Сквозь сон

Елена Александровна Асеева

Отрывок из книги: «Я вошел в плотные слои какой-то туманности и вновь снизил скорость тогда, когда разглядел впереди себя огромный оранжево-красный шар, местами покрытый белыми пятнами и словно окаймленный желтоватым ореолом. Даже удивительно, что я, будучи всего-навсего тонкой мыслью, мог наблюдать и сами Галактики в своей мощи, и наполняющее их пространство. Точно перед движением мысли, ее наблюдением и познанием мира не могло возникнуть преград».

Оглавление

Глава вторая

Такое желание, побыть одному, появилось у меня сравнительно недавно. Однако предшествовало тому (это я осознаю) достаточный временной промежуток. В котором я искал работу, ел, пил, спал, имел близость с моей бывшей, выяснял отношения с ней, разводился, спорил с родителями и начальством.

Одним словом — жил!

Хорошо ли, плохо ли… Просто-напросто жил, как и миллиарды других людей населяющих голубую планету Земля, проживающих рядом или совсем удаленно, на соседнем континенте Африка.

Естественно, что жил я по большей степени не задумываясь о смысле жизни, скоротечности времени. И в том возможно черпал свое счастье. Потому как если человек не умеет любить или не знает данное чувство, он не задумывается о завтрашнем дне, не беспокоиться за близких, не старается окружить их заботой, попечением. Несомненно, возводя свои желания и мечты в приоритет исполнения, и тем самым неизменно демонстрируя собственный эгоизм. И как итог в том предпочтении личных интересов над интересами родных, друзей черпая спокойствие и счастье.

Я бы таким и остался. Спокойным, холодным эгоистом. Бессердечным, как еще можно выразиться, если бы порядка двух лет назад не стал видеть необычные сны. И вместе с ними не то, чтобы меняться, первоначально лишь задумываться.

Джим Рон, американский оратор, автор многочисленных книг по психологии, когда-то сказал: «За одну ночь нельзя изменить жизнь, но можно изменить свои мысли так, что они навсегда изменят твою жизнь». Это, естественно, звучало слишком амбициозно, но стало похоже на правду. Только в моем случае мне понадобилась не одна ночь, а не меньше этак пятисот. Хотя говорить, что у меня изменились мысли, было бы тоже неправильно, просто с течением тех снов, очень медленно, неспешно менялся я. Сначала отдаляясь от родителей, супруги, друзей. Потом замыкаясь в себе, своих мыслях, ощущениях. И вот я подошел к тому периоду, рубежу, когда просто-напросто наблюдать сами сны стало для меня слишком малым. Мне хотелось, желалось большего. И мне казалось…

Нет! Я был уверен, что это большее могу сделать…

Однако если говорить о самих снах, то их можно было обрисовать сравнением — странные.

Сны мои и впрямь были необычными. Эту необычность создавало мое в них нахождение. Когда не то, чтобы ты видишь себя со стороны, или принимаешь деятельное участие во снах. Когда ты находишься в чужом теле (на вроде второй души, личности, мысли) и наблюдаешь за происходящим изнутри. Слегка даже касаясь мыслей, личности, души того человека.

Я всегда попадал в одно и тоже тело, и всякий раз располагался внутри головы в непосредственной близи от глаз. Потому что наблюдал за происходящим, однозначно, за счет глаз этого человека или видел проистекающие события в их отражении. Точно, в том я не был уверен, потому как сначала это были очень короткие кадры и зачастую прикрытые туманными испарениями.

