Роман со Свами. Краткий курс ведической жизни

Елена Булычева

Я выразила традиционное желание – узнать, есть ли Бог. Встреча состоялась.Древность и ироничная прагматика; Россия, Индия и весь мир; аватары и vip-персоны, бизнесмены и музыканты, студенты и путешественники слились в воспоминаниях в едином ансамбле на фоне мистических декораций.Искусство близости со святым – тот вечный лот, который с течением времени лишь дорожает.Практическая философия. Личный опыт ведической жизни.

Глава 10. Свами, ну, заходи к нам!

На хоре становилось все гуще, народу все больше. Музыканты прибывали и прибывали со всех концов света, и ощущалось в этом что-то волнующее. Я вспоминала концерты, когда из разных стран мира вот так же музыканты съезжались во время важнейших событий — больших праздников либо тяжелых потрясений. Очень известные певцы и инструментальщики вместе пели одну-единую песню, чтобы музыкой народ поддержать, воодушевить. Они были именно из разных стран, с разным цветом кожи, разного вероисповедания.

И теперь здесь, в Путтапарти, я наконец-то тоже участвовала в таком вот концерте, который состоялся по очень важному поводу: в эти дни много веков назад родился Бог. Его назвали Христом, он жил во Земле Израильской и рассказывал землякам о том, что бог един, и нужно всех любить. Рассказывал он так доходчиво, что до сих пор чуть не полмира сильно в это верит. Всё, что касается этого бога, до сих пор народ волнует и он, народ, то есть, его день рождения особо чтит. Потому что этот бог учил любви, и сам ею жил. И вот спустя двадцать веков, другой бог, родившись в Индии, тоже учит любви и ею живет. И на день рождения того — Иисуса Христа — к этому — Сатья Саи Бабе — приезжают со всего мира люди праздновать праздник Рождества Христова. Хотя, казалось бы, предыдущий бог жил уж очень давно, был совсем другого цвета кожи и национальности, языки у них, естественно, тоже не совпадали,.. Но вот этот, ныне здравствующий, относится к тому, предшествующему, с огромным уважением и празднует его рождение со всею пышностию и от души.

Такие дела.

Последней в хор приехала виолончель — очень улыбчивая худенькая женщина притащила её на себе аж из-за окияна. Футляр у виолончели был очень крутой, какой-то дорогой фирмы и ярко-белый.

Репетиции длились всё дольше, народу приходило всё больше; кстати, приходили не только музыканты. Приходили и те, кто во время даршанов всегда сидел рядом со Свами на веранде; его приближенные, то есть.

Происходило вот что. Мне рассказывали, что вообще-то, конечно, Баба хор опекает. И всё про хор знает. Хотя надо отметить еще один удивительный свамин прибамбас — когда хор репетировал, Сатья Саи в мандире давал самые долгие даршаны. И как это понять?

Я никак понимать это не хотела, уж очень обидно было об этом думать. Тут торчишь на солнцепеке в линии, а потом в переполненном зале с вентиляторами, духотой, сквозняками и скрюченными ногами часами сидишь, надрывая голосовые связки, — а он там всякими прочими гостями занимается в этот момент.

Но на самом деле верила я совсем в другую свамину легенду (около Свами всегда ходило множество легенд).

Когда хор репетирует, действительно, Баба очень подолгу бывает на даршанах. Всем своим видом демонстрирует, что он находится вовсе даже и не с хором, и таким образом, проверяет нас на терпение, смирение, — весь божественный набор. Но. На самом деле Сатья Саи всё это время незримо пребывает и в хоре. Его хватает и туда, и сюда — энергии-то не скроешь, вон как накрывает всех музыкантов! Откуда и голоса, и способности прорезались?! Ведь в хор собрались люди очень-очень разные. Мне по секрету две женщины сказали, что они петь вообще не умеют, что Баба к ним во сне явился и велел прийти на репетиции.

Вот про то, что Свами больше в хоре, чем на даршанах, мне верилось сильнее.

А то получалось, что приехала ты за тридевять земель к богу, а теперь сознательно к нему на встречи не ходишь и просто песни распеваешь себе в удовольствие.

Подобного рода мыслишки вертелись, наверное, не только у меня в голове, но и у многих хористов. Свами, конечно, такой гудёж у себя в приусадебном хозяйстве слышал и, чем мог, помогал убирать упаднические настроения.

Прислал Свами своих помощников.

На репетиции стали приходить его приближенные, давние преданные. Они выступали в перерывах между песнями, рассказывая веселые истории о Свами, о его всевозможных проделках с ними тоже. И смысл всех этих историй был один — ребята, держитесь, Свами с вами! Пойте хорошо. Праздник уже на носу.

Хор и пел хорошо. Так хорошо, что даже собаки собирались на улице и заглядывали в открытые двери конференц-холла: ну-ка, что это вы тут делаете, а?

На пианино играл австриец Пол, он — композитор, в концерте исполнялось несколько его песен. Пол часто забывал, что он поет не один, а с хором, и иногда пел другие партии, не те, которые учили все. Импровизировал, в общем. А мне иногда хотелось ему прямо кулаком погрозить за это, особенно однажды, когда мы и так пели уже семь часов, а он вдруг предложил новый придуманный вариант мелодии.

Репетиции вела Сильвия, давняя — около тридцати лет — последовательница Свами. Сильвию знали все, а кто не знал, тот очень хотел бы с нею познакомиться. Я, например. Сразу было видно, что она рядом с Бабой давно уже.

