Имидж старой девы

Елена Арсеньева, 2003

Некоторым преступникам определенно везет. Особенно если у них есть сообщники, всячески покрывающие их и делающие все, чтобы запутать следствие. Тогда убийцы умудряются исчезнуть с места преступления бесследно. А отдуваться по полной программе приходится ни в чем не повинному человеку… Да, дорого заплатил Кирилл Туманов за то, что однажды ночью шел через парк, в котором выясняли отношения мужчина и женщина. Мужчина этот вскоре оказался убитым, а Кирилл – единственным свидетелем для следствия… Но еще дороже далось Туманову знакомство с красоткой по имени Арина. Она причиняет вред всем, с кем ни встретится. Кирилл вновь встретил ее в аэропорту, улетая в Париж. И проблемы начались – его задержали. Встреча с прекрасным Парижем отложилась на неопределенное время. А может быть, навсегда…

Оглавление

Кирилл Туманов, 28 сентября

200… года, Нижний Новгород

Они столкнулись лицом к лицу, и первым чувством Кирилла было удивление. Причем он удивился не только потому, что встретить знакомых здесь не ожидал, тем более кого-кого, эту девушку. Хотя, с другой стороны, что особенного? Если он летит в Париж, почему бы не лететь еще кому-то? Так что дело не в месте встречи. Он удивился тому испугу, который промелькнул на ее лице.

Вот уж чего-чего, а этого Кирилл не ожидал увидеть на лице женщины! Радость, восторг, восхищение, даже счастье, обожание, изумление, ревность, в конце концов, обиду, печаль, тоску неутоленную — все, что угодно, на выбор. Но испуг? И откровенное недовольство?! Она не рада его видеть? Быть того не может! Таких женщин, которые не рады видеть Кирилла Туманова, просто не существует в природе. Да ему, наверное, мерещится!

Так или иначе, овладела она собой довольно быстро. И теперь широко распахнула свои и без того большие серо-голубые глаза. Будто в изумлении.

— Господин учитель? — протянула она. — Какими судьбами? Тоже летите? Или провожаете кого-то? Хотя да что же это я…

Она огляделась и улыбнулась. Здесь не могло быть провожающих. Все они находились за пластиковыми перегородками, рассекающими аэропорт на две части. Там — остающиеся. Здесь — улетающие в Париж, Шарджу, Стамбул, Рим, Франкфурт, Лондон, Женеву и другие столь же заманчивые местечки. До полета еще далеко, но пассажиры чувствовали себя уже словно отрезанными от привычной жизни. Лица остающихся были для них будто смазаны разлукой. Усиливалось это впечатление из-за непрозрачных перегородок, сквозь них можно различить лишь смутные силуэты тех, кто еще бродил по аэропорту. Но таких оставалось все меньше. Какой смысл маяться в зале ожидания, чтобы помахать вслед самолету? Во-первых, тот, кого вы провожаете, не помашет в ответ и даже не увидит вашего порыва, а во-вторых, неизвестно, когда придется махать. Рейсы в Шарджу и Париж задерживаются по… техническим причинам, как объявили по радио.

Вот так цирк, а? Зачем производить регистрацию билетов, таможенный досмотр? Все застопорилось на последнем этапе — на паспортном контроле. Человек двадцать прошли его, а потом что-то случилось, будочки контролеров опустели, там погас свет, пассажиры сначала сохраняли аккуратненькую очередь, затем, устав ждать у моря погоды, уныло растеклись по накопителю. В очереди стояли только самые терпеливые. Или ленивые. Кто оказался проворнее, устроился на скамейках и развернул газетки. Кто горел желанием поскорее избавиться от баксов и евро и готов был сделать это даже на родимой земле, тот отправился в лавчонки дьюти-фри. Особенно усердствовали в этом улетающие в Шарджу: ну как же, в Эмиратах ведь мусульманский сухой закон, там не очень-то разживешься хмельным. Надо запастись по полной программе! Кто берег деньги и при этом не успел занять место на скамьях, бестолково слонялся от стены к стене, оценивающим или равнодушным взглядом скользя по лицам встречных-поперечных или по их одежде.

Кирилл занимался именно последним. Тут у него был свой спортивный интерес. Он до сих пор не мог толком понять, нормально ли оделся для поездки в такое потрясающее место, как город Париж.

