнаете, прочтя эту повесть.

Глава 2. Май

Гости собрались в субботу. За стол намеревались сесть в шесть, поэтому Андрей с семьей пришел заранее, чтобы Надежда могла помочь Лене с закусками. Мальчишки, за полной их бесполезностью, были отправлены в комнату Макса и там зависли на какой-то игре, а мужчины, выполнив поручения по раскладыванию стола, расстановке стульев и открыванию бутылок, ушли на балкон. Балкон был застекленный, с двумя удобными пластмассовыми креслами, в которых можно было погрузиться и, отрешившись от предпраздничной суеты, спокойно покурить, глядя на распустившиеся листья деревьев, доросших уже до их этажа. Если не глядеть вниз на заставленный машинами двор, то вполне можно представить себя где-то на природе, за городом. Вот за это они и любили свой район: не слишком высокие дома, старые деревья, уютные дворы — с трудом уцелевшие остатки старой урбанистической эпохи, которые, конечно, обрастали монстрами точечной застройки, но пока еще не полностью потеряли человеческий облик.

— Мне показалось, или ты действительно сегодня какой-то мрачный? — спросил Андрей, раскурив сигарету и убрав зажигалку в карман. — С работой что-то не так?

Они были друзьями с самого детства, поэтому не имело смысла скрывать что-то друг от друга.

— Не знаю, брат, что-то муторно мне от этой моей круглой даты. Как будто она какая-то итоговая, что ли.

— Что за бред? — удивился Андрей. — Возраст Христа, вроде, пережил благополучно, тридцать семь — возраст смерти Пушкина — тоже, так чего тебе теперь-то бояться? Вот уж не думал, что ты подвержен всем этим глупостям!

— Да я и сам не думал, — почти извиняясь, сказал Денис, — что затоскую от возраста, да и не боюсь я ничего, а просто как-то скучно стало. Вроде, как бежал, бежал и добежал, а зачем все это, и что теперь делать — непонятно.

— Что раньше делал, то и делай, работай, защити докторскую!

— Ну, предположим, защищу я ее. Дальше-то что?

— Станешь уважаемым ученым, повесишь в своем кабинете диплом в рамочке и будешь любоваться.

— Шутки шутишь, а я серьезно. Вот защищусь, могу даже стать заведующим кафедрой с такой-то степенью. А зачем мне все это?

— Не знаю, потом можешь академиком стать, если захочешь.

— Ты сам прекрасно знаешь, что я этого не захочу.

— А что, было бы красиво. Еще один диплом в рамочке.

— Ну да, а потом они оба в траурной, и это тоже будет очень красиво.

— С ума сошел? Ты что в такой день мне про траурные рамки говоришь? Тебе ведь сорок, а не восемьдесят!

— Может было бы лучше, чтобы было восемьдесят. Тогда бы мне не нужно было думать, что делать в ближайшие десятилетия.

— Что ты все заладил «что делать, что делать»? Живи, работай, развлекайся, путешествуй, книжки читай. Мало тебе, что ли?

— Мало.

— И чего тебе не хватает?

— А вот и сам не знаю. В чем и беда! Представляешь, соскучился вдруг о той жизни, когда мы были нищими, и у нас было все впереди. Ты помнишь, какими мы были лихими? Как мы работать могли сутками, как мы жен своих любили?

— Помню.

Лицо Андрея стало задумчивым, он потушил в пепельнице окурок и тут же достал из пачки новую сигарету.

— Я много что помню из того времени, что, возможно, и хотел бы забыть…

— Прости, Андрюш, сказал, не подумав.

— Да, ладно. Только вот сдается мне, что ты с жиру бесишься. Все у тебя хорошо, и парень прекрасный, и жена отличная. Радуйся!

— Да я радуюсь… — задумчиво сказал Денис.

— Вижу я, как ты радуешься, — хмыкнул Андрей. — Пошли, посмотрим, скоро ли нас кормить будут, — сказал он, вставая с кресла, и тем самым давая понять, что больше не хочет обсуждать с другом эту тему.

Стол получился отличный, и засиделись они до вечера. Уже мальчишки ушли в свою комнату, а взрослые все сидели, закусывали, выпивали, разговаривали. Двое мужчин, две женщины, которых связывала не только близкая дружба, но и семейные узы.

