Метод Даниша. Часть 2

Елена Александровна Куянцева, 2022

Вторая часть романа "Метод Даниша" знакомит нас с историей Мефодия, которую удалось восстановить Всеволоду. Также мы узнаем, чем закончилась запутанная ситуация, в которую попали главные герои. Проблемы, поднятые в романе, актуальны всегда – и в прошлом, и в будущем – а именно в прошлом и будущем происходят описанные события. Это честность, порядочность, любовь, взаимоотношения поколений и отношения между теми, кто наделен властью, и подчиненными.

Часть 2

Мефодий. Воспоминания

Глава 1

— Варсонофьев Любомир Станиславович, тридцать два года, кандидат наук по культурологии, доцент, стаж работы в университете пять лет, — Любомир стоял перед первокурсниками в аудитории, напичканной всевозможной современной аппаратурой для съемок видео. Одетый в строгий парадный костюм, он был необычайно хорош собой.

Умная камера периодически делала крупный план его лица и разговаривающих с ним студентов. Удобная штука, так можно быть самому и актером, и режиссером, и ведущим.

— Не женаты? — усмехнулась Ангелина.

— Пока нет, — ровно ответил Любомир.

— А почему? — спросил Яша и покосился на Ангелину — мол, поддерживаю тебя!

— Не знал, что нужно отчитываться о личной жизни перед первокурсниками, — несколько устало ответил Любомир, даже не взглянув на Яшу. — Но если вы настаиваете, молодой человек, то объяснюсь. Не встретил свою судьбу, чтобы рискнуть и решиться на брак.

Ангелина смотрела на него с презрительной усмешкой.

— Итак, вы учитесь с разной нагрузкой, но приблизительно, плюс-минус на общих курсах. Я буду у вас вести технологию создания фильмов, историю кино, основы киноискусства и дальше, как кому повезет и что вы еще выберете из перечня предлагаемых дисциплин в последующие годы обучения. Для каждого из вас я являюсь личным куратором. Это значит, что все свои студенческие и личные проблемы вы решаете со мной. Разумеется, это не означает, что вы можете мне звонить в любое время суток, я иногда сплю.

— С кем? — шепотом спросила Ангелина. Яша захихикал ей в плечо.

— Но тем не менее, я постараюсь быть отзывчивым на все ваши просьбы и пожелания, — продолжил Любомир, сделав вид, что не обращает никакого внимания на хихикающую парочку. — Я стараюсь оперативно отвечать в нашей университетской студсети, в соцсетях не обещаю.

— Соцсети куда информативнее студенческих, — многозначительно произнесла Ангелина.

— У меня не всегда есть время там функционировать. Для того, чтобы я успешно обучал вас, мне нужно готовиться к занятиям, а не читать в сети все подряд, ставить под фотографиями и видео эмокартинки, перечитывать студенческие и прочие сплетни, — Любомир холодно посмотрел на Ангелину и Яшку.

— Сейчас я проведу тестирование, чтобы составить ваши психологические портреты. Прошу отвечать по возможности честно. Если вы будете отзывчивы и искренни, я отвечу тем же, и мы отлично поладим.

— Сомневаюсь, — шепнула Ангелина Яшке в ухо.

— Проективный тест выполняется на бумаге, — Любомир раздал чистые одинаковые листки и карандаши.

— Сейчас вы нарисуете автопортрет. Как вы себя видите. Затем нарисуете меня, также ваше видение. Присаживайтесь за столы, приступайте.

Яша быстро сел рядом с Ангелиной. Оба принялись рисовать, тихо шушукаясь и хихикая.

— Напоминаю, что вам тесты нужно будет сдавать мне лично в руки, поэтому постарайтесь рисовать не палку-огуречик, а что-то, на самом деле похожее на вас и меня, — Любомир таки удостоил пренебрежительным взглядом Яшу и Ангелину.

Мет быстро заработал карандашом на своих листочках.

— Я рисовать не умею, — растянулся в дурашливой улыбке Яша, протягивая свои листки.

— Я вижу, но рисунок ваш весьма информативен, — в голосе Любомира звучало неприкрытое презрение. — Об уровне вашего эмоционального интеллекта.

— Я как бы тоже не сильна в живописи, — Ангелина неспешно закусила губу, протягивая свои тесты.

— Было бы странно, если бы были сильны. Учитывая, что в ваших руках был только простой карандаш, — Любомир забрал листки.

К нему подошли две девушки-студентки, отдали свои работы, Любомир им вежливо кивнул. Мефодий отдал свой вариант.

— Ты… художник? — Любомир с изумлением уставился на его рисунок. — Ну да, кто же еще… Потрясающе! Конечно, я не имел в виду изображать так, это был всего лишь тест, но рисунки говорят о многом: передо мной стипендиат, заслуженно получивший свое место в нашем университете! — Любомир одобрительно посмотрел на Мефодия. Затем повернулся к остальным.

— Теперь тесты в виде анкеты, отвечаем письменно, от руки.

— Я вообще-то разучилась уже писать, — капризно ответила Ангелина.

— Заодно вспомните навыки письма, — ответил Любомир. — Писать от руки полезно. Для здоровья.

— Особенно для здоровья, — ехидно кивнула Ангелина. Яшка тихо хохотал ей в плечо.

— Я всем вам выслал правила внутреннего распорядка и этический кодекс нашего университета, — Любомир стоял посреди своей студии, строго глядя на первокурсников. — Сейчас вы открываете документ и читаете. Затем расписываетесь в журнале, что ознакомлены.

Ангелина облизнула свои чувственные губы и принялась читать, жуя жвачку.

— У тебя хорошая скорость чтения? — спросил Любомир, подходя к ней.

— Да, я читаю быстро, — ответила она, дерзко на него посмотрев.

— Тогда ты уже прочитала пункт, в котором указано, что во время занятий что-либо есть или жевать запрещено. Можешь подойти к урне и выплюнуть. И больше не нарушать это правило.

Ангелина гневно сверкнула глазами, но ничего не сказала вслух. Любомир удовлетворенно посмотрел, как девушка сдерживает злость. Затем подошел к Мару Собакиной:

— Ходить в кружевной прозрачной блузке с хорошо просматриваемым бюстгальтером тоже нельзя. Так что внимательнее прочитай требования к внешнему виду студента нашего факультета.

— А вам не нравятся женские лифчики? — спросила Ангелина.

Яша прыснул.

— Мое нравится или не нравится не имеет отношения к делу. Есть правила, они должны соблюдаться, — с нажимом ответил Любомир.

— А ко мне у вас есть какие-то претензии? — дерзко спросил Яша, когда Любомир проходил мимо него.

— Есть. В театральных костюмах у нас тоже не рекомендуется приходить на занятия. Лично у меня ощущение, что ты только что с кастинга на роль Артемона в студенческой постановке на новогодний праздник для детишек преподавателей, готовиться к которому обычно начинают в ноябре. Так что ты рано.

Яша стал пунцовым. Все рассмеялись.

— А оскорблять студентов можно? — огрызнулся он.

— Разумеется, нет. Запрещено преподавателям оскорблять студентов, а студентам — преподавателей, — охотно ответил Любомир.

— Так чего ж вы… — буркнул Яша.

— Я тебя не оскорбил, молодой человек. А честно ответил на твой вопрос о претензиях, — Любомир смерил его презрительным взглядом, затем посмотрел на остальных.

— Запрещены чувственные поцелуи и другие действия сексуального характера во время нахождения в учебных корпусах. Также под запретом внесуставные отношения между преподавателями и студентами.

— Неужели? — расширила глаза Ангелина.

— Да, романы между педсоставом и студентами у нас строго под запретом, — подтвердил Любомир.

— А если кто-то нарушит этот запрет? — криво усмехнулся Яша.

— Будет уволен или отчислен, в зависимости от того, кто виновен. Скорее всего — обе стороны конфликта.

— А если это добровольно? — полюбопытствовала Ангелина. — Без конфликта? Так сказать, по большой и чистой любви?

— Добровольно — это за пределами университета, где вы являетесь уже совершеннолетними гражданами и вольны делать, что вам заблагорассудится с уважением к уголовному и административному кодексам, — ответил Любомир.

— То есть если я захочу быть с вами, то это значит, мы должны встретиться подальше отсюда? Хорошо, — Ангелина сделала вид, что отметила у себя это правило в личных записях в утеле.

— Поскольку я ваш личный куратор, то встречаться по этому поводу мне с вами запрещено везде. Более того, я вас должен уберегать от слишком энергичных проявлений вашего бурного темперамента, — подчеркнуто холодно ответил ей Любомир. — И да, дерзить педагогам тоже запрещено, читайте правила дальше. Кто уже закончил чтение, подходим и расписываемся. Кураторский час раз в неделю по пятницам, время будет указано отдельно, явка строго обязательна.

— Ты так с ним дерзко разговариваешь! — к Ангелине подошли две девушки, среди которых Мефодий узнал рыжую Мару.

— Как заслужил, так и разговариваю. Не люблю психов, — фыркнула Ангелина.

— С чего ты взяла, что он псих? — спросила Мару.

— А что, не заметно? — удивилась Ангелина.

— Нет, — ответили девушки одновременно. — Мы читали отзывы о нем: у него очень высокий рейтинг среди студентов.

— Не сомневалась в этом, — хмыкнула Ангелина.

— Считается самым умным на факультете, — добавила Мару.

— Одно другому не мешает, — пожала плечами Ангелина.

Глава 2

. — А у тебя тут есть что-то в роде Оленьего парка? — осторожно спросил Сергей Николаевич, вкрадчиво глядя на Данишу.

— Парка? У нас есть парк там, дядя, я покажу, мне нравится там бродить. Он, конечно, зарос, не мешало бы привести его в…

— Даниша, я не об этом, — дядя закрыл глаза, сдерживая смех. — В самом деле, откуда тебе это знать… Ох, неиспорченная провинция, наивное село. Впрочем, прогуляюсь я там с большим удовольствием. Но позже.

Дядя еще раз прикрыл глаза, подавляя приступ смеха.

— Я хотел спросить, есть ли у тебя девушка какая или бабеночка молодая, с которой ты… — Сергей Николаевич выразительно кивнул.

— Вы… о чем? — растеряно спросил Даниша.

— Так о том, — снова выразительно посмотрел на него Сергей Николаевич. — Дворня — одни старухи, самой младшей, небось, уже 35. Мне бы молодую, Данил.

— Вы… об этом? Но я не женат и у меня нет невесты… пока…

— Вот то-то и оно! Пока у тебя нет жены, с какой девкой ты?.. Чтоб я ее не тронул ненароком. Дай пока ту, что не пользуешь. Можно какую бабенку молодую, пойдет. Терпеть уже мочи нет.

— Я не живу во грехе с крепостными, — отрезал Данил.

Сергей Николаевич изумлено на него уставился.

— Эт ты что…. Малец еще невинный что ли?

Сергей Николаевич удивленно захохотал.

Мефодий очень хорошо запомнил этот сон. Ему казалось, что он еще слышит затихающий смех дяди, даже когда смотрел на часы в своем утеле — семь утра, пора вставать. Впереди очередные четыре пары в день. И да, сегодня пятница, значит после занятий встреча с куратором, о чем позже ему пришло напоминание от Любомира Станиславовича. Именно на той пятничной встрече он впервые увидел Анастасию.

— Здравствуйте, — бойко поздоровалась она, явно чтобы скрыть смущение. — Мне пришло сообщение, что сегодня кураторский час у Любомира Станиславовича.

— Вы кто? — спросил у нее Любомир, вышедший навстречу.

— Анастасия Стасик, — отрекомендовалась она.

Любомир полистал свой утел, сверил оригинал с фотографией. И Мету показалось, что девушка не произвела на Любомира ровно никакого впечатления. Пришла и пришла.

— Я только смогла приступить к занятиям, болела сезонной простудой, но я слушала все лекции, выложенные в доступе для нас, надеюсь, что пропуски не будут критичными, — доложилась Анастасия.

— Не будут, — на лице Любомира наконец проскочила едва заметная эмоция.

Мету показалось, а теперь он был в этом уверен, что именно тогда Любомир отметил про себя, что пришла отличница. Это может быть забавно и интересно.

— Останетесь, пройдете тесты, которые вы пропустили. Мне нужен ваш психологический портрет для дальнейшей работы, — произнес Любомир, сворачивая утел до размера наручных часов.

Анастасия с готовностью кивнула.

— Нам тоже бы хотелось о вас узнать поподробнее, потому что волнуемся, в чьи заботливые руки попали, — сказала подошедшая Ангелина.

— Узнаешь в процессе обучения и общения, — ответил Любомир, едва скрывая неприязнь.

— Но вы уже о нас знаете всё, Любомир… Станиславович. Проективные тесты… они, знаете ли, очень правдивы, ничего не укроется от вашего острого взгляда. А вот мы о вас ничего не знаем, — не унималась Ангелина.

— Вы не несете за меня ответственность, поэтому ваши неглубокие знания обо мне не критичны, — уголок рта Любомира слегка дрогнул в усмешке.

Мефодий это вспомнил так явственно, словно это было не почти полгода назад, а вчера.

— Приступим к общению, рассаживайтесь вокруг меня! — теперь тон куратора стал доброжелательным.

— О майн гад, — пробормотала Ангелина, беря стул. — Кружок друзей прямо какой-то.

Мефодий сел рядом с Анастасией. Она перехватила его взгляд и… смутилась. До сих пор Мет видел только оценивающие взгляды на себе, особенно от Ангелины. Анастасия, взглянув в его глаза, смутилась еще сильнее, с волнением поправила тугую косу, в которую были заплетены ее волосы. Он явно ей понравился. Мет же просто узнал ее.

*

Итак, Милован посчитал нужным, чтобы я смотрел, как перезнакомились герои последующего действа. Что ж, любопытно. Будем смотреть.

— Итак, неприятное, — объявил Любомир, когда все уселись вокруг него. — Я специально начал знакомство с правил поведения. Обратил ваше особое внимание на то, что в университете есть дресс-код. Ангелина, с каждым днем твоя юбка становилась все короче, пока окончательно не превратилась в черный пояс.

— Вы заметили? — наигранно удивилась Ангелина.

— Да, отсутствие юбок на девушках я замечаю!

Послышался сарказм.

Я взглянул на Ангелину. Поскольку она сидела, закинув ногу за ногу, то очень короткая юбка практически полностью обнажала все ее ноги, пожалуй, одни из самых красивых, что мне доводилось видеть за всю жизнь.