Во-первых, как-то стыдно появиться в столице моды одетым так, как ты бегал каждый день в институт, на работу или на тренировки. Хотя — если едешь в столицу моды, какой смысл выбрасывать бешеные деньги на всякое барахло, которым завалены нижегородские так называемые бутики? Уж в Париже-то наверняка прибарахлишься как надо! Даже на те небольшие деньги, которые удалось скопить Кириллу. Известно, что встречают по одежке, и его возможные работодатели, конечно, не являются исключением. Поэтому им важен не его прикид, а его талант! И потом…

Вот в таких мучительных раздумьях Кирилл и пребывал, попеременно уверяя себя в том, что одет если не хорошо, то вполне прилично, или ощущая себя кем-то вроде охранника забубенного комка из Сормова или с Автозавода, какого-то качка — с этими их обвисшими велюровыми штанами и дешевыми кожаными куртками. Нет, куртка на нем была дорогая и штаны сидели как влитые, а все-таки… Амплитуда его колебаний зависела от того, на кого он в данную минуту смотрел: на человека, который одевался в «Хьюго Босс» или «Макс-Мара», — или на особу, обряженную в шмотки с Мещерского рынка. Влияние на его самочувствие оказывали не только мужские, но и женские наряды. Он в очередной раз испытал комплекс неполноценности, разглядывая стройную девушку в обманчиво простых, искусно вылинявших джинсиках с каким-то незнакомым Кириллу лейблом, в моднющей курточке швами наружу, в шарфике ручной работы на шее, как вдруг эта особа обернулась — и на тебе! Ее глаза испуганно заметались при виде Кирилла!

— Господин учитель? Какими судьбами? Тоже летите? Или провожаете кого-то? Хотя… да что же это я… Сидим кукуем, да?

— А вы в Париж? — спросил в ответ Кирилл. — Или еще куда-то? В Шарджу?

— Нет, я в Париж. А вы?

— И я!

— Ну и ну, вот так совпадение! — воскликнула она и повторила протяжно, будто задумчиво: — Вот так совпаде-ение… У вас тур? А как же студия? Как же работа?

— Да я как раз по работе и еду, — пояснил Кирилл. — Представляете, еще весной судил на конкурсе юниоров в ДК железнодорожников — может быть, помните, там проходил международный чемпионат? Танцевали две пары, которые я тренировал, они, правда, взяли не призовые места, а тринадцатое и четырнадцатое, но я большего и не ждал. Ребятки всего год отзанимались, это был их первый конкурс, тут главное — участвовать, результаты для них даже хорошие получились. А потом мы с французскими тренерами познакомились, они уже почтенные люди, лет под семьдесят, — семейная пара, у них своя студия. Разговорились. Очень интересный разговор получился. Они сказали, что во Франции бальные танцы не популярны, студий вроде бы много, но только в Париже, а в провинции практически нет, никто серьезно танцами не занимается, тысячи две человек по стране, а в Англии, например, которая меньше Франции, триста тысяч танцуют. Там это массовое увлечение, а во Франции — просто экзотика.

— Да ведь и у нас так же, — кивнула девушка.

— Конечно, — согласился Кирилл. — Но у нас же всегда все в последнюю очередь… Это уж так повелось… Да, так вот о Франции. Они сказали, что у них недостаток хороших, профессиональных тренеров, которые способны быть и хорошими учителями, и замечательными танцорами в одно и то же время. Посмотрели, как я танцую, побывали на моих уроках и…

Он чуточку замялся, однако она немедленно продолжила невысказанное:

— И сочли, что вы и учитель отличный, и танцор от бога, верно?

Кирилл скромно опустил глаза. Именно так отозвались о нем мадам и месье Сарайва. И он вполне разделял их мнение. А что? Разве это не так? Выдающимся явлением в мире танца Кирилл себя не считал, конечно, но вполне знал себе цену. А также и себестоимость. Да таких тренеров, как он, еще поискать. К тому же он красив. То есть сам он иногда просто с ужасом на себя в зеркало смотрел, особенно когда прыщики ни с того ни с сего высыпали на физиономии или простуда на губах вскакивала, но не просто же так млеют при виде его многочисленные девицы? Не просто же так пялятся на него влажными от нежности глазами? Пишут всякие записочки, обрывают телефон, осыпают маленькими милыми подарочками? Это те, кто поскромнее. А девицы с опытом вообще откровенно тащат в койку. Без всяких предисловий. И потом очень удивляются, когда он отказывается. И смеются презрительно: «А не боишься, что твой этот самый заржавеет без употребления?» Ну а Кирилл, между прочим, гораздо больше боится, что его «этот самый» от частого употребления сотрется.

