Метод Даниша. Часть 1

Елена Александровна Куянцева, 2021

Действие романа происходит в будущем и прошлом. События, которые когда-то произойдут и уже были три века назад, удивительным образом переплетаются друг с другом. Времена меняются, но остаются вечными некоторые проблемы: любовь, воспитание молодого поколения, отношения между людьми в семье и обществе.

Глава 4

Императрица и король

Я все же выбрался на выставку «Величественный век Екатерины». Что ж, современные технологии дали возможность на некоторое время действительно перенестись в атмосферу двора этой удивительной императрицы. Ее запечатлели уже немолодой, несколько стереотипной — волосы аккуратно уложены в прическу 80-х 18 века, лень искать название, с платьем мудрить не стали — сделали копию с одного из портретов, ибо всегда найдется умник, знающий о моде того времени больше, чем историк моды. Мне было интересно лицо, которое ожило, благодаря неким днк-технологиям, активно рекламируемым всегда, когда воспроизводили чей-то исторический облик. Лицо Екатерины получилось интересным: нарумяненное, набеленное, носящее признаки былой привлекательности. Сделали и морщинки, причем весьма искусно, можно сказать, даже несколько натуралистично. Интересно, была ли эта женщина привлекательной в контексте своего времени для мужчин, жаждущих стать ее фаворитами? Или им нужны были только возможности взлететь на самый верх, и какая разница, как выглядит возносящая их! Любопытно было бы знать, эта женщина казалась им красивой, потому, что она императрица, или она обладала тем самым умением нравиться, в котором была уверенна и писала в своих записках?

Я заглянул в профиль сыночка:

— Выставка отпад, брюлики — агонь, платья у всех отвал, был в образе Потемкина — все равно не понял, как спать с бабушкой. Табакерка и трон — запредел! Не понял, как раньше писали пером, это как-то совсем мегакреативно. А камзол мне идет. Короче, смотри на фото.

«Фот» всего 25. Типа краткость — сестра таланта. Огонь-отпад-мега-круто. Да уж! Прямо в образе он был, слова-то какие мы знаем-употребляем! Ах, Люциус, печально я гляжу на это поколенье.

Люциус напомнил о себе нетерпеливым перебиранием лап.

— Сева, мы будем сегодня читать?

— Конечно, мой друг в пятнышках, запись в блоге сыночка вдохновила меня прочитать что-нибудь историческое.

Люциус согласно вильнул хвостом.

— Давненько мы с тобой не терзали начинающих писателей.

Я зашел на сайт ориджиналов «Будущие классики». Это был один из наиболее раскрученных сайтов, где выкладывалось для всеобщего прочтения все то, что приходило в голову возомнившим себя писателями. Говорят, до изобретения всемирной сети подобное, если сочинялось, то не выкладывалось нигде, никогда и слава Богу.

Я зашел в раздел «Исторические романы».

— Так, кого бы сегодня осчастливить?.. О, Люциус, давай-ка почитаем роман… К примеру, этот, оценка — две короны. Называется «Луи и его любовь».

— Какое оригинальное название, — отозвался удобно располагающийся в своем кресле мой пес.

— А как я заинтригован! — продолжил я, открывая текст.

— Прям какое-то новое слово в литературе, Сев, — поддакнул Люц. — С легкой такой аллитерацией.

— Да-да, луи-любовь, бог ты мой, как же раньше никто не додумался до такой игры слов!

— Только сейчас все началось! Давай же, Сев!

Взошедшее солнце осветило роскошный особняк, построенный по моде начала семнадцатого века в стиле барокко.

— О да, по моде 17 века, в стиле барокко. Какая прелесть! Ведь все же знают, как выглядят особняки того времени, правда, Сев?

— Совершенно верно, Люц, поэтому мы не будем утомлять читателя описанием какого-то особняка, построенного по моде 17 века.

В Версале давали бал.

— Погоди, Сев. Я правильно понял, что особняк, построенный по моде 17 века в стиле барокко — это Версаль?

— Да, а что не так, Люц? Или ты предпочел, чтобы автор написал, что взошедшее солнце осветило многоэтажку, построенную по моде 17 века?

Люц катался по полу от смеха.

— А чем не многоэтажка? — я изобразил изумление.

— Версаль, Сев, это домик в деревне! — пролаял Люциус, и я тоже захохотал.

— Точно, однако же продолжим.