Впрочем, и даже в той краткости времени и туманности их наблюдений я подмечал, что вижу одних и тех же людей, жилища, местность. Впоследствии, время моего нахождения в другом теле увеличивалось, а может я и ошибаюсь, потому как туманность восприятия не позволяла заметить те четкие границы пребывания в нем сопоставив их с минутами, часами Земли. Интересным фактом являлось то, что вначале моего перемещения, будем покуда это действие именно так называть. Так, вот! В самом истоке мое перемещение в основном происходило перед самым пробуждением. И толчком к возвращению всегда служил пиликающий звонок будильника. Слыша который я прямо-таки обрушивался в собственное тело откуда-то сверху, словно прилетая. Ощущая, как вибрируя, подергиваются мои конечности, и широко раскрываясь, торопливо заглатывает воздух рот.

Позднее, как раз когда (как мне казалось) начался процесс моего более продолжительного нахождения в другом теле, я понял, что перемещаюсь сразу после засыпания. Видимо, в первой фазе сна, когда дремота приводит к расслаблению мышц, уменьшению частоты дыхания и снижению ритма сердцебиения и человек (как считают ученые) находится на рубеже реальности, в состоянии домысливания произошедшего с ним за день и способен видеть сноподобные образы, галлюцинации.

Почему я так думал?

Не могу ответить. Иногда ты просто знаешь ответ, без всяких доказательств, разумных аргументаций различных практик и выводов.

Я просто-напросто знал это, и все тут.

Галлюцинации, сноподобные образы и даже полусонные мечтания, по-другому совершающееся со мной никак и не назовешь. Наверно, я видел то, что очень хотел. И осознанно к этому стремился. Беда только, что утром я напрочь забывал увиденное. В памяти оставался густой туман событий, порой, словно блеклые кадры из кинофильма, прокручивающиеся перед мои взглядом днем.

Откуда же я помнил, про эти сны. Все просто. Крайне редко, я просыпался в ночи и тогда с невообразимой четкостью перебирал в памяти увиденное, услышанное. Будучи уверенным, что всегда попадаю в тело юной девушки, со странным именем Виклина. Девушки, которая чаще общается с пожилой женщиной и красивым, молодым мужчиной. Иногда я даже воспроизводил их имена: Синя и Беловук. Впрочем, стоило мне повторно уснуть, как наутро все мною увиденное заволакивалось туманом, становилось опять неясным, нечетким или только удаленным.

Имена-то я запомнил потому, как пробудившись раз ночью, сумел их записать. Только это касалось имен женщины — Сины и мужчины — Беловука. Имя девушки, в тело которой я перемещался, помнил без всяких подсказок. Оно как к собственному удивлению чувствовал к ней тепло, поразительную такую нежность, непривычную мне тягу, позабытую или никогда ни к кому не испытываемую.

Мать же свою я выпроводил по простой причине. Я хотел в эти праздничные, новогодние деньки, представленные нам государством и выделенные начальством автопарка испробовать одну процедуру, так сказать. Словом я хотел войти в такое состояние, чтобы не просто побывать в теле Виклины, а, непременно, данное пребывание запомнить. Хотел создать более крепкий сон в самом его начале. Ну, тот, который называют еще быстроволновой или парадоксальный. В такой момент считалось, человек и видит сны, и если его разбудить он сможет рассказать, чему стал очевидцем. При быстром сне человек как бы полностью обездвижен, а сердце и дыхание наоборот усиливают собственную деятельность.

Как можно понять с моей стороны это были только домыслы, пробы, эксперименты, не более того. Поэтому прошедшие два дня после наступившего нового года, я усиленно пил. Притом я все же позаботился о родителях, поздравив их с праздником и предупредив, что дома меня не будет, так как уеду к друзьям за город. Потому со стороны матери это был так сказать не правомерный наезд на меня.

Однако если вернуться к проводимым опытам, несмотря на выпитое я не сумел переместиться в тело Виклины. Из того, что я запомнил во сне так лишь плывший сплошной и почему-то черно-синий туман. В котором удалось разглядеть, а значит, и запомнить множество тонких, нитевидных линий. Поблескивающие красным цветом данные линии переплетались в единую сеть, а в местах стыка поражали взгляд ярчайшими, желтыми проблесковыми маячками.