— Принято, исправлюсь, — внезапно согласилась Ангелина, едва сдерживая ехидную улыбку.

— Далее, я упоминал, что действия сексуального характера под запретом, пока вы находитесь на территории университета. Яков, по меньшей мере два раза я видел тебя буквально втягивающего в себя Ангелину. На третий раз будет штраф.

— Вы чего! — возмутился Яшка. — Мы молоды и горячи! Это же нормально!

Учитывая, как выглядит Ангелина, я бы добавил, что это еще и ожидаемо.

— Проявляйте свои бурные желания едва сдерживаемого либидо в других местах. В университете держите себя в руках, — холодно ответил Любомир.

Умная камера всегда выхватывала в съёмках его слегка прищуренные глаза. Признаться, я не сразу понял какого они цвета, но в итоге разглядел, что зеленые, с желтизной. Ах ты ж змей! И никто в строгом взгляде куратора не смог узреть тогда даже самого легкого намека на то, что видел я на флешке о нем и Мару. А то видео вообще не померещилось мне? Надо перепроверить в своем утеле.

— Вы так серьёзно относитесь к этим нарушениям? Да и не одна я целовалась! Я видела, как это делают и другие, а почему я крайняя! — возмутилась Ангелина.

— Вы в числе студентов, которых я лично курирую, — строго ответил Любомир. — Я заметил вас за нарушением правил, делаю замечание. Надеюсь, впредь этого не повторится.

Ангелина обвела всех изумленным взглядом: что вообще происходит! А судьи кто?

Да, красотка, я тоже так теперь думаю.

— Сейчас мы с вами познакомимся поближе, — обратился ко всем остальным Любомир. — Каждый из вас скажет пару слов о себе, назовет свои достоинства и недостатки. Наши совместные занятия по идее должны сблизить нас, образовать коллектив по-доброму настроенных друг к другу людей. Начну с себя. Итак, я Любомир Станиславович, испытываю страсть к киноискусству, вдохновляюсь несовершенством нашего мира для того, чтобы помогать делать вам хорошие фильмы. Очень интересуюсь историей кино. Кстати, после кураторского часа, начиная со следующей недели, у нас начнутся просмотры фильмов, ставших классикой. Мы будем смотреть их вместе и анализировать. Мои достоинства — спокоен, вдумчив, внимателен к деталям. Из недостатков — нетерпелив, категоричен и предвзят.

— Предвзяты? — уточнила Ангелина. — То есть мне не рассчитывать на легкую сессию?

— С тебя и начнем, Ангелина, — Любомир слегка растянул губы в улыбке. По задумке — доброй, а по мне, так мерзкой.

— Я Ангелина Ежак, закончила школу искусств, так что рисую, причем неплохо, превосходно танцую, чудесно пою. Честна, прямолинейна, умна. Недостатков нет.

Моя ж ты умница! Точно как себя охарактеризовала. Недостатков нет — молодец!

— Отчего же, — иронично ответил Любомир, — ты очень вежлива и скромна, в современной культурной парадигме это серьёзные недостатки, с которыми ты успешно борешься.

Сострил, ничего не скажешь!

— Яков Зубов, прошу.

Яша явно растерялся. Не знал, что с ним такое бывает. Не иначе, как Ангелина на него воздействует. Мозг недостаточно насыщен кислородом, думать тяжело, подбирать слова трудно.

— Ну это я…я Зубов Яша, мне 21, — ага, еще рост и вес свой сообщи.

— Я… не знаю, какие достоинства — я, короче, не парюсь по жизни, стараюсь быть э-э вот, жизнерадостным.

— Жизнерадостный, прекрасно, очень хорошо, емко себя охарактеризовал, — внезапно по-доброму ответил Любомир вместо ожидаемого мною удара лицом об расширенный экран утела. — Чем увлекаешься?

— Кино, фотографиями, типа как красоту в буднях пытаюсь увидеть…

На лице Любомира на мгновение появилась издевательская улыбка. Все-таки хотел плюхнуться своей красивой физиономией в утел, да? Я захотел.

— А, вспомнил, я музыкой увлекался одно время, даже подумывал в группе играть, но… в общем, не взлетело как-то, — потому что папу надо было слушаться и заниматься с моей прекрасной Лилией более серьёзно.

— Из недостатков… собственно говоря…петь не умею…

Фейс в утел!

— Яша, под недостатками имеются в виду личностные качества, например, неуверенность в себе, закомплексованность, лень, зависть, — Любомир старался явно не показывать свою иронию, но я ее слышал в его тоне.

Яша смутился. Намек в лоб.

— Мария Собакина, — объявил Любомир.

— Я предпочитаю, чтобы меня называли Мару, — отозвалась рыженькая красавица.

— Хорошо, будем называть тебя Мару, — кивнул Любомир.

Стоп. Пойду перепроверю. Померещилось же тогда? Не было же ничего?

Я полистал свой утел, нашел сброшенное еще месяц назад видео. Нет, не померещилось. Кажется, в день, вернее, ночь, когда это случилось, заботливый куратор решил попробовать на вкус каждую веснушку на этом юном и очень красивом теле.

— Итак, я Мару, закончила художественную школу, делала свои выставки работ, заняла призовые места на нескольких конкурсах. Я добра, доверчива и мечтательна. Я человек настроения, поэтому то страстна, то ленива, то вспыльчива, то равнодушна.

— Прекрасно, впечатляет, — по-доброму ответил Любомир. — Теперь Анастасия Стасик.

Прям символично. А ведь все шло к тому, что следующая серия такого горячего видео была бы с ней.

— Я… — с готовностью, словно только и ждала вызова куратора, начала Анастасия, — окончила школу с медалью, люблю историю кино, психологию, — с волнением зачитала свой доклад с невидимого экрана юная отличница. — Я целеустремленная, настойчивая, справедливая, но несколько не уверена в себе, категорична, обидчива.

Ты ж мое солнышко. Так и есть! Убедила!

— Очень хорошо, — кивнул Любомир. — Мефодий, ты теперь.

А как насчет того, чтобы держать себя в руках, куратор! Я с изумлением увидел, как лицо Любомира стало приветливым в мгновение ока. Нельзя ж так явно!

— Я тоже окончил школу искусств, — Мет потерялся не хуже моего Яшки, но попытался быстро взять себя в руки, — правда танцевать не умею и не достаточно хорошо пою. Моя страсть — это живопись, но хотелось бы еще очень многому научиться. Я… наверное, любознательный, но не уверен в себе, мнителен.

На лице Любомира расплылась удивленная улыбка, как будто он увидел радугу среди хмурого дня, золотую рыбку среди тонны выловленной кильки, отражение звезды ночного неба посреди будничной лужи на питерской грязной улице.

Впрочем, эта удивленная улыбка длилась всего лишь несколько мгновений. Затем лицо преподавателя вновь стало привычно-спокойным.

Все-таки я точно видел это лицо раньше.

Далее был скучный опрос оставшихся студентов, я в нем не нашел ничего заслуживающего внимания, после — анкеты.

— Хорошо, на сегодня все, — объявил Любомир.

А вот и не все, а вас, Штирлиц, я попросил бы остаться.

— Мефодий, задержись, тут есть несколько объявлений для старост. Ты староста в какой группе?

А то ты не знаешь!

— Литературное творчество, — ответил Мет.

— Я на живописи, — подошла Ангелина.

Умница, явный неожиданчик и внезапик в планах Любомира Станиславовича. У куратора даже на секунду едва ли не нарисовалось на лице — что? какая староста?

— Живопись — это к Степану Вольфовичу, он скажет, что нужно сделать, — выкрутился.

Следующий шаг — выпроводить надоедливую студентку за дверь невежливым невидимым пинком.

— Лина, пошли уже, — ее нетерпеливо позвал Яша, и Ангелина ушла, решив задачу куратора к его величайшему облегчению.

— Я буду разговаривать с каждым своим студентом индивидуально, — Любомир закрыл студийную дверь.

Я отчего-то вздрогнул. Мефодий тоже.

— И с тобой, Мефодий, я хотел бы поговорить на несколько личные темы.

Совсем что ли! Прямо вот так! Без обиняков!

— Видишь ли, в сложные времена живем, — Любомир жестом предложил Мету сесть рядом с ним. — Старые традиции рухнули, новые появляются и быстро меняются. Человек становится все более одинок в этом мире, комфортном для жизни, но не всегда для души. Каждый год кто-то из студентов, уж не знаю, по недосмотру ли, по какой иной причине, выдает нам суицидальную статистику. И это ужасно. Я хочу, чтобы среди моих подопечных таких случаев не было. Поэтому я стараюсь честно и очень скрупулёзно выполнять свои обязанности куратора, чтобы вы, студенты, в моем лице могли найти старшего товарища, надежного помощника.

Мефодий внимательно слушал его, но явно волновался. Я ощутил это даже на видео.

— Я задам тебе несколько вопросов личного характера. Хорошо?

Вот точно по «Актерскому мастерству» у куратора, бывшего когда-то студентом, было «отлично» с тремя плюсами. Даже я ощутил некое эмоциональное вовлечение. И подумал, что сейчас начнутся вопросы для моего же блага. Вернее, блага подопечного студента.

— Это не для праздного любопытства. Считай, что я твой личный психолог, бесплатный, выданный государством, тем не менее не хуже платного, уж поверь мне.

Мет заволновался сильнее.

— У тебя есть кто-то? — мягко спросил Любомир.

— Что? — вздрогнул Мефодий.

Я тоже… вздрогнул.

— Ты с кем-нибудь сейчас встречаешься? — уточнил куратор.

— Н-нет, — мне показалось, что я услышал, как колотится сердце моего пасынка. Но то, что он напряжен до предела, я увидел даже через расширенный экран своего утела.

— Прошлые отношения когда закончились? — спокойно продолжил Любомир.

— Я… я еще ни с кем не встречался, — руки Мета задрожали.

Любомир едва заметно кивнул.

— Почему произошла такая разительная перемена в твоей внешности? В анкете твое лицо заурядное, неприметное. Сейчас ты выглядишь весьма привлекательно.

— Всеволод Ростиславович посоветовал мне такой внешний вид, — ответил Мет.

— Кто это такой? — спросил Любомир, пристально глядя на Мета.

— Гражданский муж мамы, — ответил Мет.

Добавлю от себя, тот кто хочет убить тебя лично, дорогой куратор. Взглядом, лучом смерти, запрещенным заклинанием! Иным способом, любым, лишь бы эффективным!

— Вот еще одна проблема современности, — вздохнул Любомир. — Семью встретишь редко. Что с твоим родным отцом? Почему он не живет с мамой?

— Отец умер очень давно, — пояснил Мет. — Несколько месяцев назад мама познакомилась со Всеволодом Ростиславовичем, вроде бы у них все хорошо.

— Это не так просто, как ты пытаешься представить мне. Ты ревнуешь?

— Кого? — удивился Мет.

— Маму, разумеется, — слегка улыбнулся Любомир.

— Нет, она имеет право на личное счастье, — ответил Мет.

— Хорошо, если ты так на самом деле думаешь, это правильная мысль. Беда в том, что не всегда мы думаем, как должны думать, — вздохнул Любомир.

О да! И, кажется, я вижу яркий пример этого случая прямо сейчас!

— Я правда так считаю. Всеволод Ростиславович очень хороший человек, он заботится о маме, обо мне и о Яше.

— Яше?

— Да, Яша Зубов — это сын Всеволода Ростиславовича.

— Ах вот в чем дело, — Любомир понимающе кивнул. — А я-то думаю, почему Яша на тебя кидается, как моська на слона. Не знал, как у тебя деликатно спросить. Вот кто ревнует так ревнует. Но тогда все понятно. А тут еще и Ангелина… — Любомир покачал головой.

— А что Ангелина? — осторожно спросил Мет.

— Ангелина явно тобой заинтересовалась, но нравится Яше, — Любомир развел руками. — Это, конечно, конфликт…

— Мне не нужна Ангелина, — пожал плечами Мет.

— Правильно, — поддержал его Любомир. — Эта девушка что-то в роде Дон Жуана в юбке. Ты ей интересен, пока не доступен. Если начнешь с ней встречаться, то очень скоро надоешь. Гармоничные отношения без страстей ей не интересны. Так что отставка будет скорой, а тебе это не надо. Я вижу, что ты очень ранимый и эмоциональный. Так что рекомендую остерегаться Ангелины.

Мет взволнованно молчал. И я молчал. Но с открытым от изумления ртом.

— Муж твоей мамы, скажем так, очень преобразил тебя. Как думаешь, зачем он это сделал? — вкрадчиво поинтересовался Любомир.

Каждый же судит в меру своей распущенности!

— Чтобы я… чувствовал себя увереннее… был успешен, — простодушно ответил Мет.

— Хорошо, — кивнул Любомир. — Пусть так. Вернее, так оно и есть. Дело вот в чем. С такой внешностью ты скоро будешь втянут в отношения. Первые свои отношения. Это очень важно. Они могут быть как счастливыми, так и травмирующими. Поэтому прошу тебя, если будут какие-то проблемы, если захочешь совет, поддержку, я — твой личный куратор.

— Благодарю вас, — искренне сказал Мет. — Но я ни с кем пока не хочу встречаться.

— Пока, — уточнил Любомир. — Но все может измениться.

Глава 3

— У тебя такой красивый почерк, — искренне восхитилась Анастасия, заглядывая в его бумажный блокнот, подаренный перед сентябрем Всеволодом Ростиславовичем.

Это воспоминание было таким ярким, словно все произошло если не вчера, то несколько часов назад. Анастасия сидела рядом за партой в лекционной аудитории, ее светло-русые волосы золотило солнце — начало сентября пока еще радовало хорошей погодой.

— У меня почерк страшный, как война, — девушка улыбалась.

Мет отметил, что она пишет сразу в утеле.

Ее рука оказалась рядом с его, и Мету показалось, что от нее исходит тепло. Во всяком случае ему стало очень жарко. Почему-то захотелось прикоснуться к девичьей руке, погладить ее и ощутить, как она в ответ касается его пальцев.

Он посмотрел на Анастасию, и тут же, перехватив ее взгляд, смущенно опустил глаза. Он чувствовал, что она также на него смотрит, когда его взгляд был направлен в утел.

