Нам не дано предугадать

Елена Александровна Кралькина, 2020

Георгий Романшин ехал на работу не в лучшем расположении духа. Две недели назад он был назначен исполняющим обязанности заместителя директора по науке большого НИИ. Надо бы радоваться, только-только исполнилось тридцать шесть лет, и такая должность… Надо бы радоваться, но радости нет. Есть сильная головная боль. Георгий хотел идти в науке дальше и дальше, но бессменный научный руководитель решил по-другому. По его мнению, Георгию настало время набраться житейского опыта и, пока молодой, так сказать, поработать в поле. Георгий ехал на работу и не предполагал, что впереди его ждет любовь, интересная работа, а главное – разгадка тайны, которую завещал ему дед.

2

Когда выдается свободная минутка, Ирина Константиновна Зимина любит поразмышлять над поворотами своей жизни. Чем дольше Ирина живет, тем больше склоняется к мысли, что ее по жизни ведет Судьба. У Ирины совершенно нестандартная для женщины профессия. Она — физик, причем совершенно искренне считает научную работу своим призванием. На вопрос, как ее угораздило, Ирина обычно отвечает, что, когда Господь ее задумал, он решил посмеяться над стереотипами. Это, конечно, шутка, но, если присмотреться, события, которые привели Ирину в науку, выстраиваются в логическую цепочку. Как это ни банально, но главным мотором была любовь.

Конечно, в детстве ни о какой физике Ира не задумывалась. Все получилось случайно. Они с Сережкой Зиминым с рождения жили в одном доме, в одном подъезде, на одной площадке. Сергей на два года старше Ирины. Сколько Ира себя помнит, столько он казался ей прекрасным Принцем. А вот Сереже Ира в детстве принцессой не казалась. Она, конечно, льстила себе мыслью, что Сережка просто ее не разглядел; беда была в том, что у него не было возможности ее разглядеть. Сережка банально не обращал на Иру никакого внимания.

Однажды, когда Ира училась в пятом классе, зимой она пошла в соседний дом в булочную за хлебом. Шел сильный снег, он припорошил лед. Ирина, естественно, поскользнулась и упала. Рядом упал какой-то мальчишка. Он быстренько поднялся, а у Иры образовалась проблема: она подвернула ногу. Парень помог ей подняться, и она узнала лучшего Сережкиного друга — Яшку. До этого они с Яшкой формально знакомы не были. Конечно, Ира сто тысяч раз видела их вместе с Сережкой, но ребята, если и смотрели в ее сторону, то девочку не видели. Оказалось, что после падения Ира практически не может идти. Яшка купил ей хлеб и помог доковылять до дому. Мама сильно прониклась помощью Яшки и усадила его пить чай с ватрушками. Слово за слово, Яшка пригласил Иру в воскресенье к себе в гости. Его дед собирался рассказывать что-то по физике и даже показывать опыты. Что такое физика, Ира была абсолютно без понятия, но сразу смекнула, что у Яшки наверняка будет Сережка. Ей очень захотелось пойти. Ира посмотрела на маму и увидела на ее лице сомнение. Яша тоже это заметил.

— Вы не бойтесь, ничего плохого и опасного не будет. Дедушка очень ответственный, а если Вы думаете, что он плохой человек, т. к. в тюрьме сидел, то это не так. Он сидел по ошибке, его полностью реабилитировали. Я сам документ видел. Дедушка очень умный, он настоящий физик, он университет окончил. Только сейчас работать не может, здоровья не хватает. И вообще, он всю войну прошел. У него три ордена Славы, это то же самое, что Герой Советского Союза. Просто солдатам Героя не давали.

Что там у мамы было на уме, Ира не знает. Мама сильно покраснела и отпустила дочку.

Конечно, Ира пошла к Яшке и была совершенно очарована и его дедом Яковом Михайловичем, и… физикой. Оказывается, физика изучает законы природы. Ира раньше даже не задумывалась, что и почему происходит в природе. А тут вдруг… Оказывается, совершенно неслучайно одни тела тонут в воде, а другие плавают. Есть такой специальный закон, и открыл его Архимед, который жил больше двухсот лет до нашей эры. Ире было очень смешно, что открыл этот закон Архимед, лежа в ванне, а потом бежал по Сиракузам с криком: «Эврика!» Еще Яков Михайлович рассказал ребятам о маятнике. Он привесил к люстре длинную веревку с грузиком и показал, как грузик колеблется. Ира узнала два новых для себя слова: «период колебаний» и «амплитуда». Слово «амплитуда» она услышала первый раз, и оно показалось ей очень умным и немножко таинственным. На ребят произвело огромное впечатление, что ученый Галилей изучал колебания маятника, считая свой пульс: часов-то у него не было. Ребята попробовали так же, как Галилей, определить период по пульсу. Ничего путного у них не получилось. Попробовали по часам — здорово, действительно, получилось, что период колебаний не зависит от амплитуды.