Короче эксперимент со спиртным провалился. Так как красная сеть с маячками была интересна, но совсем не отвечала моим ожиданиям.

Поэтому сейчас я решил перейти ко второму этапу практических испытаний. Оттого и замер на тахте, притворившись спящим и ожидающим ухода матери.

Чуть слышно звякнул ключ в замочной скважине входной двери, оповещая меня, что в квартире я остался один. А я продолжал лежать неподвижно, и даже не открывал глаза, словно боялся того, что мать передумает и вернется, тем своим приходом разрушив мои эксперименты, планы. Все, что сейчас увлекало много сильней, чем какие-то разговоры о работе, еде, вреде спиртного, дочери или бывшей супруге.

Я, почему так хотел запомнить происходящее со мной во сне. Потому что мне казалось (уж и не знаю, как это объяснить), что перемещаясь, я попадал в какой-то другой город, страну, может даже мир. В общем, Виклина жила, где-то в ином месте.

«В сказочной, солнечной стране», — порой шутил я.

Почему так шутил?

Потому как те сны были наполнены таким ярким, солнечным светом и теплом, что я приносил его сюда, и какое-то время даже ощущал жаром на кончиках пальцев. Не только на руках, но и на ногах.

Прошло уже достаточно времени, когда я открыл глаза. За тот срок, что я лежал неподвижно, и, таясь от звуков, мать могла не только, преспокойно, спуститься с шестого этажа на лифте, но и с легкостью, минуя снежные заносы, дойти до троллейбусной остановки, которая располагалась в квартале от моего дома.

Стоило мне открыть веки, как в левый глаз заглянуло полотно бело-розовой ткани наволочки, в которую была обряжена подушка. Сейчас почему-то именно ткань наволочки выступила на передний план. И взгляд проскользнув по ней направился вниз, с намерением остановиться на расположившейся на полу, возле тахты, черной эмалированной чашке полной воды и лежащей рядом упаковке снотворных таблеток.

«Фу!» — гулко и вслух выдохнул я. Радуясь тому, что мать не заметила таблетки и, одновременно, проверяя громкость звука в своей квартире.

Звук, однако, не отозвался эхом. Эт, потому как квартира была не плохо обставлена.

Относительно же снотворных таблеток так эта стало второй частью эксперимента, к которой я заранее подготовился. Узнав, что данные таблетки хоть и обладают побочным эффектом в виде быстрого привыкания, способны углубить сон и облегчить процесс засыпания.

Углубить сон, а именно сделать то, чего я и добивался. А по поводу привыкания, так я не собирался использовать таблетки постоянно, только раз, так сказать в виде эксперимента.

Эти таблетки мне посоветовал и дал мой друг Владислав, неплохой такой врач, работающий в областной больнице в детской хирургии. Влад был другом детства, мы росли с ним в одном дворе, учились в одном классе, любили одних девчонок. Только он в отличие от меня вырос, а я походу так и остался в подростковом возрасте.

«Не собираясь взрослеть и брать ответственность за жизнь свою и близких», — как глубокомысленно утверждал мой отец, неизменно выбирая в пример Влада. Можно было, конечно, обозлиться на отца и Влада, но я и тут сберег присущий мне эгоизм. Не пожелав его растрачивать на споры со Степаном Ярославовичем и разрыв отношений с другом, не раз выручающем меня из беды.

Я слегка потянулся, стараясь растеребить сведенную от неподвижного, неудобного лежания спину, и вместе с тем понимая, что сам еще живу, существую. Так как перемещаясь в тело Виклины никогда не ощущал себя действующей личностью, ею или собою, находясь там в состоянии статичности, вроде подглядывая за девушкой.

А секунду спустя резким движением скинул с себя одеяло, и, поднявшись с кровати, сел. Также стремительно я развернулся, и, спустив ноги с тахты, уперся подошвами в кофейный ламинат, покрывающий пол в комнате, так точно одним мигом обрел способность к движению. И лишь потом огляделся.