Несколько раз Мет пристально смотрел на ее губы. Они красивы, не накрашены, розовые сами по себе, слегка пересохшие. Очень хотелось увлажнить их, прикоснувшись своими губами и поцеловав.

Ткань блузки не давала возможности домыслить, что она скрывала. Зато позволяла видеть шею и ключицы. Мет подумал, что надо будет нарисовать Анастасию так, как она сидит сейчас. Прекрасно освещенная и такая милая. Чудесный цвет волос, коса, слегка растрепанная, заплетенная замысловато, не так, как у Машеньки, но очень похоже. Серебряный крестик перевернулся, закрутившись в цепочке. Мет поправил его, секундой позже поняв, как это странно выглядело со стороны.

— Прости, — он застенчиво отпрянул.

Анастасия смущенно улыбалась и смотрела в утел.

Мету казалось, что он еще долго ощущал на своих пальцах тепло ее кожи.

— Мучают ли вас эротические сны? Отчего же мучают? — вспомнился анекдот, рассказанный Всеволодом Ростиславовичем когда-то, кажется, еще когда они отдыхали на море в Крыму. Мучают, Всеволод Ростиславович, еще как. Потому что хочется всего этого в реальности.

Анастасия… «Я воскресла», — шепот его Машеньки во сне… Они похожи? Какой бы была она, Мария, если бы Даниша увидел ее, двадцатилетнюю?.. Губы… они были точно такие. И волосы. Волосы, в которых хотелось зарыться, целовать их, раздвигать пряди руками, чтобы добраться до ее шеи и поцеловать в ложбинку, ощутить губами нежную, как персик, кожу. Развести растрепанные пряди, прильнуть к девичей груди.

Как бы набраться смелости и предложить встретиться вне стен университета, не выглядя при этом идиотом. Мет видел, что так делали его однокурсники. Встречаются, влюбляются, и как же это все просто у них получается!

Сегодня, да, сегодня я ей предложу встретиться! Но… Анастасия заболела. Придется ждать. Это всего лишь несколько дней.

Мету казалось, что он словно очнулся от долгого сна: каким сладким и пьянящим оказалось бодрствование! Школьные годы чудесные, но над ним, словно дамоклов меч, висело обязательство получить стипендиальное место в престижном университете. Платное обучение они с мамой не потянут, даже если будут жить впроголодь. Мет краем сознания замечал, что в старших классах были поцелуи, перешептывания, объятия и даже больше — каждый год педсостав находил незадачливую парочку в каких-то неположенных местах, дальше следовали классные часы, разъяснительные беседы со стороны учителей. Хихиканье и даже громкий хохот старшеклассников. Но все это было словно в прошлой жизни. Теперь, когда стипендиальное место получено, когда можно не нервничать из-за возможной текущей неотличной оценки, можно, наконец, получить свое, такое желанное и давно ожидаемое счастье.

— Мефодий! — Мет с удивлением обнаружил себя недалеко от студии Любомира Станиславовича.

Ах да, пятница, нужно было прийти к куратору на личную беседу, затем просмотр фильма с группой. Что сегодня, интересно? В прошлый раз смотрели «Аварию, дочь мента». Любомир говорил, что это яркий пример так называемых «перестроечных» фильмов. Мету ничего не понравилось из того, что предложил посмотреть вне клуба Любомир. Но талант куратора рассказывать и показывать детали — потрясающий. После его комментариев и объяснений любой фильм смотрелся как минимум пристойно и даже интересно.

— Авария похожа на нашу Ангелину, — ответил Мет, когда куратор спросил его мнение.

— Верно подметил, — согласился Любомир. — Много агрессии из-за внутреннего неблагополучия. Яша говорит, что она тебя кадрит весьма настойчиво.

— Иногда бывает, — Мет пожал плечами.

Какая Ангелина! Сейчас она только мешает думать и мечтать об Анастасии.

— Тебе она, надеюсь, не нравится? — спросил Любомир.

— Кто? — растерялся Мет.

— Ангелина, — слегка удивлено ответил Любомир.

— Ангелина? Ах, нет, — мотнул головой Мет.

— Мефодий, ты здесь? — Мет вздрогнул, куратор слегка тряс его за плечо.

— Ты витаешь в своих мечтах, — по-доброму улыбнулся Любчик. Кто же придумал его называть этим дурацким именем. Конечно, Ангелина.

— Простите, задумался, — Мет слегка тряхнул головой, развеивая сладкие грезы.

— Ты влюбился, да? — понимающе спросил Любомир. — Я предупреждал, что скоро это начнется! Идем, занятия закончились, студенты ушли. Скоро придут наши. Как твои дела? — Любомир завел его в свое киношное царство, как шутливо называли студенты его студию.

— Все хорошо, Любомир Станиславович, — легко ответил Мет.

— Так я верно угадал, ты влюбился? — Любомир улыбался, но Мету на секунду показалось, что глаза куратора цепко смотрят в его лицо. И так знакомо.

— Нет, — растерялся Мет.

— Нет? — удивился Любомир. — Но выглядишь ты точно, как влюбленный.

— Я замечтался о своем.

— Понимаю, не хочешь говорить. Мет, я не просто так спрашиваю, потому что мне любопытно покопаться в романтичных историях студентов. Первая влюбленность, увлечение, первые невзгоды в любви и в отношениях — ох, сколько неприятностей из-за них бывает. Молодежь иногда рассуждает так, словно от этой страсти зависит все, и часто не ценят свою жизнь. Каждый год какой-нибудь несчастный пытается что-то сделать с собой…

— Что? — прервал его Мет.

— Да я все о суицидной статистике, чтоб ей, — ответил Любомир.

— За меня не волнуйтесь. Сейчас я очень хочу жить дальше, со мной все хорошо, — успокоил его Мефодий. — Кроме того, моя вера, скажем так, негативно относится к упомянутым вами поступкам.

— Какая вера? — искренне удивился Любомир.

— Как какая? Ах да, я забываю, что сейчас всякое бывает, — улыбнулся Мет, — я о православии.

— А ты что, верующий? — Любомир смотрел на него изумленно.

— Без фанатизма, как говорит добрый Всеволод Ростиславович, но в трудные минуты это меня поддерживает на плаву, — Мет вежливо улыбался. — А вы нет?

— Э, — Любомир неопределенно пожал плечами.

— Что сегодня смотрим, Любчик Станиславович? — в студию ввалилась Ангелина в сопровождении Яши.

— Любомир Станиславович, — поправил ее куратор.

— Я знаю, что это его бесит, — шепнула она Мету и беззвучно рассмеялась, пока Любомир повернулся к аппаратуре.

Очередная неделя сентября, это точно Мету врезалось в память, выдалась очень хлопотной, задания скапливались, как снежный ком. Мефодий честно пытался их записывать не только в электронный, но даже в бумажный блокнот, подаренный Всеволодом Ростиславовичем, и вычеркивать по мере исполнения. Но все же в пятницу он забыл сдать в деканат распечатку страницы электронного журнала за неделю под подпись и печать, как требовалось от старост. В том числе и потому, что его группа собралась на очередной просмотр старого фильма. Смотреть фильмы вместе с другими студентами в студии Любомира — пожалуй, это было сейчас самое интересное времяпровождение. С комментариями куратора фильм словно оживал, показывал свои тайны, новые уровни и детали, помогающие расшифровывать замысел режиссера.

Мефодию пришлось ехать в университет в субботу, хотя занятий в этот день не было. Коридоры его альма-матер были традиционно немноголюдны в полувыходной день, Мет быстро поднялся на третий этаж, зашел в деканат, подошел к молодой сотруднице, спросил, можно ли отдать распечатку и расписаться за нее.

— Да, — отмахнулась она, не отрываясь от экрана компьютера, — вложи туда, в папку, распишись в журнале.

— Марина, почему не готовы до сих пор отчеты о посещаемости! — услышал он строгий начальственный голос. — Я говорила, чтобы вы мне сдавали их в пятницу вечером! Я ушла с работы в семь, и где? Я не дождалась документов! Сколько можно говорить, что нужно все делать, как я требую — вовремя! И если я говорю сделать, то это нужно сделать, а не думать, что сойдет и так.

Мет вздрогнул: голос дамы показался ему суровым, властным.

— Простите, Милица Анатольевна, но еще не все сдали информацию, вот староста пришел с опозданием, — Марина указала на Мефодия.

— Почему нельзя все делать вовремя? — спросила декан, нависнув над расписывающимся Мефодием.

«Это же наша строгая декан Милица Анатольевна», — Мет вспомнил странное имя, услышанное еще 1 сентября на торжественном первом занятии, и выпрямился, чтобы извиниться.

Он был много наслышан о суровом нраве главы факультета. Судя по тону, с которым она обратилась к подчиненным, они пребывали под постоянным напряжением. Милицу Анатольевну боялись все. Девушки-секретари засуетились, забегали от шкафа к шкафу, начали перебирать и переносить папки, громко застучала клавиатура.

Мет повернулся к Милице и встретил ее суровый взгляд, который сменился изумленным.

— Простите, — пролепетал Мефодий, отчетность выпала из его рук и улетела куда-то под стол.

Анна Степановна смотрела на Данишу с легким интересом. Он молил небо, чтобы произошло чудо, и он исчез из ее спальни.

— Признаться, удивлена выбором государыни, — произнесла она, продолжая смотреть на юношу тем взглядом, который Данил наблюдал у отца при покупке крестьян на весенней ярмарке.

— Тощий он какой-то, Сергей Николаевич. Вовсе не Геркулес.

— Не тощий, а стройный, Анна Степановна! А красавец какой, государыню не проведешь, она сердцем видит достойного. Может, ей и без надобности Геркулес, а нужен Аполлон.

— А для службы годен хоть? — многозначительно уточнила Анна Степановна.

Мефодий дрожащими руками поднял листок и положил в папку.

— Ты кто? — декан остановила его за плечо.

Мет быстро выскочил из деканата. Он не помнил, как оказался на улице. Воздуха не хватало, словно кто-то волшебным образом убрал его из легких, и юноша судорожно начал рыться в рюкзаке. «Только бы не забыл», — отчаянно подумал он, ища ингалятор.

Анна Степановна подошла к нему положила руки на плечи и тихо, но строго проговорила:

— Государыня всякие нежности не любит. Поцелуешь ее для разугреву и дальше делай то, что природой предназначено.

Мет несколько раз сильно вдохнул лекарство. Голова сильно кружилась, он присел на лавку в университетском парке. И ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем дрожь в руках унялась настолько, что он смог достать утел и вызвать машину Всеволода Ростиславовича. Он разрешал пользоваться автомобилем при условии наличия свободных мест, как сам же и шутил. Мет не хотел злоупотреблять великодушием маминого мужа. Но сегодня все же решил воспользоваться добротой Всеволода, сел в подъехавший автомобиль, сказал адрес в сторону панели управления. В удобном кресле под мерное подрагивание машины он пришел в себя после встречи с деканом в реале.

Машина остановилась в неизвестном месте, Мет прежде не бывал в этой части города, успел подумать, наверное, произошла ошибка или компьютер неправильно воспринял указанный им адрес, как к машине подскочил Яша.

— А ты не обнаглел в конец, святой Макарий или как там тебя? — набросился на него.

— Мне твой отец разрешил, — принялся оправдываться Мет.

— Давай, вали отсюда, катайся на самокате! — Яша грубо оттолкнул Мета от машины. — Мне тачка нужна самому. Чтоб больше я тебя в ней не видел. Совсем берега попутал!

Мет подавил волну возмущения и быстро зашагал прочь искать остановку общественного транспорта. Не зря ему всегда казалась плохой идеей — пользоваться предметами роскоши и передвижения семьи Зубовых. Общественный транспорт — надежнее будет.

Мефодий пытался пошевелиться, но удалось только повернуть голову. Перед глазами мелькнули белые халаты медперсонала. Мет догадался, что он в больнице.

Глава 4

— Это обязательно. Доктор должен будет осмотреть тебя, чтобы убедиться, что ты здоров, не имеешь никаких хворей, в том числе и постыдных, — Даниша стоял перед дядей, опустив голову под тяжестью предстоящих обстоятельств.

— Ну? Отчего размяк, как красна девица? Доктор осмотрит тебя. Ты не знаешь, кто такой доктор? Тебя никогда не разоблачали перед лекарем? Что за вид, мой юный друг?

–

— Напомни свою фамилию? — Милица Анатольевна подошла к Мету, едва закончила очередное занятие.

— Волков, — едва слышно ответил Мет, смущенно убирая блокнот для записей и ручку в рюкзак.

— Громче говорите, молодой человек, — потребовала она.

— Мефодий Волков, — он встал за партой, но головы поднять не посмел.

— Ты победитель городской олимпиады по литературе, верно? — уточнила Милица Анатольевна.

— В прошлом учебном году, в школе, — ответил Мет, глядя в пол.

— Тогда будешь участвовать в литературном конкурсе начинающих писателей как представитель нашего факультета, жду твое эссе, список тем сейчас вышлю, выбирай любую, срок написания — три дня. В пятницу зайдешь ко мне с готовой работой. Принесешь с собой и распечатанный вариант, я почитаю, если нужны будут правки, сделаю их при тебе. Мне больше нравится работать с бумагой.

Мет удивленно посмотрел на нее — как-то внезапно, стремительно, прямолинейно.

— Не посрами честь факультета, нам нужно послать на конкурс достойные работы, — строго произнесла она. — Ко мне еще должен подойти Яков Зубов. Чуть не забыла, и Анастасия Стасик.

Мет не стал растягивать свои волнения и мучения на три дня, он написал эссе на тему «Память истории живет в каждом из нас» в этот же вечер.

На следующий день решился пойти сдать работу декану. Ее удалось перехватить возле кабинета только после второй пары.

— Ты уже написал? — обрадовалась она. — Молодец, проходи.

Кабинет был большой, роскошно обставленный, словно музейная комната: тяжелая портьера, перехваченная парчовой тканью; мягкие стулья, как будто взятые со страниц известной повести Ильфа и Петрова, шкафы с папками и книгами, дорогими бумажными и упакованными в подарочный формат электронными. Возле огромного стола, сделанного под старинный тяжелый дуб, стоял широкий диван из экокожи без единой царапинки и потертости, словно только вчера его доставили из мебельного магазина.

— Присядь, — Милица указала на диван, хотя возле ее стола были и стулья.

Мет аккуратно присел на краешек. Милица, проходя мимо него, взяла из рук распечатку, едва коснувшись пальцев юноши. Он вздрогнул от этого многозначительного прикосновения. Сердце часто забилось.