Бал закончился только под утро, когда солнце давно уже встало,

— У автора явно какой-то пунктик, связанный с солнцем.

— Так роман про короля-солнце, поэтому и бал был, пока солнце не взошло и не взошло давно. Однако ты сбил меня, пес. Итак:

Бал закончился только под утро, когда солнце давно уже встало в отличие от своего тезки, спящего в блестящем ложе из сияющей парчи.

— Не понял, король бал проспал что ли? Я уже слегка запутался, Сев.

— Совершенно верно, Люциус. Был уже закончился, солнце встало, король уснул.

— Прям на балу?

— Нет, несносная псина, тут же указано, что король спал в своем блестящем ложе.

— То есть король спал в ложе, бал заканчивался, солнце встало.

— Примерно так. Продолжим.

Лицо короля было спокойно и величественно…

— Он даже не храпел?

— Разумеется, нет, это же так портит романтический текст. Итак, лицо его величества было величественным.

Но вот веки его слегка дрогнули, длинные ресницы взмыли вверх, явив миру одни из самых красивых и пронзительных глаз, которые когда-либо видели солнце.

— Опять солнце?

— Опять и снова, дорогой Люц, не понимаю, чему ты так удивляешься!

Придворные торопливо выстроились рядом с королевским ложем, чтобы приветствовать Его Величество, поведать ему новости и помочь облачиться в красивую пышную одежду, украшенную кружевами, обшитую золотом и драгоценными камнями, как это было модно в 17 веке.

— О, под модный особняк 17 века у нас нарисовался и костюмчик по моде 17 века!

— А как иначе, ведь не мог же Людовик одеться в костюм по моде 18 века!

Луи слушал новости вполуха, без интереса. Ему было скучно. Государственные дела обременяли его каждый день, а вот настоящей любви так у него до сих пор и не случилось.

— Да, печаль прям какая, вы думаете, нам, королям, легко?

— Да, Люц, вот так живешь себе, отбываешь маскарады, как наказание, через силу строишь всякие особняки типа Версаль, превозмогая депрессию, назначаешь министров, и никакой тебе любви.

— Да, очень грустная жизнь у Людовика, — делано вздохнул Люциус.

— Ваша матушка задерживается, чтобы поприветствовать Вас, Ваше Величество. Позвольте в ожидании зачитать Вашему Величеству письма от короля Англии и Франции.

— Да, как бы между делом можно и читнуть, что написали коллеги, — хихикнул Люциус.

Людовик кивнул.

–Какой Людовик, Сев? Был же Луи!

— Четырнадцатый, глупая ты псина, не учившая историю!

Людовик кивнул. Ему были не интересны эти письма, но нужно было чем-то занять себя, пока появится королева-мать.

— Погоди, Люц, а что за страна такая — Англия и Франция.

— Это две страны, Сев.

— А король у них значится один?

— Получается, что да, один, общий!

— Ваше Величество, только что позвонила Ваша матушка, она не выйдет сегодня к вам.

— Чего??? Сев, ты уже начал стеб или там правда это написано?

–Нет! Клянусь остатками своей чести, матушка короля позвонила!

— Тогда стесняюсь спросить, но рискну: а куда она позвонила?

Я перечитал еще раз строку. Нет, не показалось, «только что позвонила Ваша матушка».

— Это был видеозвонок или она ограничилась портативным телефоном?

— Нет, конечно. Алло, девушка, это Версаль, соедините меня с Людовиком!

Я и Люциус громко хохотали, представляя себе эти картины.

— Я полагаю, что мобильный был инкрустирован бриллиантами! А Людовик вел свой блог? Или это за него делали министры? Не королевское это дело — писать народу тексты.

— Да еще с эмокартинками.

–Люциус, ты не поверишь, тут в коментах кто-то написал, позвонить тогда было невозможно. Автор ответил, чтобы наглец выкусил и приводит цитату из другого исторического романа: некий Лев Жданов «Последняя любовь императрицы»: «Сняв очки, Екатерина сложила листок и позвонила».

— Так это же было в 18 веке, тогда уже да, звонили, а до этого нет.

— Я протестую, колокольчики уже были придуманы.

— А, так мать короля позвонила в колокольчик, чтобы сказать, что она не придет?!

— Ну да.

— Вот мы с тобой тупицы!