Моя однокомнатная квартира представляла собой: кухню с выходом на застекленную лоджию, прихожую, совмещенный туалет и ванну, и одну большую комнату. Она была обставлена небольшим количеством мебели, не потому как мои родители, заполняя ее, скупились, а потому как на том настоял я сам.

Центральное место в жилой комнате занимала широкая тахта, с двумя спинками имеющая короб для постельных принадлежностей. Спинки, как и само спальное место, были обтянуты бежевого оттенка тканью. Тахта для меня оказалась незаменимой вещью — удобной для сна и занимающей мало места. Она поместилась возле стены (разделив саму стену на два пространства) противоположной дверному проему в комнату, можно даже сказать диагонально ему. Напротив тахты на стене висела плазменная панель диагональю 42 дюйма с отдельно купленным ТВ-тюнером, комплектом акустики и DVD-плеером. Отец мой был почитателем хорошей техники, поэтому не жмотился, приобретая ее и мне. Под плазмой располагался стеклянный столик под DVD и диски.

Тахта своим месторасположением, с одной стороны (и это возле окна) касалась темно-коричневого кожаного кресла, а с другой подпирала (втолкнув в сам угол) компьютерный стол с необходимыми полками и отсеками, в которых стояли монитор, системный блок, МФУ, колонки, сканер, мышь и клавиатура. Естественно, компьютерное кресло у меня было кожаное с эргономичной спинкой и механизмом качания.

Шкаф-купе я согласился иметь только в прихожей, благо она оказалась просторной. Впрочем, в комнате в параллельном компьютерному столу углу находился пенал, хранящий постельное белье, полотенца и личные вещи. Он по большей частью прятался за открытой дверью, точно боялся меня. Оно как я его не раз намеревался выставить из комнаты. Однако мать опять же неизменно настаивала на его присутствии возле меня, словно стража оберегающего мой сон, и я уступал. Зная наверняка, лучше уступить, чем бесконечно выслушивать поучения Анны Леонидовны. Именно по данной причине я согласился с дизайном самой комнаты, где обои цвета бамбука переливались бриллиантовым блеском за счет люрексовых нитей. Это были дорогие обои, как и натяжной, перламутровый потолок с дополнительным потолочным выступом, расположенным над тахтой со встроенными в него светильниками.

Ремонт в моей квартире делали родители, точнее за него платили, оно как в свой срок (после развода с Маринкой) покупали мне жилье. По этой причине ремонт и дизайн квартиры был выбран ими.

Впрочем, меня итак все устраивало.

Взгляд мой скользнув по обстановке комнаты, сейчас замер на окне, прикрытом плотными темно-коричневыми гардинами. Я резво поднялся с тахты, и, подойдя к окну, отдернул влево гардинное полотно. И мне в глаза мгновенно ударили широкие лучи солнца, прошедшие сквозь двойной ряд стекол металлопластикового окна и сетчатую тюль. И все еще поигрывающие отдельными снежинками, чьи собратья плотно укрыли землю и наш не больно крупный, хотя и почтенный город в средней полосе России.

Наверно, мне это показалось, но в сиянии желто-белого, солнечного сияния, изредка порхающие снежинки своими многогранными лучиками вызывали игру света, которая вспыхивала отдельными огоньками схожими с каплями росы или искорками костра. Их неспешное реяние, где-то там, в холодном потоке воздушных масс, чудилось таким отстраненным и неторопливым, как и сам этот миг моей жизни, в котором было даровано редкое душевное одиночество, не в смысле покинутости, лишь тишины.

Эту тишину, или возможную неторопливость хода жизни я как-то раньше не замечал, не потому что спешил жить, просто никогда о том не задумывался. Прожигая собственные годы частенько вечерами за компом в играх или с малознакомыми товарищами, девчонками в ночных клубах.