Декан села за стол и углубилась в чтение.

— Прекрасно пишешь, Мефодий. У Насти и Яши, конечно, послабее работы будут, особенно у Яши, — она оторвалась от листочка и посмотрела на Мета.

Он забыл дышать. Такой же взгляд был и у нее.

— Нижайше прошу прощения, но осмелюсь попросить вас, Ваше величество, исполнить мечту моего племянника, — поклонился Сергей Николаевич, и Даниша подумал, как у него это красиво получилось. Юноша ощущал свое тело деревянным и негнущимся от волнения.

— Племянник? Мечта? Это прелюбопытняйш, Сергей Николаевич, расскажи, — Екатерина позволила поцеловать свою руку и посмотрела на Данишу.

— В лице юного Ромео, хотел бы представить вам, Ваше Величество, племянника моего. Сабуров Данил Григорьич… жаждал вас лицезреть, государыня-матушка. Увидеть самую умную женщину из ныне живущих, — льстиво извивался Сергей Николаевич. — Это и была его самая заветная мечта.

Даниша не знал, что ему делать, кланяться ли, целовать ли ей руку, дядя так долго ему что-то твердил об этом, что сейчас, в решающий момент он растерялся и молча истуканом стоял и смотрел на императрицу. Ее взгляд в несколько мгновений оценил его стройную фигуру, миловидное лицо, дорогой костюм, Бог весть где раздобытый дядей за большие деньги.

Звуки праздника притихли, блестящие маски и вихрь танцев тоже. Даниша слышал только стук своего сердца. Он понял, что выполнил указания дяди. Мгновение, когда их взгляды встретились, стало решающим. Таким, каким хотел Сергей Николаевич. Такой же взгляд сейчас был у Милицы.

Мет ощутил, как его бросило в холодный пот. Сердце заколотилось в груди.

— Пожалуй, я бы поправила вот это предложение. Оно несколько сложно для первичного восприятия. Мы должны ощущать текст вкусным сразу, с первого слова. Тут нужно вчитываться, чтобы понять тонкости. А значит предложение не совершенно. Я бы исправила, — Милица что-то написала на листке, встала и подошла с ним к Мету.

Он тоже встал, обнаружив, что лишь слегка выше женщины. И ей будет очень удобно его целовать, когда она начнет это делать. Эта мысль ужасала.

— Ты пробовал себя в писательстве? — спросила Милица мягко, словно проворковала.

Мет помотал головой.

— Но ты взял курс «Литературное творчество», значит мечтаешь о писательской славе, — Милица слегка растянула губы в улыбке, Мету показалось, что они приближаются.

Он нагнулся, чтобы подобрать с пола свой рюкзак и увернуться то ли от реальности, то ли от видения.

— Я исправлю все, как вы советуете, — Мет поспешил к выходу.

— Жду тебя в пятницу, как договаривались, — многозначительно произнесла Милица Анатольевна ему вслед.

Спасительная мысль, как не идти на личную встречу с деканом, пришла к Мету вечером, после того, как он додумался спросить у Анастасии, как она поступила с сочинением. Настя отослала свой вариант текста в электронный профиль Милицы. Прекрасно! Мет отредактировал свое сочинение и последовал примеру Насти. Вот и все, теперь не нужно идти к Милице Анатольевне и вздрагивать от намеков, которые то ли мерещатся, то ли в самом деле исходят от нее.

— Я решила исправить еще кое-что. Зайди после занятий, — Милица неожиданно перехватила Мета в университетском коридоре на следующий день.

Мет неохотно поплелся к ее кабинету, когда закончились занятия.

— Хорошо, что зашел, — поприветствовала его Милица. — Сейчас я вернусь, обсудим.

Уже возле двери она обернулась и велела никуда не уходить, дождаться ее прихода.

Мет некоторое время просто сидел на диване. Стало скучно, он подошел к полке и стал смотреть, какие имеются книги. Одну бумажную рискнул аккуратно вытащить и полистать.

Очень хотелось есть. Мет посмотрел на браслет. Сахара поползли вниз. Он рассчитывал уже давно поужинать, не думал, что так задержится. Есть хотелось все сильнее и сильнее, сахара падали. Мет выглянул в коридор. Милицы не было.

Чувствовалась подступающая тошнота. Мет начал паниковать. Что делать? Не терять же сознание на ее дорогущем диване или еще лучше — мягком напольном покрытии!

Наконец-то вошла Милица. Мет увидел, что в руках она держит упакованную еду.

— Простите, пожалуйста, мне срочно нужно что-то съесть, очень упали сахара, мне плохо, — воскликнул Мет, забыв про неловкость и стеснение.

— Ох, у тебя же диабет, прости, вот я принесла еду! — засуетилась Милица.

Мет быстро разорвал первую попавшуюся под руку упаковку. Пицца. Очень вкусная и спасительная.

Милица захлопотала возле чайника.

— Нет, пожалуйста, мне просто воды, — попросил Мет.

— Ради Бога, извини, что я задержалась. Я не знала, что так бывает при твоей болезни, — Милица, похоже, в самом деле испугалась.

Некоторое время она наблюдала на юношей, быстро поедающим пиццу и смотрящим на браслет.

— Как получилось, что у тебя диабет в такой форме? Я читала, что это лечится.

— Лекарствами нет. Альтернатива стоит очень дорого, — ответил Мет, отпивая из протянутого стакана.

— Сколько? — уточнила Милица.

— Двести тысяч, — ответил Мет.

— Дорого, но собрать такую сумму реально. Я подумаю, как помочь тебе, — милостиво пообещала декан. — Давно это у тебя?

— Пятый год.

— Почему заболел, знаешь?

— Все началось внезапно, причина неизвестна, — Мефодий чувствовал себя крайне неловко и думал, как бы поскорее уйти, вежливо и безлико ответив на вопросы декана. Еще эти упавшие сахара, от которых неприятно дрожат руки.

— Все болезни от нервов, милый, — снисходительно произнесла Милица.

Мет доел пиццу, стало намного лучше. Снова посмотрел на браслет. Сахара поползли вверх, нормализовываясь.

Милица взяла его за руку, чтобы тоже посмотреть светящиеся на браслете показатели. Прикосновения ее были нежными, пальцы прошлись по коже так, что Мет забыл дышать.

— Как ты себя чувствуешь? — ласково спросила Милица, взяв его за руку и поглаживая ее.

— Мне лучше, я пойду, — пробормотал Мет, сожалея, что не умеет перемещаться в пространстве, словно волшебник. Сейчас ему хотелось мгновенно очутиться как минимум дома.

— Мы еще не внесли окончательные правки, — мурлыкнула Милица.

Ее рука продолжала гладить его кожу возле браслета.

— Твой поцелуй — это прелюдия, ты словно говоришь государыне о своем желании, целуешь страстно. Целоваться, поди, тоже не умеешь? И где тебя такого Сережа раздобыл?

Мет попытался встать.

Милица снова нежно погладила его по руке и слизнула остатки пиццы с его пальцев.

У Мета потемнело в глазах. Этого не может быть. Это происходит не с ним.

Глава 5

шею и принялась целовать так, как я бы не хотел, чтобы целовали даже меня, учитывая имеющийся опыт в таких делах.

Мет явно попытался высвободиться, но не тут то было, похоже, дама крепко схватила свою добычу. Дальше что-то произошло, я услышал только похожее на «Ого!», Милица выпустила Мефодия, он ее оттолкнул и выскочил из кабинета.

Ага, кажется, это мой Яша застал грозу студентов на месте преступления. Теперь я понимал, почему мальчишка тогда напился. Это на самом деле было ужасно. Так всасывать в свое жерло вулкана деликатного юношу. С ума сошла, не иначе!

*

Его лицо полыхало, хотелось исчезнуть от стыда и умереть, чтобы не ощущать послевкусия. Даже спустя несколько месяцев Мефодий испытывал жгучий стыд, едва вспоминалась эта сцена.

— Вот это было круто и внезапно, — Яшина улыбка была омерзительна именно потому, что Мефодий понимал, что он сейчас испытывает.

Как ужасно! Почему в кабинет к Милице заглянул именно Яша! Как с ним теперь объясняться!

Яша смотрел на Мета с издевкой и изумлением.

— Яша, это не то, что ты думаешь, — выдохнул Мет, понимая, что более глупой фразы в этой ситуации не найти.

— То есть то, что ты облизывался с Цицей на ее диване, мне показалось? — Яшка упивался происходящим. Его глаза светились злорадством и торжеством.

— Я не хотел этого, — предпринял попытку объясниться Мет, но понимал, что это бесполезно.

— Так кто ж добровольно-то будет с ней! — хохотнул Яшка. — Но за все в этой жизни надо платить. Так что теперь ты будешь весь в шоколаде, успехах и наградах? Как наш Любчик-голубчик? Говорят, он потому и блещет в своих бесконечных костюмах. Они стоят такую кучу денег, какую Любчик не зарабатывает, пофиг что такой красавчик и весь из себя доцент, профессор, академик!

Мету хотелось провалиться сквозь землю.

— А папа в курсе твоих любовных похождений? — хитро сощурился Яша.

— Пожалуйста, ничего ему не говори, — взмолился Мет.

— А то что будет? — усмехался Яшка.

— Мне неприятно то, что произошло. Я не хочу еще оправдываться перед Всеволодом Ростиславовичем!

— Ну как бы… я подумаю, может, ничего и не скажу…. Правда не знаю, какая мне от этого выгода.

— Чего ты хочешь? — быстро отозвался Мет.

Яша оживился.

— Я подумаю. Пока помолчу. Так уж и быть.

— Уверяю тебя, я не хотел этого! — отчаянно попытался исправить положение Мет, одновременно понимая, что бесполезно.

— А я тебе верю. Только ширинку застегни, — Яшка рассмеялся и побежал по лестнице вниз, к выходу из пустого университета.

Мет остался стоять. Никогда еще не было так противно на душе. Какой ужас, стыд и позор!

По невероятному везению, дома никого не было: и мама, и Всеволод заняты своими проектами — мама ансамблем, Всеволод — съемками. Мет нашел купленное Всеволодом вино в буфете. Очень хотелось забыться. Мет вынул пробку из горлышка, прильнул к нему, подумал, что вполне может быть, что сейчас станет еще хуже: к душевным мукам добавятся и физические.

— Ну и пусть! — залпом выпил несколько глотков.

— Выпей, — Анна Степановна налила Данише бокал. — И перестань быть горестным, это государыне по нраву будет. Тебя оценили, и в твоих руках твоя судьба.

Даниша, дрожа, пил.

— Перестань трястись, как осиновый лист… ты должен дрожать только от страсти. Быть аки жеребец стоялый!

Мет снова выпил столько, сколько смог.

Сколько возни с тобой, право слово, экий ты!.. Твое счастье, что государыня настаивает на знакомстве!

Мет допил оставшееся вино.

— Я не хочу этого, дядя. Я не об этом мечтал! — Даниша обхватил голову руками.

— Неужели ты хочешь вернуться назад в свою деревеньку в богом забытом месте? Разве ты мечтаешь всю жизнь помогать маменьке справляться с хозяйством, а потом самому стать провинциальным помещиком с толстой женой и кучей ребятни-погодков?

Даниша покачал головой.

— Люди готовы отдать все, лишь бы оказаться на твоем месте, Данил. Офицеры платят большие деньги, чтобы дежурить в ночь и иметь надежду получить тот самый случай, — дядя подбадривающе похлопал его по плечу.

— Тебя она выбрала по-другому. Она увидела не просителя, а самородка. Ей надоели эти геркулесы, кузнецы, молотобойцы!

Даниша вздрогнул, словно молот ударил где-то рядом. Как это унизительно звучит.

— Государыня хочет, чтобы рядом с ней был умный собеседник, с кем поговорить можно для души, а не только лишь, — дядя хотел сказать, что именно, но запнулся, увидев несчастное лицо племянника.

— Она узрела в тебе не только красоту внешнюю, а со свойственным ей умом и прозорливостью — твой ум и талант. Ты не будешь случайным просителем на три ночи. Ты будешь отрадой нашей государыни. Может, еще послужишь Отечеству в делах науки и искусств. Как когда-то Иван Иванович Шувалов при покойной государыне. А ты будешь самим Сабуровым Данил Григорьичем, уважаемым государственным деятелем!

— Какой ценой, дядя, — выдохнул Даниша.

— А тебе чай в подоле приносить? Уж не убудет с тебя. Научишься этому делу, за что другие деньги платят, а тебе только один доход. Сам подумай, даже если ты государыне не понравишься, все равно будут щедро оплачены твои услуги! А уж коли по нраву ей окажешься, только успевай милости получать. И про меня, дядю своего, тогда не забудь.

Голова кружилась, ноги с трудом донесли его до собственной кровати. Мет поставил пустую бутылку рядом. Теперь бы уснуть и все забыть.

Тогда, Мефодий хорошо это запомнил, он впервые в жизни был рад так надолго заболеть. Да, его мучила лихорадка, было несколько сильных приступов астмы, когда ему казалось, что он задыхался без преувеличения. Но зато у него был официальный повод не появляться в университете.

Каждый новый день отдалял во времени тот ужасный момент, когда случилось то, что случилось, в добавок к этому разговор с Яшей. Теперь ему нужно написать реферат, чтобы Всеволод Ростиславович не узнал о похождениях идеального сына своей любимой женщины. Но реферата не будет, пусть Яшка делает, что хочет.

Мефодий написал Яше, что очень болен, поэтому не сможет пока ничем помочь. Яша пригрозил, что все расскажет отцу. Мет просто ничего не ответил. Он решил, что если вдруг Яша сделает это, он, Мет, от всего откажется. И что-то подсказывало юноше, что Яша будет только угрожать, рассказать об увиденном своему отцу — это сомнительно.

Мефодий и сам удивился, что оказался прав. По всем признакам, Всеволод Ростиславович не знал о случившемся. Но как опытный человек, чувствовал, что все же что-то произошло, и несколько раз намекал Мету, что его уши к услугам Мета, как и понимание, помощь и поддержка. Но Мет не решился рассказать о Милице. Чем сможет помочь ему в этой ситуации Всеволод Ростиславович? Пойдет ругать Милицу Анатольевну? В лучшем случае она ответит, что ничего не видела, не знает, как вы смеете даже думать такое. Потом начнется прессинг на занятиях. Все студенты знают, какие последствия для тех, кто попался на зуб Милице Анатольевне — публичный разбор написанных текстов, допрос с пристрастим на занятиях и на экзамене, бесконечные придирки и унижения. Все, кто на себе испытал прелести антипатии строгого декана, никому не рекомендовали попадать в «черный» список.