— Твоя правда. Все, дорогой Люциус, финита ля комедия, дальше нужно заплатить автору, чтобы читать этот шедевр.

— Серьёзно?! Сев, этот автор полагает, что за прочтение сего, прости Господи, романа мы должны платить?

— Оценка две короны, куча комментариев, почему нет!

— И что же, мы заплатим деньги этому с позволения сказать автору? Сев, это он должен платить нам за то, что мы потратили время на это.

— Хорошая мысль. Напишу автору, что страшно заинтригован завязкой его потрясающей истории про звонок королевы на колокольчик в особняк Версаль, в котором жил король-солнце, освещенный солнцем. Предложу автору бартерную сделку: он откроет мне доступ к его тексту, а я так уж и быть напишу ему свое мнение.

— Твое мнение дорого стоит, Сев!

— Боюсь, что он не захочет мне платить за мой отзыв. Тем более, что я не могу гарантировать, что отзыв будет положительный.

— Ладно, Сев, мы будем читать этот цирк дальше?

— Не знаю, подумаю. О, а вот и Лилия звонит. Спорю на свой годовой доход, что она не пригласит меня сегодня в свое очаровательное хрущевское гнездышко, построенное по моде середины 20-го века.

*

Прошло еще что-то около недели, а я по-прежнему не был представлен его высочеству Мефодию, Лилия все также не находила удобного случая, чтобы сказать сыночку о том, что она-де начала встречаться с посторонним дядей с собачкой.

Я решил ее не торопить, не сердиться и не подгонять. Я знал, что иногда счастье состоит в достижении счастья, т.е. в моем случае в ожидании, также я знал, что найду подход к сыну моей леди Музыки, потому что когда трепетный юноша со взором несчастным увидит новую модель утела, которую я купил ему в подарок, то не будет смотреть с упреком на маму, решившую внезапно устроить свою личную жизнь. К тому же я почти наверняка быстро завоюю у него авторитет, дав пару советов, как общаться с противоположным полом, а я был готов съесть свою шляпу, если у этого грызуна наук есть девушка. Внешность у Мефодия не лишена приятности, но в целом он какой-то… неприметный. Юные девицы таких ботаников не жалуют, так что я ставлю на то, что у юноши большой жирный прочерк в личной жизни, а значит ему, возможно, понадобится помощь более удачливого в этой сфере.

Я решил еще раз осмотреть будущее место своего проживания, и поразмыслить, стоит ли мне переманить Лилию в мои апартаменты в эковысотке или все же испытать некий драйв от проживания в хрущевке, которая попадет под реновацию году эдак в 2200-м.

В принципе какая-никакая инфраструктура в квартале имелась: небольшой супермаркет, магазин для животных, киоски с продуктами. Жаль, не было хороших кафешек, в которых можно почитать сетевые газеты под чашечку замечательного кофе с пирогом из натуральных ягод. Вся продукция тут была сплошь синтетическая, один вид которой у меня вызывал изжогу.

Неподалеку от дома Лилии я обнаружил небольшой храм: церквушка робко возвышалась посреди жиденько насаженных деревьев, видимо, имитирующих городской парк.

Увы, я не был верующим человеком. Моя вера во Всевышнего в основном сводилась к тому, что в трудные моменты жизни внутренний противный голосок пищал — пронеси, Господи. Когда же у меня было все обычно или хорошо, я, как правило, смотрел на этот несовершенный мир с ехидной усмешкой, пытаясь устроиться в нем покомфортнее.

Возле храма, как и в былые времена, стояли нищие, из дверей выходили прихожане: бабули в платках с осуждающими лицами, несколько мамаш с младенцами, совсем немного мужчин.

К своему изумлению, я увидел Мефодия.

— Люциус, укуси меня, если это не сынишка моей дамы сердца, — пробормотал я.

— О майн гав, Сев, это он? Я же не видел его живьем! — заволновался мой пес.

— Мефодий? — удивленно окликнул я мальчишку.

Задумчивость на его лице сменилась узнаванием и удивлением.

— Здравствуйте! Я помню вас.

— Весьма приятно, что мое скромное доброе дело вами не забыто, — я постарался расплыться в приветливой улыбке. Надо уже располагать юношу к себе. Вот и начнем, благословясь.