Развернувшись, я неспешно вернулся к тахте, и, наклонившись, поднял с пола пачку таблеток и чашку, внутри которой, также в преломлении лучей, колыхнулись и вовсе отдельными крохами света капли воды. От резкого того наклона в глубинах моей головы, что-то болезненно сжалось, а в животе тягостно качнулись остатки выпитого или переваренного. Мне, походу, лучшем было бы сейчас выпить, что-либо от головной боли и тошноты, а не снотворное. Но я экспериментировал, совершенно не задумываясь о собственном самочувствии, состоянии здоровья или побочных действия самих опытов. В том, не столько бравируя хорошим здоровьем, сколько ни о чем не размышляя. Оно как в тридцать два человеку присуще состоянии вечности самой жизни и мало кто думает о последствиях выпитого, выкуренного, съеденного. Я не говорю, конечно, о тех, кому со здоровьем не повезло, кого коснулась беда, в виде серьезного заболевания, или того, кто с этим заболеванием, болью, недостатком живет долгие годы. Говорю о таких выёживающихся лоботрясах, как я, которые косили от армии не по причине хвори, а потому как были слишком дороги своим родителям.

Медленно я принялся извлекать себе на ладонь таблетки из упаковки в количестве пяти штук. И количество, и сами действия я обмозговал уже давно. Думая, примерно так: «Пять или шесть таблеток, очевидно, сделают мой сон более крепким, и может я смогу запомнить происходящее со мной в теле Виклины. Потому как буду спать намного дольше».

Дело в том, что мне казалось, это именно из-за короткого промежутка времени нахождения во сне, я не запоминаю происходящее. Поэтому первоначально в эксперименте был предпринят алкоголь, затем таблетки.

Наконец, таблетки были отправлены в рот, я их заглотнул, даже не запивая, а после, подумав, добавил туда еще одну, и лишь потом выпил воду из чашки.

Полупустую пачку я, наклонившись, сунул под тахту, имеющую такие маханькие ножки, едва приподнимающие само дно над полом. Туда было сложно засунуть обертки от конфет, огрызки или шкурки от мандарина. Уверен, что мать в свой срок приобрела эту тахту именно из-за того, что я был и остаюсь большим любителем захламлять пространство под кроватью и креслами всякими отходами, порой дурно пахнущими, или мумифицирующихся. По этой причине в моей квартире отсутствовали какие-либо паласы, ковровые покрытия и даже малые половички. Чего там говорить, был я, так сказать, свином и не находил ничего зазорного в том, где спать — там потом есть и пить.

В этот раз я, однако, сунул пачку из-под таблеток под тахту, чтобы пришедшие ко мне (не важно, родители ли, друзья ли) не подумали, что я решил отравиться или там покончить с собой. Впрочем, по мне, конечно, не скажешь, что я могу даже подумать о прекращении жизни, не то, чтобы такое осуществить. Так как очень себя любил, будучи эгоистом.

Любил я не только себя изнутри, ну, там душу, личность, мысль, но и свое тело. Оно как был достаточно интересным. Как считали женщины обаятельным, красивым мужчиной.

Хотя ростом я не очень-то удался, по юности за то переживая, но потом вроде как смирившись. И мои метр сто семьдесят два меня не портили. У меня было крепкое телосложение, не атлетическое, конечно же, присущее людям занимающимся спортом всю сознательную жизнь, но и хлипким я не смотрелся. Эт, потому как в детстве занимался плаванием, подавал надежды и даже имел второй юношеский разряд, но когда почувствовал свое взросление (лет так в четырнадцать) решил, что спорт отвлекает меня от более насущных проблем (любви к девчонкам, болтовни и сидения с парнями на скамейке) и бросил его. И это только благодаря плаванию я не смотрелся щуплым дистрофиком, доходягой, а нравился женщинам своей крепкой, коренастой фигурой.