Первой женой Андрея и матерью двух его сыновей была Ксения — сестра-близнец Лены, которая умерла четырнадцать лет назад. То, что они пережили тогда, сделало их не просто друзьями, а одной семьей. Лена считала Андрея братом, Диму с Сережей — ее племянников — почти сыновьями. Все они были такой же частью ее жизни, как и Денис с Максом.

Надежда же была уже третьей женой Андрея, моложе его на пятнадцать лет. Когда Лена узнала, что Андрей встречается с парикмахершей, недавно приехавшей из провинции, то сказала ему, что он сумасшедший. Он тогда только посмеялся, хотя обычно к Лениным словам очень прислушивался. Но не в этот раз. Сказал только, что уже большой мальчик, чтобы самому решать такие вопросы.

Лена разозлилась, но когда он привел Надежду знакомиться, то сменила гнев на милость. Девушка оказалась не только потрясающе красивая, но на удивление симпатичная, открытая, веселая, энергичная. Совсем не глупая, что можно было ожидать от провинциалки без образования, она удивляла их нестандартностью своих суждений.

Надя была из какого-то иного, не очень знакомого им мира. Они, столичные жители, с интересом слушали ее рассказы о жизни в провинции, яркие, образные. Хотя она и работала в модном салоне красоты, но была совершенно чужда гламура, и к этой стороне жизни относилась с большой иронией. Словом, к концу вечера Лена на кухне спросила Андрея, где он нашел такое чудо, и велела жениться на ней незамедлительно. К тому моменту Андрей еще был женат, но очень быстро и без конфликтов развелся со своей второй женой и оформил отношения с Надей, которая через пять месяцев родила ему дочку Иришку, теперь общую любимицу.

— Давайте, ребята, выпьем за Дениса, пусть у него все будет хорошо и на работе и…

— Правильно, и в личной жизни, — подсказал жене Андрей.

— Да, пусть у него будет еще много, много любви в жизни, — закончила свой тост Надежда.

Все выпили.

— Надюша, прекрасный тост, хотя я совершенно не понимаю, о чем он, — сказал Денис, — какая у меня может быть любовь? Я женатый человек, у меня вся любовь уже в прошлом. Сейчас у меня уже не может быть никакой любви, я уже стар для этого.

— Во-первых, ты не стар, а в самом соку. Вот мне бы такой мужчина очень даже понравился, если бы я могла выбирать, — сказала Надя.

— А что — во-вторых?

— Во-вторых? Не помню, не знаю, что там во-вторых, мне кажется, что и первого достаточно.

— Мне страшно жалко, что ты не можешь выбирать, и что Андрей меня опередил. Если бы я мог выбирать, то ты мне бы тоже очень подошла.

За этим обменом любезностями только Андрей заметил, как Лена изменилась в лице, и попытался все превратить в шутку.

— Эй, друзья, вы там не слишком увлеклись? А то мы с Леной начинаем ощущать себя пятой спицей колеснице, — сказал он. — Давайте лучше выпьем за тот подарок судьбы, который она преподнесла нашему дорогому Денису пятнадцать лет назад.

— Да, за Лену, за Лену, — подняла свой бокал Надя.

— Сейчас ребята, обязательно выпьем за меня. Только я, вот, вернусь — я забыла еще об одном своем подарке, — сказала Лена и скрылась в спальне.

Она вернулась минут через десять, везя за собой средних размеров чемодан на колесиках.

— Ну ничего себе, масштабный подарок, — восхитился Андрей. — Давай, старик, открывай!

— Ничего не надо открывать, я сама все расскажу, — сказала Лена. — Дорогой мой, — она взяла свой бокал и обратилась к мужу, — я дарю тебе то, что ты хочешь сейчас больше всего. Я дарю тебе свободу. В этом чемодане твои вещи на первое время. Я возвращаю тебе свободу выбора.

— Лена, отличная шутка! — сказал Денис.

— Нет, милый, я совершенно не шучу. Ты можешь идти к Надежде, если Андрей не против, можешь найти себе еще кого-нибудь. Я совершенно на тебя не в обиде. Я даже благодарна тебе, что ты сегодня выпил достаточно, чтобы наконец сказать правду.

— Лен, ну ты что, не понимаешь, что все это было не серьезно? Мы с Надей просто прикалывались, — Денис попытался оправдаться, но, увидев взгляд жены, понял, что сейчас она не примет никакие его объяснения.