Сегодня Мефодий был одет безлико: в невнятные брюки, не только не попавшие ни в одну коллекцию модного дома, но и смутившие своей безучастностью любого дизайнера одежды, голубо-серую рубашку, хорошо, что на выпуск, потому как заправленная в брюки она вызвала бы желание подать убогому ботанику на пропитание. При ближайшем рассмотрении я увидел, что рубашка была все же в прошлой жизни фирмовая. Но то ли ее часто стирали, то ли цвет был неудачный, но вещь эта делала Мефодия неприметнее, чем камуфляж — солдата. Но видимо, юноша предположил, что для похода в церковь это будет безупречный дресс-код.

— Хотел вам представить своего друга — это Люциус, — я погладил далматинца.

— Красивый, — вежливо ответил юнец.

— Обычно говорят, что прикольный, потому я мысленно поклялся отметить тот день, когда кто-то охарактеризует моего пса иным словом. Благодарю вас, Мефодий, вы вернули мне веру в словарный запас современного человека.

Мефодий вежливо улыбнулся.

— Признаться, удивлен, что вижу вас среди прихожан, — я пошел рядом с юношей, ненавязчиво предложив себя в попутчики.

— Почему? — спросил тот.

— Потому что у моего сына, а он представитель вашего поколения, есть только один бог — мой счет в сети, а воскресный день он чтит как время выдачи карманных.

— Но у меня настолько мало денег на сетевом счету, что верить не во что. Поскольку человек не может жить без веры, то я здесь, — вежливо улыбнулся Мефодий.

Серьёзно? Это ты сейчас меня подколол, так выражаясь?! — я переглянулся с Люциусом.

— И насколько вы верующий? — спросил я вслух.

— Мышление человека мифологично, иначе бы он сошел с ума, пытаясь выжить в этом безумном мире. Мне многое нравится из того, что предлагает православная вера. К тому же мои предки тоже принадлежали к этой ветви.

Ой, беда-огорчение, я практически выиграл спор с самим собой. Нету у него девушки, Люциус, не было и пока не будет. Тем более, что сейчас, кажется, если мне не изменяет моя одурманенная весенней любовью память, идут выпускные экзамены в школе.

— Что же, весьма похвально, — сказал я, — что вы чтите веру предков и знаете особенности психики человека.

— Мои знания более, чем скромны, — ответил юноша.

— Для ваших юных лет вполне объемны, судя по тому, как вы отвечаете. Вы не пробовали писать, молодой человек?

— Сейчас все пишут, — пожал плечами Мефодий, хотя я заметил, как блеснуло в его глазах то смущение, когда тебе говорят, какой ты умный, а ты такой стесняешься и вроде как подбадриваешь собеседника, мол, похвали меня еще.

— Вы ведете блог? — давай я еще поглажу твое самолюбие, смущенный ты мой юный друг.

— Нет, мне некогда. В школе задают много сочинений, так что в основном я трачу свой скромный творческий потенциал на них, — ответил Мефодий.

— Мой сын тоже пишет сочинения. Недавно, скажем, ему задали написать эссе, а вы, юноша надеюсь, знаете, что такое эссе…

— Смею надеяться, что да, — кивнул Мефодий.

Вот знаешь, что самое страшное, Люциус, что он не издевается, а отвечает честно, — я выразительно посмотрел на свою псину.

— Так вот, учитель русской словесности задала моему Яше написать эссе на тему «Я окунулся в век Екатерины». Если вы знаете, в Зимнем идет выставка «Величественный век Екатерины».

— Еще бы, — тихо ответил Мефодий.

— Так вот, Яков должен был написать свои впечатления от этой выставки. Он и написал. Из серии «Катя клевая, Потемкин потешный, Орлов — просто ор, все было зашибись, особенно треуголки». Сопроводил текст фотографией, потому что лениво писать подробнее. Разумеется, никаких признаков эссе этот, с позволения сказать, текст не носил. Но учительница поставила ему неплохой бал, так что…

Я замолчал, увидев, что Мефодий явно меня не слушает. Его мысли были очень далеко.

Я открыл было рот, чтобы попрощаться и оставить юношу наедине с его воспоминаниями, когда он внезапно спросил:

— А что написали вы?

— О, я написал нечто больше похожее на то эссе, которая жаждала увидеть Элеонора Феликсовна. Я отметил натуральность Екатерины, хотя и посетовал на некоторую шаблонность в ее внешности.

— Она очень похожа, — тихо произнес Мефодий.

О, безусловно, вам виднее, юноша, у вас наверняка высокий бал по истории, куда там мне и моей собаке.

