Древняя душа. Драконы и Падшие

Елена Амеличева, 2021

Том 2 книги "Древняя душа". Три мира. Два времени. Космические полеты. Война драконов и демонов. Любовь. Ненависть. Душа, разделенная надвое. Кармическая петля. Непростой выбор. Все начинается с захвата планеты жестоким Покорителем миров с непобедимой армадой космических кораблей. Правящая династия должна быть казнена. Сможет ли принцесса убедить тирана не делать этого? Что ей предложить взамен? Но есть и вторая история – наше время, девушка убегает от бессмертного, который уже не в первый раз пытается ее убить. А потом истории миров переплетаются: их разрывает война драконов и демонов, но причина всего, любовь, может склонить чашу весов в любую сторону.

Глава 4. Слезинки на ресничках

Саяна

Дорога была долгой. Я попыталась расспрашивать Горана о моей — или уж скорее нашей — жизни, но все его объяснения в голове попросту не усваивались. Потому что думалось только о малышах. Мы пересаживались с одного вида транспорта на другой — вертолет, самолет, машина — а я никак не могла свыкнуться с мыслью, что у меня есть дети. У нас с Драганом. Двое маленьких карапузов. Мальчик и девочка. Саян и Горана.

Дурацкие мысли терзали душу. Вспомню ли я их? А если нет? Вдруг они останутся для меня чужими? Вдруг не удастся их полюбить? Какой я была матерью? С такой-то жизнью? Что сейчас смогу им дать? Как защитить, воспитать, научить, если сама толком не понимаю, что делать?

За окнами джипа мелькал Стамбул. Уверена, что раньше любила его, чувствую. Но сейчас не до него. Особняк у меня тоже интереса не вызвал. Я быстро прошла внутрь и в душе все перевернулось.

Помню этот плач! Слышала его во сне. Два малыша звали маму. Никого не слушая, не обращая внимания на тех, кто двинулся ко мне, чтобы обнять, я стрелой, пулей, молнией взлетела по лестнице, ворвалась в комнату и увидела их. Мальчик-блондин с моими глазами и темноволосая девочка, лежавшие на огромной кровати. На их ресничках дрожали слезинки.

— Зайчики мои! — я легла рядом с ними, и карапузы затихли, перестав плакать.

Из меня же, наоборот, слезы полились ливнем. Мои дрожащие руки гладили животики малышей, перебирали прядки их мягких волос, касались крохотных пальчиков. Да, память не вернулась волшебным образом, но в самой сердцевине души расцвела та любовь к моим детям, что зародилась, должно быть, в тот момент, когда я ощутила их в себе. Она никуда не делась — потому что ее невозможно вытравить из меня ни водой Леты, ни чем-то другим. Эта любовь останется с ними, чтобы оберегать и помогать, даже если меня не станет.

Проклятый Алекс! Он отнял мои воспоминания о том дне, когда во мне появилось первое подозрение, что внутри кто-то есть. Стер то мгновение, когда рука легла на еще плоский живот, ощущая, как замирает сердце. Украл счастье того времени, когда дети росли в моем чреве. Забрал воспоминания о том, как они впервые толкнулись, как устраивали революцию, проснувшись ранним утром и разбудив маму, как икали, заставляя меня хохотать, как родились, дав возможность наконец-то взять их на руки, посмотреть в опухшие глазенки, пересчитать пальчики и прикоснуться к мокрым волосикам! Я захлебнулась плачем, выпуская боль от такой несправедливости. Все утеряно — самое сладкое, драгоценное и неповторимое! Мерзавец!!!

Так, надо успокоиться. Сделать вдох через всхлипы, медленно выпустить воздух наружу. Все кончилось. То время позади, его не вернуть. Но впереди вся жизнь, которую я проживу так, чтобы не пропустить ни мгновения! Мы проживем. Мой замутненный слезами взгляд остановился на лице Горана, что стоял рядом. Оно было мокрым от слез.

— Забыл уже, какие они, когда не плачут.

— Почему?

— Они плакали, не переставая, с того момента, как этот ублюдок похитил тебя. — Срывающимся шепотом пояснил мужчина, подойдя ближе к кровати. — Затихали, только когда я укутывал их в твой халат — он пах тобой. А теперь улыбаются — мама вернулась! — на его лице тоже протаяла нежная улыбка.

— Мама вернулась. — Эхом повторила я, коснувшись сначала щечки сына, потом вытерев мокрую дорожку от слезинки на личике дочери. Не отойду от вас больше, любимые мои крохи, ни за что! — Можно мне побыть с ними? Все остальное потом, хорошо?

— Конечно, родная. Но придется потревожить вас через несколько часов, чтобы покормить их.