Вообще, тех, кому повезло приблизиться к Свами по-настоящему, можно было опознать. Как? По достоинству, веселости, по доброжелательности, да много еще, по чему. Если этих людей было сразу несколько, то обычно они радостно о чем-то переговаривались. Если отвечали тебе, то просто и дружелюбно. Вот, например, вы видели в научно-фантастических фильмах или сказках людей будущего, эдаких героев? Такими были свамины люди. И среди них — Сильвия, руководитель хора.

Уж как так Сатья Саи придумал, что именно она — хормейстер, мне было неизвестно. Я приехала — а тут Сильвия. Из Америки. В сари. Она эти сари на каждую репетицию меняла — все свеженькие, новенькие, в нежных красках. Где же она их все хранит, интересно?

Сильвии вообще-то было много лет, она прямо так и сказала на хоре: «Мне — семьдесят с хвостиком». И вот в этом возрасте на ногах она отстаивала по две репетиции в день — утром и вечером, не присев! Она управляла этой неуклюжей махиной людей разных возрастов, разных стран, — в общем, всего, чего только можно, разного. Многие из нас ведь еще и не знали английского языка, а ей нужно было, в конце концов, и какие-то музыкальные указания давать. Да и не только музыкальные, бытовые тоже. По поводу рассадки, например, возникало много разногласий: всем хотелось сидеть в первых рядах, а пожилые люди, конечно же, к концу репетиций уставали.

Сильвия спокойно, весело и чётко вела эту нашу разношерстную команду, только она и Баба знали, куда. В перерывах она тоже рассказывала веселые истории про свои с аватаром встречи. И получалось, что Свами постоянно вокруг хора кружил. Только в конце я почувствовала, что и на самом деле репетиции хора были даршанами.

А однажды Сатья Саи это точно подтвердил.

На предпоследней репетиции Сильвия объявила, что Баба пообещал сегодня прийти на хор, и все как-то особенно приосанились, убрали сваленные футляры для музыкальных инструментов из углов зала.

Сильвия начала эту репетицию необычно — она стала представлять всех друг другу, знакомить. «Очень вовремя», — подумала я. А подумала зря. На самом деле, этот способ знакомства был, действительно, очень вовремя. В хоре пело около тысячи человек, и когда-то же надо было всем узнать друг друга поближе. Тем более, перед концертом для Свами.

Первыми Сильвия представила басы — часть мужчин встала, остальные радостно им зааплодировали, потом встали теноры и смущенно чуть поклонились, потом дружно встали альты — их было особенно много, а потом настала очередь сопрано.

Я встала вместе с сопрано и, когда поднималась, то невольно подумала о том, что ведь я сотни раз выступала на сцене, но почему-то именно сейчас, когда представляли всех скопом, а не только меня-единственную-неповторимую, то губы мои дрожали, и слезы еле сдерживались. А ощущала я безграничное чувство благодарности ко всем этим людям, ставшим мне близкими, за их аплодисменты.

Хотя концерта пока еще и не было.

После сопрано встали инструментальщики — им хлопали, конечно же, очень сильно. А в конце… Ну, а в конце её и не нужно было представлять, потому что музыканты не успели еще сесть, как весь хор начал скандировать «Силь-ви-я, Силь-ви-я!» А Сильвия в волнении абсолютно не могла развернуться от портрета Свами к нашему хору, в котором она отстояла, как у станка, как у холста, у пюпитра, потрясающие часы своей жизни. Сильвия всё смотрела на портрет Свами. Смотрела и смотрела, всплескивая руками, и что-то шептала при этом, известное только им двоим. И очень медленно, наконец, она повернулась к нам, к людям, которых Баба ей доверил. Чтобы она смогла нас увлечь пением песен, — той формой разговора, которую он особенно любил.

В этот день мы пели просто великолепно, а после репетиции Сильвия нам рассказала еще сваминых историй. Истории у нее получались прекрасно, она прямо бабиным голосом говорила, как будто он через нее ворковал. Одна история была очень поучительная. Сильвия сказала, что однажды в жизни последователя Свами наступает момент, когда святой перестает обращать на него внимание. Совсем. И это часть его божественной игры. Такое очень тяжело пережить, но пережить надо обязательно. Проверка на веру и самостоятельность. Сильвия как будто вспомнила что-то при этом, чуть вздохнула. А потом опять рассказала веселую историю и в конце воскликнула: «Свами, ну, заходи к нам! Мы тебя любим!»

Пауза.

А дальше все захохотали.

Дело в том, что люди в хоре про Бабу многое знали: и телепортировать может, и присутствовать без тела, приходить в другом теле или в какой угодно форме. Знали, что проделывает он это еще и потому, что, соединяя вместе людей с разными привычками, учит их жить дружно друг с другом. Как бы носом тычет: меня любите? А я — в каждом, вот, например, в вашем соседе рядом, которому вы изо всех сил на коленку жмёте и отругать норовите в этот момент. Ну-ка, цыц! И в хоре все постоянно про Сатья Саи помнили, да и как тут не помнить — он же везде: и на портретах, и в песнях, и в Сильвии. Сильвия в этот момент крикнула: «Свами, ну заходи к нам!»

Он и зашел.

Во входную дверь зашел молодой парень. Все расхохотались. Смеялись так, что аж стены ходили ходуном. Парень был чернявый, с копной кучерявых волос и в ярко-оранжевой длинной рубахе. Ну, вылитый Баба. Парень сначала растерялся — представляете, стоишь, а над тобой хохочет многосотенная толпа? Он-то всего лишь сильно опоздал на репетицию, ну да, ну извините… Этот парень ничего не понял, зато абсолютно точно поняли мы все — это Свами передал привет. Только он может так приветы передавать.