— Разумеется, — вслух согласился я.

Мефодий снова задумался, и я вежливо попрощался с ним, пожелав успешно сдать экзамены.

— Странный юноша, — сказал Люциус, едва Мефодий отошел на расстояние, не дающее ему возможность услышать наше обсуждение.

— Ты тоже это заметил, милый Люц, верно? — охотно согласился я.

— Это же очевидно, Сев. Разговаривает умно, одевается неважнецки.

— Да, как-то безлико, бедно и сердито, — согласился я.

— По всем признакам — аскет и девственник, — фыркнул Люц.

— Ты тоже так думаешь? — усмехнулся я. — И что же, это по-твоему порок?

— Нет, это редкость в наш распущенный век, уважаемый хозяин. Но очень настораживающая редкость.

*

Он часто думал, что служба в храме была такой же, как и сто, и триста, и больше лет назад. Также, как и сейчас, в храме стояли прихожане, а святой отец правил службу. И тогда, и сейчас звучали молитвы, крестились женщины, снимали шапки при входе в храм мужчины, прижимали к себе малышей молодые мамочки, принесшие своих чад на причастие. Потрескивали тонкие свечи.

Так было и в тот год. В храме появился новый батюшка, отец Василий. Кажется, весной, сразу после Пасхи. Он не знал, как его зовут. Поэтому он назвал свое имя, когда подошел к причастию.

–Даниил.

***

Шло время, но Лилия по-прежнему не могла решиться поговорить с сыном по поводу меня. Чем больше она думала о нашем совместном проживании, тем боль ше рушился привычный ей мир. Я лично никакой проблемы не видел: ей нужна отдельная комната для уроков — я буду жить в проходной комнате, называемой зал, у нее никогда не было домашних животных — но Люциус чистоплотнее многих людей, как мы будем формировать семейный бюджет — я могу просто вас содержать, ах это не спортивно и унизительно, что ж, я просто доложу свою часть в общую кассу. В принципе, я сам могу поговорить с Метом и вручить ему новенькую модель утела на вселение, и спорю на месячный доход от моего блога, что Мет не будет возражать против счастья своей мамы в лице вашего покорного слуги. Но Лилия все усложнила, а я терпеливо ждал.

В школе заканчивались выпускные экзамены, Лилия хлопотала о костюме на выпускной своего света в окошке, я заказал тройку в сети для своего Яшки, не отдав ему на откуп модный образ на выпускной, приобрел новый костюм и себе, а также ошейник псине, так что мой блог очень нуждался в обновлениях, дабы пополнить слегка опустошённые счета. Я написал небольшое эссе на тему своего похода в новооткрывшийся ресторан «Монплезир», похвалив тамошнее мороженое и отругав дизайн помещения, разместил разгромную рецензию на новый фильм о Пушкине, описал «текучку» (как ни странно, но мои многочисленные читатели любят узнавать о моих обычных делах и буднях, что ж, я постарался остроумно удовлетворить их любопытство).

Пришло очередное письмо от Анны Неклевской. Она по–прежнему жаловалась на штиль в личной жизни и скучный секс с бывшими младыми любовниками. Я зевнул, закрыв письмо этой слегка припудренной дамочки, чье либидо возрастало пропорционально годам в ее паспорте. Она начинала меня раздражать, так что нужно будет подумать, отвечать ей или нет. Я люблю интересных психов, она начинала быть скучной для меня.

Так в хлопотах и заботах прошла неделя. Выключая свой домашний компьютер, я по привычке посмотрел, где пребывает мой сынок. С какой-то девицей в «дежурной» квартире. Наверное, готовятся к экзамену. Ничего смешного, Люциус! Ах, ты вспомнил слова несчастного Клода Фролло, приписанные ему бессмертным Гюго — мужчина и женщина, оставшись наедине, не будут читать «Отче наш». Так они и не читают, они к экзаменам готовятся. Нет, сам в это не верю, только лишь хочу верить.

В дверь позвонили. Люциус, может, это имел в виду автор «Луи и любви»? Может быть, Анна Австрийская позвонила в дверь Версаля? Чтобы сказать своему королевствующему сыну, что задержится? Да нет, бред по-любому получается.