Странные вообще-то существа женщины! Думают, что если у парня горячие черные глаза, отличная фигура и вообще, как теперь говорят, модельная внешность, то он однозначно стебарь-профессионал. А Кирилл в душе парень скромный. Если девчонкам нравится, чтобы он их лапал, — пожалуйста, будет лапать. Но он-то как раз предпочитает тех, кто этого лапанья сторонится…

Или ему так только кажется? Вот же обиделся на то видимое пренебрежение, с которым к нему только что отнеслась эта девушка?

Кстати, а как ее зовут? Марина? Ирина? Что-то в этом роде… Арина? Да, кажется, Арина. И насчет пренебрежения — Кирилл отлично помнил, как на занятиях она строила ему таки-ие глазки! Таким пылким взором его, выражаясь по-книжному, пожирала!.. Так вздрагивала, когда Кирилл, объясняя какое-то новое движение, небрежно обнимал ее, брал за талию, то прижимал к себе, то отстранял, приветливо, но незначаще улыбаясь и профессионально поигрывая глазами…

Все дело в его глазах, конечно. Они как-то сами по себе играют с каждой особой женского пола — даже независимо от желания Кирилла. Но ведь танец — это такая штука — интимная, можно сказать. Невозможно прижимать к себе женщину, двигаться с ней в едином ритме под красивую музыку — и не ощущать в это мгновение некоего поля, которое вас окружает и объединяет. Некоего сексуального притяжения… Кирилл не чувствовал этого лишь тогда, когда уставал совсем уж до предела. Но силушки у него было дай боже, к тому же он любил свою работу, а потому и сам ощущал эротическую силу танца — и вольно или невольно передавал свои эмоции партнерше. Движение, улыбка, взгляд из-под ресниц, пожатие руки… Этого требовал танец. И Кирилл подчинялся ему.

Вся беда в том, что женщины — существа легковерные. И эту никому конкретно не адресованную, почти абстрактную магическую мужскую силу, исходящую от Кирилла, они мгновенно проецировали на себя. Воображали, что не танец его так заводит, а они. Вернее, она — каждая конкретная девушка. Мало кто оставался после этого к нему равнодушным. Некоторые мгновенно «вспыхивали страстью» и тут же прижимались к Кириллу, елозили по нему, по всем его, так сказать, выступающим частям, и, казалось, оставались немало изумлены, что он не трахает их прямо на занятии, в крайнем случае — немедленно после оного. Другие просто молча млели, изливая свои чувства только во взглядах. Но уж это были взгляды!..

Вот и она из таких, эта самая Арина. Из тех, кто говорил глазами.

Странно, почему же она сегодня с таким ужасом таращилась на Кирилла?.. Или это ему только показалось? Наверняка почудилось! Сейчас в ее глазах только интерес к нему и его рассказу! Она буквально ловит каждое его слово!

Между прочим, такое внимание Кирилла всегда вдохновляло. И он даже не заметил, как начал рассказывать этой Арине о предложении Сарайва поработать у них в студии тренером — для начала месяц, два, три, как раз на три месяца у него была виза, а если получится, если обеим сторонам это придется по вкусу, то задержаться на годик. Им интересна русская школа бального танца, хочется внести в преподавание иные веяния, ну а Кирилл подзаработает, посмотрит Францию…

— А вы хорошо говорите по-французски? — спросила она с придыханием.

— Да так, не очень, — отвел глаза Кирилл. — У этих Сарайва был переводчик, мы через него общались. Но я немножко спикаю по инглишу. А в Париже подучусь!

На самом деле по-французски он знал десяток слов, которые знают все, преимущественно из песен: пардон, мерси боку, мадам, месье, мадемуазель, силь ву пле, же ву зем, се ля ви… Еще откуда-то прицепился авек плезир, что означает — «с удовольствием». С английским дело обстояло чуть лучше — благодаря танцевальной терминологии. Фор степ, файф степ, слип, свивл, пивот, хип-твист, виск, чиккен-вок… Эсперанто для посвященных. «Квик, квик, слоу» — оно и в Африке «квик, квик, слоу»!