— Делай все, что необходимо.

— Хорошо. — Горан тихо вышел из комнаты.

Я положила руку на их животики. Саян обхватил мой большой палец, Горана цепко сжала мизинец. Просто лежать рядом и смотреть на них, смотреть, смотреть, смотреть…

Я резко открыла глаза. То самое ощущение, когда говорят — словно что-то толкнуло изнутри. В комнате было темно, и потребовалось время, чтобы вспомнить последние события и сориентироваться. Я дома. Так необычно звучит! Но что за странные ощущения? Рубашка будто мокрая.

Рука скользнула на грудь. Мокро, липко. Что такое? И запах, непонятный, но смутно знакомый. Я посмотрела на малышей, которые проснулись и вовсю водили носиками, будто принюхивались, и меня осенило — молоко вернулось! Вот такие чудеса!

— А вы все уже поняли, да? — с губ сорвался смех. — Тогда сейчас будем вспоминать, как вас кормить. Дайте мне минутку. — Я встала с кровати, крохи захныкали, недовольные тем, что молокозавод сбегает. В рекордные сроки ополоснув грудь, я переоделась в халатик, что висел в ванной, и вернулась к ним. — Ну, кто первый? Может, ты, доченька?

Осторожно взять на руки, положить головкой на сгиб локтя, достать грудь… Маленький ротик сам поймал сосок, зачмокал, и Горана довольно засопела. Все просто. Тело помнит. Я погладила ее по головке и даже не услышала, как в комнату кто-то вошел. Лишь почувствовав, что рядом кто-то есть, подняла глаза и увидела Горана с двумя детскими бутылочками в руках.

— Но как?.. — Потрясенно прошептал он.

— Вот такое чудо, — отшутилась я. — Оно просто вернулось. Не знаю, как. И если честно, мне все равно.

— Это ты — чудо, — мужчина отвел взгляд.

— Не стесняйся, это и твои дети тоже. Садись, поможешь.

— Как скажешь. — Горан присел на край кровати, положил на плечо полотенце, взял у меня наевшуюся Горану и, поставив столбиком, осторожно постучал по ее спинке. Девочка смачно рыгнула, выпустив воздух и немного молока осталось на полотенце. Чувствовалось, что санклиту не впервой. — Наелась маминого молочка, зайчонок? — заворковал он, и мое сердце сделало кульбит, сжавшись от нежности.

Я отвела взгляд и начала кормить Саяна, что терпеливо ждал своей очереди. Его светлые кудряшки мне кого-то напомнили, но воспоминания были все также неуловимы. А вот Мачу-Пикчу воскресить в памяти удалось без проблем. Как забыть, что завидовала ее тихому семейному счастью, не подозревая, что сама родила двух таких потрясающих карапузов! Вот оно, мое место — рядом с ними тремя, детьми и мужем. Вместе мы со всем справимся, обязательно!

— Справимся, родная. — Голос Горана прозвучал тихо, но в нем было столько уверенности, силы, любви, что я не сразу поняла, что сказала это вслух, завороженная ими.

Засыпающий Саян отправился к папе. Уложив его к уже уснувшей сестренке, Драган посмотрел на меня.

— Ты, наверное, голодна?

— Не думала об этом. — Желудок недовольно забурчал.

— Всегда забываешь поесть. — Супруг вздохнул. — Теперь ты снова их кормишь, надо самой хорошо питаться.

— Похоже, этим у нас заведуешь ты?

— Верно. Пойдем на кухню.

— Как скажешь. — Но стоило отойти от постели, как малыши захныкали. Мы с Гораном замерли. Они стихли. Я сделала шаг — послышался плач.

— Все в маму, — вздохнул санклит, уложив их в переносную колыбельку. — Или будет, как они хотят, или начнется шантаж!

— Я, вроде бы, Ангел! — возмутилась моя вздорная половина.

— Ангел. Но, как говорит Нико, верхом на метле! — он подхватил люльку. — Идем.

— Вот нажалуюсь Архангелу!

— Сэмуэль прекрасно осведомлен о характере своей Крестницы, так что не поможет. — Войдя на уютную кухню, Драган поставил колыбель на пол и начал накрывать на стол.

— Давай помогу. И почему Крестницы?

— Потому что он кровь тебе свою давал.

— Вот это подробности выясняются!

— То ли еще будет! — по кухне поплыл умопомрачительный грибной запах, и я заводила носом, как недавно Саян с Гораной. — Кушай.

Суп был потрясающим — нежный вкус обволакивал рот, раскрываясь десятками оттенков — белых грибов, слегка поджаренного лука, нежных сливок, зелени и бог знает, чего еще! Постанывая, я опустошила большую глубокую тарелку и потребовала добавки. И снова.