Яша настойчиво требовал помощи в обучении. Мефодий отвечал молчанием. Температура и приступы астмы выматывали, и писать то, что требовал Яша, Мет не имел ни желания, ни сил.

Сообщения от Яши, которые Мет сразу же удалял, сменились звонками.

— Ах поручик, или вы уже получили титул князя, — голос Яши был полон издевки. — Наша императрица изнемогает без тебя, требует ко двору. Когда явишься? А то мы без тебя опять перешли на дистанционку и видеолекции, Милице без тебя скучно вести занятия.

— Я еще болею, — как можно спокойнее ответил Мет. Очень хотелось нахамить в ответ, но был ли в этом смысл. Да и куда деваться, это же сын Всеволода Ростиславовича — его доброго гения.

— Ты уже неделю мне эту сказку поешь, а Любчик требует с меня видос. Я не знаю, что снимать, муза умерла, понимаешь ли. Нет у меня личностных проблем, не о чем снимать, счастливый я парень.

— Яша, с температурой почти 39 я тоже не знаю, что хочет от тебя Любомир. Я смогу помочь тебе, когда выздоровею, — Мет старался говорить ровно, но очень хотелось послать куда подальше этого нахаленка в очень вежливых выражениях, можно даже замысловато.

— Сколько уже ждать! — возмутился Яшка. — Что ты раскис, как малолетка? Болеет он, понимаешь! Папик мой вообще-то очень настойчиво требует с меня объяснений, что с тобой.

— Откуда он знает, что у тебя что-то можно спрашивать обо мне? — спросил Мет, хотя в душе уже догадался.

— Потому что мой папулик любит шариться в моих переписках, видать, нашел копии сообщений, что я тебе отправил.

— Пожалуйста, не пиши мне ничего! — воскликнул Мет.

Он не привык, чтобы в его личном информационном пространстве кто-то что-то читал, высматривал, листал. Мама никогда себе такого не позволяла.

— Обещаю тебе, я сниму для тебя видео, как только выздоровею.

— Выздоравливай поскорее, а то я не удержусь от искушения: за тебя мне предлагают машину, — иронизировал Яша.

— Какую машину? — удивился Мет.

— Папулик посулил мне тачку, если я все о тебе расскажу, — снизошел до объяснения Яша.

— Что? — изумился Мет.

— Ну он такой, мой папик, нетерпеливый, если ему что надо, вынь и положь. Полцарства за царевну!

— Царевну? — недоуменно спросил Мет. — Ты уже читал Проппа? На тебя не похоже!

— В смысле? — подвис Яша. — Ты вообще о чем сейчас?

— Забыли, я в самом деле предположил глупость.

— Послушай, Метод, — возмутился Яшка. — Я вообще не понял, что меня до сих пор удерживает, чтобы не рассказать, что ты есть такое, всему миру!

— А я, признаться, тоже не знаю, почему я до сих пор не рассказал Милице Анатольевне, что есть ты! — терпение Мета иссякло.

Он понял, что Яша будет издеваться над ним бесконечно долго. Поэтому нужно что-то предпринимать, чтобы поток унижений иссяк.

— Ты чего? — испугался Яша.

— Если я ей расскажу, что ты видел нас и готов всем об этом поведать всему миру, то боюсь, что у тебя начнутся более серьёзные неприятности, чем если обо мне узнает твой отец. Во-первых, я могу встречаться с кем мне заблагорассудится, а во-вторых, я скажу ему, что ты врешь, если вдруг ты все же надумаешь рассказать ему об этом неприятном инциденте. И Всеволод Ростиславович окажется перед неприятным выбором — кому верить. Рискнешь проверить?

— Погоди, чего ты так разгорячился, — внезапно перешел на примирительный тон Яша. — Договорились же, как выздоровеешь, тогда и снимешь за меня картинку для Любчика.

— Не знаю, пока вдохновения нет. Так что лучше тебе видео снять самому, — Мет нажал отбой.

На душе было противно, голова гудела, очевидно, температура продолжала держаться высокой. Ну и сынок у Всеволода! Мет надеялся, что достаточно напугал Яшу, чтобы тот больше не думал его шантажировать.

Мет зашел в свой профиль, проверил, удалены ли все сообщения от Яши — все в порядке, у него удалены. А у Яши?..

Я включил следующее видео. Знакомая студия, напичканная различной аппаратурой для создания цифровых и виртфильмов, а вот и хозяин этого царства.

— Мет, наконец-то, долго же тебя не было — почти две недели. Как сейчас себя чувствуешь? — Любомир явно обрадовался возвращению Мефодия. — Если честно, выглядишь неважно.

— Ничего, думаю, что я уже готов вернуться к учебе, итак много всего пропустил, даже не знаю, как все успеть теперь, — ответил Мет.

— Мое творческое задание можно сдать до зачета, который будет ближе к концу декабря, — мягко ответил Любомир. — Сейчас мне, как твоему куратору, нужна справка, что ты болел — таковы требования, перешли мне, пожалуйста.

Ах ты…ж… ну и голос, ну и лицо, ну и тон. Хоть к ране прикладывай! Еще эти костюмы бесконечные. Надо перепроверить, кажется, в каждом новом эпизоде, любезно предоставленном мне Милованом, он в новом костюме! Один красивее и элегантнее другого!

Мефодий что-то листал в утеле.

— Все, я выслал вам, Любомир Станиславович.

Повернулся, чтобы выйти из студии, но Любомир его окликнул.

— Тебя Милица Анатольевна хотела зачем-то видеть, кажется, конкурсные дела. Ты же подал свою работу на литературный конкурс?

— Да, — даже без крупных планов и спецэффектов я видел, как испугался Мет. — Я отдал работу еще до болезни.

— Так ты победил, — сообщил Любомир таким тоном, что черствый ты человек, если не ощутил прилив радости после его слов. — Хотя, не знаю, правильно ли я сделал, что сказал, так что зайди к ней за наградой. Она хотела обрадовать тебя.

— Добрый день, Милица Анатольевна, — услышал я приятный голос Любомира Станиславовича, едва включил воспроизведение следующего файла.

Вот и он, с Мефодием, явно конвоируемым в этот кабинет, куда, судя по его напуганному виду, он не хотел входить ни за какие тыщи.

— Мефодий! — обрадованно поприветствовала его декан. — Отчего же ты не торопишься забрать свой приз? Ты знаешь, что победил на литературном конкурсе?

У меня было ощущение, что на Мефодия наехал танк. Кто ж тебя, милая женщина, так учил обращаться с деликатной молодежью!

— Жюри единогласно поддержало твою кандидатуру на первое место. При студентах мы вручим тебе диплом и подарок. Но тебе положен еще и поощрительный приз, потому что твое сочинение произвело сильное впечатление. Все отметили твой прекрасный стиль! Этот приз мы вручим сейчас, потому что он очень дорогой, может вызвать бурю зависти, что неприятно.

Милица подошла к Мефодию и протянула ему упакованный утел.

Любомир перехватил подарок, открыл его и присвистнул.

Нет, на этот раз это была не школа Станиславского, все наиграно. Не верю!

— Это же восьмерка оригинал, — воскликнул великий актер конца 21 века. Включите его в этот список, кто там собирает наших знаменитостей-современников!

— Да, прекрасная модель, только появилась в продаже! — поддакнула Милица. — Я мечтаю и себе такой приобрести.

Любомир включил утел, повертел в руках, расширил и сузил экран.

— Роскошно, — покивал он, любуясь гаджетом. — Камера — фантастика. Можно снимать любые видео и даже фильмы. Подзарядка от тела, удобно носить на руке, суживается до размера наручных часов. А дизайн какой! Он же тысяч двадцать стоит!

— Да, — улыбалась Милица. — Красивые вещи стоят дорого, так что радуйся, Мефодий, что твой талант оценили.

Любомир сунул ему в руки утел и пошел к выходу.

— Простите, у меня сейчас занятие у первокурсников, — извинился он и мгновенно исчез за дверью.

Милица закрыла ее на замок.

*

Мет сжался. Она подошла к нему и неспешно надела на руку подаренный утел. В том, что он не имел никакого отношения к призовому фонду конкурса, Мефодий не сомневался. Пальцы Милицы нежно прикасались к коже на внутренней стороне предплечья, пока она застегивала удобный браслет. Затем сильные руки обхватили его, и он ощутил поцелуй.

— Пожалуйста…не надо!

Мет попытался вырваться. Но Милица держала его крепко.

— Не бойся, мальчик, — прошептала она.

— Я не… — его губы снова накрыл ее настойчивый рот.

— Умоляю вас, не надо, — Мету хотелось сжаться в клубочек и укатиться под стол в самый дальний угол, чтобы его никто не смог достать, а желательно даже и найти.

— Расслабься, сладкий, — он ощущал ее поцелуи на шее, подбородке, кажется, везде, как и ее руки.

— Пожалуйста, только не здесь, — взмолился Мет.

— Не бойся, сюда никто не войдет, — улыбнулась Милица, целуя его руки.

— Нас уже видели здесь, — страдальчески произнес Мет.

— Да, моя оплошность, — игриво рассмеялась Милица. — Но не переживай, это был всего лишь Яша Зубов, я с ним поговорила, он никому ничего не скажет. Он все понял, уже забыл об этом случае. Он не хочет себе неприятностей, — Милица продолжила гладить его пальцы.

— Вы знаете, кто это был?! — шепотом спросил Мефодий.

— Конечно. Я посмотрела в системе, кому это нужно в семь вечера ходить возле моего кабинета. Высветились я, ты и Яшенька. Мы с ним все уже решили, Яша будет молчать, не сомневайся. Он не хочет вылететь из родных университетских стен.

Мет судорожно соображал, что говорить и делать, чтобы это прекратилось.

— Не бойся, сердечко мое, не нужно быть таким зажатым, сейчас будет все очень прекрасно.

— У меня занятие, мне нужно идти, — попытался Мет остановить руки Милицы, которые уже забрались под его тонкий свитер.

— Тебе не нужно никуда идти, — снисходительно засмеялась Милица, — занятие мы проведем здесь… и оно будет очень приятным… У тебя это в первый раз, мой милёночек?

— Д-да, н-нет, — задрожал Мет, ощущая её руки везде. — Я… у меня это уже было…. было ужасно, я больше не хочу!

Милица изумленно на него посмотрела. Такого ответа она явно не ожидала. Мета била дрожь.

— Немедленно скажи мне, что произошло! — приказала она.

Мет замотал головой.

— Я не могу! Не хочу вспоминать, у меня отвращение… ненавижу это, пожалуйста, отпустите, у меня, кажется, начинается приступ паники.

— Дыши глубоко, — Милица погладила его плечи. — Прости… я напугала тебя своим порывом. Дыши…Вот, хорошо…

Милица нежно погладила его волосы, потом аккуратно привлекла к себе.

— Я была уверена, что я буду твоей первой настоящей любовью. Любомир говорил мне, что ты прежде ни с кем не встречался и сейчас не хочешь, — Милица продолжала гладить его по голове. — Когда я велела все ему рассказать о тебе, все, что он знает. Я удивилась, что у такого красивого мальчика нет пары, но обрадовалась. И вовсе не подумала о такой причине.

— Я правда не хочу ни с кем встречаться, — ответил Мет. — Поцелуи и прикосновения мне неприятны, я… вспоминаю то, что было, это омерзительно.

— Это было насильно? — Милица постаралась спросить деликатно.

Мет молча кивнул.

— Ты обращался за психологической помощью? — Милица аккуратно прикоснулась рукой к его щеке.

— Н-нет, я хотел забыть об этом, — ответил Мет. — Никогда не вспоминать.

— Тебе нужна профессиональная помощь, желанный мой, — Милица снова поцеловала его пальцы.

Мет аккуратно высвободил их.

— Я справлюсь сам.

— Нет, сам ты не выберешься… Помощь психолога тебе необходима. Я позабочусь об этом.

Мет, почувствовав, что Милица отпустила его, вскочил с дивана и быстро поправил на себе одежду.

— Пока можешь идти.

Глава 6

Я взволнованно ходил по комнате. Люциус молча напряженно смотрел на меня.

— Не спрашивай меня ни о чем, милый мой пес, полная ерунда, все очень плохо! Влип наш мальчик. И я не знаю, стоит ли об этих подробностях знать Лилии.

Что же у нас дальше?

Я включил следующее видео.

Любомир поторопил уходящих студентов. Жестом велел Мефодию войти. Закрыл двери на замок.

— Милица Анатольевна мне сказала о тебе, — мягко произнес Любомир, взяв его за руку.

— Я бы не хотел об этом говорить, — Мет высвободил руку.

— Совершенно напрасно, — ответил Любомир. — Это очень все серьёзно. Как правило, без тяжелых последствий для психики никто не выбирается из этого ужаса. Милица хочет, чтобы с тобой поработал ее психоаналитик. Это очень хороший специалист.

Мет помотал головой.

— Но это довлеет над тобой, — Любомир взял его осторожно за плечи. — Это никуда не годится, что ты испытываешь страх и отвращение к тому, от чего должен получать наслаждение.

— Пожалуйста, не надо. Если можно, не прикасайтесь ко мне, — тихо попросил Мефодий.

Любомир терпеливо вздохнул, опустив руки.

— Если ты стесняешься идти к психоаналитику, с тобой могу поработать я. Почти все студенческие годы я брал курсы по психологии, одно время хотел связать с ней жизнь, пока не победила другая страсть — к искусству кино, — произнес он.

Мет молчал.

— Первое, ты не виноват, что так случилось, — голос Любомира звучал так проникновенно, что мне самому в эту минуту хотелось верить, что разговор происходит с лучшим человеком на всей земле.

— Я знаю, но мне не легче от этого, — возразил Мефодий.

— Второе, ты испытываешь стыд, словно притупленную боль. Эту боль тебе нужно выпустить. Извлечь из себя.

Мет вяло кивнул. Весь вид его был очень печальным и раздавленным. Даже через экран утела я ощущал, как ему неудобно, неуютно, хочется уйти, спрятаться, исчезнуть.

— Я на самом деле могу тебе помочь… Расскажи, что сможешь, как это произошло.