Я посмотрел в утел, кто пришел — ах, моя прелестная муза Лилия, как же я соскучился по ней! Она, по всей видимости, тоже. Потому как уже через несколько минут мы жадно накинулись друг на друга, и уж я постарался, чтобы она поскорее выпустила из рук свой электронный рояль или как там бишь называется этот ящик, который она неустанно таскает с собой по улицам Питера.

Я хороший любовник. Я уже писал об этом, но повторюсь. Я уверен в себе, в своей внимательности, предупредительности, галантности, страстности и прочая. Спустя еще некоторое время мы лежали в объятиях друг друга и наслаждались послевкусием от удовлетворения одного из базовых инстинктов человечества, над которым не властен даже научно-технический прогресс. Нашу негу и стоны прервала приятная мелодия — входящий на утел Лилии.

Она вскочила, как ужаленная.

— Это Мет, Всеволод! — воскликнула она.

— Ответь ему, но видео лучше не включать, — предложил я.

— Да, Мет, — ой какое паливо, дорогая Лили, вот таким голосом врут все, начиная с меня в подростковом возрасте.

— Я… я задерживаюсь. Нет, со мной все в порядке, я у подруги. Не волнуйся и прости, что не предупредила. Да, мы заболтались. Я тогда останусь у нее ночевать, чтобы не возвращаться домой так поздно.

— Да, Люц, в театрально-актерский вуз моя Лилия не прошла бы. Думаю, сыночек насторожился, — прошептал я выглянувшему из-под кровати псу.

Лилия нажала отбой и несколько секунд сосредоточенно смотрела перед собой, словно пыталась понять, сильно плохо она соврала или сойдет для наивного юноши.

— Лили, дорогая моя, а зачем же ты наврала сыну?

— Я… я все объясню ему, Всеволод, — начала оправдываться она.

— Но если ты соврала ему, возможно, и он не всегда честен с тобой? Или же ты нарушила ваш договор об обоюдном доверии, который, охотно верю, вы не нарушали годами.

— Я крайне редко говорю сыну неправду, — отмахнулась от меня Лилия.

— А он где сейчас? — вкрадчиво уточнил я.

— Дома, где же еще! — отмахнулась Лилия.

— А вдруг нет, — я продолжал дразнить ее.

— А как ты думаешь, почему Мет забеспокоился? Потому что я не возвращаюсь домой, а он ждет меня.

— Я обычно вижу и знаю, где мой сынуля, но я помню, что ты против программы слежения.

— Сев, а как бы ты отреагировал, если бы за тобой была установлена круглосуточная слежка твоих родителей! Я доверяю Мету, Мет доверяет мне, у нас все хорошо.

— Ты только что ему слегка соврала. А вдруг и он сейчас в объятиях какой-нибудь девушки?

— У Мета нет девушки, — уверенно возразила Лилия.

— Нет? У такого красивого парня? — фальшиво удивился я. Ох, и я вот начал врать. Но если я скажу, не удивительно, что у твоего ботаника нет девушки, что-то подсказывает мне, что Лилия обидится.

— А зачем ему девушка сейчас? Он занят устройством своего будущего — сдает выпускные экзамены и готовится к вступительным. Зачем ему тратить энергию на ненужные отношения?

— Хм, — удивился я. — Но в таком возрасте часто случается любовь, — подзадорил я Лилию.

— Какая любовь, Сев? В таком возрасте случается взрыв гормонов и растрата родительских денег. Мет на такой соблазн не поддастся. Вот обустроится в жизни, тогда и девушка пусть появляется. А сейчас она ему совершено не нужна.

— Если ты ему так говорила, то он, когда влюбится, может скрывать от тебя свои чувства? — я не то, чтобы так считал, мне просто хотелось подразнить Лилю.

— Нет, я ему так не говорила, — спокойно возразила она, — просто я так думаю и точно знаю, что он тоже так думает. Наши мысли и взгляды очень часто совпадают. То, к чему я пришла с годами, мой мальчик знает уже сейчас. Я иногда восхищаюсь его мудростью и правильным взглядом на мир.

— А если он влюбится? — не унимался я.

— Влюбится и влюбится, в его возрасте это нормально. Вряд ли у него что-то выйдет, потому что у Мета сейчас нет денег на развлечения, он ничего не сможет дать из того, что любят современные девушки.

— А ты? Ты не дашь ему на карманные расходы? — хитро улыбнулся я.

— Мы очень аккуратно ведем бюджет, у Мета неважно со здоровьем, поэтому мы копим на его лечение.

