Древняя душа. Драконы и Падшие

Елена Амеличева, 2021

Том 2 книги "Древняя душа". Три мира. Два времени. Космические полеты. Война драконов и демонов. Любовь. Ненависть. Душа, разделенная надвое. Кармическая петля. Непростой выбор. Все начинается с захвата планеты жестоким Покорителем миров с непобедимой армадой космических кораблей. Правящая династия должна быть казнена. Сможет ли принцесса убедить тирана не делать этого? Что ей предложить взамен? Но есть и вторая история – наше время, девушка убегает от бессмертного, который уже не в первый раз пытается ее убить. А потом истории миров переплетаются: их разрывает война драконов и демонов, но причина всего, любовь, может склонить чашу весов в любую сторону.

Глава 5. Полукровка

Риэра

— Нет, детка, их не сюда, — Цета указала мне на соседнюю клумбу. — Растения как люди — расцветут лишь будучи на своем месте. Гляди, — она указала мне на ту грядку, куда я хотела подсадить саженцы, что держала в руках. — Вот эти, желтые, никакой конкуренции не потерпят. На своей клумбе никому больше красоваться не позволят. Любых соперников корнями опутают и задушат, все дела грязные провернут под землей, никто и не заметит. — Женщина усмехнулась. — А они останутся как будто и ни при чем.

— А куда тогда?

— Вот к этим, они попроще, — настоятельница кивнула на малышей с голубыми соцветиями, — компании будут только рады. Помогут новичку прорасти, не обидятся, даже если он будет использовать их как опору, чтобы тянуться ввысь.

— Ну, тогда встречайте новых друзей, — я присела и начала рыхлить землю. — Цета, ты обещала рассказать о драконах.

— Что ж. Ты уже знаешь, что есть Владыки суши и Владыки воды. Владыки суши сейчас правят нашим миром. Есть три принца: Алатар, Аматар, Асатар.

Хотела сказать, что это довольно странные имена, но промолчала — мне ли, бывшей принцессе с непроизносимым именем, такое говорить.

— Асатар — младший, непутевый. — Продолжила женщина, начав поливать растения из лейки. — На уме только девочки, выпивка, игры да шалости. Аматара, среднего, ты знаешь, он музыкой увлечен, руководит нашим хором.

Так вот что это за куча бумаг, что он все время прижимает к груди! Теперь ясно.

— Кстати, в последнее время Аматар что-то зачастил в храм, — настоятельница усмехнулась, а я предпочла сделать вид, что увлечена посадкой цветов. — Ну, и остался у нас Алатар, старший брат, правящий принц.

— То есть он король?

— Нет, детка. У нас главный — Император по имени Валах. В обличии силы это огромный черный дракон. Нрав у него тяжелый, но его ярость сглаживает Императрица Шаина, супруга, белая драконица, мать трех принцев.

— Но почему тогда принца называют правящим? — я запуталась.

— Потому что он правит миром.

— А что тогда делает Император?

— Черный дракон Валах правил долгое время. Но у них так заведено — когда начинают ощущать, что пришло время, уходят. Куда — никто не знает. Зачем — тоже. Но если что-то случится — чрезвычайно серьезное — могут вернуться и навести порядок. — Глаза Цеты заискрились смехом. — Кстати, драконы вылупляются из яиц!

— Серьезно? — я даже села на попу от удивления. — Как это?

— Дети у них редкость. И чем старше драконы становятся, тем меньше шансов на потомство. Драконица вынашивает малыша как обычная женщина, но рожает только в обличии силы, так заведено!

— То есть они откладывают яйца, как курицы. — Хихикнула я и тут же смутилась под укоризненным взглядом настоятельницы. — Прости.

— Роды всегда долгие и мучительные. Но самое интересное начинается потом. Даже у простых драконов малыш сразу не вылупляется, а уж у правящей династии вообще отдельная история! Будущие правящие принцы спят в яйце, пока их отец, Император, не почувствует, что пришло его время уйти. Тогда кахары проводят обряд Пробуждения, и принц со своей нареченной вылупляются.

— Нареченной?

— Да, когда Императрица понимает, что носит яйцо — а в нем всегда мальчик, кахары ищут другую беременную драконицу. Это долгое, сложное дело. Редкая кахара может определить, кто в утробе простой драконицы — точно ли девочка.

— Представляю — вылупляется принц и, вместо его нареченной, еще один принц!