Конечно, Кирилл согласился на предложение Сарайва без всяких сомнений. Только дурак не согласился бы! Язык — ерунда, дело наживное, главное — быть уверенным в своем профессионализме. А уж в этом-то Кирилл не сомневался. Это он французам нужен, а не они ему. Только посмотреть, как они танцуют! Плечи пляшут, спина вихляется… А в «Латине» стоечка должна быть железная, только тогда смотрится работа корпуса и бедер. Или вот в румбе у них всегда выходит вперед бедро в «Кукараче», а ведь сначала рука должна выстреливать, рука! Когда корпус чуточку опережает движение бедра, получается совсем другая картина танца. Да множество таких деталей, множество! Носок они толком не тянут, ступню не выворачивают… Короче, Кирилл видел, с чем придется работать. Поэтому он ехал не просто так — в Лувр каждый день ходить или с Эйфелевой башни на красоты Парижа смотреть. Он работать ехал! Особенно если учесть, что в Лувр его больше одного раза вряд ли затащишь…

Кирилл говорил, говорил, говорил… Наконец спохватился, что как-то невежливо это выглядит — он молотит языком без остановки, а она только смотрит да смотрит на него этими своими глазищами. Причем иногда взгляд ее как бы уплывает: чувствуется, смотрит-то она на Кирилла, но думает о чем-то другом… Чем она может быть так озабочена? Или кем-то?

Этого Кирилл стерпеть не мог. И прибегнул к лучшему способу снова привлечь к себе внимание. Знаете, какой это способ — всецело завладеть вниманием женщины? Заговорить о ней самой!

— А вы в Париж в командировку? Или просто так? По путевке?

— О, я к сестре еду. У меня в Париже сестра живет. Она замужем за французом, у них вот-вот ребенок родится, ну, она и попросила меня приехать, помочь ей первое время. У меня, кстати, виза тоже на три месяца. А поскольку мне все равно по работе пришлось бы в Париж мотаться, тут совместилось полезное с приятным.

«В Париж мотаться»! Как это прозвучало, с ума сойти! Устало, безразлично… Вроде даже с досадой. Так сестра Кирилла (она в областной налоговой полиции работает) говорит: «Опять придется по области мотаться!»

— А какая у вас работа? — спросил он, ощущая, что его взгляд становится все более жарким.

Это у него само собой так происходило, ей-богу, без всякого расчета! Ну что с глазами поделаешь?!

Похоже, это не осталось не замеченным Ариной. И не оставило ее равнодушной. Теперь ее глаза больше никуда от Кирилла не уплывали!

— Знаете, есть такая сеть магазинов — «Лучший размер»? Ну, одежда для полных? Сплошной XXL и выше? Я работаю в нижегородском филиале и занимаюсь закупками аксессуаров. Иногда и за границу приходится ездить, а в Париже как раз будет проходить серия дефиле по нашему профилю, ну, меня и попросили на них поприсутствовать, сделать кое-какие заказы, если понравится. Кроме того, наши боссы решили свой офис в Париже открыть, мне придется заодно и этим заняться. Если повезет, там поработаю.

Кирилл просто глаза вытаращил. Дефиле, аксессуары, заказы, офис, боссы… Какие слова! Ну и ну! Да ему и в голову никогда бы не пришло, что такая простенькая с виду девушка… Да и танцевала она довольно хило… Кто бы мог подумать!

А впрочем, не такая уж она и простенькая. Одета сдержанно и элегантно, как пишут в журналах. Глазищи ого какие, и волосы красивые, малость рыжеватые, словно бы чуточку ржавые, классно уложены: этакий ворох вьющихся, пропитанных гелем прядок. Ему очень нравилась такая прическа. Фигура тоже ничего. Можно чуть прибавить сзади и спереди, но ладно, сойдет. Правда, на взгляд Кирилла, Арина немного высоковата, да еще вон на какие каблуки забралась. Но ладно, это еще терпимо, а то он давал уроки бального танца в школе моделей, так там все девчонки смотрели на него откуда-то сверху, будто жирафы какие-нибудь. А ведь у него нормальные сто семьдесят три сантиметра. Кто это выдумал, что рост женщины должен быть выше мужского?!