— Я мог бы отвезти вас на море, если Мет поступит на стипендиальное место, — пришла мне в голову хорошая мысль, чтобы разрядить обстановку после сказанного Лилией.

— Всеволод, мы будем очень рады, если ты поедешь с нами, — обрадовалась Лилия. — Я знаю, как совершенно недорого отдохнуть в Крыму. А что твой сын? Яков?

— Яша хочет отдохнуть по-другому, я обещал ему оплатить поездку по Европе, если он поступит в университет хотя бы на коммерческое место.

*

Его звали Сергей Николаевич, он был высоким, красиво одетым, еще не старик, но уже немолодой, стройный для своих лет. Образ пронесся на секунду, но он успел его ухватить.

— Мальчишка вырос, Лизонька. Хорош собой невероятно. Лет-то сколько ему? Девятнадцать?

— Что ты, милый брат, скоро будет 21.

Двадцать один. В последний день лета. Последнего лета.

*

Я размышлял о том, опрометчиво или правильно я поступил, когда предложил Лилии поехать на море вместе с ее любезнейшим сыном. Конечно, я бы предпочел поехать на престижный курорт только лишь с Лилией, но моя интуиция, именуемая жизненным опытом, подсознанием или чем-то еще в таком же духе, подсказывала мне, что никуда Лилия без своего отрока, держащего очи долу, не поедет. Что ж, предоставим судьбе шанс порадовать меня чем-то новеньким — бюджетной поездкой в Крым. Лилия говорила, что знает одну бабулю, у которой она пару раз снимала жилье у моря за какую-то гуманную или коммунистическую цену, когда приезжала пару-тройку лет назад с сыном. Также мне была обещана вареная сладкая кукуруза, шашлыки и мороженое, вечерние прогулки вдоль моря, ночное купание, нет, не голышом, что за глупости, Сев, просто купание в прямом смысле черном море, черном от темноты. Шарман, Люц. А ты тоже едешь с нами, милый мой пес. И да, ты можешь искупаться голышом.

Входящий от Лили.

–Да, звезда моя, — я включил связь, когда уже произнес эту фразу, поэтому Лилия услышала только мое вежливое приветствие.

— Всеволод, я поговорила с Метом, — огорошила меня Лилия.

Я было уже начал свыкаться с мыслью, что меня представят принцу не раньше осени.

— О, — только и смог выговорить я.

— Ты был прав: нехорошо, что я обманула Мета. Но теперь он знает правду, я рассказала ему о тебе, сказала, что ты — прекрасный человек, который подарил мне давно забытые чувства. Я счастлива с тобой. И он, представь только, отнесся с пониманием. Он не эгоист, Сев, он все понимает.

Хм, мне прямо-таки даже неловко. Я уже на всякий случай приготовил речь для варианта, если юноша грозно сверкнет глазами и скажет, как же ты, мама, могла?! А как же память об отце? Но хорошо, что не пригодилось, а то на вопрос, есть ли у него друзья, Лили как-то неуверенно ответила, что, конечно, есть. А раз так, то вариант ты, мама, сиди дома, ни с кем не встречайся и тогда ты, Мет, тоже сиди дома, ни с кем не встречайся, не пройдет.

— Признаться, я очень рад, — сказал я вслух. — Это значит, что я могу переехать к тебе?

— Да, Сев, мы ждем тебя завтра, к пяти вечера.

— Завтра к пяти вечера, — эхом повторил я.

— Да, мы приведем в порядок квартиру, приготовим что-то вкусное на ужин, — радостно щебетала Лилия.

Ну что же, дорогой Люц, собирай чемоданы, бери подстилку — мы едем жить в дом типа хрущёвка с садиком и огородиком на крыше.

— Сев, а как ты думаешь, в том романе, что мы с тобой читали, Людовик в кого влюбится?

— В супердевушку, приехавшую покорять Версаль с тремя экю в кармане, — предположил я.

— А вдруг в юношу? — прищурился Люц.

— Вроде бы с исторической точки зрения в таких связях Луи Солнышко замечен не был, — возразил я.

— Так и телефонов тоже не было в ту эпоху, — резонно возразил Люц.

–Черт с тобой, псина, заплатим мы деньги и будем дальше читать этот хит.

— Ура! Пари?

— Я за традиционность.

— Я за оригинальность. По лапам.