— Упаси, Богиня! — Цета покачала головой. — Не завидую кахаре, которая так ошибется! Так, мы отвлеклись. Когда пара найдена, драконица и Императрица проводят все время вместе, даже рожают одновременно. Яйца хранят в особом месте, где их всегда охраняют и ухаживают особым образом. Принц и его нареченная спят в них, связанные навсегда. Когда приходит время, они вместе появляются на свет, растут, воспитываются, проходят нужное обучение, а когда достигают нужного возраста, приносят клятвы верности Богине Офель и становятся мужем и женой. И убедившись, что правящий принц готов принять власть, Император с Императрицей уходят.

— Как все интересно!

— Принц Алатар и его супруга Алатара — да, такие им дали имена, принесли благоденствие в наш мир. Давно не было стычек с Владыками воды, неурожаев, бедствий и болезней. Подданные их любят.

— В этом мире все так сложно!

— Это только кажется. — Женщина поднялась и отряхнула подол. — Идем, детка, скоро небо покажет свой светлый лик.

Мы направились к вратам храма. Небо покажет свой светлый лик — значит, что скоро выйдет светлая луна. Темный лик — выход темной луны соответственно. И как Цета определяет, интересно? Мне лично кажется, они выкатываются на небосвод, когда им заблагорассудится! Так и не поняла, в какой последовательности это происходит, хотя женщина долго объясняла.

— Еще одну кружку украли, настоятельница! — пожаловалась одна из послушниц, едва мы вошли в храмовый двор. — И уж давненько!

— Что поделать. — Цета пожала плечами. — Какую уж уводят?

— Пятнадцатую!

— Проооо-ос-тите! — раздался вой за нашими спинами. Бродяжка в лохмотьях, прихрамывая, подошла к нам. — Возьмите! — она вытянула вперед грязные руки, что сжимали железную кружку. На пальцах вздулись желтые волдыри, что причиняли, наверное, сильную боль. — Возьмите! Прикажите выпороть, все вытерплю, только снимите проклятие!

— Ты обокрала Офель, — Цета сложила руки на груди, сурово глядя на девочку. — У нее и проси прощения, не у нас.

— Жжжеее-ооотся! — проскулила бродяжка, глядя на нее как побитая собака. — Сил никаких нет, жжется! Заберите!

— Не могу. Носить ее будешь с собой, пока не выжжет она всю скверну с души твоей. Как перестанет жечь, приходи.

Подвывая и вытирая сопли рукавом, бродяжка ушла.

— Это на самом деле проклятие? — прошептала я.

— Нет, конечно! — женщина расхохоталась.

— Но она же говорила… И ожоги видно было!

— Это не кружка ее жжет, а собственная совесть.

— И что с ней будет?

— С кружкой?

— Нет, с бродяжкой.

— Или сгинет где-то, или у нас появится новая жрица. — Цета улыбнулась.

— Настоятельница! — новый вопль взорвал двор.

— Что еще стряслось? — мы пошли на крик и увидели перепуганную девушку, что тыкала пальцем на ступеньки храма. — Богиня Офель! — потрясенно ахнула Цета, увидев корзинку, в которой лежал карапуз. — Подкидыш! — Мы склонились над ним, глядя на малыша. Серая кожа, глаза разного цвета, на головке белые волосы и… рожки! — Полукровка, бедняга.

— Ох, что творится! — послушницы отшатнулись.

— Полукровка? — переспросила я.

— Да, детка. — Женщина кивнула, с грустью глядя на малыша. — Видишь, кожа цвета воды под темным ликом небес — это кровь аек, как и перепонки между пальчиками, рожки и белые волосы ему от Драконов Владык суши достались, ушки длинные и один глаз от горного народа — слуг Владык суши, другой от людей.

— То есть, он все народы в себе собрал?

— Нет, слава Богине! Только не хватало!

— Почему?

— Потому что пророчество есть — как появится полукровка, в котором все народы сольются, сгинет мир, небывалые бедствия обрушатся на него! И падут Драконы, Владыки суши и Владыки воды.

— Защити, Богиня! — заахали послушницы.

— Потому и не любят у нас таких, в ком несколько кровей. — Продолжила Цета. — Впрочем, они и выживают-то редко. — Она глянула на малыша в корзинке, что едва дышал. — Да и этот не жилец.

— И… что же с ним будет? — я с трудом договорила. Такой маленький, брошенный матерью умирать. Никому не нужный. Мы с ним похожи.