— Кто готовил это чудо? Поцелую!

— Готовил я. — Глаза мужчины полыхнули.

— Тебе нужно быть шеф-поваром, Горан!

— Был. — Его взгляд искрился смехом. А мне мой пришлось отвести, потому что прекрасно понимала, о чем мужчина думает. Кто Ангела за язык тянул? — Успокойся, целовать повара не надо, достаточно видеть, с каким удовольствием ты ешь.

— А теперь, если ты не возражаешь, пойду спать, — чувствуя, как полыхают щеки, я встала и погладила раздувшийся живот. — Ощущение, что третьего детеныша жду!

Глаза санклита широко распахнулись.

— Вооот, — Ангел довольно хихикнула, — а не надо было над женой подшучивать! Чревато глумиться над Ангелом! Успокойся, пополнение в нашем семействе пока не планируется.

— Пока? — уточнил супруг, усмехнувшись.

— Рисковый ты парень!

— Прости. — Его улыбка способна айсберги растапливать! Не пускайте его в ледники, и так всемирное потепление на планете!

— Что? — спросила я, увидев, что мужчина побледнел и сжал спинку стула.

— Не смотри так, умоляю! — хрипло взмолился Горан.

— Как так?

— Когда твои глаза темнеют, словно океан в шторм! У меня все ограничители слетают! А права нет даже прикоснуться к тебе, Саяна!

Я утонула в его полыхающем взгляде. Ноги сами собой сделали шаг к супругу. Остановилась лишь потому, что уперлась в стул, что стоял между нами. Впрочем, в ту же секунду его спинка в щепки разлетелась под руками Драгана, а остальное он отшвырнул в сторону. Теперь нас разделял один шаг.

— Саяна!!! — громкий вопль вдарил по ушам. Кто-то налетел на меня, подхватил, сжал и закружил в воздухе, то ли плача, то ли повизгивая от избытка чувств. — Нашлась!

Я смиренно дождалась, когда меня поставили на ноги, и разглядела, наконец-то, того, кто был так рад меня видеть. Блондин чуть ниже ростом, чем Горан. На голове черт-те что, словно вообще не знаком с расческой, босой, джинсы дыра на дыре — модник. В глазах, демонических, прозрачно-голубых, как льдинки, слезы. Веки припухшие, но ему это идет. Типичный плохиш из тех, что нравятся девочкам.

— Не узнала?.. — блондин так расстроился, что стало стыдно.

— Прости.

— Не твоя вина, это все Орлов! — он вновь сжал меня в объятиях. Я покосилась на Драгана, что смотрел на нас с завистью. — Ничего, мы снова подружимся! — незнакомец отстранился, окинул взглядом кухню, увидел поломанный стул и хмыкнул. — Я, похоже, не вовремя, ага. Вы тут тоже, это, вспомнить пытались?

— Твоя прозорливость немного запоздала. — Процедил Горан.

— Так, пойду-ка спать! — заявила я. — От греха подальше!

— Этот грех все равно за тобой хвостиком ходить будет! — крикнул вслед блондин. Да мне и оглядываться было не нужно, чтобы понять — Горан идет следом. — Я, кстати, Сеня!

— Божье наказание ты! — рявкнул на него Драган.

— Буду спать с малышами, ты не против? — Я остановилась перед дверью и посмотрела на него.

— Все, что захочешь, родная. — Его полыхающий взгляд обжег меня, но лучше отвести глаза. На кухне был порыв, но на самом деле мне все это сейчас не потянуть. — Так не хочется от тебя уходить! — прошептал он.

— Прости, понимаю, что ты мой муж, но…

— Что ты, Саяна, — перебил мужчина, — у меня и в мыслях не было, поверь!

— Спасибо, Горан.

— Держи, — санклит протянул мне колыбель. — Осторожнее, они тяжелые стали.

— Своя ноша не тянет. — Я сжала ручку люльки. И правда, увесистая.

— Раньше ты говорила также. — Супруг покачал головой. — Господи! Прости, знаю, Ангел.

— Что?

— Это была одна из твоих любимых шуток. Когда говорил Господи, ты уточняла — нет, ангел.

— А как так вообще получилось?

— Это разговор на несколько часов, а то и на весь день. Ты измотана, Саяна, отдыхай, завтра поговорим. Если что-то будет нужно, я в соседней комнате. В смысле, если чего-то захочешь… Черт, еще пошлее звучит!

— Ты рядом, поняла. — Я вошла в комнату, закрыла дверь и расхохоталась. Смех Горана в коридоре вторил моему. Одного не понимаю, почему весь этот шум до сих пор не перебудил малышей? Воистину, не дети, а ангелочки!