Мет энергично помотал головой.

— У тебя сейчас депрессия, — понимающе произнес Любомир. — Я это сразу ощутил, когда тебя увидел впервые. Увы, не ошибся.

Мет с тоской посмотрел на дверь.

— Можешь сказать, когда это случилось? — вкрадчиво спросил Любомир.

— Несколько лет назад, — неохотно сознался Мет.

— Ты был еще ребенком или достиг возраста согласия? — деликатно, но настойчиво продолжил Любомир.

— Почти достиг, — еле слышно ответил Мефодий.

— Очень важно, кто это был: мужчина или женщина?

— Женщина, — шепнул Мет.

Любомир с облегчением выдохнул.

— Ситуация лучше, чем я думал, — постарался спокойно произнести он.

— Почему? — спросил Мет.

— Много причин и оснований. Например, большую часть культурного существования человека разнополые отношения были нормой и даже обязательной составляющей жизни человека, в первую очередь, для продолжения рода. Твое подсознание подсказывает тебе, что противоестественного ничего не произошло. Но если это было без твоего согласия и в особенности через унижение или принуждение, то воспоминания об этом причиняют тебе страдания. Желание раствориться, исчезнуть, не привлекать к себе внимание — все это мучает тебя, крадет твою жизнь. В душе ты хочешь, чтобы это прекратилось, ищешь выход из этого тупика.

— Я почти нашел его, — Мефодий постарался как можно быстрее вытереть глаза. — Но… вы же знаете ситуацию с Милицей Анатольевной?

— Что произошло? — с глубочайшим сочувствием спросил Любомир, я даже поперхнулся. А ничего, что….

— Вы же сами привели меня к ней, — неуверенно возразил Мет.

— Она велела мне привести тебя, чтобы вручить призы за победу в конкурсе. Ты молодец, я искренне тебя поздравляю, — с самым наивным выражением лица ответил Любомир.

— Н-но… о вас говорят… я думал, что… — Мефодий растерялся окончательно.

— Что? — подбадривающе спросил Любомир.

— Что вы… её лю… что у вас была связь, — неуверенно пролепетал Мефодий.

— А, — Любомир понимающе усмехнулся. — Я был влюблен в нее в свои студенческие годы. У нас было то, что не очень приветствуется уставом университета, впрочем… когда жизнь подчиняется правилам!

— Но… — Мет запнулся, очевидно не зная, как вежливо задать все накопившиеся вопросы.

— Я понимаю, обо мне ходят разные слухи. Я очень надеялся, что за давностью лет они уже стихли, но, видимо, нет. Я расскажу тебе свою историю, надеясь на твою скромность и деликатность, — Любомир удобнее сел рядом.

— Когда-то, как и ты, я был первокурсником, с отличием и медалью закончившим школу. В личной жизни, как это часто бывает с интеллектуалами, одиночество. Она вела у нас занятия по литературному творчеству и искусствоведению. Умнейшая женщина, очень интересная, превосходные занятия, мастер-классы. Я в нее влюбился, не смотря на разницу в возрасте — двадцать лет. Для меня было шоком, когда она призналась мне, что тоже в меня влюблена. Сначала меня пугала разница в статусе и возрасте. Потом… я не жалею ни о чем, что было между нами. Она дала мне все — опыт, уверенность в себе, путевку в жизнь, возможность работать в университете на интеллектуальной престижной работе, о которой я страстно мечтал. Она стала моим научным руководителем, помогла мне блестяще защитить диссертацию.

— Вы ее любите до сих пор? — с надеждой спросил Мет.

— Страсти со временем утихают, какими бы сильными они ни были, — деликатно ответил Любомир. — Моя любовь к ней стала благодарностью и преданностью. Наверное, тебе еще сложно это понять, ты очень юный. По всему видно, что влюблен в какую-нибудь сокурсницу и думаешь, что это на всю жизнь, верно?

Мет молча кивнул, вытер глаза.

— Влюблен? — шепотом вкрадчиво спросил Любомир.

— Нет, я боюсь влюбляться, — Мефодий мотнул головой.

— Понимаю тебя, — Любомир сжал его руку.

— Милица выбрала тебя, — помолчав, произнес он. — Это огромная честь и самая настоящая улыбка фортуны. В любви она очень страстная, как и должно талантливой женщине. У тебя есть шанс получить все. И ты даже не представляешь, какие это возможности. Сейчас идет отбор на стажировку в несколько европейских и восточных университетов. Куда ты захочешь, туда и поедешь. Два месяца учебы и путешествий за счет университета и государства. Об этом можно только мечтать. И самое главное — не нужна даже сделка с совестью. Я со всей ответственностью заявляю тебе, что на этом курсе ты самый блестящий и талантливый студент. Самая достойная кандидатура для обучения за границей — только ты. Хочешь в будущем остаться в аспирантуре — будет тебе аспирантура и защита диссертации. Если не захочешь, Милица поможет тебе в карьерном росте, у нее очень большие связи во многих сферах.

— Что требуется от меня? — Мет вытер глаза насухо.

— Любить ее и быть любимым, — улыбнулся Любомир доброй и простодушной улыбкой. — Все обдумай хорошенько.

— Я не могу, мысль о близости… У меня правда начался приступ паники, едва она ко мне прикоснулась!

— Это пройдет. Если ты мне доверишься, я помогу выбраться тебе из депрессии. И болезнь твою одолеем. Я знаю, что у тебя диабет, нужны большие деньги на лечение. Мы их добудем. Это не так сложно, как ты думаешь.

— Звучит все очень соблазнительно, Люциус. Очень серьёзное искушение… — я вздохнул.

Задремавший было Люциус вскинулся.

— Как же Любомир профессионально обрабатывает! Ему хочется верить, хочется довериться! Что бы делал я на месте Мефодия? Вопрос…

*

— Нет, Мила, это тебе не Милован, который все понял с первого намека и радостно отдался в твои теплые и страстные объятия, хотя предполагалось, что он всего пришел забрать зачетку. Ты, кстати, правда зачетку на проверку взяла или случайность была закономерностью?

— Любик, ты же знаешь, какой Милочек красавец, я сразу на него обратила внимание, еще когда он на первое практическое занятие пришел, умно отвечал, кстати, я не знаю, почему ты мне все время говоришь, что он глупый. Не глупый он вовсе!

— Смотря с кем сравнивать, — недовольно произнес Любомир. — Если с Яшей, то да, гений.

— Я увидела фотографию Милована, когда секретари в деканате распечатывали зачетки. Самый красивый парень на факультете, Любик.

— Слишком сладкий, терпеть не могу такой тип внешности. Это для девочек лет семнадцати — предел мечтаний, — Любомир скривился, словно съел что-то кислое.

— Значит я тоже семнадцатилетняя девочка, — кокетливо рассмеялась Милица.

— А я, видимо, старик. Ладно, мы сейчас о Мефодии, — Любомир снял с руки утел, принялся листать его.

— Да-да, Любчик, ты сказал, что все о нем расскажешь. Из какой он семьи? Я чувствую, что из бедной, не смотря на то, что одет он неплохо.

— Сейчас его мама сошлась с одним известным блогером, Всеволодом или Виссарионом каким-то, в общем, умный хейтер, любит драть нашу жизнь в мелкие клочья, делает это талантливо, подписчиков — несметное количество, частый гость на каналах. Я посматриваю его иногда под настроение. Понятно, что он при деньгах. Поэтому материальное положение Мефодия и его мамы сейчас неплохое, у них появился некий тыл. Для тебя это, Мила, плохие новости. Вот если бы не этот блогер, твои шансы были бы намного выше.

— Почему?

— Потому что бедность делает людей более сговорчивыми, это же очевидно, — хмыкнул Любомир. — Встреть ты Мета в прошлом году, он был бы из бедной семьи. Посмотри его фотографии школьной поры, еле раздобыл, между прочим. Крайне не публичный юноша.

— Любик, неужели это мой миленочек? — удивленно спросила Милица, посмотрев в утел Любомира. — Он здесь неказистый. Одет неважнецки.

— Вот-вот, Мила. В школе он, как и все, в форме, зато по виду верхней одежды заметно, что финансы поют грустные романсы. Сейчас Мефодий одет вполне достойно.

— Одежда «Лавуазье» намного лучше, — возразила Милица. — Миленочек будет в ней прекрасен.

— Вот в том то и дело, что он не Милован, за красивый кафтанчик не отдастся, — ухмыльнулся Любомир.

— Он болен, возможно, перспективы выздоровления его привлекут.

— Очень сомневаюсь. Как говорит твой любимый Милый, цитируя что-то из своей классики, я муку свою люблю. Мефодий страдает от диабета, но он, во-первых, привык уже к этому страданию и всем ограничениям, во-вторых, он и его мама собирают деньги, этот супер-блогер тоже наверняка что-то подкинет любимому пасынку, так что через пару лет он сможет позволить себе операцию по подсадке новой поджелудочной.

–Лет, Любик! Я же смогу это устроить ему летом, пока он будет на каникулах.

— Возможно, это бы его прельстило, если бы сумма за операцию была бы совсем неподъемная, но она преодолима, поэтому рискну предположить, что за двести тысяч Мета ты не купишь.

— А что с квартирой? — недовольно спросила Милица.

— Снова невезение, Мила. Весной умерла бабушка его отца, квартира теперь переходит в наследство Мефодию. И хоть она не так прекрасна, как апартаменты на Дворцовой, тем не менее это квартира. Есть куда съехать от мамы и отчима в случае чего.

— Так чем же мне его взять?! — возмутилась Милица.

— Мила, увы, у меня нет хороших новостей для тебя. Это не твой парень. Он не купится на все то, за что ты без проблем купила Милована. Он аскет по своей натуре. Весь в маму.

— А что у него за мама?

–Женщина, любящая страдать во имя поставленной цели и жертвовать собой ради единственного сына.

— Любик, ты как-то нехорошо это сказал, как будто плохая у него мама, а мне так не кажется. Она воспитала прекрасного сына.

— Воспитать-то воспитала, но с такой побочкой, что я бы на твоем месте махнул бы рукой на этот проект.

— Но почему, Любчик?

— Потому что он тебе не подходит ни по характеру, ни по темпераменту. Он вообще тебе не подходит!

–Это почему же!

— Мила, без обид. Характер у тебя сложный, ты натура творческая, бурная, эмоциональная, чего ты не выносишь, так это штиля в отношениях. Мефодий как раз штиль очень любит: ему нужна спокойная, преданная мамочка, которая будет его любить, холить и лелеять. Я вижу, что он влюблен в какую-то девицу, мечтает о ней, страдает, полагает ее любовью всей жизни. И это точно не ты и не Ангелина Ежак. Далее у меня для тебя самая неприятная новость из всех, что мог тебе принести за годы нашей совместной жизни. У него присутствует определенное отвращение к сексу после того, что с ним сделала какая-то женщина из его прошлого.

— Любик, ты уже сам себя перемудрил. Ты только что сказал, что он влюблен в какую-то девку.

— И тут же несешь чушь про отвращение к сексу. Как может быть одновременно и отвращение к сексу, и влечение к какой-то глупой девице-сокурснице!

очему ты не пользуешься новым утелом? На нем превосходная камера, у тебя будут отличные и фотоработы, и видео для фильма. Это твой честно заработанный девайс. За ум и талант.

— У меня уже есть утел, — ответил Мефодий.

— Покажи, — Любомир протянул руку.

Мет достал утел, подаренный Всеволодом.

— Неплохой гадж, но то, что ты получил в подарок за победу для факультета, лучше, качественнее, камера дает больше возможностей для твоего творчества, — Любомир покрутил подарок Всеволода и даже полистал.

Затем вернул.

— Пожалуйста, пользуйся подаренным утелом, — настойчиво произнес Любомир. — Не игнорируй подарки.

Мет понял, что это приказ.

Где-то за стеллажами и стенами смотрели знаменитый «Школьный роман» студенты — однокашники Мефодия. Очередная любовная сцена встретила одобрительный гул и смешки.

— Можно подумать, что я на собрании клуба девственников, спокойнее реагируем, — донесся до Мета незнакомый молодой женский голос.

Глава 7

Я включил следующий файл — видео-формат, привычная мне студия. Очевидно, кусочек доверительной беседы Мефодия и Любомира.

— Мет, меня вызывала к себе Милица Анатольевна. Она очень хочет, чтобы с тобой поработал профессиональный психолог, — сообщил Любомир.

— Я не хочу, — твердо произнес Мет.

— Она будет думать, что ты все придумал, не было у тебя никакого печального опыта, — огорченно ответил Любомир, — она решит, что ты так сказал, чтобы иметь возможность не общаться с ней. Ты в праве ответить, а вам какое дело, было это или нет. Но Мет… — Любомир аккуратно взял его за плечи. — От таких предложений, которые тебе сделала Милица, не отказываются. Она влюблена в тебя, а я добавлю — очень.

— Она сильно старше меня, — страдальчески ответил Мет.

— Ты привыкнешь, — понимающе кивнул Любомир. — Та любовь, которую ты получишь, все компенсирует. Ни одна из этих юных мышек, которые учатся с тобой, не стоят даже ее мизинца. Она прекрасный человек. Возможно, тебе и в самом деле не нужен психолог. Она исцелит тебя.

— Нет, вы правы, нужен, — Мефодий мотнул головой. — Смотрите, что происходит, едва я начинаю думать… об этом. У меня руки дрожат!

— Хорошо. Я с тобой поработаю, — Любомир удобнее сел рядом. — Мне кажется, что тебе будет со мной легче сотрудничать, чем с тем, кого советует Милица Анатольевна.

Мефодий явно заволновался. Интересно, а куда деваются остальные студенты, когда Любомир разговаривает с Метом?

— Это случилось по настойчивой инициативе со стороны женщины? — утвердительно спросил Любомир, внимательно глядя на Мета.

Он быстро кивнул.

— Она была сильно старше, это было как-то… слишком… я…не хочу это вспоминать!

— После того, как это произошло, у тебя была с кем-то близость еще? — тихо, но настойчиво спросил Любомир.

Мет отчаянно замотал головой.

— Я избегаю таких контактов.

— Но тело требует разрядки, это же один из базовых инстинктов.

— У меня ничего не требует, я ничего не хочу, ни с кем не хочу. Любомир Станиславович, я правда не могу об этом говорить, — страдальчески воскликнул Мет.