— Предадим земле, как покинет душа это тщедушное тельце. Что ж еще сделаешь. Не суди его мать, Риэра, — словно прочитав мои мысли, сказала женщина. — Позор для девушки такое дитя. Клеймо на всю жизнь. Никто из мужчин не позовет в свой дом такую. Отец из дому выгонит, односельчане побьют и в деревню более не пустят.

— Это жестоко!

— Увы, да. Но и еще кое-что есть. В ребенке четыре народа слились, а родителей двое. Так что один из них сам полукровка. Может, лишь с рождением этого малыша и выяснилось. Кто знает. Так что, возможно, родители и сами не ожидали.

— Бедный, — я присела рядом и погладила его лобик. Неожиданно ручка с перепонкой цепко сжала мой палец. Послушницы взвизгнули и отпрыгнули от нас. — Можно мне взять его? — я умоляюще посмотрела на настоятельницу. — Пусть хотя бы будет не один, когда придет время… — Договорить не смогла.

— Бери. — Она печально улыбнулась. — Согрей его любовью напоследок.

Я взяла малыша на руки. Светлая луна закрыла солнце, и мне показалось, что личико подкидыша засияло, словно на нем лежали причудливо изогнутые белые нити — причем в два слоя.

Небеса явили свой темный лик, все стихло. Бархатная ночь этого мира холодом обняла меня, стоявшую у окна с подкидышем на руках. Дыхание малыша становилось все более редким. Я чувствовала, что он уходит. Слезы лились из глаз. Ребенок все еще сжимал мой палец, но ручка слабела. Мое сердце разрывалось.

— Останься, маленький, — прошептали губы. — Останься со мной. Мы оба никому не нужны, будем любить друг друга, хочешь? Ваш мир такой красивый! Ты должен его увидеть! Он тебе понравится!

Тельце судорожно вздрогнуло. Дыхание замерло на вдохе. Я и сама перестала дышать, вглядываясь в него. Ну за что ему все это?! Ведь он же совсем крошечный и ни в чем не повинен! Богиня-мать! Разрыдавшись, я бросилась прочь из комнаты с ним на руках. Бегом миновала врата, ворвалась в храм и, упав на колени перед древом, захлебнулась в слезах, умоляя, упрашивая, протягивая подкидыша под ветви. Они шевелились в полутьме, заставляя огонь внутри листьев вспыхивать. Эти искорки размывались для меня в золотые пятна — из-за слез.

Сил рыдать не осталась. Я прижала ребенка к себе, чтобы он чувствовал мое тепло, и покачивалась, закрыв глаза. Тупая, ноющая боль плескалась внутри. Сиплого дыхания малыша уже не было слышно. Оставалось только смириться с тем, что смерть опять победила. Она всегда побеждает. Жизнь так хрупка, а мы безжалостно топчем ее ногами…

Я вздрогнула и проснулась, лежа на полу рядом с древом Офель. Вокруг расплывался тихий свет. Подкидыш был в моих руках. Пора отнести его для погребения. Я села и… Громкий писк изгнал тишину из храма.

— Ты жив?! — я вскочила и поднесла малыша к древу — там светлее.

Глазки разного цвета открыты, ручки с перепонками машут во все стороны, как у обычных младенцев. А ротик чмокает, пытаясь найти рядом мамину грудь.

— Голодный! Прости, маленький! — обратный путь тоже проделала бегом, ворвалась на кухню с орущим в голос детенышем, напугала заспанного молочника, переворошила ящики, нашла бутылки с соской — из них мы с Цетой недавно выкармливали больных поросят. И вот уже мой подкидыш, жадно присосавшись, начал кушать.

— Да неужто? — настоятельница подошла к нам. — Выжил?

— Он сильный! — я гордо улыбнулась сквозь слезы.

— Теперь-то что плакать, детка! — она рассмеялась. — Что ж, добро пожаловать в этот мир, маленький поросеночек!

— Ему нужно имя, Цета.

— Давай назовем его Сар. С древнего языка переводится как чудо!

— Тебе подходит. — Я погладила серую шейку. — Малыш Сар!

Малыш рос, но так медленно, что я обеспокоилась. Цета развеяла все страхи, пояснив, что полукровки чаще всего развиваются не как простые дети, а скачками. Они как будто проходят определенную стадию и сразу переходят в следующую. Как бабочки, что вылупляются из куколок.