А кстати, сколько ей лет? Может, она не только выше его, но и старше?

В принципе, это ему без разницы, он к ней свататься не собирается, но все же… Кирилл лучше себя чувствовал, если мог смотреть на женщину свысока во всех смыслах.

— В Париже ваша старшая сестра живет?

Арина усмехнулась, словно мигом просекла его невинную хитрость:

— Нет, младшая. Ей только двадцать два, но она у нас девушка проворная. Институт уже закончила, замуж выскочила, ребеночка вот-вот родит. По всем статьям нас с Катериной обошла.

Ага, смекнул Кирилл, значит, у Арины есть еще одна сестра. Которую она не больно-то любит! Когда говорила про младшую, ласково улыбалась, а упомянув эту Катерину, поджала губы этак сухо… И что Арина, что Катерина, получается, не замужем. И детей у них нет. Старые девы? О нет… Неизвестно, как там насчет этой самой Катерины, но Арина — факт не девушка. Причем очень горячая «не девушка». Это Кирилл давно просек, еще на занятиях. Это сразу чувствуется. Как говорит бабушка, остерегая своего любимчика Кирюшку от приставучих девчонок, «у них грех из глаз брызжет!». Вот из глаз этой Арины он и в самом деле брызжет. Не слабые глаза у нее, что и говорить…

Тут Кирилл вдруг осознал, что довольно-таки надолго погрузился взглядом в эти самые «не слабые» глаза. И почувствовал из-за этого некоторую неловкость. А ну как девушка решит, что он ее клеит? Да у него и в мыслях нет ничего такого!.. То есть в мыслях, может, и есть… Но сейчас ему совершенно незачем связывать себя даже самой легкой интрижкой. Он же работать едет! С другой стороны, Арина, конечно, хорошо знает Париж… И иметь там знакомую не повредит. Мало ли что, мало ли как могут сложиться обстоятельства.

Так. Знакомство надо продолжить, но взгляды придется дозировать более строго. А теперь — рывком из омута ее глаз! На поверхность обыденности!

— Черт! Да они собираются нас отправлять или нет?! — якобы с возмущением обернулся Кирилл на по-прежнему темные будочки паспортного контроля. — Что там вдруг случилось, в том Париже? Ураган? Тайфун? Цунами?

— В Париже прекрасная погода, я десять минут назад сестре звонила, — усмехнулась Арина, похлопав по карману своей коричневой тканой сумки (очень модной и, кажется, очень дорогой, как с первого взгляда просек Кирилл). Судя по всему, в сумке лежал сотовый телефон. И если она звонила в Париж, у нее был подключен международный роуминг. Недешевая штука! Да и сами разговоры с заграницей по сотовому в таку-ую копеечку влетают!.. Небедная барышня, очень даже. Неужели у них там в фирме такие хорошие деньги платят? Или у нее есть какой-нибудь богатый чел? Спонсор, так сказать?

Обеспеченные женщины тоже уязвляли самолюбие Кирилла. Так же, как высокие и старшие.

Ну ничего! Эти Сарайва обещали, что он будет неплохо зарабатывать в их школе! Конечно, его заработок зависит от количества клиентов, но за это Кирилл нисколько не беспокоится. Особенно что касается клиенток. На его уроках в Нижнем от них отбою нет! Он, конечно, об этом вот так на всех углах не кричит, но втихомолку убежден, что семьдесят процентов его учениц ходят не танцам учиться, а на учителя танцев таращиться — и млеть, млеть, млеть…

Кстати, о чем там говорит Арина? Какие девчонки? С какими паспортами? Что-то у них было не в порядке?

— Ну да! Я стояла вон там, довольно близко к контролю, и видела все-все. Вообще я этих девок сразу приметила. Они собирались в Шарджу, но были без мужчин, понимаете?

— Нет, — откровенно признался Кирилл, все еще не вполне врубаясь. — При чем тут Шарджа? Нам же в Париж?

— Да тут половина народу летит в Эмираты. Сейчас там начинается туристический сезон. Море, солнце, фрукты, и уже не очень жарко. Самое время будет в ноябре, но сейчас тоже очень хорошо. Ну и вот. Это же мусульманская страна, и я точно знаю: туда не так просто получить визу женщине до тридцати, если она едет одна, без мужа.