Ира стала ходить к Яшке каждое воскресенье. Яков Михайлович всегда рассказывал что-то очень интересное, показывал опыты, а потом Яшкина бабушка Лилия Петровна поила ребят чаем с пирогами. Все было просто замечательно, физика стала любимой наукой, только Сережка по-прежнему не обращал на Иру никакого внимания. Однажды она набралась смелости, подошла к нему в школе и потихонечку спросила, где Яшкина мама, почему ее никогда не бывает дома. Помню, что ответ ее потряс. Яшкина мама умерла! Ира, конечно, теоретически знала, что люди смертны, но чтобы вот так, совсем рядом, у Яшки…

Сережка, видимо, передал другу, что Ира интересовалась его мамой, т.к. Яшка в тот же день встретил ее и рассказал, что его мама очень расстроилась, когда ее кто-то обозвал жидовкой. Она занервничала и умерла от разрыва сердца. Ира переспросила, кто такая жидовка. Оказалось, это просто еврейка. Девочка тогда совершенно не поняла, что плохого в том, что Яшкина мама еврейка. На это Яшка пожал Ире руку и по секрету намекнул, что они с бабушкой считают ее настоящим человеком и очень красивой барышней, а главное, они считают, что рано или поздно Сережка поймет, какая она замечательная, и обязательно в нее влюбится. Ира до сих пор помнит, как жутко она покраснела.

После школы сомнений, в какой институт поступать, у Иры не было. Вслед за Яшей и Сергеем она поступила на физфак. Прошло много лет, прежде чем Сережка наконец-то рассмотрел Ирину и влюбился. Она тогда уже делала свой диплом, а Сережка работал над кандидатской. Они тогда сутками не вылезали из лаборатории. Сережка любит приврать, что на Ирину как-то по-особенному упал солнечный луч и он вдруг прозрел. Через три месяца после этого знаменательного события Ира с Сережей поженились. Разве после этого кто-нибудь может утверждать, что Судьба здесь ни при чем?

Сейчас вся троица — Яков Полянский и супруги Зимины, доктора наук, — входят в совет старейшин ведущей лаборатории института. Яков — теоретик — указывает направление общего движения, Ирина ведает экспериментом, а Сергей своими расчетами пытается согласовать экспериментальные результаты с теорией, т. е. суровую реальность с полетом мысли гения.

Последние результаты, полученные в лаборатории, оказались очень интересными. Они сулят не только прорыв в фундаментальной части работы, но и обещают потенциально большой практический выход. Яков, неисправимый оптимист и романтик, решил, что пора подавать заявку на большой грант. Кто бы спорил? Грант решил бы массу проблем. Только как его получить? Несмотря на всю мышиную возню с наукометрией, цифровой экономикой и прочими забавами чиновников, все равно в реальности все определяют знакомства. Сегодня во второй половине дня лабораторию должен посетить новый зам. директора по науке, говорят, молодой и борзый. Яков мечтает заручиться поддержкой начальства и попытаться протолкнуть грант. По сему поводу уже неделю в лаборатории все стоят на ушах: все чистится, блистится. Вчера вечером вроде все закончили, на сегодняшнее утро остался только вынос мусора. Это ерунда, за час можно управиться.

Сразу заняться мусором не получилось. Баранкин с Сушкиным, основная рабочая сила лаборатории, вчера вечером решили все же завершить эксперимент и сегодня с утра хвастаются результатами. Ирине показалось, что она только на минутку присела посмотреть на результаты, а оказалось, что прообсуждали эксперимент часа два. Главное, наплодили еще кучу мусора, извели полпачки бумаги. Яков, как зашел в лабораторию, как увидел мусор, так сразу стал ругаться, правда, ругался только до тех пор, пока не увидел экспериментальные кривули.