— Ясно, — вздохнул Любомир. — Давай попробуем так. Ты опишешь то, что случилось. Но не о себе, а… придумай какого-то персонажа. И снимешь мини-фильм об этом.

— Что?

— Так твоя боль уйдет. Ты выльешь ее в творчество, выплеснешь из себя в художественные образы. И увидишь, что тебе станет лучше. Поверь мне, — Любомир внимательно и пристально смотрел на него.

— Может, это действительно выход? Я… попробую, — пообещал Мет.

Глава 8

сидел за своим компьютером, что-то правил в кадре, застывшем на мониторе.

— Да, Мет, проходи, — он поприветствовал юношу, свернул кадр, встал из-за стола и тепло спросил.

— Как твои дела?

— Все хорошо, — вежливо ответил Мефодий.

— Как твои дела по проблеме? Ты написал сценарий? Придумал персонажей?

— Сценарий застрял, если честно, Любомир Станиславович, — сознался Мет, снимая с руки утел. — Но по персонажу есть предложение.

Любомир взял из его рук девайс, включил.

— Мару? — удивленно спросил он, увидев на экране портрет рыженькой девушки.

— Это я рисую на живописи. Мару очень подходит, такие яркие краски, — Мет попытался взять из рук Любомира утел. Но тот не отдал, продолжая рассматривать портрет девушки уже в увеличенном виде.

— В самом деле, как же она хороша, не замечал раньше, вот что значит влюбленный художник, — улыбнулся Любомир, бросив быстрый взгляд на Мефодия.

— Я не влюблен, — смутился он, — просто Мару правда очень красивая, похожа на прехорошенького сорванца, и я подумал, что для яркого портрета из всех моих однокашников в группе на живописи она подходит больше всего.

— Прекрасный выбор, — покивал Любомир. — А кого выбрала она?

— Удивительное совпадение, но меня. Говорит, что ей очень понравилось сочетание цвета глаз и волос, так вот друг друга и рисуем, — улыбнулся Мефодий.

— Ах молодость, молодость, пора бесхитростных желаний, — улыбнулся в ответ Любомир

Мет кивнул и улыбнулся, явно узнав цитату.

— Что насчет персонажа?

— Вот, — Мет взял из рук Любомира свой утел, полистал файлы и показал портрет Даниши.

Любомир удивленно посмотрел на рисунок.

— Откуда ты его знаешь? — спросил он.

— Я не знаю, этот образ… откуда-то явился в моем воображении, — ответил Мефодий. — А вы… вы раньше видели его?

Любомир внимательно посмотрел на рисунок.

— Тут ты ему, конечно, польстил, и сильно, прямо скажем, но похож. А ты точно не знаешь Милована?

— Какого Милована?

— Он очень похож на моего бывшего студента. Ты его тут очень приукрасил и творчески переосмыслил, но сходство есть.

— Честное слово, я его не знаю, я нарисовал то, что пришло мне в голову…из воспоминаний, — сказал Мет и осекся.

— Каких воспоминаний? Ты все же его где-то видел? — Любомир пристально смотрел в глаза Мефодия.

— В своих мечтах, фантазиях, словом, не знаю, как это правильно сказать, этот образ сам ко мне пришел, и я его нарисовал.

— Удивительно, — пробормотал Любомир. — Впрочем, типаж… ты его изобразил словно улучшенного внешне себя. Ладно. Допустим. Что женщина?

— Женщина… вот, — неохотно ответил Мет и открыл картинку.

— Она некрасивая, на самом деле такая? — спросил Любомир внимательно рассматривая нарисованное лицо.

— Она такая, — тихо ответил Мефодий.

— То, что ты ее изобразил, уже должно улучшить твое состояние. Ты визуализировал свой кошмар, уверен, что тебе это далось непросто.

— Да, очень непросто, — едва слышно ответил Мефодий. — И вам сознаться в этом тоже было… неловко.

— Мет, — Любомир взял его за плечи, — мы оба с тобой знаем, что случилось, я очень хочу тебе помочь. Эту боль, страдание, стыд, безысходность, ожидание, что снова все повторится, что на иные отношения ты не можешь рассчитывать, нужно извлечь из тебя. Выпустить. Выбросить!

— Это сложно, учитывая, что мне предлагаются новые отношения с женщиной, старше меня на тридцать лет, — проговорил Мефодий.

— Да, в самом деле, — вздохнул Любомир, несколько минут молча думал о чем-то. — Я попытаюсь убедить Милицу Анатольевну, что ты ей не подходишь.

— Правда? — Мефодий посмотрел на него с надеждой.

— Ничего не обещаю, но очень постараюсь, — тихо проговорил Любомир.

Мефодий в порыве благодарности схватил его за руку.

— Но она так просто не отступит, потому что сильно влюблена в тебя, — ответил Любомир, аккуратно обнимая юношу.

— Вы дали мне надежду, — Мет снова умоляюще посмотрел в лицо куратора.

— Мет, я сделаю все, что от меня зависит, но напоминаю, что не волшебник.

— Но если верить в чудо, то оно сбудется, — радостным шепотом ответил Мефодий.

Любомир с легкой улыбкой кивнул, продолжая обнимать своего подопечного.

Мефодий вспомнил, как следующие несколько дней прошли в состоянии легкой эйфории. Он почему-то сразу уверовал в талант убеждения Любомира Станиславовича, поэтому жил с ощущением, что с его плеч упал тяжкий груз.

«Мет, срочно зайди ко мне», — пришло сообщение на утел.

Мефодий поспешил в студию к куратору.

Возле Любомира стоял молодой человек, одетый стильно, красиво и броско, словно только что сошел с витрины модного бутика. Мет мысленно ахнул. Это же он! Светловолосый, голубоглазый, тонкие черты лица… Правда разглядеть в этом одетом по последней моде щеголе юного героя его романа было несколько сложно. Молодой человек был старше Даниши, на вид лет 25, смелее, наглее. У Мета сложилось ощущение, что он смотрит на актера, которого нужно сильно преобразить для нужного образа. Но природные данные — что надо! Мефодий подумал, что если бы он в самом деле искал типажа на роль Даниши, то лучшего бы не нашел.

— Проходи, Мефодий, — Любомир по-доброму поприветствовал его. — Знакомься, это наш выпускник, успешно работающий руководителем дизайнерской фирмы «Тристан» — Милован Мамонов.

Мет приоткрыл рот от изумления. Мамонов, да еще и красавец такой. Всеволод Ростиславович точно бы сейчас хохотал и наверняка спросил бы, где же фрейлина Щербатова.

— Милован, это наш самый умный и перспективный студент на курсе, как я тебе и говорил, Мефодий Волков, — продолжил Любомир.

Милован посмотрел на Мета откровенно оценивающим взглядом, повернулся к Любомиру и спросил:

— Серьёзно?

— Очень серьёзно, — выразительно посмотрел на него в ответ Любомир.

— Мефодий, я взял на себя смелость показать Миловану твою контрольную работу по основам дизайна — проект оформления кафе. Он очень интересный, фирма хочет приобрести его. Поскольку исходники находятся у тебя, то если ты согласен, Милован купит твою разработку. Так что, возможно, в скором времени в нашем Питере появится кафе, оформленное тобой, — проговорил Любомир.

— Но… моя работа ученическая, я же только начал обучение, — неуверенно произнес Мет, снимая утел с руки и включая его. — Может, вы ошиблись? Вы точно имели в виду мой проект?

— Вот видишь, как бывает, только начал обучение, а уже так повезло, — улыбнулся Милован. — Простите, Любомир Станиславович, надо все же верить вашим словам, юноша скромен, это похвально, верный признак умного человека, — едва сдерживая ехидную усмешку, проговорил он.

Любомир взял из рук Мета утел с открытыми файлами.

— Вот, взгляни, Милован, по-моему, очень талантливая работа. Как тебе?

Милован лишь на секунду задержал взгляд на изображениях, затем снова посмотрел на Мефодия.

— Очень миленько, но без обещанного вау-эффекта, — ответил он.

— А вау-эффект, он, знаешь, ли, быстро проходит, — ответил Любомир, скидывая файлы на утел Милована. — А перед тобой работа, требующая внимательного рассмотрения, вызывающая желание размышлять, находить новые грани и получать от этого наслаждение.

— М-м, наслаждение!.. Тогда да, несомненно талантливая работа, вашему вкусу, Любомир Станиславович, я всегда доверял и убеждался в его безупречности, — ухмыльнулся Милован. — А юноша хоть совершеннолетний? — внезапно уточнил он. — Сделки финансовые разрешается проводить только с совершеннолетними, ведь так, Любомир Станиславович?

— Мефодий, тебе уже есть 21? — Любомир бросил короткий злой взгляд на Милована.

— Да, месяц назад исполнился, — ответил Мет, чувствуя, что его лицо полыхает. Происходящий разговор шокировал его.

— Тогда все в порядке, — улыбнулся Милован. — С удовольствием покупаем такой превосходный творческий проект. Сколько с меня?

— Десять тысяч, — холодно ответил Любомир, пристально глядя на усмехающегося Милована, который неспешно водил пальцем по экрану утела.

— Не вопрос, — поднял он брови.

— Подписывай бумажный вариант, я люблю, чтобы было надежно и со страховкой, — с уже нескрываемой неприязнью приказал Любомир.

— Вот вообще ни разу не вопрос, — Милован достал ручку, расписался и, улыбаясь, протянул документы Мефодию. — Удачи, молодой человек.

— Спасибо, снято, — Любомир спрятал документы в свой стол.

— Очень был рад вас снова увидеть, мой самый любимый бывший куратор, — широко улыбнулся Милован.

— Имидж смени, похож не пойми на кого! Дориан Грей!

— Такой борьбы не знаю! — невинным голосом ответил Милован, нагло глядя на Любомира.

— Оскар Уальд, слыхал о таком? — с презрением спросил Любомир.

— Оскар? Дайте-ка вспомнить… Кажется, чем-то таким награждали за выдающиеся фильмы, — лицо Милована снова озарила красивая фальшивая улыбка.

— Было дело, — Любомир выпроводил его и закрыл дверь.

— Это что? Что сейчас было? — Мет потер полыхающие щеки.

— А, это… Мальчик звезду впоймал, — Любомир презрительно фыркнул.

— Он говорил какими-то гадкими намеками, мне это неприятно, — тихо проговорил Мет. — Кто это, Любомир Станиславович? Почему он себе позволяет так разговаривать?

— Один юный хам, с которым незаслуженно долго возится Милица Анатольевна, — ответил Любомир.

— Это ее лю… парень? — догадался Мефодий.

— Да, это ее парень, как ты выразился, — усмехнулся Любомир. — Бывший. Вернее, почти бывший. Мне, правда, больше нравится слово любовник. Оно подходящее — любовник Мамонов, — Любомир качнул головой, словно оценивал, как это звучит. — Какова ирония! Фамилия под стать. Красивый змееныш, чем и пользуется. Пару лет назад среди наших студентов нашла себе этого юного хорька. Прости, я не сдержан, сейчас, могу начать говорить некрасиво, — Любомир несколько раз вдохнул и выдохнул.

— В этом году он выпустился из наших родных стен. Два года был ее любовником и злоупотребил всем, чем только можно было. Намучилась она с ним. Милица, не смотря на то, что кажется своенравной, на самом деле очень добрая и благородная женщина. Она если любит, то всем сердцем. Она этого звездного мальчика вознесла до небес, сделала директором дизайнерской фирмы, в которую вложила столько сил и личных средств. Купила ему квартиру, потому что Милочку в общежитии тесно и плохо, машину — потому что Милочек должен везде успевать, потому что учится и работает, а на такси ездить этому принцу непрестижно.

— Что? — потрясенно воскликнул Мефодий.

— Из грязи в князи, Мет. Приехало из какого-то Бобруйска чудо природы, Златовласка-краска с голубыми незамутненными глазками. Естественно, Милица Анатольевна повелась на его внешность. Я говорил ей, что это абсолютно пустой и никчемный Феб Шатопер. Но она в него влюбилась. Одарила всем, чем только смогла. Сейчас, когда появился ты, она начала постепенно прозревать, во что обходится ей этот бог любви. Ах, да, подпиши здесь, — Любомир спохватился и выложил из ящика на стол бумажные документы.

— Неужели он правда согласился купить мою работу? — недоверчиво спросил Мефодий. — Да еще так дорого.

— Это не дорого, он ее успешно перепродаст, его фирма очень раскручена. Просто твое имя не будет стоять в качестве авторства, но это пустяки. Я уверен, что по мере обучения ты будешь выдавать более зрелые и талантливые работы, и платить за них будут другие деньги.

— Любомир Станиславович, — робко позвал его Мет. — Но ведь это все равно незаслуженно?

— Ты себя недооцениваешь, Мет. У тебя получился хороший проект. Я обратил внимание Милована на талантливую работу, потому что у этого цветка жизни интеллект равен сотому проценту его красоты. Милочек ничего не смыслит в дизайне, зато умеет прекрасно руководить, т.е. с умным видом восседать в кабинете и гонять на подаренной машине. Чтобы его фирма не загнулась в результате такого блестящего менеджмента, я иногда выполняю роль консультанта, — Любомир усмехнулся. — Деньги трать смело, они теперь твои, — он похлопал Мефодия по плечу.

— Я отложу их на лечение, — произнес Мет.

— Не надо, на лечение тебе даст Милица Анатольевна. Она сейчас занимается этим вопросом.

Мет покачал головой:

— Нет.

— Почему?

— Это колоссальная сумма. Я не хочу ей быть обязан настолько. Тем более в создавшейся ситуации…

— Она не свои даст. Оплатят соответствующие фонды — и лечение, и реабилитацию, с ее связями это не проблема.

— Без ее хлопот ничего не выйдет, а я не готов ответить ей тем, чего она хочет, — возразил Мефодий.

— Честно скажу, я тебя не понимаю. Ты вытащил козырного туза в игре по имени жизнь, — Любомир передернул плечами. — Посмотри на ситуацию проще. Чего хочет от тебя женщина? Любви и ласки, красивой юности в своих объятиях. Нет никакой проблемы. Мила снимет все твои страхи, раскроет твою страстную натуру. Какое-то время с ней повстречаешься. Если будешь правильно себя вести, не изменять ей, Мила этого не любит, навсегда будешь вхож в круг ее друзей. Будет тебе поддержка, деньги, зелёный свет карьере. Не понимаю я, что тебя сдерживает. Вернее, понимаю, но полагаю, что ты напрасно усложняешь себе жизнь.