— Вот и прекрасно, иди и дальше прикалывайся, только где-нибудь в другом месте.

— Лен, притормози, а? — Андрей попытался урезонить ее, но получил в ответ такой же ледяной взгляд, и только руками всплеснул.

Надя переводила взгляд с Дениса на Лену и обратно. В ее глазах стояли слезы.

— Андрюш, ну сделай что-нибудь! — взмолилась она.

— Не могу, ты уже все сделала, постаралась, теперь пусть сами разбираются, — он встал и вышел на балкон, похлопывая себя по карману рубашки в поисках пачки сигарет.

— Ленка, да я же не хотела ничего такого!

— Надюш, да не в тебе же дело, — Лена взяла подругу за руку, — это дело в нас. Это все давно уже в воздухе висело, а поняла я только сейчас. Так что, спасибо тебе! Помогла.

— Нет, нет, ну не надо так! Вы же такие хорошие! У вас такая прекрасная семья, Макс.

— Надюша, не реви, не надо. Все будет нормально.

По лицу Лены было понятно, что ничего нормально не будет. Она обняла Надю, от чего та заплакала еще сильнее. Денис стоял, не понимая, что ему делать.

— Так, все, хватит тут сырость разводить! — Андрей стоял в дверях балкона, руки, по обыкновению, в карманах, и строго глядел на жену. — Надежда, забирай Дениса, пусть он у нас переночует, я вам сейчас такси вызову, а я с ребятами здесь останусь. Надо все тут прибрать, завтра, на трезвую голову будем разговаривать. Сегодня от этих разговоров все равно никакого проку.

— Лен, так ты что, действительно хочешь, чтобы я ушел? — Денису эта мысль казалась какой-то дикой, но у его жены вид был вполне решительный, и затевать сейчас скандал, выяснять отношения ему не хотелось.

— Да, хочу.

— А мой компьютер ты положила?

— Да, лежит сверху.

— Ну, хорошо, тогда я поехал.

Обычно он так говорил, когда собирался в командировку. Но сейчас был совсем иной случай, и эта будничная привычная фраза резанула его затуманенное алкоголем сознание, оставив неприятное послевкусие.

Приехало такси. Надя пошла к двери. Она уже не плакала, а все время оглядывалась на Лену и Андрея, как будто ища их поддержки. Но они стояли серьезные и старались не встречаться с ней взглядом. Денис потащился за ней, везя за собой чемодан. Когда дверь за ними закрылась, Лена, молча, повернулась и пошла на кухню. Андрей так же, не говоря ни слова, стал собирать посуду и остатки еды со стола. Когда эта работа была закончена, посудомоечная машина уже урчала, а недоеденные пироги были надежно укрыты пленкой, Андрей налил себе вина и с бокалом сел напротив Лены.

— Ну что, может, объяснишь мне, что это было? — спросил он, строго глядя на нее.

— Я сделала то, что должна была сделать уже давно, только не догадывалась об этом.

— Ты хочешь сказать, что давно должна была его выставить? Он тебе изменял?

— Господи, Андрей, ты что, ничего не понял? Он мне не изменял, во всяком случае, я не знаю об этом. Но он меня больше не любит. Ему со мной хорошо, удобно, но он меня больше не любит.

— Уверена?

— На все сто!

— А ты его?

— Не знаю, думаю, что тоже нет. Но не обо мне речь. Я уже давно вижу, что он не в своей тарелке. Если это не работа, а там, я знаю, все у него нормально, то, значит, его мучит что-то здесь, в семье. Я даже рада, что он сегодня сказал все это. А то я стала бояться, что он заболел и пытается это скрыть. Представляешь?

— Лен, ну, мы все проходим через какие-то полосы сомнения, неуверенности, даже разочарования, но ведь это же не повод вот так рушить все. Ты просто сегодня слишком много выпила, так же, как и мы все. Давай, иди спать, завтра будет новый день, тогда и обсудим наши проблемы.

— Знаешь, Андрюш, я действительно выпила порядочно, но мне сейчас кажется, что я никогда не была трезвее, чем сейчас. Я попробую поспать, хотя не знаю, получится ли, а ты мальчишек спать погони и сам ложись здесь в гостиной. Ты же знаешь, где постельное белье взять? У Макса в комнате, в шкафу на двух верхних полках.

— Найду, не переживай.