Однажды так и произошло. Я, как всегда в последнее время, работала в госпитале, ухаживая за больными, а когда вернулась в комнату, обнаружила в колыбели не кроху младенца, которому недавно меняла пеленки, а ребенка на вид в несколько лет. Если бы не разные глаза, рожки и перепонки, ни за что бы не поверила, что это он же!

Второй скачок произошел довольно скоро — подкидыш превратился в настоящего мальчугана ростом мне до колен. Что весьма шустро бегал. Гоняясь за ним по территории храма, я снова обеспокоилась — на этот раз, что он развивается слишком быстро, и еще раз пожаловалась настоятельнице. Та вновь заверила, что все нормально, рост скоро замедлится.

— Сар! — надеясь, что снизится и скорость его бега, крикнула я, вновь бросаясь вдогонку за сорванцом, что с удовольствием улепетывал, оглядываясь. Ему это нравилось. «Сарванец»! — Сар, погоди, поймаю!

— Не поймаешь! — мальчуган расхохотался и с размаху врезался в ноги Аматара. — Ай, ты чего такой твердый? — он снизу вверх посмотрел на среднего брата-дракона.

— Извини, малыш. Ушибся?

— Да он лбом стену прошибить может! — пренебрежительно фыркнула я, подхватив Сара на руки. — Попался! Теперь пойдем есть!

— Не хочу!

— Надо! Вон уже небо светлый лик показывает, видишь? — я ткнула пальцем в луну, что выплывала на небосвод.

— Ладно, уговорила.

— Одолжение он мне сделал, надо же!

— Ага! — разноцветные глаза хитро блеснули из-под белой челки. — Дашь булочку за это?

— Бессовестный! — но перед этой мордашкой не устоять.

— Богиня Офель! — потрясенно пробормотал Аматар, глядя на ребенка. — Он выжил?!

Я все поняла и поставила малыша на ноги:

— Сар, беги домой, можешь съесть две булочки.

— Целых две? — восхитился сорванец. — Я опять заболел?

— Ты хочешь или нет? Тогда беги! — когда белая шевелюра скрылась за поворотом, мой взгляд остановился на бледном лице дракона. — Так это ты его оставил на ступенях? Выкинул, как мусор?

— Риэра, ты не понимаешь.

— Как можно так поступить с сыном? Ты прав, не понимаю!

— Он не мой сын. — Аматар вздохнул.

— Да? — я остыла. — Прости.

— Но я принес его к храму.

— Ничего не понимаю! — гнев вновь завладел мной.

— Давай поговорим. Не здесь.

— Ну конечно, это же позор, что дракон в таком замешан!

— Риэра, пожалуйста!

— Хорошо. — Проворчала я.

Мы спустились под горку и вышли к реке. Сиреневые воды мягкими волнами ласкали сияющее серебро песка. Веяло прохладой. Мне нравилось здесь купаться, когда выплывала темная луна. Иногда брала с собой Сара, но тогда приходилось не плавать, а следить, чтобы этот лягушонок не наелся песка, закусив пойманной рыбой, и не перебудил всех в округе своими воплями. Воду он любит — сказывается кровь аек, водного народа.

— Говори. — Я повернулась лицом к Аматару. — Как ты, кстати, узнал, что Сар именно тот подкидыш?

— По родовой вязи на лице. — Ответил дракон. — Она проявляется, едва видимая, когда на кожу падает свет луны. У Владык суши — под светлой, у Владык воды — под темной луной. Вот, смотри сама, — его руки легли на мою талию и осторожно притянули меня к себе.

— Даааа, — зачарованно протянула я, разглядывая тонкие сияющие паутинки на его лице, что наливались светом и исчезали, словно в такт ударам сердца. Красиво! А вот блеск в глазах принца мне не понравился. Как и его губы, что начали приближаться к моим. — Так кто его отец? — отойдя на шаг, спросила я.

— Мой брат. — Аматар вновь вздохнул. Видимо, обниматься ему нравилось, а обсуждать Сара — не очень.

— Правящий принц Алатар?!

— Нет, что ты. Младший брат, Асатар.

— Уже легче. — Проворчала я. — Он вообще знает о малыше?

— Знал. Но думал, что он умер.

— Тогда нужно рассказать, что его сын жив. — Я кивнула сама себе. И пусть только попробует сказать, что это не мое дело! — Где его можно найти?