Наконец, перед обедом вопрос с мусором стал ребром. Все нагрузились пакетами и потащились на помойку. Ирина с Яковом сделали три ходки и, откровенно говоря, притомились. Ребята посоветовали им передохнуть, но тут явился некто Зарянский, молодой сотрудник Павла Андреевича Смирнова, лабораторию которого сегодня тоже должно было посетить новое начальство. По закону бутерброда у них сгорел источник питания, и они срочно решили позаимствовать прибор у соседей. Надо сказать, что Смирнов и Ко особенно работой себя не утруждают, все сетуют, что оборудование старое и на нем ничего путного сделать все равно нельзя. Зарянского в лаборатории Полянского недолюбливают. Злой он, Ирине все время хочется вывернуть его наизнанку и помыть как следует. Может быть, тогда на человека похож будет. Приборами Зимина дорожит, поэтому она послала Сушкина с Баранкиным отнести прибор к Смирнову и самим его подключить, чтобы не было неожиданностей. Приборы — они тоже знают, кто у них хозяин. Зарянского Ирина попросила помочь с мусором. Что бы вы думали? Этот Засранский отказался. Видишь ли, он не нанимался выносить мусор — это не его проблема. На робкие возражения, что люди должны помогать друг другу, он заметил, что это мораль прошлого века. Ирина с Яковом возмутились и напомнили парню, что их помощь ему тоже может понадобиться хотя бы потому, что они члены диссертационного совета, на котором ему предстоит защищаться, если он когда-нибудь доделает свою кандидатскую диссертацию. При голосовании моральный портрет человека тоже в расчет принимают. Зарянский ухмыльнулся и вышел из комнаты. Дверь он прикрыл неплотно и, стоя за дверью, громко произнес: «Старая сволочь! Старый жид!»

Ирина с Яковом остолбенели. Такого в институте еще не было. Услышало Зарянского не только старшее поколение, но и Баранкин, который вернулся за шнуром питания. Он принял «определенные» меры, которые Ирина с Яковом в силу своего положения поддержать никак не могли, хотя всей душой были за. Вмешиваться они не стали.

Все еще пару раз сходили на помойку, и Ирина с Яковом отправились обедать. Естественно, что они немного подурачились и иначе, как «Старая сволочь» и «Старый жид», друг к другу не обращались. Вроде инцидент был исчерпан, но Ира заметила, что Яков о чем-то глубоко задумался.

— Ира, вот мальчишка тебя обозвал, не очень приятно, конечно, но ты отнеслась к этому адекватно, с юмором. Мне, откровенно говоря, тоже по барабану, старый я жид или нет. Скажи, неужели моя мама могла так расстроиться из-за того, что ее назвали жидовкой, так сильно перенервничала, что умерла? Ерунда какая-то, концы с концами не сходятся. Может, я чего-то не знаю, может быть, мне правду, почему она умерла, не рассказали, принимая во внимание мой нежный возраст. Вообще-то про жидовку мне тоже никто ничего не говорил, я подслушал, как отец кому-то рассказывал. С кем поговорить, ума не приложу. С отцом говорить бесполезно и даже опасно. Он, если про мать разговор заходит, сразу трястись начинает. Давление, скорая помощь и все такое прочее.

— Любовь не умирает, других слов нет. Яша, если у человека больное сердце, он может умереть просто так, без причины.

— Ира, моя мама никогда сердцем не болела. Она же спортсменкой была, много раз медкомиссию проходила.

— Значит, чего-то врачи не доглядели. Ты потихоньку у отца узнай, с кем твоя мама работала, с кем училась. Люди еще должны быть живы, что-то помнят. Наверняка смерть твоей мамы не оставила людей равнодушными.

— Воркуете, голуби, — к столу подошел Сергей. — Что новенького? Всю шею вымыли или еще где-то грязь осталась? Что невеселые сидите?

Яков ввел Сергея в курс дела. Ира даже представить себе не могла, насколько близко к сердцу муж примет сегодняшнее «событие».

— Насчет Ирки я с Зарянским разберусь, ответит, как мужик. А вот насчет тебя, Яшка, думаю, разбираться надо со Смирновым. Откуда Зарянский мог узнать, что у тебя дед — еврей? Ты же, как говорится, и по паспорту, и по роже типичный русский. Никакого шнобеля!

— Ни шнобеля, ни Нобеля, — пошутил Яков.

— Нобель — дело наживное, может, и получишь. — Сережка похлопал Яшку по плечу. — Все, ребята, заканчивайте трапезу, пора по коням.