— Почему?

— Потому что после развала Союза в Эмираты ринулись девки из всех бывших республик — зарабатывать. Сами понимаете, как. Там от «советских» проституток деваться некуда. Вот и ввели негласные ограничения. Даже когда девушки едут в составе тургруппы, к ним очень внимательно присматриваются. А эти были сами по себе. Ну и внешность соответствующая. Такие оторвы… И отнюдь не с Большой Покровской улицы! Дуры, конечно. Хоть бы оделись поскромней. Да еще поперли на паспортный контроль чуть ли не в первых рядах. И всей своей гоп-компанией, вы представляете?! — Арина возмущенно покачала головой. — Кретинки, не могу просто! По-моему, если уж ввязываешься в какую-то аферу, то надо все продумать, все распланировать так, чтобы комар носа не подточил, от вещей глобальных до мало-мальских деталей, до одежды, до макияжа, манер…

— Это в вас ваша профессия говорит, — усмехнулся Кирилл.

— Да нет, просто женщина!

Ох, как она это сказала… Вроде бы самые обыкновенные слова, но у Кирилла даже что-то задрожало внутри. И в душе, и в теле. Да еще она так глянула при этом… Вот уж да — женщина! Она настоящая женщина, вдруг сообразил Кирилл. Из тех, что делают с мужиками все, что хотят. Не вампы какие-нибудь дешевые, а такие тихие чародейки. Наверное, умеет все-все-все и даже больше.

Он мгновенным, привычным, тренированным усилием воли подавил в себе острое желание узнать, что же именно она умеет. Такие мысли далеко заводят. Это ему сейчас совершенно ни к чему! Да и вообще… Что он может предложить такой девушке, кроме своих черных глаз и отточенных па в «Латине» или «Стандарте»? Сам-то он про себя знает, что вовсе не такой Казанова, каким его все считают. По большому счету, он парень скорее скромный. И ему ни к чему какая-нибудь райская птица вроде этой Арины. Ему нужна девушка, за которую он не будет ежеминутно бояться, что она начнет глазками стрелять направо и налево. Такие красотки на подиуме хороши. А для жизни, для любви другое нужно. Так что… притихни, дружок.

Эй ты, слышишь? Притихни, кому говорено!

— То есть вы хотите сказать, что этих девушек контролеры сразу просекли? — спросил Кирилл, с неудовольствием ощущая в своем голосе предательскую хрипотцу.

— Конечно! С первого взгляда! И немедленно повели дур в отделение.

— Да за что, не понимаю! Это же не преступление — ехать в Эмираты. Может, они просто выглядят не бог весть как, а на самом деле нормальные девушки…

— Да нет, вы не поняли! — воскликнула Арина. — У них явно что-то с документами не в порядке, потому что контролеры именно на паспортах зациклились. Может, они фальшивые или еще что-то, не знаю.

— А зачем им фальшивые паспорта? — упрямо допытывался Кирилл. — Разве трудно получить нормальный загранпаспорт?

— Ой, не знаю! — с досадой отмахнулась Арина. — А может, эти девицы на учете в милиции состояли, вот и боялись, что им визы не дадут. Нет, правда, ну откуда мне знать?! Я могу только догадываться. Но что я знаю точно, так это что после них паспортный контроль пассажиров, летящих в Шарджу, приостановили. И наш рейс отложили.

— А мы тут при чем? — жалобно вопросил Кирилл. — Париж и Шарджа! В огороде бузина, а в Киеве дядька. Нас-то могли выпустить!

— Ну вы разве не знаете, что в действиях милиции и всяких таких органов вообще нет никакой логики? У Тургенева, помните? «Мужчина может сказать, что дважды два не четыре, а пять или три с половиной, а женщина скажет, что дважды два — стеариновая свечка». А с этими ребятами все еще круче.

Кирилл так и закатился. Разумеется, он этого выражения не помнил, потому что Тургенева только одну книжку какую-то проходил в школе. «Дочки-матери»… то есть «Отцы и дети». И если эти слова оттуда, то он мимо них очень быстро пробежал… Но выражение ему очень понравилось. Одно из тех, которое помогает мужчине свысока смотреть на слабый пол. Как и подобает! Сверху вниз!

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я