Мои русые волосы, отдавали легкой рыжиной и, чтобы пацаны в школе или во дворе не обзывались, меня с детства стригли очень коротко, оставляя лишь на макушке стоящие торчком их остатки. Лицо в отличие от матери у меня имело несколько ромбовидный вид, где скулы располагались высоко и сразу обращали на себя внимание собственной шириной. Притом лоб и несколько заостренный подбородок имели коническую форму. Дело в том, что я был очень похож на отца, взяв от него и короткие, густые брови и форму маленьких глаз с длинными и острыми уголками, и широкий с плоской спинкой и заостренным кончиком нос. От Анны Леонидовны я всего-навсего, что и унаследовал так это зелено-карие радужки глаз, да большой рот с выступающей верхней губой.

Однозначно, я себе нравился. Даже более того, я себя любил. А, как иначе, ведь если сам себя не будешь любить — никто не полюбит. Это я, таким образом, перефразировал знакомое изречение. Оправдывая собственное поведение, отношение к близким тем, что говорить самому себе комплименты полезно для повышения собственной самооценки и, одновременно, оправдывая грубость к родным. Точно забывая истоки традиций воспитания, поведения, где всегда почтение к старшему, родственнику, супруге считалось достоинством, и тем самым предоставляло возможность для нравственного, духовного и интеллектуального роста. И в том, походу, полностью становясь современным человеком. А проще говоря, избалованным эгоистом и бессовестным хамом, как правильно подмечала моя бывшая супруга, Маринка.

Допив воду, я направился к телевизору, и, поставив на расположенный под ним стеклянный столик под DVD и диски пустую чашку, нажал кнопку включения на дистанционном управлении. Запустив работу не только телевизора, но и DVD. Вообще я любил смотреть документальные фильмы, про природу, укладываясь спать. Под легкую и приятную музыку, неспешные и умные пояснения ведущего всегда быстро засыпая.

Быстро! Эт, верно, оттого, что как таковых проблем и не имел. А кредиты, налоги, да и чего там скрывать алименты мне всегда помогали уплачивать родители. Видимо, в этом слишком меня любящие. Не имел проблем и обладал чистой совестью.

Про совесть я пошутил, оно как несмотря на любовь к себе, еще какую-то подростковую, так и не повзрослевшую, понимал, что зачастую мои поступки к родителям, супруге, дочери, родственникам можно озвучить, как свинские, не благодарные. И, кстати, это понимание, во мне появилось не так давно. Как раз с тех пор, как мне стали сниться эти странные сны. Словно соприкасаясь с Виклиной, я черпал от нее нечто иное, не похожее на меня, не имеющее с моим поведением, отношением ничего общего. Походу, даже противоположное, антагонистичное моему.

Покуда я возвращался к тахте застеленной цветастой простынею, на которой лежала большая подушка и одеяло на пуху, плазменная панель разом явила картинку из фильма. Сероватость неба на которой с пухлыми, один-в-один, как вата бурыми тучами прикрывалась веткой дерева. Зеленая листва на ветке едва трепыхалась и легкие порывы ветра все поколь не могли сорвать и отдельные из них. Пусть и не молодых, но еще имеющих силу, а может даже и возможность роста. Их лощенная поверхность блеснув, ослепила мои глаза, в тот самый миг, когда я присев на тахту, глянул на экран.

От этого мощного сверкания у меня мгновенно зарябило в глазах, и вновь прострелила болью голова. Впрочем, я еще успел улечься на тахту, кажется, подсунуть под подушку левую руку, зажав ее угол в ладони и подумать, что мешать спиртное и снотворное было не лучшей идеей.

Еще раз или два я блямкнул веками, стараясь сообразить, что со мной происходит и почему на смену серо-бурому небу и сучковатой ветке с зеленой листвой пришло ослепительное бело-желтое сияние света, словно заглянувшего мне в лицо солнца. А потом свет также неожиданно сменился на плотную темноту, в которой я, кажется, утонул.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Сквозь сон предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я