— Это для меня неприемлемо, Любомир Станиславович! Она меня старше, я боюсь ее, то, что между нами возможно, вызывает страх и… отторжение. Вы же ее любили, у вас это было взаимно, пусть и с разницей в возрасте.

Любомир посмотрел на Мета так, словно перед ним стоял герой русских народных сказок, не царевич.

— Мет…, — наконец вздохнул он. — Я ее потом полюбил. Сначала все, что ты сейчас испытываешь, было и у меня.

— Но вы сказали, что влюбились в нее, потом она вам призналась, что любит вас, — возразил Мет.

— Так и есть. Просто вначале я боялся своих чувств. Сам подумай! Мне двадцать один, ей сорок. Тогда мне казалось, что между нами пропасть, и все же она меня волновала, притягивала, а я боялся сознаться себе, испытывал только страх. Потом понял, что подсознательно хочу близости с ней.

— Но я не хочу!

— Это и есть тот страх, о котором я говорю! — воскликнул Любомир. — Я как никто другой понимаю твои чувства, — проникновенно продолжил он. — Все еще усугубляется твоим прошлым. Но как долго ты будешь сдерживаться, лишать себя удовольствия, положенного от природы?

— Я правда ее очень боюсь, — шепотом ответил Мет. — Вы же обещали убедить ее, что я ей не нужен!

— Я жду подходящий момент. Пока она одержима тобой, сильно влюбилась. Но я помню о своем обещании.

— Умоляю вас, пожалуйста, убедите ее. Я… не хочу этих отношений.

— Мет, — Любомир положил ему руку на плечо, — думаю, ты не ее боишься, а самой близости. Да, тебя пугает именно возможность близости с женщиной.

— Любого бы напугала, — шепотом воскликнул Мет.

— Вовсе нет, — возразил Любомир. — Поверь, на твоем месте сейчас бы с удовольствием хотели бы оказаться многие. Учитывая, что им за это будет.

— Мне ничего не надо, — помотал головой Мефодий.

— Надо, Мет. Кое-что тебе очень уже надо, — Любомир по-доброму усмехнулся. — Я предлагаю тебе все-таки чипироваться и получить приятный бонус за это — доступ к виртсексу. Очень неплохая альтернатива реальности. Это же ускорит твое возвращение к нормальной жизни. Подумай об этом…

— Я подумаю, — ответил Мет.

— Давай на чистоту, — Любомир поправил его светлую прядь. — Тебе хочется секса. Особенно с человеком, которого ты любишь. И конечно же, который любит тебя.

— Мне нужно подумать, Любомир Станиславович, — Мет встал с кресла, где незаметно для себя очутился во время душевной беседы с куратором. — Мне пора, простите, нужно что-то съесть, сахара падают, так что…

Я провел по лицу рукой, растер уставшие глаза. Да, что и говорить, психологическое давление мастерское. Ах, Любчик! Милован, конечно, просто красавчик, хам, но ведет себя ожидаемо. Я усмехнулся. А кто что ему теперь сделает, если он имеет такую покровительницу и заработанную телом финансовую подушку безопасности. Можно и бывшему куратору хамить. Наверняка, Милован о многом догадался, что происходит между Мефодием и Любомиром.

Насчет Мета и Любомира… интересно, зачем куратор так настойчиво толкал его в объятия Милицы?.. Надо разобраться.

Глава 9

Почему-то запомнился первый снег. Поздняя осень выдалась дождливой, к концу ноября наконец-то посыпались мокрые мягкие хлопья. Правда ненадолго, пролежав ночь, снег смешался с водой и превратился в кашу, в которой ноги то скользили, то вязли.

Анастасия сообщила, что 1 декабря у Любомира Станиславовича день рождения и было бы неплохо его поздравить, ведь он их любимый куратор и самый лучший преподаватель на свете.

— Все его студенты начали суетиться, чтобы поздравить, а что мы? — поддержала ее Мару.

— Думаю, нам нужно купить ему в подарок книгу по истории кино, — предложила Анастасия.

— Да, но вдруг у него уже есть такая, — возразил Яша. — Поднакопил, поди, за годы работы.

— Нам нужно купить новую, которая только-только вышла в свет, — Анастасия настойчиво продвигала свою идею.

— А как узнать, есть у него такой учебник, или он о нем только мечтает? — спросил Яша. — Книги по истории кино очень дорогие!

— Так и зарплата у препа такого уровня тоже ничего так. Книги часто приобретает универ, так что я лично считаю, что нужно презентовать не книгу, а большую упаковку брони, — возразила Ангелина.

— Какой брони? — не понял Мефодий.

Яшка расхохотался. Мару и Анастасия возмущенно ахнули. Мефодий смутился, поняв, что предложила Ангелина.

— Ангелина, ты ненормальная? Зачем такое говорить и предлагать? — воскликнула Анастасия.

— Как зачем? Хорошая броня стоит приличных денег, имеет свойство заканчиваться при активном использовании, так что я уверена, молодому, сексуально активному мужчине просто необходима броня. С таким подарком мы не прогадаем и доставим радость любимому куратору.

— Ты предлагаешь влезть в его личное пространство? — уточнила Мару. — Мы поняли твою милую шутку, Ангелина, если хочешь, подари ему лично от себя.

— Не хочу, — фыркнула она.

— Метод, ты староста, — вспомнил Яша, — давай вперед, реши, какую книгу или что там дарим Любчику.

— Да, — поддержали все. — Нам скажешь, по сколько скидываемся.

Мет вздохнул. Ну вот, а Всеволод Ростиславович полагал, что старостой быть здорово. Ничего прикольного и приятного. Нужно за всех принять решение.

— Хорошо, я узнаю и сразу скажу вам, — сказал Мефодий вслух.

Ему на самом деле казалась очень хорошей идея купить учебник по истории кино или же книгу о самых известных фильмах прошлого, но нужно узнать, есть ли такая у Любомира. Наверняка, у него много информации о кино и в его личной библиотеке, и в университетской. Как узнать? Выбрать книгу и спросить у Любомира, есть ли у него такая. Иного выхода Мефодий не видел.

Он открыл сайт книжного магазина, посмотрел, что имеется в наличии, выбрал книгу, как ему показалось, достойную, увидел, что цена на нее кусается, и отправился к Любомиру.

Куратор обрадовался ему.

Мефодий решил брать быка за рога и сразу выложил:

— У вас скоро день рождения, Любомир Станиславович.

— Да, Мет, 1 декабря, — улыбнулся он. — В первый день зимы.

*

Я нажал на воспроизведение следующий файл.

Мефодий стоял рядом со своим куратором в его студии.

— Мы хотим вас поздравить, но… не знаем, вернее, не уверены, что это будет хороший подарок. Мы подумали, вдруг вам будет интересна эта книга по истории кино… вышла недавно, вот, взгляните, — Мет показал ему на экран своего утела.

Куратор ответил лучезарной улыбкой. Предполагаю, что всем, кто увидал её, захотелось купить этому супер-преподавателю все книги мира по истории кино и сложить к его ногам высокой стопочкой или пирамидой.

— Мет, — мягко и приятно для слуха начал говорить Любомир, — я книги вполне способен купить и сам, благо зарплата доцента это позволяет. Два года назад студенты придумали, как меня поздравить так, чтобы это было недорого для вас и очень душевно для меня. Они делают киноконцерт. Обратись к Элле Кузнецовой, это моя подопечная со второго курса, она, кажется, занимается организацией в этом году.

— А что это за киноконцерт? — уточнил Мефодий.

— Очень классная идея! Элла скажет тему, вы, студенты, выбираете песню из старого кинофильма, поёте ее, выкладываете, я угадываю, откуда она. Кто больше всех наберет эмокартинок, получает приз от меня. Кто больше всех понравился мне — я отмечаю в комментариях, от меня тоже сюрприз. Если я категорически не угадал, из какого фильма эта песня, с меня дополнительные баллы этому студенту.

— Здорово, — ответил Мефодий, правда без энтузиазма.

— Сейчас я позвоню Элле, познакомлю вас, — Любомир снял с руки утел, нажал несколько раз на экран.

Вскоре в студию вошла девица.

Та самая, что пела песню «Дорогою добра» и которая выдавила у меня из головы все мысли, кроме цитаты из старой комедии: «Это энергичный танец!»

*

Мет к своему стыду обнаружил, что во время знакомства таращился преимущественно на ее блузку, а в голове почему-то крутилась фраза «Это энергичный танец» — явно цитата из какого-то старого фильма. Кажется, лирической комедии… имя там еще такое было, старомодное. Он смотрел этот фильм еще в детстве, с мамой.

— Да, мы готовим киноконцерт. Про вас забыли, малышня-первачки. Сколько вас? — обрадовалась Элла.

— Восемь, — ответил Любомир. — Это по списку, но, возможно, не все захотят петь.

— Как так? Вас не захотят поздравить? — захлопала глазами Эллочка. — Они что, ненормальные? Вы же самый наш любимый преподаватель, Любомир Станиславович. Думаю, что все с радостью споют. Идем, как ты говоришь, звать тебя? Мефодий? Прикольное имя.

— Мет, — позвал его Любомир. — Я правда буду невероятно рад такому подарку! Очень надеюсь, что услышу от вас всех песни. И особенно — от тебя.

— Все будет в лучшем виде, шеф! — улыбнулась Элла и вывела Мефодия из студии.

— Смотри, в прошлом году были песни из кинофильмов о любви, мы типа желали куратору найти свою любовь, в позапрошлом году были романсы из старых кинофильмов, в этом году мы решили брать детские песни, а ключевое пожелание, чтобы наш Любомир Станиславович все-таки женился, а детские песни начал учить заранее! Классно придумали? — Элла эмоционально взмахивала руками, и ее грудь продолжала что-то напоминать о танце дальше.

— Да, здорово, — согласился Мефодий, понимая, что петь все же придется.

— Я выбрала себе песню «Дорогою добра», — Элла напела:

Иди за солнцем следом,

пусть этот путь неведом,

всегда иди, мой друг,

иди дорогою добра.

–Знаешь такую?

— Да, мы в школе пели в хоре, кажется, в первом классе, — ответил Мет, оторвав, наконец, взгляд от ее блузки и увидев, что лицо у девицы достойно ее габаритов — сексапильное, а не просто красивое, о губах всплывали слова «ты гибель моя» или «гибель мая», в общем тоже, кажется, откуда-то цитатка.

«Ни одной приличной мысли нет в голове», — обреченно подумал Мефодий.

— О, ты тоже поющий, отлично! В общем, спишемся, сконтачимся в студсети, я Эллочка Кузнецова, — они обменялись контактами. — Запись завтра, Любомир нам дает на растерзание студию, так что выбирайте песни.

*

Мефодий рассказал своим одногруппникам о киноконцерте. Все с радостью поддержали идею, кроме Ангелины.

— Я не буду ему петь, еще чего! — возмутилась она.

— Да кто тебя заставляет, не пой, — огрызнулась Мару. — А я с удовольствием!

— Ты что, петь умеешь?

— А ты рисовать? — насмешливо ответила Мару. — Мы почти все учились в школе искусств, так что спеть любимому куратору сможем.

— Я не умею петь, — отозвался Яша.

— Я вообще не знаю, что ты тут делаешь, случайно попал что ли на курс Любомира? — ответила Мару.

— Яш, прекрасно, что ты не умеешь петь. Не пой ему! — поддержала Яшу Ангелина.

— Песню нужно выбрать до завтра, потому что завтра уже запись в студии у Любомира Станиславовича, — сказал Мефодий.

— Я думаю, может, взять «Колокола»? — задумчиво ответила Анастасия.

— Ты пригораешь? Это сложная песня. Ты ее не вытянешь! — покрутила у виска Ангелина.

— Я вообще-то солисткой в школьном хоре была. И эту песню пела на всех встречных-поперечных концертах все детство, — возмутилась Анастасия.

— Эту песню? — удивилась Ангелина. — Ты?

— Да. Еще пела «Зурбаган». Наверное, ее возьму.

— Я еще думаю, — проговорила Мару.

— А ты, Мет, неужели будешь петь для этого?.. — спросила Ангелина, когда студенты разошлись.

— Буду, — нерешительно ответил Мефодий.

– — А ты умеешь? — Ангелина обняла его за шею.

— Да, в детстве пел в хоре, у меня мама — учитель музыки, — ответил он, пытаясь освободиться из ее объятий.

— А что будешь петь?

— Не знаю, нужно взять что-то несложное, я давно не практиковался.

— Давай попрактикуемся вместе. Я тоже стесняюсь петь этому лощеному красавчику, чьё фото должно быть в энциклопедии напротив слова «порок», — Ангелина не выпускала его из объятий.

— Думаю, тебе нужно петь с Яшей, — Мефодий наконец-то высвободился из ее цепких рук.

— Зачем ты будешь стараться для этого недостойного?

— Ангелина, он очень хороший преподаватель, у него на занятиях интересно, я из-за него открыл для себя много фильмов! Почему бы его не поздравить?

— Потому что когда-нибудь ты пожалеешь, что пел для него! — воскликнула она.

*

Даниша медленно приближался к сеновалу. Довольный дядя поправлял сорочку и мятые штаны. Увидев молодого барина, попыталась быстро шмыгнуть куда-то их Глафира, баба, вечно хлопочущая возле печи.

– То, что вы делаете, это мерзко, дядя, – проговорил Даниша.

– Что? — удивился Сергей Николаевич. — Ты сейчас был не прав, Даниша! Насилия никакого не чинил, – дядя обернулся вслед уходящей Глафиры.

– Эй, как там тебя? Данил, как звать ее? Поди сюда, живо!

Баба, услыхав, что ее зовут, быстро прибежала назад.

– Глаша, барин, Глашей звать, – засуетилась она.

– Барин наш молодой волнуется, не снасильничал ли я? — усмехнулся Сергей Николаевич.

– Чего? — удивилась Глаша, округлив глаза.

– Что, дело, поди, привышное? — дядя усмехался, глядя то на Глашу, то на Данишу. — Отвечай Данилу Григорьичу!

– Благодарствую, барин, какое там снасильничал! — Глаша смутилась, как девушка, не смотря на то, что казалась Данилу уже старой.

– Не имею такой привычки, племянничек! — дядя снисходительно улыбался, глядя на растерянного Данишу.

Конец ознакомительного фрагмента.